Публикация и вступительные заметки Е.И.Гордона

Вступительные заметки

Вниманию читателя предлагаются письма выдающегося математика академика Льва Семеновича Понтрягина к моему отцу, Израилю Исааковичу Гордону. Эти письма охватывают период с 1937 по 1969 год и содержат много интересных фактов, касающихся не только истории математики, но и жизни страны в указанный период. Поэтому, как мне кажется, они представляют интерес не только с точки зрения истории математики, но и как живое свидетельство эпохи.

Хорошо известно, что Л.С. Понтрягин потерял зрение в возрасте тринадцати лет. Азбукой для слепых он не пользовался, а сам печатал свои письма на обычной пишущей машинке. Поэтому в подлинниках писем сравнительно много грамматических ошибок. Разумеется, в тексте все они исправлены.

Цель настоящих вступительных заметок – рассказать об адресате этих писем, а также о других лицах и событиях, которые в них упоминаются. Учитывая, что письма охватывают весьма длительный период времени, не удивительно, что отношение Л.С. к тем или иным людям, фигурирующим в письмах, со временем меняется. Иногда, он позволяет себе весьма резкие высказывания по адресу некоторых лиц. Как правило, такие высказывания сделаны под влиянием сиюминутного настроения и не отражают его действительного отношения к этим лицам, а характеризуют лишь его манеру выражаться. В настоящей публикации не сочтено возможным делать какие-либо купюры. Все письма приводятся полностью так, как они сохранились в подлиннике.

И.И. Гордон был первым аспирантом Л.С. Понтрягина. Он поступил в аспирантуру в 1932 году и окончил ее в 1935. Небольшая разница в возрасте (2 года) и молодость обоих (в 24 года, как известно, Л.С. был уже математиком с мировым именем) способствовали возникновению близкой дружбы, продолжавшейся до 1969 года. В течение всего этого периода между ними продолжалась переписка. И.И. имел обыкновение хранить письма своих друзей, поэтому большинство писем Л.С., начиная с 1942, сохранились. Довоенные письма не сохранились, по-видимому, по причине эвакуации И.И.Гордона с семьей из Воронежа в Казахстан. Дом, в котором они жили в Воронеже, был полностью разрушен во время войны. Сохранились всего три письма Л.С., относящиеся к довоенному периоду. Письмами И.И. к Л.С. автор настоящих заметок не располагает. Исключение составляет одно письмо И.И. 1964 года, копия которого сохранилась. Это письмо приведено в примечаниях.

И.И. Гордон родился 16-го июня 1910 года в городе Гродно в семье инженера Исаака Израилевича Гордона, получившего высшее образование в знаменитом Политехникуме в Карлсруэ (Германия) и вследствие этого имевшего возможность жить вне черты оседлости. Некоторое время семья жила в Петербурге, где мать И.И. Гордона умерла в 1915 году. Позднее семья перебралась в Харьков, где отец И.И. Гордона, убежденный большевик и член ВКП(б), занимал какой-то крупный пост в Наркомпросе Украины. Забегая вперед, скажу, что в 1938 году он был исключен из партии, поскольку заступился за своего репрессированного друга. Уцелев каким-то чудом, он до конца дней (он скончался в 1972 году в возрасте 94 лет) оставался верен своим коммунистическим убеждениям.

После окончания техникума в Харькове в 1927 году И.И. Гордон поехал в Москву и поступил в Московский университет по специальности “Математика”. В те годы он был весьма убежденным комсомольцем, что было вполне естественно для 17-ти летнего еврейского юноши. Однако в первый же год своего обучения в МГУ он был исключен из комсомола как троцкист при следующих обстоятельствах. Все мы учили в курсе истории КПСС, что “во время празднования 10-ти летней годовщины Великого Октября была устроена наглая троцкистская вылазка: троцкисты вышли на демонстрацию не с большевистскими, а со своими троцкистскими лозунгами”. Эта демонстрация действительно была и в ней приняли участие некоторые студенты-математики МГУ. После этого состоялось комсомольское собрание, на котором все они были исключены из комсомола. И.И., как идейный большевик, разумеется, осуждал троцкистов и тоже считал, что они должны быть исключены из комсомола, но когда на собрании был поставлен на голосование вопрос, предоставить ли им слово для объяснения своей позиции. И.И. казалось вполне естественным, что такое слово должно быть предоставлено. При голосовании оказалось, что он был единственным, кто голосовал за это. В результате он сам был обвинен в троцкизме секретарем комсомольской организации, впоследствии известным математиком Дмитрием Абрамовичем Райковым, и исключен из комсомола. И.И. рассказывал мне, что Д.А. Райков в те годы был настолько непримирим и фанатичен, что его сравнивали с членами Комитета Общественного Спасения времен Французской Революции. Позднее, в 30-х, Д.А. сам был исключен за троцкизм из партии и выслан в Воронеж, где преподавал в университете в течение двух лет, но потом был оправдан, восстановлен в партии и вернулся в Москву.

В 1927 году И.И. также был восстановлен в комсомоле какой-то более высокой инстанцией. Однако по окончании первого курса вынужден был перевестись из Московского Университета в Ленинградский, поскольку не мог найти жилья в Москве.

В Ленинграде он учился в одной группе и был близко дружен с известным впоследствии специалистом по теории приближений Георгием Рудольфовичем Лоренцом (G.G. Lorentz), эмигрировавшем из СССР во время войны и много лет работавшим в Университете штата Техас в Остине (США). В недавно опубликованных воспоминаниях [1] Г.Р. Лоренц пишет, что в то время И.М. Виноградов читал спецкурс по своим работам всего для двух слушателей – его самого и И.И. Лекции проходили на квартире И.М. Виноградова. По окончании ЛГУ И.И. в течение года проработал там в качестве ассистента – вел практические занятия по анализу за Г.М. Фихтенгольцем, а затем в 1932 году поступил в аспирантуру в МГУ (проблема жилья в то время у него уже не стояла). Первоначально, по его рассказам, он хотел заниматься теорией чисел, но вступительный экзамен у него принимал Л.С. Понтрягин, встреча с которым определила его интерес к топологии. Л.С. стал его руководителем.

Первую свою работу [2] И.И. выполнил в совместном семинаре Л.А. Люстерника, Л.С. Понтрягина и Л.Г. Шнирельмана. В ней было показано, что на любом n-мерном многообразии существует функция, имеющая n+1 критическую точку. Тем самым было доказано, что полученная ранее Л.А. Люстерником и Л.Г. Шнирельманом нижняя оценка числа критических точек гладкой функции на многообразии точна. За эту работу И.И. получил первую премию на конкурсе аспирантских работ.

И.И. защитил кандидатскую диссертацию “Об инвариантах пересечений комплекса и его дополнительного пространства” в 1935 году в числе первых, кто защищал диссертации после введения в Советском Союзе ученых степеней. Его диссертация была позднее опубликована в журнале Annals of Mathematics [3]. В ней независимо и одновременно с А.Н. Колмогоровым и Дж. Александером было введено кольцо когомологий. Все трое сделали доклады на эту тему на знаменитой международной топологической конференции в Москве в 1935 году. Вот что писал об этом известный швейцарский тополог Х.Хопф[4]:

“Особенно важной вехой в развитии топологии по многим причинам оказался 1935 год. В сентябре в Москве состоялась “Первая международная топологическая конференция”. Независимые друг от друга доклады Дж. Александера, И. Гордона и А.Н. Колмогорова, прочитанные на этой конференции, положили начало теории когомологий (истоки этой теории восходят к Лефшецу, который в 1930 году ввел понятие “псевдоцикла”).

Меня – очевидно, и других топологов – тогда особенно поразило не появление групп когомологий – последние представляют собой не что иное, как группы характеров обычных групп гомологий, а возможность для любых комплексов и даже более общих пространств определить умножение, т.е. появление кольца когомологий, являющегося обобщением кольца пересечений в случае многообразия. Ранее нам казалось, что подобное положение может возникнуть лишь в силу локальной евклидовости, присущей многообразиям”.

Конструкция умножения когомологий И.И. Гордона отличалась от конструкций Дж. Александера и А.Н. Колмогорова, которые были идентичны. Несколько позднее изоморфизм колец Гордона и Александера-Колмогорова был доказан Г. Фройденталем [5] (см. по этому поводу письмо Л.С. от 1.4.37).

Несмотря на то, что диссертация И.И. была в то время довольно заметным событием в топологии, она была утверждена ВАК лишь в 1938 году, что было связано с политическими проблемами. Как уже отмечалось, И.И. был исключен из комсомола как троцкист в 1927 году первичной организацией, но восстановлен какой-то вышестоящей инстанцией. Как известно, в 1934 году был убит по указанию Сталина Киров. Это убийство было свалено на троцкистов и зиновьевцев, против которых прошли широкомасштабные репрессии. Сначала были расстреляны без всякого суда многие десятки заключенных, отбывавших наказание по обвинению в контрреволюционной деятельности. Списки расстрелянных печатались в “Правде” под заголовком: “В ответ на убийство тов. Кирова были расстреляны следующие враги народа...” Затем прошла чистка в партии, а после нее – чистка в комсомоле. При этом из комсомола были автоматически исключены все, кто ранее имел какие-либо взыскания. Эта участь постигла и И.И. После этого обвинение в троцкизме преследовало его вплоть до войны, по окончании которой он перестал указывать в анкетах, что был исключен из комсомола. Это сходило ему с рук, как он считал, потому, что соответствующие архивы были утеряны во время войны. В общем, каким-то чудом он уцелел и избежал ГУЛАГа.

Следует отметить, что несмотря на исключение из комсомола по обвинению в троцкизме, И.И. в то время пользовался постоянной, в том числе и формальной поддержкой Л.С., а также П.С. Александрова, которая существенно помогала ему в поисках работы. По его рассказам и утверждение его кандидатской диссертации в ВАК стоило им значительных усилии в связи с его “сомнительным политическим лицом”. Позволю себе привести один совместный отзыв П.С. и Л.С. об И.И., который в случае его ареста мог бы и для них повлечь весьма тяжелые последствия.

Отзыв.

И.И. Гордон окончил успешно аспирантуру в Математическом Институте Московского Университета и защитил весьма интересную диссертацию о гомологических свойствах дополнений к полиэдрам в n-мерном пространстве, за которую ему и присуждена степень кандидата математических наук. Еще перед этим, в бытность свою аспирантом И.И. Гордон сделал работу премированную 1-й премией на конкурсе аспирантских работ. Работа эта опубликована в Трудах 2-го Всесоюзного Математического Съезда, на котором была доложена автором. Диссертация И.И. Гордона опубликована в американском журнале Annals of Mathematics по приглашению редакции этого журнала.

Работы И.И. Гордона посвящены трудным и актуальным вопросам топологии и ее приложений и свидетельствуют о наличии у их автора творческого математического дарования. И.И. Гордон проявил себя в них, как вполне серьезный математик-исследователь.

О своих исследованиях И.И. Гордон делал также доклад на 1-й Международной Топологической Конференции, имевшей место в сентябре 1935 года в Москве.

Являясь, таким образом, одаренным молодым ученым, уже вступившим, и при том вполне плодотворным образом на путь самостоятельной научно-исследовательской работы, И.И.Гордон в то же время является преподавателем высшей школы, обладающим высокой научной культурой и хорошими педагогическими данными. Его преподавательская работа в Московском Университете, протекала, как мы можем засвидетельствовать, с полным успехом.

Резюмируя сказанное, нижеподписавшиеся считают И.И. Гордона за талантливого молодого математика, уже сделавшего ценный вклад в науку и дающего все основания к тому, чтобы ждать от него дальнейших ценных достижений. Несомненно, он является и ценным работником высшей школы, который имеет все данные, чтобы осуществлять ответственное преподавание на многих весьма ответственных участках математической науки, требующих от преподающего очень высокой математической квалификации.

Член - Корреспондент Академии Наук СССР,

доктор математических наук П. Александров.

Профессор Московского Гос. Университета,

доктор математических наук Понтрягин

Крым, Бати-Лиман, 17 сентября 1936 г.

Отзыв написан от руки П.С. Александровым. Подписи заверены Ученым секретарем НИИМ 4.11.37. В приведенном тексте отзыва сохранена орфография и пунктуация оригинала.

Понимали ли П.С. и Л.С., что поддержка “троцкиста” представляет опасность для них самих? Трудно сказать. Мне кажется, что до конца не понимали или просто не задумывались об этом. Я как-то спросил И.И., понимал ли он, что ему грозит опасность в любой момент быть арестованным. Он ответил, что никогда об этом не думал, хотя после 34-го года полностью изменил свои взгляды и до конца жизни относился к советской власти абсолютно непримиримо, полностью отдавая себе отчет о ее преступной сути. Он сказал: “Как о смерти каждый день не думаешь, так и об этом я в то время не думал”. Возможно, такая защитная реакция организма и есть основа всякой смелости, а И.И. всю жизнь был удивительно бесстрашным человеком. В то время в окружении И.И. были люди, которые реагировали на все по-другому. Например, по его словам, когда в 38 году он переехал в Воронеж и познакомился со своей будущей женой, моей мамой, Ниной Александровной Губарь, которая в то время тоже имела проблемы с НКВД (об этом ниже), жившие тогда в Воронеже известный впоследствии геометр, товарищ И.И. по аспирантуре, Николай Владимирович Ефимов и его жена Роза Яковлевна Берри отговаривали И.И. с ней встречаться, мотивируя это тем, что оба они имеют подмоченную политическую репутацию и им могут приписать создание контрреволюционной организации.

После окончания аспирантуры И.И. начал работать в Саратовском университете. Его пригласил на работу ректор Саратовского университета Хворостин, у которого был план сделать из СГУ, как он говорил, “Геттинген на Волге”. Поэтому он пригласил туда на работу уже знаменитых в то время математиков старшего поколения И.Г. Петровского и А.Я. Хинчина, а также подающих надежды молодых математиков Виктора Владимировича Вагнера и И.И. В.В. Вагнер был родом из Саратова и впоследствии всю жизнь проработал в СГУ, став известным алгебраистом и геометром. Уже в 35 году среди большой группы первых выпускников аспирантуры, прошедших процедуру защиты диссертации, он был одним из двух человек, кому по результатам защиты была присуждена степень доктора математических наук. Дружба И.И. и В.В. продолжалась в течение всей жизни обоих. В архиве И.И. сохранилось много писем этого замечательно интересного человека, свободно владевшего минимум 10 европейскими языками, блестящим знатоком истории и литературы.

И.И. жил в Саратове в 36-37 годах. Он много рассказывал мне об этом периоде. Вот некоторые наиболее интересные фрагменты его рассказов, записанные мной по памяти.

Окна комнаты, в которой жил И.И., выходили на знаменитую саратовскую тюрьму. Вся улица перед тюрьмой была заполнена женщинами, высматривавшими в окнах тюрьмы своих мужей. В один “прекрасный” день это прекратилось – ночью все тюремные окна были закрыты так называемыми “намордниками” – наклонными ставнями, позволявшими свету проникать в камеры, но закрывавшими вид на улицу.

На улицах встречалось много высланных ленинградцев, которые выделялись в толпе более столичным, интеллигентным и аристократическим видом. Все они также исчезли в одну ночь. И.И. вспоминал какого-то высланного из Москвы старого большевика, красного профессора (выпускника созданного Бухариным Института Красной Профессуры), который ходил всегда в полном одиночестве с орденом Красного Знамени на груди, тоже быстро исчезнувшего.

В доме, в котором жил И.И., было 28 квартир. В 26-ти из них кто-нибудь был арестован. В подъезде сидел вахтер, который, когда И.И. проходил мимо, шептал ему – сегодня взяли такого-то. Однажды, когда И.И. выходил, он увидел нового вахтера, который сообщил ему, что того вахтера арестовали...

Тот факт, что руководство университета предоставило жилье приглашенным на работу иногородним ученым, по-видимому, в ущерб предоставления жилья местным работникам, вызвал озлобление некоторых их них, начавших всяческие интриги (квартирный вопрос испортил не только москвичей). И.И. вспоминал, как однажды после заседания Ученого совета ректор Хворостин процитировал Есенина: “... трудно хворостиной управлять скотиной”. И.И. стал первой жертвой этих интриг – всплыл его “троцкизм”, и ректор вынужден был его уволить. Он поехал добиваться восстановления в Москву. Тогда только что было открыто метро в Москве. И.И. вспоминал, как тяжело на него действовали таблички “Нет выхода” на дверях метро. Тем не менее, ему удалось добиться того, что приказ о его увольнении был признан незаконным. Его не только восстановили на работе, но и заплатили за вынужденный прогул за полгода. Напомню читателю, что это был 1937 год.

Однако проработал И.И. недолго. В конце 37-го года ректор Хворостин был арестован и впоследствии умер в заключении. После его ареста И.И. был немедленно уволен с формулировкой: «...уволить, как бывшего троцкиста, приглашенного на работу врагом народа...». На этот раз надежды на восстановление на работе никакой не было. Спасло положение то, что к этому времени по стране скопилось огромное количество безработных, потерявших работу по аналогичным причинам. По-видимому, на уровне Политбюро было принято решение о том, что пока эти люди на свободе (думается, что на свободе осталась меньшая их часть), они должны работать. В “Правде” появился фельетон М. Кольцова о перестраховщиках (этот факт описан Л.К. Чуковской в замечательной повести “Софья Петровна”). После этого И.И. был вызван в Наркомпрос, где ему было предложено выбрать место работы. Он хотел вернуться в Саратовский университет (факт, показывающий, что он не до конца понимал происходившее и не осознавал опасность, которая ему грозила). Это ему хотя и не запретили, но вполне по-дружески не посоветовали. Тогда он выбрал Воронежский университет, где кафедрой геометрии заведовал Н.В. Ефимов. По рассказам И.И., Н.В. был весьма напуган тем, что на его кафедре будет работать столь политически скомпрометированный человек, но сделать ничего не мог, да, скорее всего, учитывая дружбу с И.И. еще со времен аспирантуры, и не пытался. Позднее В.В. Вагнер говорил И.И., что у него справлялись в НКВД об И.И., однако в те времена в обычаи НКВД не входило разыскивать людей в других городах - незачем было возиться, всегда можно было взять кого-то другого прямо на месте. Видимо это и спасло И.И. от ареста, неминуемого, если бы он остался в Саратове.

Вскоре по приезде в Воронеж произошло весьма знаменательное для автора этих строк событие – И.И. познакомился со своей будущей женой, моей мамой, Ниной Александровной Губарь. Они поженились летом 1938 года.

Н.А. Губарь родилась 29 июля 1915 года в Петрограде в семье врачей. После революции и гражданской войны семья оказалась в Воронеже, где отец Н.А, крупный врач-терапевт, скончался в 1928 году в возрасте 42 лет. Старший брат Н.А., Михаил Александрович, был арестован и осужден на 5 лет лагерей в 1933 году за участие в теософском кружке. Следователь прямо объяснял ему, что “ в настоящее время ваш кружок не является контрреволюционным, но мы же не можем ждать, когда он переродится”. Так же, как и моим родителям, М.А. Губарю сопутствовало везение. Он был освобожден в 1938 году по окончании срока, его восстановили в медицинском институте, который он окончил перед войной, прослужил всю войну в качестве санитарного врача, затем до самой смерти в 1969 году занимался научной работой в области военной гигиены, был полковником медицинской службы и доктором наук. Везение, о котором я пишу, состояло в том, что он не был арестован повторно, как большинство осужденных по политическим статьям в те годы.

Н.А. Губарь окончила математический факультет Воронежского университета. В то время Воронеж был довольно заметным центром математической науки. Как уже упоминалось, в Воронеже преподавал в течение 1933-35 годов Д.А. Райков. После окончания аспирантуры и защиты диссертации там заведовал кафедрой геометрии Н.В. Ефимов. Кафедрой теории функций заведовал Б.А. Фукс, а кафедрой анализа – Максимилиан Михайлович Гринблюм. Жена последнего – Виктория Семеновна (Витя) Рабинович была знакомой Л.С. Понтрягина еще по Москве. Упоминание о ней имеется в его автобиографии [6]. Л.С. неоднократно приезжал с лекциями в Воронеж, так же как и Л.А. Люстерник.

Все они были еще очень молоды и компания студентов и преподавателей была общей. Н.А. Губарь вспоминала, как по утрам, когда лекция Н.В. Ефимова по расписанию уже начиналась, а его не было в аудитории, студенты бегали будить его в его квартиру, которая была при университете. В одной группе с Н.А. Губарь учились Роза Яковлевна Берри, ставшая впоследствии женой Н.В. Ефимова, Анна Александровна Гуревич, вышедшая замуж за погибшего во время войны брата Б.А. Фукса, а впоследствии ставшая женой Владимира Абрамовича Рохлина, и Александра Ивановна Цветкова, впоследствии жена Александра Григорьевича Сигалова. Все они поддерживали дружеские отношения с Л.С. Понтрягиным и неоднократно упоминаются в письмах.

В этой же группе учился и Владимир Иванович Соболев, впоследствии известный специалист по функциональному анализу, автор совместного с Л.А. Люстерником первого русского учебника по функциональному анализу.

Хочется сказать несколько слов и еще об одном студенте этой группы, человеке нелегкой и интересной судьбы Николае Алексеевиче Желтухине. Он был арестован, когда был студентом третьего курса, по доносу одного из товарищей, поскольку отрицательно отзывался о коллективизации и голоде на Украине. О том, как сложилась его судьба, он рассказывал у нас дома, когда приезжал в Горький в 1970 годах. Воспроизвожу его рассказ по памяти. Сначала Н.А. оказался в лагерях в Архангельской области на лесоповале. Там он почувствовал, что доходит. Кто-то объяснил ему, что те, кто что-то изобрел, могут послать описание своего изобретения в специальный отдел НКВД и может случится, что этого человека отзовут в одну из так называемых “шарашек” – специальных закрытых НИИ, где работали заключенные. Условия жизни в шарашках были неизмеримо лучше, чем в лагерях (см. знаменитый роман А.И. Солженицына “В круге первом”). Хотя по своим научным интересам Н.А. был в то время чистым математиком и даже сделал работу по дескриптивной теории множеств, он, еще будучи школьником и прочитав в журнале “Техника – молодежи” статью о тракторах, придумал, как какое-то устройство описанное в этой статье можно приспособить к самолетам. Н.А. не относился к этому изобретению серьезно, но других шансов выжить у него не было, и он составил описание и опустил его в висевший на сосне почтовый ящик. Каково же было его удивление, когда его отозвали, и он оказался в шарашке, где работал под руководством будущего создателя космических кораблей С.П. Королева. Оказалось, что его изобретение попало на экспертизу к академику Б.С. Стечкину (создателю пулемета Стечкина и отцу известного математика), который, будучи в то время заключенным, возглавлял комиссию, производившую экспертизу подобных изобретений. Стараясь спасти как можно больше людей, Стечкин давал заключение “Целесообразно вызвать автора” часто и тогда, когда “изобретение” никакой ценности не представляло (об этой благородной деятельности Б.С. Стечкина тоже написано в романе “В круге первом”). Как рассказывал Н.А., позднее – как-то встретив Стечкина – он набрался наглости и спросил, помнит ли тот его изобретение и что он может о нем сказать. На что получил ответ: “Как же, конечно помню Вы, батенька, такую ерунду понаписали. Там же будет не нагревание а охлаждение”. И объяснил почему. Дальнейшая научная судьба Н.А. Желтухина сложилась удачно. Через несколько лет по окончании войны он был выпущен на свободу, впоследствии до самой смерти работал в институте механики в Новосибирском Академгородке, стал членом-корреспондентом Академии Наук СССР.

По делу Желтухина Н.А. Губарь неоднократно вызывали в НКВД, где она отказывалась давать какие-либо показания и вела себя вызывающе. Каким-то образом ее не арестовали, а только написали бумагу о ее недостойном поведении в университет, но ее даже не исключили из университета (комсомолкой она не была), а только проработали на собрании. Тем не менее, многие ее товарищи после этого боялись с ней общаться. К моменту приезда И.И. Гордона в Воронеж она находилась в некоторой изоляции, о чем я упоминал выше.

Незадолго до начала войны у И.И. и Н.А. родился их первый сын Александр. Поэтому, когда в сентябре 1941 года был издан приказ об эвакуации Воронежского университета в Сибирь, их семья, как имеющая грудного ребенка, была эвакуирована в числе первых (И.И. как кандидат наук, а также по зрению имел белый билет и призыву в армию не подлежал). Когда их поезд стоял в Петропавловске (Казахстан), они услышали по радио сообщение об отмене приказа об эвакуации Воронежского университета. Ехать дальше смысла не имело, но и возвращаться почему-то возможности не было. Им удалось устроиться на работу учителями математики и физики в средней школе в селе Больше-Изюм в Петропавловской области. Условия жизни там были исключительно тяжелые - семья постоянно голодала. Л.С. Понтрягин, находившийся в эвакуации в Казани, был в курсе их положения, так же, как и положения многих других своих друзей, и старался, как мог, это положение облегчить. Из его писем видно, что он пытался найти для И.И. работу в каком-нибудь ВУЗе, что было чрезвычайно трудно. Такую работу И.И. нашел в Омском политехническом институте через своих родственников, эвакуированных в Омск. Однако надо было получить разрешение на увольнение из школы. Этому решительно препятствовал директор школы: в школе было всего двое мужчин и в дальней Казахстанской глуши при призыве в резервный полк белый билет не помог бы И.И (весь ужас таких полков описан в романе В. Астафьева “Прокляты и убиты”). При увольнении же его пришлось бы призываться директору школы. Здесь Л.С. предпринял огромные усилия, подключив директора МИАН академика Соболева и министра образования Кафтанова. Об этом подробно говорится в письмах 1943 года. Эти усилия увенчались успехом. Весной 1943 года И.И. с маленьким сыном переехал в Омск. Н.А. оставалась в большеизюмской школе до конца учебного года. Директор школы в армию призван не был.

В Омске семья И.И. прожила чуть больше года. Осенью 1944 года И.И получил работу в Горьковском университете. Это явилось следствием рекомендации Л.С. академику Александру Александровичу Андронову. В Горьком И.И. и Н.А. прожили до конца своей жизни. После войны И.И. сделал еще несколько работ по топологии [7-9]. Он очень много преподавал на механико-математическом и радиофизическом факультетах. Иногда приходилось читать по шесть курсов в семестр. Многие из его бывших студентов, сами ставшие известными учеными, до сих вспоминают его лекции с большой благодарностью, а его самого с теплотой и уважением.

Н.А. Губарь занялась качественной теорией дифференциальных уравнений под руководством Евгении Александровны Леонтович-Андроновой, защитила диссертацию и до пенсии работала в Горьковском институте инженеров водного транспорта доцентом кафедры математики.

Жизнь в Горьком в течение долгого времени тоже не была очень легкой. Только в 1962 году семья оказалась в более или менее приличных жилищных условиях – трехкомнатной хрущевке для семьи из пяти человек. В том же году у И.И. случился очень тяжелый инфаркт, повлекший чрезвычайно серьезные осложнения. И здесь Л.С. проявил значительное участие – два раза помог И.И. получить путевку в очень хороший академический санаторий под Москвой, что, конечно, способствовало тому, что И.И. сумел оправиться после инфаркта и прожить еще более двадцати лет.

Профессор-терапевт, смотревшая И.И. во время инфаркта, задала вопрос о том, что предшествовало этому инфаркту. Когда об этом рассказали заведующему кафедрой, на которой работал И.И., замечательному человеку и математику Дмитрию Андреевичу Гудкову, тот прокомментировал: до этого было 20 лет травли. Действительно, в течение многих лет на математическом факультете Горьковского университета была тяжелая атмосфера. Очень активная группа слабых математиков, занимавших руководящие партийные и административные посты, преследовала по разным причинам практически всех сильных и квалифицированных работников. Об этом я уже писал в своих воспоминаниях о Д.А. Гудкове [10]. И.И. вызывал их особую злобу, благодаря своему независимому характеру прямоте и резкости высказываемых суждений.

И все-таки жизнь моих родителей в Горьком была счастливой и интересной в значительной степени, благодаря замечательным друзьям, которые их окружали. В первую очередь здесь следует отметить дружбу с А.А. Андроновым, который был не только выдающийся ученый, но и необыкновенно интересный, яркий, обаятельный и благородный человек. К сожалению, А.А. ушел из жизни, очень рано, в 1952 году в возрасте 51 года. Об А.А. написано много. Недавно Нижегородский университет издал интересную подборку документов о нем [11]. После смерти А.А.математическую ветвь его школы возглавила его жена, профессор Е.А. Леонтович-Андронова. И.И. принял участие в написании совместно с Е.А. двух монографий [12, 13], содержащих основные результаты школы Андронова по качественной теории динамических систем на плоскости. Здесь не место описывать весь круг друзей И.И. и Н.А. Для меня эти люди являли собой яркий пример того, что называлось настоящей русской интеллигенцией.

Израиль Исаакович Гордон скончался 22 апреля 1985. Нина Александровна Губарь пережила его на девять лет. Она скончалась 13 августа 1994 года.

Контакты И.И. и Л.С. прекратились в первой половине 1969 года. Деятельность и жизненная позиция Л.С. в последующие годы широко известны и неоднократно описаны как самим Л.С., так и многими другими. Комментировать это не входит в задачу данных заметок.

ЛИТЕРАТУРА

1. G.G. Lorentz. Mathematics and politics in the Soviet Union from 1928 to 1953. J. of Approx. Theory 116 (2002), no. 2, 169-223.

2. I.I. Gordon. On the minimal number of critical points of a real function defined on a manifold. Матем. сб., 4 (46) (1938), 105 - 113.

3. I.I. Gordon. On intersection invariants of a complex and its complementary space. Ann. of Math. 37:3 (1936), 519 - 525

4. Х. Хопф. Некоторые личные воспоминания, относящиеся к предистории современной топологии. УМН, т. XXI, вып. 4 (130) (1966), 8 - 16

5. H. Freudenthal.

6. Л.С Понтрягин. Жизнеописание Л.С. Понтрягина, математика, составленное им самим. М., ИЧП «Прима В» (1998)

7. И.И. Гордон. Классификация отображений n-мерного комплекса в n-мерное действительное проективное пространство. ИАН, сер. матем., 16 (1952), 113 - 146.

8. И.И. Гордон. К вопросу о покрытиях сфер. УМН, т. VIII, вып. 5 (57) (1953), 147 -152.

9. И.И. Гордон. Обобщение теоремы Какутани о непрерывной функции, заданной на сфере. УМН, т. Х, вып. 1 (63) (1955), 97 - 99

10. E.I. Gordon. Recollections on D.A. Gudkov. Topology of real algebraic varieties and related topics, 11-16, Amer.Math.Soc.Transl.Ser., 173, Amer.Math.Soc., Providence, RI, 1996.

11 Каталог выставки «ХХ век. Люди. События. Идеи». Личность в науке. А.А. Андронов. Нижний Новгород. Изд-во ННГУ (2001)

12. А.А. Андронов, Е.А. Леонтович, И.И. Гордон, А.Г. Майер. Качественная теория динамических систем второго порядка. М (1966)

13. А.А. Андронов, Е.А. Леонтович, И.И. Гордон, А.Г. Майер. Теория бифуркаций динамических систем на плоскости. М (1967)

Письма

1/4/ 37. Москва.

Дорогой Израиль Исаакович,

как Вы и разрешили мне, я не сразу прочел математическую часть Вашего письма. Прочтя ее, я пришел к заключению, что все Ваши соображения справедливы, правда, я не проверял тщательно, но, в той мере, в какой я могу судить по первому взгляду, мне кажется все благополучным. Далее, я думаю, что Курошевская композиция совпадает с прежней, а доказательство при помощи ее значительно проще. Более того, оба доказательства по существу очень сходны, но в первом выкинуты некоторые лишние детали второго. Соображения с зацеплениями заменяются простым утверждением, что некоторые циклы геометрически совпадают. Теперь Вам следует проверить то и другое рассуждения и доказать совпадение обоих композиций – это для осторожности: если есть два доказательства, то надежнее. Далее, советую Вам рассмотреть сходство обоих доказательств.

Вам следует также постараться разобрать и случай общих групп Бетти, без этого результат неполон.

Никаких особых событий на математическом фронте в Москве за последнее время не произошло, если не считать статьи Шнирельмана о Гангнусе, а также статьи о книге Кольмана. Вы, вероятно, читали и то, и другое. Статья Шнирельмана появилась в результате длительной борьбы математиков и представляет собой большой успех. Как это ни странно, искоренить неграмотный учебник оказалось делом трудным, но это, конечно, благодаря тупости и недобросовестности наркомпросовских чиновников. Рассказывают что-то даже о взятках в связи со стабильными учебниками. Книжка Кольмана, по признанию большинства математиков, представляет собой барахло, во всяком случае, в ней масса неграмотностей. Только Колмогоров считает, что она представляет некоторый интерес в философском отношении. Несмотря на отрицательное отношение к книжке Кольмана, большинство математиков относится отрицательно к статье об этой книжке.

Я последнее время почти ничего не делаю, так как жду, когда же Плеснер просмотрит мою книжку, и тогда я ее начну исправлять. Дело, кажется, уже идет к этому. В середине апреля думаю поехать в Ленинград.

Да, могу сообщить Вам, что Вашу приятельницу Любу * Любовь Григорьевна Великсон (урожденная Вольфензон) – знакомая И.И., биолог. В настоящее время проживает в Париже. Л.С. был в те годы увлечен и Л.Г. и даже делал ей предложение стать его женой, но получил отказ.  собираются отправить на работу в Бурято-Монголию в среднюю школу, но она героически заявляет, что никуда не поедет. Вообще сейчас с направлением на работу оканчивающих Университеты происходит чистое безобразие. Как видно Арахелошвили отправляет Университетских студентов в самые плохие места, а Педвузовцев – в более хорошие. Вся деятельность этой вредной бабы вызывает у меня чрезвычайное раздражение.

На актив Наркомпроса из математиков с самого начала был приглашен только Коган. Это тоже система, ясно, что Коган никакой критики наводить не будет. Я был ужасно зол, что меня не пригласили.

Шлю привет. Пишите.

Л.Понтрягин.

P.S. Забыл сообщить Вам, что Фройденталь сочинил заметку, в которой, между прочим, доказывает, что определенное Вами в комплексе кольцо изоморфно кольцу, которое определено Александером. Хотя доказательства полного нет, но я на этот раз Фройденталю верю. Если интересуетесь, могу прислать Вам заметку. Я ее читаю сейчас по просьбе Александрова на предмет реферата в Центральблат.

17/3/ 38. Москва.

Дорогой Израиль Исаакович,

уже несколько дней назад получил Ваше письмо, но отвечаю не сразу, так как накануне получения письма уже отослал Вам письмо.

Вчера я узнал, что математический съезд в этом году не состоится, так как Совнарком его не утвердил. Ввиду этого еще больше увеличилась моя склонность поехать в Воронеж, так как я в нынешнем году никуда не ездил. Еще размышляю и о поездке в Ленинград, но одно другому, я думаю, не помешает. Посоветуйте же, что и как рассказывать в Воронеже, мне не хотелось бы особенно себя там перегружать. Что касается Ваших эгоистических стремлений в связи с моей поездкой, то вряд ли могу оправдать Ваши надежды. Действительно, я имею в Воронеже сравнительно много знакомых, если учитывать, что я там был только три шестидневки, но все эти знакомые принадлежат к числу знакомых Розы * Роза Яковлевна Берри (см. вступительные заметки). . Таким образом, они Вам вполне доступны. Я думаю, что, скорее, Вы должны мне содействовать в Воронеже, я же Вам взамен буду давать математические советы.

Относительно Вашего курса геометрии я боюсь что-либо посоветовать, так как никогда ничего подобного не читал и на эти темы не думал, так что мои соображения были бы неизменно поверхностными.

Относительно неравенств для чисел симплексов и чисел Бетти Вы совершенно правы, однако я не думаю, чтобы было необходимо выкидывать соответственное место из статьи, ведь там это занимает маленькое место. При корректуре в примечании можно будет написать, что соотношения верны и для любых комплексов в силу таких-то соображений. Если же вычеркнуть, как Вы хотите, весь абзац, то вообще соотношение нельзя будет упомянуть, а упомянуть все же, пожалуй, стоит.

Теперь относительно проблематики. Наиболее конкретная задача из тех, о которых мы говорили – это нахождение кольца пересечений трехмерного ориентируемого многообразия, исходя из диаграммы Хегарда. Об этой задаче я говорил нескольким участникам моего семинара, и они собирались ею заниматься. Поэтому, пожалуй, Вам не стоит ее брать, а то может произойти перекрытие. Если бы Вам удалось закончить свое изыскание о группе Бетти произведения бесконечных комплексов, то это было бы очень хорошо. Желательно, однако, сделать для полных групп Бетти, иначе результат будет неполным. Если Вы видите какую-либо возможность справиться с задачей, то постарайтесь ее решить. Во всяком случае, я советую Вам время от времени о ней думать, быть может, что-либо выйдет. Я имею обычно сам несколько задач одновременно. Следующая задача такова.

Пусть многообразие M задано одним уравнением в n-мерном эвклидовом пространстве. Представьте себе, что уравнение это меняется, тогда будут наступать такие моменты, что многообразие М будет получать особую коническую точку, т.е. такую, в которой разложение в ряд ее уравнения будет начинаться с квадратичной не вырождающейся формы. После перехода через такое положение топологическая структура многообразия изменится в зависимости от типа критической точки (как у Морса) и в зависимости от того, как окрестность этой точки расположена в многообразии. Такое преобразование многообразия можно описать чисто топологическим образом, без всякого уравнения. Происходит стягивание в точку целой сферы из М, и на месте нее возникает другая сфера. Эту операцию можно описать в терминах вырезания окрестности вышеупомянутой сферы и приклеивания другой окрестности другой сферы. Для того чтобы хорошо представить себе процесс, можете вспомнить Морса. Там роль многообразия М играет сечение, функция равна константе. Когда константа меняется и проходит через критическое значение, сечение претерпевает описанное изменение. В общем, возникает определенный способ менять топологическую структуру многообразия. В связи с ним возникает несколько задач. Самая общая задача: можно ли путем таких модификаций получить из сферы любое ориентируемое многообразие. Далее, как меняется при таких модификациях кольцо пересечений. Если бы указанными модификациями можно было бы получить любое многообразие, то получился бы способ найти вид кольца любого многообразия или хоть обнаружить какие-нибудь соотношения в кольце, до сих пор не замеченные. В связи с той же модификацией возникает еще одна задача, которая меня интересует. Если многообразие дифференцируемо в смысле внутреннего определения, т.е. можно ввести локальные координаты, связанные дифференцируемыми переходами, то можно ли построить многообразие всех р-векторников, где р – размерность многообразия. Вектора, касательные в данной точке, нужно считать ортогональными. Для р-мерной сферы многообразие касательных р-векторников, как легко заметить, гомеоморфно группе вращений р-мерной сферы. Интересно было бы выяснить, как меняется многообразие р-векторников, когда многообразие само претерпевает модификацию. Здесь, пожалуй, стоило бы в первую очередь заняться числами Бетти. Так как для сферы числа Бетти известны (моя работа о числах Бетти группы), то можно было бы найти числа Бетти многообразия касательных р-векторников для более широкого типа многообразий. Мне это, кажется, будет нужным при изучении отображений сферы на сферу.

Еще одна задача. Найти кольца пересечений для групп Ли, т.е. продолжить мою вышеупомянутую работу. Картан, кажется, где-то заявлял, что кольцо пересечений будет то же самое, как и для произведения сфер, но я в этом неуверен, во всяком случае, доказательство этого факта было бы интересно и нетривиально.

Вот все, что я могу Вам в настоящий момент рассказать. Последняя задача кажется мне вполне конкретной.

Относительно Любы могу сообщить Вам, что она весьма занята, очень устает, и даже уговорить ее пойти в театр бывает весьма трудно. Если также будет продолжаться дальше, то я, пожалуй, приму в отношении ее Ваши позиции.

Книжный шкаф – очень маленький, стоит 264 рубля.

Относительно квартиры из Моссовета пока ничего не слышно. Если до 25-го так ничего и не будет слышно, то 25-го я приму решительные меры в Академии.

Пока до свидания. Вполне возможно, что я соберусь в Воронеж.

Л.Понтрягин

P.S. Асе я написал. Надеюсь, что она получит мое письмо. При случае спросите у нее, получила ли.

14/5/ 40. Москва.

Дорогой Изя,

простите, что так долго не отвечал на Ваше письмо, все не было времени придумать то доказательство, которое Вы просили. Деньги мама благополучно получила. Телеграмма также благополучно прибыла, за поздравление спасибо.

Докажу предварительное замечание.

Пусть A и B - две векторные группы, а f - алгебраически изоморфное и непрерывное отображение группы A на некоторое, всюду плотное подмножество группы B. Тогда f есть изоморфное отображение топологической группы A на топологическую группу B.

Пусть x₁, ... ,x_k - базис векторного пространства A, а y₁, ... ,y_k -соответствующие элементы в B. Если a₁, ... ,a_k - некоторые рациональные числа, то линейная форма a₁x₁ + ... + a_kx_k переходит в линейную форму a₁y₁ + ... + a_ky_k. Сперва доказывается для целых коэффициентов, а затем для рациональных, в силу однозначности деления. Далее утверждение переносится и на любые действительные коэффициенты, в силу непрерывности отображения f. Из алгебраической изоморфности отображения f следует, что y₁, ... ,y_k независимы в B, а из того, что f(A) всюду плотно в B следует, что y₁, ... ,y_k образуют базис в B. Таким образом, утверждение доказано.

Пусть теперь G – произвольная локально компактная группа, и G' – группа ее характеров. Через A обозначим векторный сомножитель компоненты нуля группы G, а через A' - такую же подгруппу группы G'. Далее, пусть H есть аннулятор группы A' и H' - аннулятор группы A. Вы уже умеете доказывать, что пересечение A и H есть нуль, и что групповая сумма A+H всюду плотна в G. Аналогично и для группы G'. Через B обозначим группу характеров группы A', тогда G/H изоморфна группе B. При естественном гомоморфизме группы G на группу B с ядром H подгруппа A+H переходит во множество, всюду плотное в B. А так как каждый элемент из H переходит в нуль, то образ группы A в B всюду плотен. Далее, при нашем отображении подгруппа A отображается алгебраически изоморфно. Таким образом, при гомоморфизме G/H подгруппа изоморфно отображается на B. Из этого уже легко следует, что A+H совпадает с G. Доказывайте сами.

Был очень рад узнать, что Вы вскоре приедете в Москву. Надеюсь, что это произойдет совсем скоро. Тогда поговорим.

Шлю привет Вам и Нине. Мама также. Лева.

10/1/42. Казань.

Дорогой Изя,

сегодня получил Ваше письмо от 29/12, несколько дней назад получил Вашу открытку и тогда же ответил на нее. В своей открытке я уже писал Вам, что мы здесь живем, в основном, без перемен и все здоровы, но напишу подробнее, так как, возможно, Вы не получали от меня писем от октября.

Шестнадцатого октября из Москвы выехала целая группа математиков, среди них Александров и Колмогоров, которые, впрочем, имели свое барахло и семьи уже перевезенными сюда, но были и новые, именно: Плеснер, Люстерник и ряд других. Выехали они крайне поспешным образом, почти без вещей и в отвратительном настроении, так что привезли его сюда, и нам тоже захотелось ехать куда-нибудь дальше, тем более что ряд институтов АН проследовали прямо в Алма-Ату, а Университет – в Ашхабад, однако ехать, куда попало без существенных причин никто здесь не решился, и очень хорошо. Постепенно к началу ноября здесь собрался весь наш институт АН, и постепенно все и всё успокоилось. Вещи, брошенные в Москве, прибыли и прибывают теперь, правда, некоторые чемоданы несколько почищены, но все же никто не находится в отчаянном положении, хотя Казань страшно перенаселена, но все же всех кое-как разместили. Теперь у нас здесь есть столовая, в которой можно немножко поесть, а также коммерческий гастроном специально для АН, где нам дают нечто вроде пайка, причем, академикам и членкорам даже довольно порядочно, включая прекрасное вино Цоликаури, я его очень люблю. Все это весьма существенно, так как рынки почти пусты, не говоря уже о ценах, которые весьма велики, например, картофель – 10 рублей кило, масло – 170 рублей кило, молоко – 60 рублей четверть и т.д. АН исправно платит нам жалованье, подъемные, компенсации за отпуск и вообще все, что полагается по закону, таким образом, материальное наше положение вполне благополучное. Значительно хуже положение университетских работников в Ашхабаде. Вчера я получил письмо от Петровского, который представительствует от Университета в Ташкенте. Оказывается, университетские профессора за октябрь получили аванс по пятьсот рублей, за ноябрь уже по двести, а в дальнейшем предвидят сокращение, так как студентов оказалось только семьсот, простите, даже шестьсот на весь университет.

Об Асе я уже писал Вам, что она имеет адрес: Сталинобад, до востребования, и что у нее умерла после дороги младшая племянница. Вообще в пути она натерпелась очень много. Гринблюмы * Максимилиан Михайлович Гринблюм, его жена Виктория Семеновна Рабинович и их сын Максим (см. вступительные заметки). – под Ташкентом и ниже приведу их адрес.

Как уже сказал, почти весь наш институт в сборе и благополучно действует, недавно даже состоялась защита докторской диссертации Мальцева, на коей я был оппонентом. Я усердно занимаюсь математикой, как топологией, так и другими вещами, о которых говорят, что они имеют прикладное значение. Имею некоторые результаты и получаю от этой деятельности большое удовольствие.

В Вашем положении меня несколько беспокоит, как будет у Вас с работой, это теперь не простой вопрос, впрочем, Гринблюм и Л.А.Гуревич работают в средней школе, Мак – трактористом, вероятно, и Вам удастся получить работу в средней школе.

У меня почти не осталось знакомых в Москве, во всяком случае, письма оттуда, я получаю только от одного лица, и там последнее время сравнительно спокойно. Все, конечно, там просто счастливы со времени начала нашего наступления, да и здесь у нас настроение резко переменилось. Могут быть, конечно, разные неожиданности, но все абсолютно уверены в том, что бандиты-немцы будут бесповоротно уничтожены.

Мы все шлем сердечный привет Вам, Нине и Шурику. Лева.

Адрес Гринблюма: Ташкент. Чирчикстрой. Поселок Таваксай. Улица Хан-Арык. Д.7. А.Н.Щекиной, для....

18/3/42. Казань

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше длинное письмо, а еще раньше открытку, на которую сразу же ответил. Рад был узнать, что Вы все же кое-как устроились, хотя и неважно, сейчас главное – прожить до конца войны, а в деревне это, быть может, и легче. Мы живем без существенных перемен. Я уже писал Вам, что мама нездорова, с сердцем не совсем хорошо: головокружение и, главное, общая слабость, так что хозяйством она по возможности занимается мало. Я довольно много в последнее время занимался математикой и имел некоторые успехи, но в последнюю неделю, после окончания своей темы, что-то ничего не могу начать делать. И даже впервые здесь почувствовал скуку, как-то болтаюсь без дела, но это, конечно, очень временно, да и в небольшой степени. Тася по-прежнему работает в госпитале, но очень мало, так как, благодаря болезни мамы, ей приходится много заниматься хозяйством. Недавно получил письмо от Аси Гуревич, она устроилась в Ташкенте, в каком-то вузе, где работает Ефимов – это, конечно, очень хорошо. Она сообщила мне, что Зоя Михайловна развелась с Л.Я.Берри * Лев Яковлевич Берри - брат Р.Я. Берри, биолог. и вышла замуж за Меймана, этот, последний, впрочем, теперь не в Самарканде, где З.М., а в Ташкенте, там он работает в местном университете, куда влили его самаркандский вуз. На днях вернулись из Москвы несколько наших академиков, где они были на комиссии по Сталинским премиям. По математике премии присуждены Бернштейну и ленинградскому Александрову, соответственно, первая и вторая, наш Александров не получил. По технике получил премию первую Христианович, за работы, имеющие оборонное значение. Хотя в Москве и очень приятно по сравнению с нашей провинцией, но все же жить там трудно в смысле пищи и возвращаться туда теперь никак невозможно, так как просто не пускают. Что касается общего военного положения, то приехавшие привезли, в общем, оптимистические настроения. Оптимистически настроенные военные считают, что немцы еще в феврале начали сильно расходовать свои резервы, предназначенные на весну, мы же, наоборот, сохранили еще резервы, которые предназначались на прежнее время, но, конечно, весной ожидаются большие события. Больше, пожалуй, ничего существенного не рассказали. Я не вижу другого способа разыскать Вашего раненого товарища, как написать ему, и сделаю это очень скоро. Должен сказать, однако, что открыток здесь нет, равно, как и конвертов, и все это без затруднения изготовляется дома из бумаги, которая в некотором количестве имеется. Здешние математики живут сравнительно благополучно, конечно, мы не роскошествуем в смысле пищи, но все же не голодаем. Все занимаются так или иначе, я думаю, не хуже других специальностей, правда, у физиков, говорят, больше оборонных тем, но это, конечно, и естественно, так как экспериментаторы всегда ближе к практике. Что касается Вашей просьбы относительно беллетристики, то я постараюсь что-нибудь купить для Вас в лавках, собственного у меня ничего нет, а посылать чужую книжку я не могу ввиду ненадежности теперешней почты. Сам я пользуюсь хорошей библиотекой Морозова * Владимир Владимирович Морозов - казанский алгебраист, профессор.  , в квартире которого живу, впрочем, имеются и общественные библиотеки, также хорошие. Математическая литература здесь тоже имеется в достаточном количестве, к сожалению, читать ее мне здесь некому, так как мама больна, а Тася * Первая жена Л.С. (см. о ней его автобиографию [6]) занята хозяйством. Имеется здесь, правда, Бокштейн, который порядочно знает и имеет много общих со мной интересов, но он уж очень какой-то беспорядочный и растяпистый, так что даже сговориться с ним о чем-нибудь довольно трудно. Все мы шлем сердечный привет Вам, Нине и Шурику. Тася всегда смеется, что Ваши письма пестрят Шуриком. Пока до свидания. Пишите. Лева.

17/4/42. Казань

Дорогой Изя,

третьего дня получил Ваше печальное письмо, а накануне его получения у меня был В.Н.Флору * Валентин Николаевич Флору - друг детства И.И., к.т.н., жил в Харькове. . Его положение тоже не блестяще. Его часть осталась в Харькове. Рана руки такова, что пальцы ее двигаются плохо, сверх того все его имущество состоит из обмундирования второй очереди, выданного ему при выходе из госпиталя. Он решил остаться в Казани и скоро, по-видимому, найдет себе работу, жить ему здесь также есть где, но настроение у него самое скверное, и он вогнал меня в крайнюю мрачность при своем визите. По всем вопросам электротехники он, конечно, сможет теперь поговорить с нашими физиками. Письмо ему я отослал куда-то в Пермь, но это теперь уже не важно. У нас в академии теперь некое смутное время. После свержения Шмидта начальство еще не установилось, будет общее собрание академиков в Свердловске второго мая, где решится вопрос и о (неразборчиво), и о месте пребывания президиума. Пока начальство занято своими делами, нас вовсе перестали кормить, а если президиум уедет в Свердловск, то и в дальнейшем надежды на корм малые. Местные казанские власти относятся к академии очень плохо, а так как здесь автономная республика, то это имеет еще большее значение, чем в других местах. Что касается местных жителей, то они для эвакуированных, вероятно, повсюду одинаковы. Хозяин нашей квартиры – зверь зверем, и он, конечно, охотно удушил бы нас всех, если бы это можно было сделать без риска, и, главное, если бы ему не поселили сюда новых жильцов. Цены на рынках таковы, что и при моих очень значительных доходах прожить на них было бы трудно. Молоко уже перевалило за тридцать рублей литр, картофель также стоит тридцать рублей кило. Все остальное в том же роде. До сих пор весьма существенную роль играли выдачи из академии, но сейчас они прекратились, и магазинчик закрыт, есть пока только столовая, если исчезнет и это, что, говорят, возможно, то положение наше будет очень неважное. Все же надо признать, что пока мы не голодали, если и было что, то – некоторое недоедание, и то больше из психологических поводов в порядке экономии. Нужно, однако, ожидать, что очень скоро деньги здесь вообще перестанут котироваться на рынке и в связи с этим мне очень хочется привезти из Москвы некоторое количество менового барахла. Нашу квартиру в Москве пока, кажется, еще не обокрали, однако поехать туда почти невозможно. Что касается предстоящих весной и летом событий, то я также не представляю себе, что это будет. Теперь, во всяком случае, продолжаются наступательные бои с нашей стороны. Несомненно, что многие важные пункты нами окружены, но взять их не удается пока. Сообщения о том, что на фронте без перемен, говорят именно об этом, а не о прекращении или ослаблении военных действий. Из Воронежа я имел письмо только от конца января, и тогда там было, кажется, довольно сносно. Флору говорил, что в феврале немцы будто бы были километрах в тридцати от Воронежа. Возможно, и даже очень вероятно, что там теперь неважно с пищей. Наверное, я знаю, что с пищей очень плохо в Москве, т.е. в части рынка, централизованное же снабжение, конечно, лучше, чем здесь. Последние дни я почти не занимался математикой. О том, что придумал за последнее время, напишу как-нибудь в другой раз. Должен сказать, что наше положение в смысле пищи, в общем, пока вполне удовлетворительное, и если приходится беспокоиться, то за будущее. Ничего похожего на то, что испытываете Вы, мы не имеем, я говорю о себе, рядовые сотрудники академии... (дальше отсутствует)

Шлю Вам и Нине сердечный привет. Лева.

Решил продолжить письмо еще. Здоровье мамы хотя и стало лучше, но все же оно не может быть названо исправным. Имеется сильная физическая слабость. Трудно ожидать, что при имеющихся условиях она может поправиться вполне. Недели три назад я получил письмо от отца Розы из Алма-Аты, где он сообщал мне, что его сын Л.Я. уволен с работы по придирке директора из института академии, и просил меня узнать о его деле в президиуме, куда оно направлено. Я узнал, что дело – у Деборина, и он сказал мне, что, вероятно, Л.Я. будет восстановлен, но теперь началась суета со сменой начальства и я уже никак не могу застать Деборина в его кабинете. Свержение Шмидта, по-видимому, достигнуто усилиями Комарова, который из Свердловска развил чрезвычайную активность. Свердловская группа Академии наук, по-видимому, стремится сделать себя главной и перевести туда президиум, она сравнительно малочисленна, но, быть может, более влиятельна. Мы уже имеем телеграмму правительства, в которой говорится, что правительство не возражает против перевода президиума в Свердловск. Не совсем понятно, к чему это все, и как-то начинает казаться, что все это склока, притом мало своевременная. У нас здесь, наконец, настоящая весна, по улицам бегут ручьи воды, смешанной с навозом, который зимой в изобилии покрывал все, так как канализация почти везде работала слабо. Были даже большие опасения, что вначале лета будет серьезная опасность эпидемии на этой почве, но, надеюсь, все обойдется благополучно. Очень приятно, что становится тепло и не нужно пока заботиться о дровах. У нас теперь имеется опять электричество, правда, только от восьми вечера до восьми утра, зато опять прекратился водопровод, и приходится таскать воду на пятый этаж. Еще раз сердечный привет В (дальше отсутствует).

16/5/42. Казань

Дорогой Изя,

уже давно не имею от Вас писем, последнее было с адресом Любы, но на него я не ответил, т.к. оно пришло почти одновременно с предыдущим, на которое ответ был уже послан. Это в нем Вы, кажется, спрашиваете, какова тенденция жизненного уровня в Казани, могу только ответить, что это вопрос наивный. Теперь у нас на рынке молоко уже пятьдесят рублей четверть и мы (ошибся, не четверть, а литр), конечно, не можем уже его покупать, только очень немного берем для кофе, который здесь имелся в изобилии и хороший. Самое последнее время произошло, однако, улучшение в снабжении академии, особенно академиков, членкоров и лауреатов. Есть хорошая столовая, в которой почти можно наесться, и по карточкам выдают все, что написано, и, кроме того, дают немножко в виде пайка, в нем, конечно, нет декларированного шоколада, но все же есть пища. В столовой, правда, кормят только самих работников, но не членов семей. В общем, мне, однако, стало лучше. Последнее время я болел гриппом и потому занимался очень мало, так что почти ничего не сделал. У нас теперь новое начальство в академии, хотя было все напечатано в газетах, но не знаю, есть ли они у Вас, поэтому сообщаю. Вице-президенты – в Казани: Иоффе и Орбели, в других городах – еще четыре, но нет среди них Шмидта. Пока еще не видно, что даст нам такая перемена, но ничего плохого пока не видно. Имеются пока еще не проверенные слухи, что отыскался Рохлин, который пропадал с октября, он был в окружении. Говорят еще, что расстрелян в плену у немцев Глезерман. Вы, вероятно, помните обоих. Имею письма от Ефремовича * Вадим Арсеньевич Ефремович находился в то время в заключении (см. [6]). , он теперь работает стрелочником. Очень доволен, пишет, что работа спокойная. Пусики едут в Москву для работы в Университете. Колмогоров, по-видимому, будет междугородним деканом. Пишите. Шлю сердечный привет Вам и Нине.

20/5/42. Казань

Дорогой Изя,

только что получил Ваше письмо от 4/5. Как раз перед тем написал Вам. Кое-что написал о себе уже в том письме, теперь буду подробнее. Меня несколько огорчает, что нам вот уже второе лето приходится сидеть в городе. Казань, правда, имеет много садиков и парков, но это все же не то. Окрестности здесь тоже неплохие, но для того, чтобы попасть в них нужно преодолеть несколько километров пригорода пешком, а подступы к городу совершенно отвратительны, пыль стоит страшная. Я думаю, что эти места были бы непроходимы для танков, так как водители не могли бы ничего видеть в той пыли, которая поднимется, несомненно, при проходе танка. В городе стоит повсюду вонь от идущих по поверхности земли канализационных канавок. Нам теперь тоже нужно заботиться об огородах, которые будут за городом, так что нужно будет каждый раз преодолевать малоподходящие подступы к городу. Впрочем, еще неясно, как будет с огородами, нам уже обещали вспахать землю тракторами и посадить картошку машиной. Если это все удастся, то останется только уход и сбор, тогда все благополучно, если же это сделано не будет, то огорода мы не получим, так как сами теперь уже не успеем все сделать, да и семян достать невозможно. Наше пищевое положение в настоящее время неплохо, так как снабжение академии достигло наивысшего с начала войны уровня. Прежде всего, семьи наши получают по карточкам все, что на них значится, и это очень большая привилегия в Казани. Далее, для работников (академиков и членкоров) имеется хорошая столовая, после обеда в которой иногда даже возникает ощущение сытости. Далее имеется академический паек, он не слишком обилен, но все же – добавка. К сожалению, столь удовлетворительное положение распространяется только на академиков и членкоров, остальные находятся в худшем. Я уже довольно долго почти не занимаюсь математикой, так как был болен и закончил некоторый кусок. Теперь собираюсь заняться внешней баллистикой, там есть интересные задачи, уже давно стоящие, решение которых было бы интересно и в том случае, если бы оно было получено и в мирное время, а теперь, конечно, особенно. По постановке своей задача – несекретная. От Вити Рабинович я имел только одно письмо и, притом, очень давно, им было тогда весьма плохо, не знаю, как теперь, вряд ли стало много лучше. Я переписываюсь с Асей Гуревич. Она сообщила мне, что Зоя Михайловна имела очень тяжелые роды с кесаревым сечением и мертвым ребенком, который, по-видимому, Меймановский. Мейман живет в Ташкенте, а она в Самарканде, есть предположение, что брак их расстроится и будет восстановлен старый. Сам Мейман ужасно мечтает приехать в Казань, я считаю, что с жира бесится. Как у Вас с куревом? Я получаю табак в академии, раньше мне отдавали свою порцию еще Пусики, теперь они уже берегут на обмен. Таким образом, табак есть, но нет гильз и очень трудно со спичками: у нас полагается коробка на месяц по карточкам. Есть электрическая зажигалка, но накал такой плохой, что не зажигает, приходится держать зажженную керосиновую лампадку. Здоровье мамы стало несколько лучше, но, конечно, не совсем хорошо, и загородные прогулки она делать не может. О жизни и деятельности математиков писал Вам в прошлом письме, так что теперь уже не пишу больше. Валентин Николаевич был у меня однажды, больше не заходил. Об этом визите я тебе писал в одном из прошлых писем. Шлю сердечный привет Вам и Нине. Лева.

9/7/ 42. Казань

Дорогой Изя,

сегодня получил Ваше письмо от 1/7, на предыдущее письмо я не ответил, был болен, вообще меня изнуряет повышенная температура и грипп. Время от времени лежу, а если и хожу, то часто чувствую себя плохо – ощущение сильной усталости. Я не вполне разделяю Вашу тревогу относительно общего положения. Это, конечно, не значит, что я спокоен, но состояние мое несравнимо с состоянием осени прошлого года. Те или иные успехи немцев означают лишь большую или меньшую продолжительность войны, исход ее представляется мне все же несомненным. То, что наши оптимистические ожидания не оправдываются, не означает катастрофы. Соотношение сил изменилось. Если изменение это и недостаточно, чтобы мы могли уже теперь догнать немцев, то оно все же достаточно для того, чтобы они не успели одержать решительного успеха раньше вступления в полное действие Америки. Очень серьезно положение в Египте, но и оно уже начало выправляться, и острота его так велика, что может получиться совершенно противоположный результат. Ваше беспокойство относительно Ваших близких, напротив, более чем основательно, но это отнюдь не снимает ничего из ранее сказанного. Что касается Вашего ослабления внимания к огороду, ввиду общих событий, то оно совсем напрасно, не в лучшем, а, наоборот, в худшем случае, огород будет особенно полезен для Вас. У нас тоже имеется огород. Сто кв.м. картофеля, он растет очень хорошо, его уже окопали, и скоро будем удобрять. В другом месте имеется полтораста метров разных овощей. В основном – моркови и свеклы, есть также капуста и брюква, завтра будем сеять репу, это для репы – самое время, более раннюю жрет мошка. К сожалению, посевы были сделаны с опозданием, но почва настолько исключительно хороша, что все же надеемся на урожай. К сожалению, плохая организация в Академии, привела к потраве части посевов лошадьми, они катаются на посеве и все уминают так, что даже всходов нет. Есть некоторые новости относительно Московского Университета. Имеется распоряжение правительства относительно реэвакуации его из Ашхабада в Свердловск. Цель, по-видимому – избавить людей от непривычного страшного климата и поместить университет в место, где он действительно может работать. Возникает даже мысль, что часть работников может остаться в Свердловске навечно для укрепления местного университета. Последнее соображение приводит в ярость ашхабадских работников МГУ. Они решительно протестуют против реэвакуации. Это объясняется тем, что их раньше времени уже напугали оставлением навечно в Ашхабаде, и сделал это весьма не остроумно Колмогоров. Он придумал стать междугородним деканом и иметь, тем самым, возможность жить где угодно: Москве, Казани, Ашхабаде, а также перевести на такое же положение Александрова. Само по себе это не плохо и для университета, так как в Москве нет приличных математиков, и университетом правит сомнительная личность. Однако Колмогоров впал в увлечение и написал в Ашхабад, что вот хорошо бы оставить часть людей там навечно, и что он имеет планы формирования нового лица факультета под свою личную ответственность. Ашхабадцы взвыли и стали что-то писать по начальству, они теперь просто ненавидят Колмогорова. Отчего произошло дальнейшее, не знаю, но последовало распоряжение о реэвакуации и переводе ректора в Свердловск, а относительно Пусиков произошел отказ им вправе работать и жить в Москве, ибо их драгоценные жизни не должны подвергаться опасностям. Для организации же факультета вызывается в Москву Петровский. Исход кажется мне весьма удачным. Возможно, что в надлежащих инстанциях усмотрели чрезмерную личную заинтересованность Пусиков и неумение Колмогорова наладить хорошие отношения с коллективом. Что из этого всего выйдет, не знаю. Стоит отметить еще, что в Москву теперь опять пускают весьма неохотно. Виноградов И.М. придерживается той точки зрения, что непатриотично и бессовестно сейчас из желания быть дома лезть в Москву; если человек не работает на военные нужды, то пусть он хоть не вертится под ногами и не мешается. Ведь пребывание в Москве означает, что нужны специальные усилия, чтобы человека кормить. На днях получил письмо от Любы Вольфензон. Она полна мечтаний о Москве, ее отец и супруг уже там, она же прыгает в Свердловске изо всех сил, чтобы только прорваться в Москву. Думаю, что это ей в ближайшее время не удастся. На днях получил письмо от Ефремовича, здоровье его весьма не важно: сердечная болезнь, отеки ног. Я за него боюсь. Имею сведения о Меймане и его романе с З.М., она его покинула и вернулась к супругу, впрочем, возможно, это он ее покинул. Ефимов, узнав про Ваше плохое положение от меня через Асю, проявил некоторое внимание, по крайней мере, формальное. Он попросил меня прислать рекомендацию Вас для работы в среднеазиатских вузах, мыс Александровым это сделали, но реального значения этому, я не придаю, впрочем, все может быть. Шлю привет Вам и Нине. Мама с Тасей также.

6/9/42. Казань

Дорогой Изя,

Ваше письмо от 1/8 прибыло ко мне, вероятно, уже давно, но только на днях мы вернулись из дома отдыха, о нем – позже. Относительно Воронежа я знаю только от Аси Г. Четвертого июля работники университета получили эвакуационные справки и двумя колоннами пешим ходом отправились в деревню Пески близ Борисоглебска, кто там был из знакомых – не знаю. Надеюсь, теперь Вы уже имеете сведения о родственниках из Воронежа. На днях получил письмо от Плоткина на бумаге весьма хорошего качества. В нём сказано, что пока работы для Вас нет, но возможность ее не исключена. Копия послана Вам, не знаю, можно ли придавать этому серьезное значение. Ефимов, я думаю, здесь не причем, т.е. от него ничего не зависит, и сделать он, вероятно, для Вас ничего не может. Кстати, в его семье важное событие – Роза забеременела, между тем, врачи говорили, что она к этому не способна, раньше они это очень хотели, но теперь Ефимов в крайнем отчаянии и ругает врачей. Пусики, я думаю, не стремятся ничего из себя разыгрывать и сохранять важность и значение. Их цели более реальны, просто они хотят устроить свое существование наиболее сносным способом, а для всех эвакуированных возвращение на прежнее место жительства – это верх мечтаний. У Пусиков – это и вполне удобно, дача их предохранит не только от неприятностей налетов, но и от холода. Для того, чтобы попасть в Москву нужны, однако, большие усилия, Колмогорову уже удалось там обосноваться, а Александрову – нет. Если бы Колмогоров получил руководящее положение в университете, то он мог бы ввести и Александрова. Я тоже очень хочу съездить в Москву на короткий срок или, по крайней мере, отправить туда Тасю за некоторыми вещами и кое-какими оттисками и рукописями. Очень вероятно, что Тася ... (неразборчиво)..., но мало вероятно, что пустят меня, на этот счет – какие-то особые распоряжения не пускать в Москву академиков и членкоров без крайней необходимости, может, это потому, что их там нужно кормить. Мы сильно беспокоимся о предстоящей зиме в смысле пищи, правда, сейчас снабжение удовлетворительное, но овощей и картошки не дают, таким образом, хоть это нужно запасать, хорошо тоже и масла, так как нельзя быть уверенным, что снабжение сохранится на нынешнем уровне. Денег для образования запасов, конечно, недостаточно, и, вот по примеру прочих мы решили продавать вещи, здесь их, конечно, мало, а потому нужно привезти из Москвы, там масса всякого барахла, которое теперь имеет ценность. Сегодня мы как раз были на огороде. Несмотря на поздний посев, потравы скотом и кражи, там еще сохранилось очень много овощей, так что, если дальше не разворуют, нам огород очень поможет. Там у нас очень много свеклы, много репы, порядочно брюквы, есть редька, морковь. Картошка – на другом огороде, и ее судьба еще не выяснена, там еще не были, но по всей Татарии на картошку напала какая-то болезнь, и урожай всюду очень плохой. Это конечно не страшное бедствие в теперешнее время.

В доме отдыха мы провели время замечательно. Лучше всего его можно описать, сказав, что в нем похоже на "до войны". Корм, правда, ограниченный, но неголодный и доброкачественный. Рядом – Волга с собственными лодками, а по другую ее сторону – прекрасный безлюдный пляж и лес. Мы довольно часто туда ездили, и самая езда тоже приятна. После двухлетнего перерыва снова попасть за город было для нас наслаждением, даже война там забывалась. Что касается военных событий, то я предпочитаю о них не думать, считаю, что сие от меня не зависит, и предпочитаю заниматься тем, что действительно находится в моей власти, таковы огород, зимние запасы, математика. Сейчас занимаюсь устойчивостью движения вращающегося снаряда, это оказалось не так уж ужасно трудно, и я уже несколько начинаю чувствовать предмет, на днях пошлю Вам два оттиска сделанных в этом году топологических работ. Впрочем, это только заметки в Докладах.

Недавно сюда приехал Марков из Ленинграда, он сравнительно благополучно провел там зиму, так как имел дачные запасы продовольствия. Нужно признать, что, быть может, самое страшное, что произошло за время войны – это ленинградский голод. В доме отдыха мы познакомились с ленинградцами, семьи которых более чем наполовину вымерли, и сами они уцелели лишь на грань от смерти. Даже трудно поверить, что люди могут такое выдержать. Цинга и дистрофия – это медицинские названия того состояния, в котором находились люди, фактически же – это крайнее истощение, раны на коже и чрезвычайное отупение, плохое владение всеми органами и прочее. Когда у людей, находящихся в таком состоянии, умирали близкие, они этого почти не замечали и не переживали. На ленинградских кладбищах работали экскаваторы, но масса трупов лежала на улицах, на чердаках и в подвалах, часто они объедались, т.е. срезались кусочки мяса для еды с умерших. Если человек падал на улице, то без посторонней помощи он обычно уже не мог подняться и умирал, таких никто не подбирал.

Я полагаю, что заниматься теперь такого рода личными делами, как переездом на другое, более подходящее место, ничуть не зазорно, но, конечно, мне трудно, что-либо посоветовать Вам. Рассчитывать серьезно на Плоткина, боюсь, невозможно. Ясно, что если бы Вы определились на работу в какой-нибудь вуз, особенно военный, то Вам было бы неизмеримо лучше, и пользу Вы приносили бы гораздо большую. Как Ваши военные дела?

Здоровье мамы остается неважным, дом отдыха не принес ей должной пользы, так как она слишком увлекалась сбором грибов и ягод, но это доставляло ей исключительно большое удовольствие. Если бы нам удалось разрешить проблему заготовок на зиму удовлетворительным образом, то и для здоровья мамы это было бы чрезвычайно полезно, недостаточное питание, конечно, одна из причин ее болезни. Сверх того, некоторая уверенность в дальнейшем питании и достаточное количество пищи сделали бы ее хозяйственную деятельность более легкой. Мое здоровье, в общем, ничего, но я за год войны несколько отощал, на этой почве у меня теперь стало хуже с простудами и бессонницей. В доме отдыха я под конец простудился и теперь еще не вполне поправился, очень легко устаю. Тася вполне удовлетворительна. Правда, ей приходится много работать физически, но это ей не вредит, так как она сильная и здоровая от природы.

Ну вот, я написал Вам весьма обстоятельное письмо. Пишите мне почаще, время действительно идет страшно быстро. Несмотря на всю мрачность происходящих на фронте событий, я далек от уныния и по-прежнему верю в хороший исход войны. Шлю Вам сердечный привет, а также и Нине. Почему мало пишите о Шурике, вернее даже не пишите совсем в последних письмах? Лева.

4/10/42. Казань

Дорогой Изя,

еще в начале сентября я написал Вам, но ответа еще не имею, Вы, как всегда, не торопитесь отвечать. Весь сентябрь я проболел, у меня было воспаление легких, и пять дней температура держалась около сорока, а иногда выше. Встал только несколько дней назад и еще чувствую себя плохо. Во время моей болезни Тасе пришлось одной убирать и таскать овощи с нашего огорода, а это пять километров от дома. Всего она на себе переносила пудов двадцать. Академия не смогла организовать транспорт, и все таскали сами. Александров П.С., которому ввиду склероза это просто опасно делать, тоже носил картошку. Тася ужасно измучилась, но все же мы удовлетворены огородом, это серьезная помощь на зиму. У нас пудов восемь картошки, несколько пудов свеклы, есть редька, брюква, репа, морковь, капуста. Все время, пока я болел, а Тася таскала овощи, мама занималась домашним хозяйством на железной маленькой печке-буржуйке, так как электричество у нас ненадежно, а керосина нет. В общем, месяц выдался ужасным, и если бы мы не побывали в доме отдыха, то, пожалуй, и не выдержали бы. Надеемся, что в дальнейшем будет легче, если, конечно, не произойдет чего-либо чрезвычайного. Мне сообщили, что Воронежский Университет теперь в Елабуге, это недалеко от Казани, но сообщение только водное. Подробностей не знаю. Важная математическая новость: женился Колмогоров, он еще весной ускользнул в Москву, Александров не мог за ним последовать, ввиду трудности получения командировки, и вот к осени он женился – что значит, без присмотра его оставили. Теперь Александров тоже отправился в Москву в месячную командировку, но, конечно, с намерением, по возможности, там застрять. Вообще все или почти все рвутся в Москву в надежде, что там лучше жить, да и просто хочется домой. Люстерник уже там обосновался, там же Бермант, Райков, Нейшулер, Акушский, скоро отправляется Плеснер, Гельфанд и даже Зоря Шапиро. Мне бы тоже хотелось на несколько дней туда поехать, но я еще не предпринимал никаких шагов из-за болезни. Не знаю, удастся ли мне это, уж очень много народу туда отправилось, а есть, по-видимому, указание слишком много не пускать. Относительно общих событий я стараюсь не думать, одно только кажется несомненным, что второго фронта в этом году уже не будет. По этому поводу даже имеется анекдот о естественном и сверхъестественном окончании войны. Естественное окончание: Господь бог посылает на фашистов десять тысяч ангелов с бомбами. Сверхъестественное окончание: англичане и американцы открывают второй фронт. Напишите, имеете ли Вы сведения о своих воронежских родственниках. У Таси родители были в Анапе, и никаких известий пока нет.

Не помню, писал ли я Вам, что вопреки предсказаниям врачей, Роза Берри забеременела, это приводит Ефимова в отчаяние.

Последний месяц я, конечно, не мог заниматься математикой, вообще же занимаюсь теперь снарядом. В начале августа посылал Вам оттиски своих топологических работ, сделанных прошлую зиму.

Имел за последнее время письма от Любы Вольфензон, она рвется в Москву, считает, как и все, что, конечно, не следует перегружать в военное время Москву и тем самым затруднять работу транспорта, так что, вообще говоря, граждане должны сидеть, где сидят, но ей лично обязательно нужно жить в Москве. Такое рассуждение со стороны Александрова мне теперь понятно, ввиду тяжких происшедших последствий, но почему Любе так уж нужно, мне не ясно.

Впрочем, нечего, ругать других, я сам тоже хочу съездить в Москву, так как там много вещей, а денег на жизнь нам решительно не хватает, и даже тогда, когда будут реализованы прибавки, не хватит. Знаете ли Вы, что научным работникам даны значительные прибавки жалования? Это опубликовано в различных специальных газетах, как-то: Учительская, Медицинская и прочее. Пока до свидания. Пишите почаще, а то Вы все приглашаете меня писать, а сами даже и на письма отвечаете плохо. Привет Нине и Шурику.

11(?)/10/42. Казань

Дорогой Изя,

сегодня получил Ваше письмо от 25/9, в нем порядочный кусочек вымаран. В этом письме впервые упоминаете о письмах от уполномоченного К.В.Ш., таким образом, одна Ваша открытка пропала. Я совсем недавно послал Вам большое письмо, следующее за тем, которое Вы получили. Я сообщал в нем, что был болен воспалением легких, теперь мое здоровье лучше, но есть еще остатки воспаления и маленький плеврит, сверх того предполагается хроническая малярия, хотя она под вопросом, но я ее все же лечу. В общем, чувствую себя неважно. Тася уже несколько отошла от утомления, вызванного уборкой огорода. Теперь мы имеем уже значительные запасы овощей, но масла очень мало и оно – шестьсот рублей кило, так что купить трудно, барахло продается нелегко, но все же, если бы привезти кое-что из Москвы, то это сыграло бы положительную роль. Нам выдали около десяти кило какао-бобов, я их ручным способом чищу и мелю на мясорубке, затем можно просто варить какао, которое от обычного отличается большим содержанием жира, можно также изготовлять шоколад, прибавляя мед или сахар. Зато мяса, рыбы и масла нам вовсе не дают, карточки за сентябрь на эти продукты аннулировали, ничего не дав. Именно ненадежность снабжения вызывает тревогу за зиму. Математикой уже занимаюсь, но еще мало, сильно устаю после болезни. На днях получил письмо от Л.Вольфензон, она жалуется на отсутствие писем от Вас и, спрашивает, чем Вам плохо. Ее мечты о возвращении в Москву несколько умерились, и она допускает мысль, что придется остаться в Свердловске на зиму. Уже писал Вам, что В.Г.У. находится в Елабуге, здесь недалеко. Писал также, что женился Колмогоров. Это я повторяю для надежности. Шлю Вам всем привет. Лева.

9/11/42. Казань

Дорогой Изя,

сейчас получил Ваше письмо, начатое 19/10. Все-таки очень плохо Вам живется. Аналогичные сведения получаю от одной бывшей моей студентки, которая теперь учительницей в деревне, впрочем, у нее, кажется, благополучно с начальством. Неразборчивое место в Вашем письме, о котором писал Вам, Тасе удалось разобрать, оно относилось именно к Вашему школьному начальству. Гринблюмы живут близ Ташкента, я с ними не переписываюсь, но знаю о них от Аси. Макс преподает в школе, Мак работает трактористом, а Витя, по-видимому, не работает. Живут они очень плохо, в общей избе с большим количеством детей, очень голодно, Макс стал совсем стройным и говорит, что отвык есть, Витя совсем одичала и выглядит старухой. Вот все, что я знаю. От Любы Вольфензон получил недавно письмо, она очень просит Вас написать ей, адрес дам ниже. Живет она довольно благополучно, но надежды на переезд в Москву оставила.

На днях мы с Тасей едем на юбилейную сессию академии в Свердловск, это нас радует, в Свердловске – М.Г.У., встречусь с товарищами. Петровский пишет, что в результате трех эвакуаций (из Москвы, из Ташкента, из Ашхабада) их жизнь совершенно расстроилась, почти не занимаются, и университетское имущество находится в плачевном состоянии. Из Свердловска надеемся проехать на неделю в Москву, уже имею командировку от академии, но нужно разрешение Н.К.В.Д., его здесь получить до отъезда не успею, а хочется поехать прямо из Свердловска, так как здесь только транзитные поезда. Впрочем, совсем не очевидно, что разрешение вообще удастся получить. Въезд в Москву становится всё более и более затрудненным, слишком много теперь желающих отправиться туда, и приходится с этим бороться. Наша жизнь после тяжелого периода сентябрь-октябрь понемногу налаживается. Мы сделали все запасы, какие могли – овощи, дрова, замазали окна, в общем, подготовились к зиме, как могли. Электричество у нас не надежно, и есть нормы, так что готовим теперь на маленькой железной печке – это довольно тяжко, зато быстро. Пока у нас еще есть немного керосина, так что, когда не бывает электричества, зажигаем лампу или коптилку, смотря по надобности. Мама и Тася в основном здоровы. Я пока еще чувствую себя неуверенно, после воспаления температура прыгает, но силы постепенно восстанавливаются. Непосредственно после болезни было плохо с продуктами, но сейчас перебои в снабжении ликвидировались. Я уже занимаюсь математикой.

О жене Колмогорова знаю только, что она его сверстница, товарищ по школе. Следует сообщить Вам еще, что директором М.Г.У., кажется, скоро назначат Соболева, прежний был очень вредный, я имею в виду Орлова, Бутянин же был снят с должности во время эвакуации за то, что бежал впереди университета. Теперь он преподает методику математики в Алма-Ате. Адрес Любы Вольфензон: Свердловск, Шейномана, д. 19, кв. 62. В нынешнем году опять получил приглашение читать специальный курс в Казанском Университете. Конечно, это совсем не то, что до войны, здесь меня слушают не студенты, а почтенные преподаватели, и не поймешь что это, в порядке вежливости или же действительно хотят узнать что-нибудь от меня. Все же я доволен. В общем, живу я не очень плохо, но главное, на чем держится жизнь, это ожидание, когда кончится война. По сравнению с прежней жизнь – отвратительна, и это не только, конечно, благодаря материальным лишениям. Самые бодрые письма я получаю от Брушлинского, он в Ташкенте, преподает в военном вузе, много работает и очень уверенно и спокойно смотрит на будущее, особо больших лишений, по-видимому, не терпит и теперь.

Ленинградские математики разбросаны в разных местах. Марков, Фаддеев, Линник здесь, Тартаковский тоже был здесь, но уехал в Баку уже давно. Смирнов, кажется, в Уфе, другие где – не знаю. Янчевский умер в Ленинграде, Левинсон или попал к немцам под Ленинградом или умер. Ефремович мне писал, но уже давно, здоровье у него плохо, боюсь, что он не выдержал или не выдержит. Из молодежи некоторые пропали – Рохлин, Глезерман, Веденисов. Привет. Лева.

8/12/42. Москва

Дорогой Изя,

я, наверное, писал Вам, что имею намерение отправиться в Москву, теперь это намерение реализовано. Еще 11 ноября мы с Тасей поехали на сессию АН в Свердловск, а оттуда направились прямо в Москву. Разрешение на поездку получили без труда. Сюда приехали 23 ноября и до сих пор здесь, хотя имели намерение оставаться в Москве очень мало.

Приехав сюда, мы обнаружили, что квартира и вещи наши в полном порядке и что здесь вполне можно жить. Квартира слегка отапливается, градусов на десять, но можно немного подогреть, газ и электричество действуют бесперебойно. Очень приятно пожить дома, и становится непонятным, почему нам нужно жить в Казани. Все, живущие в Москве, усердно уговаривают меня переезжать сюда совсем, при этом они утверждают, что все, кто этого сильно хочет, добивается так или иначе возможности перебраться сюда, конечно, если есть где жить. Некоторые живут без прописки подолгу, в конце концов, получают постоянную прописку. Сперва мысль о возвращении уже теперь показалась мне слишком неожиданной, постепенно я к ней привыкаю и все больше склоняюсь к мысли, что нужно стараться остаться в Москве. Конечно, имеется масса трудностей как в вопросе о разрешении, так и с перевозкой всего нашего барахла. Имеется, конечно, и некоторый риск, хотя бы в том, что, если наши удобства перестанут действовать здесь, например, прекратится отопление, то мы можем просто замерзнуть или ужасно мучиться, как мучаются многие в Москве. Нужно, однако, сказать, что и те, которые мучаются, все же не хотят никуда ехать и радуются, что в свое время остались, да они и правы. Разница между Москвой и другими городами все та же, какая была до войны, а для постоянных жителей Москвы, эвакуированных в другие города, она еще разительнее. Что касается работы, то здесь, как Вам, вероятно, писал, имеется некоторый филиал нашего института, где можно работать. Университет здесь в загоне, т.е. студентов мало, а профессоров более чем достаточно, так что приткнуться туда невозможно, хотя я и остаюсь профессором университета, только имею бесплатный отпуск. Вспоминаю Ваши рассуждения о том, что наши научные деятели стремятся сохранить видимость своего значения и потому едут в Москву. Желание ехать в Москву объясняется не этим, а просто стремлением быть опять дома. Что же касается того, буду ли я здесь кому-нибудь мешать, то мне кажется – нет. Ведь самое главное – моя квартира все равно содержится в полной готовности к моему возвращению и никем не заселяется. Впрочем, всякие рассуждения – ничто перед стремлением людей вернуться к себе на родину и на место постоянного жительства из эвакуации, помешать этому можно только силой. Когда мы ехали сюда, то были свидетелями того, как возвращаются люди без всякого разрешения, и при этом они окружены сочувствием всех, вплоть до проводников вагона. Наша проводница давала советы о том, как можно прятаться, одной такой девочке.

В Свердловске я провел время очень приятно. Встретился с работниками университета, в том числе, Курошем. Все они там очень измучились и рвутся в Москву. Настроение у них плохое и работают плохо, только Курош по-прежнему руководит там несколькими семинарами. Другие мало что делают. Степанов жалуется, что он голодает. Зато там есть студенты и, если переезд в Москву теперь не выйдет у меня, то буду ездить в Свердловск из Казани читать лекции в М.Г.У.

В Свердловске встречался с Любой, на первый взгляд она не изменилась и физически чувствует себя хорошо, но все же и с ней произошли какие-то перемены, ей живется плохо, хотя, конечно, лучше, чем многим другим. Ее отец и муж – в Москве и она, конечно, о них скучает.

На сессии центром внимания была пища, кормили нас там чрезвычайно даже сточки зрения довоенной, а теперь это приобрело особую актуальность. Боюсь, что это иногда даже мешало работе сессии, так я один раз почти целиком пропустил доклад Соболева о развитии сов. мат. за двадцать пять лет, благодаря тому, что задержался за завтраком. В общем, никаких существенно интересных вещей на сессии не было. Даже политические доклады, которые делались ответственными гражданами, не содержали ничего нового, что так хотелось бы услышать.

В Москве у меня чрезвычайно снизилось непосредственное ощущение войны, главное, чем она меня угнетает непосредственно – это эвакуация. Как было бы замечательно, если бы удалось с ней покончить. Здесь мне тепло при тринадцати градусах, а в Казани я замерзаю при шестнадцати.

Простите за многочисленные опечатки. Машинка не моя, взята на время из академии. Шлю Вам всем сердечный привет.

19/1/43. Казань

Дорогой Изя,

сегодня получил Ваше письмо от 2/1. В нем опять не все можно было разобрать. Вам писал еще из Москвы, но не помню когда, ясно, что письмо это запоздало, но возможно еще дойдет до Вас. Относительно возможной Вам помощи пока приходят в голову следующие предложения: можно поступать к нам в докторантуру, правда, время несколько упущено, так как прием уже производился раньше, но все же можно попробовать. Об этой возможности я писал Вам когда-то очень давно. Нужно, однако, иметь в виду, что для семейного докторанта жизнь у нас отнюдь не сладкая, главная трудность – это жилище. Нине по специальности работу здесь будет найти, пожалуй, невозможно, но, какую-нибудь, вероятно, можно. Для Нины возможно, вероятно, поступить в аспирантуру М.Г.У., но это я толком не знаю, во всяком случае, поддержку оказать могу. Я теперь профессор университета с обязательством ездить в Свердловск, куда и предполагаю поехать в конце февраля. Где находится К.В.Ш., сейчас не знаю, напишу через несколько дней. Тогда же и насчет докторантуры более определенно. Относительно работы в вузах сейчас ничего не знаю, во всяком случае, в Казани работы нет. Насколько заметил, в Свердловске работу достать не трудно. Во всяком случае, почти все работники университета совмещают там в Индустриальном институте, точно также и аспиранты. Вот пока все мои соображения, но надеюсь написать в ближайшие дни. Если склонны к докторантуре, то пишите и шлите немедленно заявление, а там будет видно. Из Москвы я уже писал Вам, что были мы с Тасей в Свердловске несколько дней и прямо оттуда отправились в Москву. Вся эта поездка была огромным событием в моей жизни. Ее основной вывод заключается в том, что для возвращения в Москву, вернее для попытки такого возвращения, нет надобности ждать окончания войны и реэвакуации академии, а можно стараться уехать до этого, конечно, тут большие трудности, но не такие уж трансцендентные. Жить в Москве можно, квартира наша в исправности, правда, очень холодно, но зато просторно и приятно быть дома. Имеется электричество и не нормированный газ, последним можно отеплять комнату: я провел по резиновой трубке и установил горелку в столовой, где мы жили с Тасей, получилось градусов пятнадцать. Действует также канализация и водопровод. Я так подробно на всем этом останавливаюсь потому, что как раз на днях у нас в Казани кончилась вода, затем электричество, а затем возникла угроза канализации. Жизнь здесь, в Казани, после Москвы кажется особенно отвратительной. В Свердловске университетские живут весьма неважно, но в жилищном отношении сравнительно сносно. Настроение у них у всех плохое, все рвутся в Москву и мечтают, что день возвращения уже не так далек. Несмотря на всю мою осторожность в суждениях такого рода, я под влиянием успехов на фронтах тоже начинаю помышлять о возможности весьма фундаментальных успехов с нашей стороны. То, что происходит теперь, несомненно, гораздо значительнее событий прошлой зимы. Очень хочется думать, что война, быть может, окончится еще в этом году. Наше пищевое положение в этом году гораздо более твердое, чем в прошлом. Снабжение хотя и скромное, но регулярное, кроме того, у нас имеются значительные запасы, главным образом, благодаря огороду. Наша поездка, продолжавшаяся полтора месяца, дала чрезвычайную экономию в пище. Дальнейшие поездки, если они произойдут, будут иметь тот же эффект. Таким образом, мы обеспечены грубой пищей, масло тоже есть. Почти не имеем мяса, но это, конечно, пустяк. Благодаря болезни в сентябре и октябре, а затем поездке, за последнее время очень мало занимался, но теперь начал опять. Скоро буду писать Вам опять, пишите и Вы почаще, для меня каждое полученное письмо доставляет радость. Шлю сердечный привет Вам, Нине и Шурику. Мама с Тасей также. Л.

21/1/43. Казань

Дорогой Изя,

хочу добавить несколько слов к написанному третьего дня. В связи с окончанием докторантуры Бокштейном, здесь были получены предложения работать в педвузах следующих городов: Рязань, Чита, Красноярск. Если считаете это сколько-нибудь подходящим, то напишите непосредственно туда. Думаю, достаточно будет написать название города и приписать Педагогический Институт, так дойдет. Они хотели туда доктора, но, возможно, захотят и Вас. Сегодня или завтра я напишу Кафтанову в Москву по поводу Вас. Вот и все, что хотел прибавить.

Шлю привет. Лева.

4/3/43. Казань

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше письмо от (отсутствует). Очень жаль, что к тому моменту Вы еще не получили моего письма из Казани. Я сообщал Вам о некоторых моих шагах в направлении помощи Вам. Я писал Кафтанову, но, к сожалению, до сих пор ответа не имею. Сверх того сообщал Вам, что некоторое время назад были свободные должности в Рязанском и Красноярском педагогических институтах, и советовал Вам обратиться туда непосредственно. Насколько могу судить по разговорам, места работы в вузах есть, но благодаря моей удаленности от центральных органов и благодаря чрезвычайной суете, которая теперь, как говорят, происходит в Наркомпросе, очень трудно добиться толку. Гельфонд говорит, что суета происходит, благодаря предполагаемому возвращению многих вузов, в том числе, кажется, и М.Г.У. Теперь я решил просить Александрова попытаться путем непосредственного контакта с начальством добиться для Вас какого-либо успеха и буду ему сегодня писать. Работа почты за последнее время так ужасно испортилась, что просто невозможно ей пользоваться для делового общения, впрочем, в Москву я воспользуюсь оказией. Добиться для Вас места в вузе представляется мне вполне возможным, но все идет страшно медленно. Вы напрасно удивляетесь, что я не спешу в Москву. Хотя там и очень приятно, но переезжать туда зимой было бы не разумно. С пищей там не блестяще и втроем было бы трудно без наших здешних запасов, которые почти невозможно перевезти. Сверх того – холод и, по имеющимся у меня сведениям, он весьма усилился в нашей квартире после нашего отъезда, так что мой дядюшка живет в кухне и отапливается газом, а представьте себе, что газ прекращается, что тогда делать? Здесь у нас совершенно достаточно дров и большое количество овощей с нашего огорода, мы сыты и нам тепло, а Москва от меня не уйдет. На днях получил письмо от Любы, она все еще в Свердловске, и я удивлен, она не имеет, кажется, столь благоразумных установок, как я, а ее желание попасть в Москву, и предприимчивость ее семейства в целом очень велики. Шлю Вам сердечный привет. Буду стараться сделать для вас, что могу, надеюсь, что и Александров с искренней охотой постарается. Привет Нине и Шурику. Л.

5/3/43. Казань

Дорогой Изя,

вчера как раз написал Вам и сразу же после этого получил Ваше письмо с сообщением, что у Вас имеются шансы на получение работы в Омске и с просьбами ко мне в связи с этим. Я еще не принял решения относительно того, что я могу предпринять. Отзыв я, конечно, напишу, но только от своего имени, так как Александров в Москве. Писать в Обл. ОНО от своего имени мне кажется не слишком целесообразным, а Соболева нет. Насколько я понимаю, только он мог бы написать или, вернее, подписать убедительное заявление на предмет Вашего не задержания в средней школе. Написать такое письмо от имени академии или института невозможно, так как Вы к этим организациям не имеете никакого отношения. Соболев же вернется из Москвы не раньше середины марта. Даже если бы он был здесь, мне было бы довольно трудно заставить его подписать соответственное письмо, поскольку Вас пока еще не задерживают, а Соболев все же старается, по возможности, отвильнуть от всякого подписывания. Вариант же ожидания приезда Соболева тоже не слишком хорош, так как это берет время и не исключена возможность, что я за это время уеду в Свердловск. Ввиду всего этого я просто еще не знаю, что смогу предпринять, не считая, конечно, писания и посылки Вам отзыва. На всякий случай давайте условимся, что в случае, если Вас действительно не будут отпускать, Вы пошлете мне телеграмму. Это отнюдь не исключает каких-либо моих действий до ее получения, если только что-либо можно будет предпринять. Конечно, я уже сейчас мог бы написать в Обл.ОНО от себя, но какое это может иметь значение, и не ясно еще какое действие такое письмо может оказать ввиду того, что Вас пока еще и не задерживают. Я совершенно согласен с Вами в том, что задерживать, вероятно, будут, но не в том дело. Во всяком случае, в ближайшие дни пришлю Вам письмо с отзывом и тогда дополнительно сообщу о том, что делаю. Очень желаю Вам успеха в Вашем предприятии. Шлю сердечный привет Вам и Нине. Лева.

10/3/43. Казань.

Дорогой Изя,

уже несколько дней назад писал Вам в ответ на Ваше письмо с просьбой помочь вам выбраться из деревни. Я уже сообщал Вам в нем, что Александрова, а главное, Соболева нет в Казани, и потому я не имею возможностей предпринять какие-либо действия, чтобы принять предварительные меры на предмет Вашего не задержания в средней школе. Как это ни печально, но, по моему мнению, невозможно писать в Обл.ОНО раньше, чем Вам будет действительно отказано. Во всяком случае, сейчас я вообще туда ничего не могу написать, так как мое обращение на этот предмет ничего не может дать положительного, и не исключена возможность, что произведет отрицательное действие. Одновременно с этим письмом шлю вам телеграмму с предложением телеграфно известить меня в случае задержания на работе. К тому времени, когда Ваша телеграмма сможет придти, Соболев, вероятно, уже вернется и, даже в случае моего отъезда в Свердловск он напишет в Обл.ОНО, во всяком случае, я оставлю ему письменную просьбу сделать это, и мама его попросит. Отзыв о Вас прилагаю к этому письму. Из-за него я и задержался с этим письмом, так как задержали с перепиской в академии, а я хотел иметь его переписанным без помарок.

Все последнее время я усердно занимался математикой и был в хорошем настроении. Вчера закончил работу, которой доволен. К несчастью, сегодня радио принесло опять мрачные сведения с фронта и, конечно, это подавляет все. Много говорят, о возвращении академии в Москву, но, боюсь, что это – несерьезная болтовня. Желаю Вам удачи. Пишите. Привет Нине.

15/3/43. Казань.

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше второе заказное письмо с убедительной просьбой действовать немедленно. По этому случаю я принимаю следующие меры. Отправляю письма в ВКВШ, далее письмо в Обл.ОНО в Петропавловск, далее письмо директору Вашей школы с приложением копии письма в Обл.ОНО, копию этого письма к директору прилагаю к этому письму для Вас. Далее, я прошу Соболева написать в Наркомпрос Казахстана или в Обл.ОНО. Письмо в ВКВШ и к Соболеву заберет с собой в Москву Гельфонд, который туда уезжает в ближайшие дни, это будет скорее, чем по почте. На днях я послал Вам телеграмму с просьбой телеграфировать мне, если Вас не будут отпускать, телеграмму послал срочную, так что Вы ее должны были уже получить. Надеюсь, что это, по меньшей мере, информирует Вас о месте моего пребывания.

К этому письму приложу еще второй экземпляр отзыва, первый был послан с неделю назад.

Сегодня целое утро занимался писанием по Вашему делу и потому уже не имею сил продолжать это письмо.

Желаю Вам успеха и шлю привет Вам и Нине. Лева.

?/3/43. Казань.

Дорогой Изя,

три дня назад приехал сюда Соболев, вчера он уже отослал Наркому Просвещения Казахстана письмо относительно Вас, где указывает на нецелесообразность задержания Вас на работе в Школе. Приблизительно неделей раньше я писал Вам и сообщал, что сам написал в Обл.ОНО и директору школы, а также в ВКВШ. Думаю, что Соболевское письмо покрывает всё предыдущее, и действие будет достаточное. Надеюсь, что все это не будет слишком поздно или, в крайнем случае, пригодится на будущее. Телеграмму, из которой Вы можете, по крайней мере, узнать, что я в Казани, послал Вам уже давно. Она была срочная. Соболев привез важную новость – согласно имеющемуся плану возвращения в Москву академии, наш институт должен вернуться в первой половине мая, я страшно рад. Конечно, могут быть задержки и, возможно, даже большие, если что произойдет непредвиденное, но все же приятно иметь впереди надежду, связанную с определенным решением и определенным сроком. Вы, быть может, не имеете известий, так вот в номере от 24/3 имеется статья Кафтанова по поводу новых лауреатов, где сказано: "Ученик маститого ученого Кагана, молодой ученый, профессор Александров сам является основателем топологической школы". Премии получили он, Бухгольц и ряд лиц того же рода. На меня это произвело сильнейшее впечатление. Картина – совершенно довоенная и даже гораздо ярче. Несмотря на страшные события нашего времени, все остается по-прежнему. Знаете ли Вы, что Бутагин снова назначен ректором М.Г.У. Это просто символично. К крайнему моему сожалению, Петровской премии не получил. Шлю Вам сердечный привет. Пишите. Привет Нине. Лева.

7/4/43. Казань

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше письмо от 3/3. Вы живете, словно в преисподней: письма ходят к Вам больше месяца, да и в такой срок доходят, по-видимому, не все. Одновременно с письмом Кафтанову, ответ на которое Вы уже получили (предложение работы в Борисоглебске), я, конечно, написал Вам об этом письме, но Вы ничего не получили от меня. По поводу того, чтобы Вас отпустили работать в вуз, я сделал все, что мог. Написал в КВШ, директору Вашей школы, в Обл.ОНО и, сверх того, Соболев написал в Ваш Наркомпрос. Обо всех этих мерах я сообщал Вам в нескольких письмах и телеграфировал срочно. Вообще почта стала работать теперь скверно, я получаю мало писем, но с Вами делается что-то уж совершенно безобразное.

Я уже писал Вам, что имеется решение Правительства, согласно которому Академия переводится в Москву. По плану наш институт должен выехать в конце мая. Я очень рад этому и надеюсь, что до того времени не произойдет никаких событий, препятствующих переезду. Хотя я, несомненно, мог бы поехать в Москву и без общей реэвакуации, но технически это было бы очень трудно, да и не решился бы я, вероятно, на это, ввиду некоторой рискованности предприятия. Теперь же мне не нужно принимать решения, даже при желании я не мог бы остаться здесь, разве что совсем поступив в здешний университет.

С самого начала этого года я усердно занимаюсь математикой, сделал одну работу по теории операторов и начал ее писать, а тем временем уже начал другую. Занимаюсь с большим удовольствием и помногу.

Сюда приехал Мейман. Раньше он работал в нашем институте, но уехал из Москвы не с ним. Теперь он хочет поступить обратно, но дело это не клеится, хотя два месяца назад Соболев и обещал принять его, и именно поэтому он приехал сюда. Теперь положение Меймана весьма критическое.

Наша жизнь в бытовом отношении не изменилась. Пищи у нас вполне достаточно, мы все еще не съели наших овощей. Огород для нас сыграл весьма важную роль, и было бы весьма ценно, если бы удалось его устроить этим летом в Москве, боюсь только, что, как всегда, план будет выполняться с опозданиями: мы не успеем посеять овощи.

Пока до свидания. Привет Нине и Шурику. Лева.

Только что получил Ваше письмо от 23/3. Очень рад за Вас. Скоро напишу еще.

29/4/43. Казань

Дорогой Изя,

поздравляю Вас с благополучным прибытием в Омск. Очень рад, что Вы довольны началом. Ваше пребывание в Изюме было тяжким, можно только утешать себя тем, что все члены Вашей семьи живы и здоровы. Вчера получил Ваше письмо из Омска, написанное через две недели по прибытии туда – это первое письмо из Омска. Уже довольно давно получил Ваше письмо из Петропавловска и сразу же переадресовал только что написанное письмо на Омск.

Главное событие у нас – это предстоящий отъезд в Москву, для нашего института уже назначен срок 16/5, поэтому ближайшие письма нужно посылать одновременно в Москву и сюда, если есть копирка, то пользуйтесь ею. Я говорю так потому, что не могу гарантировать отъезда. Мой московский адрес Б.Калужская, 13, кв. 8.

Все последнее время чрезвычайно усердно занимаюсь математикой. Закончил работу по операторам и в значительной части написал ее, но не кончил писания, так как увлекся новой темой, теперь работа по ней тоже успешно продвигается к концу. Когда закончу, напишу вам результаты. Занимаюсь так много и усердно, что ничего больше не делаю и сильно устал, поэтому и письмо короткое.

Отъезду в Москву все мое семейство очень радо. Однако не все реагируют так. Многие боятся возвращения и хотели бы остаться. На днях получил письмо от Лефшеца, это было очень приятно. Он уверяет, что США с исключительной интенсивностью и полнотой поглощены войной, в частности, многие математики оставили свою нормальную работу и занимаются военной. Шлю Вам сердечный привет. Недавно получил письмо от Нины, она сообщает о Вашем отъезде и о получении моих писем. Лева.

20/5/43. Казань

Дорогой Изя,

я уже имел от Вас известия из Омска и ответил на Ваше письмо оттуда. В самые ближайшие дни первая часть нашего института выезжает в Москву. Я пока не еду туда совсем, а отправляюсь только в командировку с Тасей. Мама остается здесь. Июль мы предполагаем провести в доме отдыха под Казанью, на Волге, там же, где и в прошлом году. Там очень хорошо. Мы решили, что будет благоразумнее отложить полное возвращение в Москву, но огород мы будем устраивать там сразу же по приезде, кроме того, у меня в Москве имеются разные другие, в том числе, математические дела. Последнее время я занимался очень мало, так как имел разные переживания по поводу предстоящего отъезда, главное, мне было очень трудно решить, ехать ли уже совсем в Москву, остаться ли пока всем здесь или поехать на время и оставить здесь маму. Было очень жаль оставлять маму одну, хотя материально она здесь и будет полностью обеспечена, но, в конце концов, пришли к этому решению, как наиболее благоразумному. Виноградов с семьей пока задерживается здесь, его сестра больна, да и без того он считает, что здесь пока лучше. Мы все здоровы, шлем Вам и Нине привет. Надеюсь, что Нина уже с Вами или скоро прибудет. Лева.

Вчера через Казань проследовал в Москву М.Г.У.

15/8/43. Москва

Дорогой Изя,

мы тринадцатого, наконец, окончательно прибыли в Москву. Здесь я нашел Ваше большое письмо. Очень рад, что основные жизненные проблемы Вам удалось разрешить. Пишу пока кратко, так как по приезде должен написать многим. У нас в Москве тоже есть огород – 250 м. картошки и немного редьки. Снабжение здесь вполне хорошее и рыночные цены не выше, а скорее ниже казанских, так что в пищевом отношении мы будем вполне обеспечены. Мама очень рада нашему возвращению, мы же с Тасей пережили это по частям, ведь мы уже третий раз в Москве. Я не болен, но чувствую себя скверно, просто физическая слабость – это вряд ли последствия недоедания, скорее результат постоянного нервного напряжения в военное время. Не знаю, будет ли здесь какое-либо спокойствие. Уже около двух месяцев не занимаюсь математикой, а первую половину года занимался очень усердно. Привет.

28/8/43.

Дорогой Изя,

сейчас только получил Ваше письмо от 16/8, а перед тем было еще одно большое письмо в Москву, на которое я ответил Вам только открыткой. Письмо, посланное Вами в Казань, пропало – я тогда был в Москве, и мама переслала его с Соболевым, а он потерял всю пачку, не только Ваше.

Очень рад был услышать, что Вы надеетесь начать заниматься математикой, очень бы мне хотелось, чтобы Вы опять стали заниматься. Конечно, условия жизни у Вас чрезвычайно тяжелы, пожалуй, мало, кто из моих знакомых испытал так много во время войны, как Вы. И все-таки хотелось бы надеяться, что Вы снова начнете заниматься. Во-первых, это очень приятно, а во-вторых, и чрезвычайно выгодно. Я сужу по себе: никакая педагогическая работа не дала бы мне таких жизненных успехов, как математика. И это верно, каковы бы ни были масштабы работы. Теперь расскажу, как мы прожили все последние месяцы. После декабрьской поездки в Москву у меня резко изменилось настроение: ранее оно было довольно безнадежное в смысле дальности того времени, когда можно будет вернуться домой. Побывавши же в Москве, я вновь с несомненностью почувствовал, что она существует, и что здесь не только можно жить, но и гораздо лучше, чем в изгнании. С того времени я уже нетерпеливо стал ждать возвращения, при этом считал, что возвращение академии, возможно, состоится еще очень не скоро, но что можно будет, набравшись решимости вернуться независимо, как делали другие. В апреле начали распространяться слухи, что академия будет возвращаться в течение лета. Тогда они показались мне совершенно неправдоподобными, но вот все определеннее и определеннее стали говорить о решении правительства и, наконец, объявили официально. Сперва меня охватила радость, но потом под влиянием слишком осмотрительных товарищей я впал в колебания и из-за них не решился полностью перебраться в Москву вместе с институтом в мае. Тогда мы оставили часть барахла, подавляющую часть, и отправились с Тасей в Москву. Здесь приводили в порядок квартиру, посадили двести пятьдесят метров картошки, страшно замучились от неорганизованной жизни и постоянной спешки. До этого я с самого начала года чрезвычайно усердно занимался, а к концу июня совсем выбился из сил, заболел гриппом и не могу оправиться как следует до сих пор. Живя в Москве, я очень беспокоился о маме и, наконец, двенадцатого июля мы отправились обратно в Казань в весьма неопределённом настроении относительно времени окончательного возвращения. Настроение было столь неопределённо, что даже поволокли обратно в Казань мою машинку, которая весит пуда полтора. Приехав в Казань, обнаружили, что выехать оттуда можно не раньше, как через месяц, так как нет эшелона, да, сверх того, мы были столь измучены, что не могли бы сразу предпринять грандиозную работу по организации полного возвращения. Тогда решили отправиться в дом отдыха в Шалангу, где были прошлым летом, но оказалось, что ехать всем вместе невозможно, так как не на кого оставить барахло. Решили ехать с мамой, и Тася осталась на две недели одна стеречь барахло. Время в доме отдыха провели отвратительно, страшная жара, изводившая нас в Казани, внезапно сменилась дождями, которые сделали невозможными прогулки, так что мы целыми днями сидели в мерзкой хибарке, у которой текла крыша, и подмокал пол, так как лежал прямо на земле. Кроме того, корм был совершенно омерзительный. В это время мы уже ясно понимали, что вся наша езда взад и вперед была напрасной перестраховкой. Наконец, мы с радостью узнали, что эшелон отправляется десятого, в действительности он выехал одиннадцатого, и тринадцатого мы прибыли в Москву. Доехали вполне благополучно. Около недели потратили на организацию жизни, и теперь дома – полный порядок. Как это ни странно, я не ощутил почти никакой радости, теперь полностью перебравшись в Москву. Раньше этот день казался мне чуть ли не самым счастливым в жизни, а теперь я живу дома и не только не испытываю острой радости, но ощущаю, что нервы у меня совершенно растрепаны, сплю в ночь не больше четырех часов, раздражаюсь из-за всякой мелочи и т.п. Думаю, что это из-за плохого физического состояния, которое надеюсь скоро наладить. Пищей мы здесь обеспечены полностью и в полном изобилии, но самый процесс получения ее в магазинах столь трудоемок, что вот еще дней десять, как Тася каждое почти утро отправляется в какой-нибудь магазин и возвращается часам к трем. Мама и Тася очень довольны своим существованием, я же не то, чтобы не доволен, но чувствую себя плохо. С первого на две недели мы поедем в подмосковный Дом отдыха Узкое, где обещают хорошо кормить.

Университет тоже вернулся в Москву в конце мая, таким образом, все математики, за малыми исключениями, в Москве, кстати, Курош просил передать Вам привет. С людьми, однако, встречаюсь мало: все страшно задерганы и заняты. Любопытное явление происходит с некоторыми нашими учеными, у которых жены работают. Так как работа у них такова, что им нужно ходить на службу, а у самих почтенных ученых этого нет, то ученые деятели буквально превращаются в домохозяек. Так обстоит у Хинчина и Колмогорова. Колмогоров очень жалобно говорил мне, что он, конечно, понимает, что его супруга служит и устает и что ей нужно помогать по хозяйству, но, с другой стороны, на службу можно ходить и в утомленном виде, а заниматься математикой в таком состоянии совершенно невозможно. Ввиду этого он намеревается снять свою жену с работы.

Университет теперь совершенно не работает. Только теперь начинается прием в аспирантуру, довольно много кандидатов, но хороших не слишком много.

Наши успехи на фронтах совершенно замечательны, но союзники ведут себя, как совершенные подлецы. Я в последнее время проникся уверенностью, что только силой можно их заставить открыть второй фронт, но мне неясно, каковы возможности у нас оказывать на них давление. Если бы они взялись за дело, то война, возможно, закончилась бы совсем быстро, но над ними не каплет и им спешить некуда.

Ну вот, я написал вам огромное письмо, принимая во внимание, что за сегодняшнюю ночь я проспал только два часа, это настоящий подвиг. Шлю сердечный привет Вам и Нине с Шуриком. Мама и Тася присоединяются к нему.

Кстати, проблема зимнего холода весьма актуальна и для нас. Топить будут, вероятно, градусов на восемь, а подтопить нашу квартиру дальше газом и электричеством вряд ли возможно, печку же ставить некуда, дымохода ни одного. Привет. Лева.

6/11/43. Москва

Дорогой Изя,

Вашу телеграмму из Горького я получил и сразу же ответил Вам, но звонка не последовало, как видно телеграмма запоздала. Хотел поговорить с Вами по делу, теперь приходится писать. Сейчас у нас в Математический институт А.Н. происходит прием докторантов, сроки здесь не играют роли, прием, вероятно, будет происходить по мере появления подходящих кандидатов. Если бы Вы захотели поступить в докторантуру, Ваша кандидатура была бы хорошо поддержана многими членами совета института, и я почти совершенно уверен, что Вы были бы приняты. Обязанность докторанта заключается в том, чтобы заниматься научной работой и в три года сделать докторскую диссертацию. Докторант получает стипендию рублей семьсот-восемьсот и нормальный паек научного работника, что в Москве довольно неплохо. Можно, конечно, получить и дополнительную педагогическую работу. Весь вопрос заключается в жилище. Академия не только его не предоставляет, но еще требует справку о том, что Вы так или иначе можете устроиться с жильем, и только тогда посылает вызов. Я говорил по этому поводу с Софьей Савельевной. * Софья Савельевна Слиозберг - родственница И.И., врач поликлиники АН, личный врач Л.С. . Она предполагает, что Вы, быть может, могли бы поселиться у своей тети вместе с Ниной и Шуриком. Вопрос этот выяснять, конечно, должны уже Вы сами. Для меня Ваше присутствие в Москве было бы очень желательно и приятно, так как я имел бы квалифицированного собеседника на математические темы.

Я сейчас занимаюсь отвратительной деятельностью – изучением докторской диссертации Юлии Антоновны Рожанской, жены Степанова. Так как диссертация не годится, то она требует тщательного изучения. Это – весьма отвратительное сочинение, с гнусными громоздкими определениями, с массой мелкого вранья и с малым математическим содержанием, но вот уже две недели я на него потратил и еще придется потратить столько же. Я эту гадину готов избить: вместо того, чтобы заниматься математикой, мне приходится тратить время и силы на изучение ее испражнений, не могу иначе высказаться.

Наша жизнь в Москве идет, конечно, на уровне гораздо более высоком, чем в Казани, но разных бытовых забот здесь тоже очень много. У нас в квартире – очень хорошо, уже слегка топят и потому тепло, хорошо горит газ и бесперебойно действует электричество, причем для академиков и членкоров оно не лимитировано. С другой стороны, большая квартира требует большого ухода. Кормят нас совершенно достаточно, но приходится много времени тратить на езду в распределители.

Мехмат еще не начал работать нормально, так как здание, поврежденное бомбой, еще не отремонтировано, но ремонт идет и есть надежда, что к началу второго семестра мы вселимся домой. Я еще не начал читать лекции, однако полагаю скоро начать курс комбинаторной топологии. У меня имеется одна аспирантка.

В Москву прибыла Люба Вольфензон и нанесла нам визит. Просит передать Вам привет.

Сейчас мы все здоровы, только у меня остатки гриппа. Тася была больна, пролежала две недели, но теперь уже совершенно поправилась.

Мы все шлем сердечный привет Вам, Нине и Шурику. Пишите. Лева.

5/12/43. Москва

Дорогой Изя,

только что получил Ваше письмо от 21/11. Очень рад был узнать, что Вы живете сравнительно благополучно. Жаль только, что Вам постоянно хочется есть, мы уже вышли из этого состояния. Наш быт, правда, отнюдь несовершенен, но конечно, ввиду военного времени, он очень благополучен.

В докторантуру у нас было подано двадцать восемь заявлений, число же мест приблизительно пять, но можно было его, в случае надобности, увеличить почти до десяти. Нам же не удается принять и пяти докторантов. Среди подавших заявление масса барахла, которое только загружает нас рассмотрением бумаг и работ. Я – председатель комиссии по приему докторантов, аспирантов и их руководству в институте А.Н., поэтому все хорошо знаю. Имеется, однако, несколько человек, довольно приличных, но одни не могут поступить, ввиду отсутствия жилищ в Москве, другие же – в Армии, и неизвестно еще, отпустят ли их оттуда. Пока приняли только Верченко. Имеется четыре военных кандидата, сравнительно достойных, это Шилов, Толстов, Козлов, Фомин. Хотели принять Волковысского, но ему негде жить. Любочку Мельцер * Мельцер Любовь Абрамовна впоследствии закончила аспирантуру и была распределена в Горьковский университет. Скончалась в Горьком в 1947 году. решили пока не принимать, пока приняли ее в заочную, так как нет уверенности в ее самостоятельности, посмотрим, как она себя проявит. Вопрос о жилище в Москве стоит исключительно остро. Мальцев, который блестяще закончил докторантуру, и теперь признан всеми выдающимся математиком, наряду с другими руководящими, такими, как, например, Плеснер, но, может быть, гораздо талантливее, до сих пор не имеет возможности получить от академии хотя бы койку в общежитии. Сейчас его временно поместили в самом здании института. Лаврентьев, который, благодаря небрежности (не платил за квартиру), потерял жилище, живет в гостинице как украинский академик и не имеет никаких шансов получить что-либо от нашей академии. Ввиду того, что Вы все равно откладываете время своего поступления на будущий год, я пока воздержусь от всяких высказываний относительно жилища для Вас: за несколько месяцев кое-что может измениться, но не думаю, чтобы можно было рассчитывать на академию. Самое лучшее, что здесь было бы возможно, это койка в общежитии, но и этого пока не предвидится. Возможно, что с освобождением Ленинграда кое-что улучшилось бы, так как много ленинградцев теперь живет здесь. При поступлении в докторантуру требуется представить план работы диссертационной. Конечно, его в дальнейшем можно изменить, но план должен быть разумным. Часто чтение плана сразу же дает нам возможность сделать вывод о непригодности данного кандидата. Я пишу Вам об этом с тем, чтобы Вы могли серьезно подумать об этом и, если угодно, обсудить вопрос со мной.

Сразу же по приезде в Москву, я оказался загруженным разной текущей работой. Кроме диссертации Юлечки, у меня на отзыве докторская диссертация Эльсгольца, возможно, тоже мало пригодная и, следовательно, требующая внимательного изучения. Далее, я – председатель вышесказанной комиссии, а каждого кандидата мы изучаем весьма фундаментально. Довольно много всяких заседаний. Далее, начались лекции. В общем, для научной работы времени совсем не так много, как в Казани, а главное, силы у меня стали теперь слабые, физически я чувствую себя неважно – дохну все время. За последние дни дописал работу, которую сделал еще в начале этого года, работу о линейных операторах, я Вам о ней, наверное, писал. Подробно не пишу, так как это от Вас далеко. Затем написал заметку в ДАН "Некоторые топологические инварианты римановых многообразий". Когда выйдет, пришлю Вам. Это есть перевод на язык дифференциальной геометрии моей работы "Характеристические циклы многообразий". Я, конечно, посылал Вам оттиск. Тоже рассматривается тангенциальное отображение многообразия и изучается оно методом дифференциальных форм. Теперь в плане у меня стоит изучение топологических комбинаторных свойств пространства семейств линий на сферах различного числа измерений и, быть может, на многообразиях более общих. Эта задача возникает из вариационной, но увлекает меня и сама по себе, здесь я использую свой опыт по изучению топологических свойств конкретных многообразий, приемы, которые выработал при изучении групп Ли. Пока, однако, занимаюсь мало, так как почти каждый день какое-либо неотложное дело, и чувствую себя при этом весьма неважно.

Мне сейчас хочется восстановить свои физические силы, которые оказались порядочно подорванными, хочется заниматься математикой и начать вести хоть немного светский образ жизни, т.е. общение со знакомыми, которое раньше так много значило для меня. Пока мне это трудно, так как люди просто утомляют меня, и нет сил оживленно общаться с ними. Все же я уже встречаюсь с людьми теперь гораздо больше, чем раньше. Два раза у нас была Любочка Волфензон. Она, как Вам вероятно известно, развелась со своим супругом и потому больше склонна к общению, впрочем, она тоже чувствует себя физически неважно и находится в значительном материальном упадке, так что даже туфель у нее нет, а ходит в каких-то босоножках. Мне казалось, что семейство ее сравнительно обеспеченное. Кстати, напишите, если знаете, подробности о ее разводе, я очень интересуюсь всякими сплетнями. Ее адрес приведу ниже. Многих моих друзей сейчас нет в Москве, другие утратили для меня прежний интерес, а возможно, что это от упадка сил. В общем, я не слишком доволен своим существованием. Адрес Любы В.: Метростроевская, д. 1/9, кв. 11.

Из домашних новостей, пожалуй, можно сообщить, что Тася решила возобновить свою деятельность по специальности, но так как, ввиду хозяйственных забот, поступить на работу ей невозможно, она поступила, вроде как, в аспирантуру в один энтомологический институт А.Н., точнее она прикрепилась к нему для подготовки кандидатского минимума и диссертации. Это дает ей возможность работать в тамошней лаборатории, притом в удобное для нее время и в размере, допустимом для нее. Я весьма одобряю это мероприятие.

Мама хотя и не больна, но чувствует себя не совсем хорошо, довольно нервно, и я собираюсь отправить ее в санаторий Узкое недели на две.

Наше здание университета сильно пострадало от бомбы. Теперь его ремонтируют и уже закончили все снаружи, но внутри, конечно, труднее и неизвестно, когда закончат. Поэтому ютимся в психологическом корпусе: там очень тесно, аудитории крошечные. Я, например, имею шестнадцать слушателей, но они не могут все сидеть в крошечной комнатке, которая предоставлена для моих лекций. Мне в этом здании особенно неудобно, к старому помещению я очень привык и чувствовал себя там, как дома, так как знал, где что находится, в новом же мне неприятно и трудно. Я прочел две лекции и не получил от них никакого удовольствия, страшно устал от дохлости, и время тянулось бесконечно долго. Готовиться было тоже трудно.

Относительно семьи Гринблюмов ничего решительно не знаю. Ефимов недавно был в Москве и посетил меня. Он пытался устроиться здесь, но возникают трудности, так как его вуз не отпускает его. Теперь он уехал обратно в Ташкент. Роза в Алма-Ате. Ася в Ташкенте и тяжело заболела малярией. Последнее письмо получил от нее месяц назад, она писала из больницы и была очень несчастная. Мне ее очень жаль. Ее Фуксик, как видно, погиб, шансов на то, что он найдется, почти нет * См. по этому поводу вступительные заметки. . Недавно, правда, отыскался один наш математик – Фролов, который тоже пропал в октябре 1941 в ополчении. Он, оказывается, попал в плен, где пробыл год, затем бежал и был с партизанами. Теперь обнаружился, когда Красная армия заняла Смоленщину. Но у Фуксика на такое спасение шансов меньше, так как он еврей, да и для русского такое спасение граничит с чудом.

Недавно Тася получила письмо из Анапы от своего брата и мачехи. Ее отца немцы угнали при отступлении, брат остался, так как у него туберкулез костей. Там угнали всех трудоспособных в возрасте до шестидесяти пяти лет. Получил еще письмо от своей тетки из Донбасса – у нее угнали внучку. Сколько погибло людей в нашей стране, даже представить себе страшно, и материальное разорение – ужасное, как удастся все это пережить? Теперь, когда миновала нависшая раньше угроза, начинаешь думать, что же будет после окончания войны, и невозможно представить себе этого. Конечно, будет лучше, чем теперь, но что именно непонятно, и кажется, что хорошо не будет, уж очень велико разорение, а заставить немцев восстанавливать вряд ли возможно. Наши союзники, конечно, меньше всего думают о благополучии нашей страны, и трудно себе представить, чтобы они помогали нам. Да и сейчас они не проявляют никакого благородства в отношении нашей страны.

Несмотря на войну и всяческие трудности, в математической среде процветают по-прежнему интриги. Ужасно неприятно ведет себя Соболев. По-видимому, не чувствуя себя уверенным в своем высоком положении, он всеми силами стремится захватить себе все почести и сделать вид, будто бы является вождем математиков, это доходит до мелочности и страшно всех раздражает. Он настолько не популярен, что его провалили на должность вице-президента мат. общества, раньше он был вице-президентом, более того, его не выбрали в правление, куда выбирают человек пятнадцать. Ясно, что ни при каком тайном голосовании ни на какую должность он не может пройти. Теперь перед нами встает задача изгнать его из директоров института и восстановить Виноградова, не знаю, удастся ли это. Если бы Соболев был умнее, он ушел бы сам, но, думаю, он этого не сделает.

Пока до свидания. Шлю сердечный привет всему Вашему семейству. Лева.

18/2/44. Москва

Дорогой Изя,

около недели назад получил Ваше письмо, центр тяжести которого усматриваю в описании Вашей новой квартиры, его я читал с напряженным вниманием и острым увлечением. Вообще, я склонен считать, что жилище есть главное из материальных благ в жизни человека: можно ходить обтрепанным и питаться неважной пищей, но квартира должна быть хорошей. Это у меня реализовано, и я очень рад теперь и за Вас. Не отвечал Вам так долго потому, что до вчерашнего дня не мог сообщить Вам об окончательных результатах нашей работы по изгнанию Соболева из директоров института. Вчера наша победа была формально увенчана избранием на общем собрании академии Виноградова директором института. Совершенное коллективом математиков дело является крупным достижением демократии, и мы все очень горды содеянным. Несмотря на полное единство и решимость, потребовались огромные усилия с нашей стороны, так как задача была трудная и совершенно новая (беспрецедентная). Я считаю, что мы открыли новую страницу в истории науки. Даже при полном отсутствии чинов и званий у директора такое не удавалось еще совершать никому, а Вы должны припомнить каковы чины у нашего противника. Притом, он оказывал отчаянное сопротивление.

Последнее время я занимался очень мало, но все же достиг некоторых результатов, которые не давались мне в течение нескольких лет, правда, мне всего-навсего удалось рассчитать несколько примеров, я действительно не мог сделать этого года четыре, но для достижения основного результата нужно сделать еще гораздо больше. Речь идет все о том же – классификации отображений сфер разной размерности. Впрочем, полученные результаты имеют и самостоятельный интерес. Я ввел некоторые новые инварианты, и только для многообразий размерности не ниже четырех они действительно новые. Так вот, до сих пор мне не удавалось вычислить этот новый инвариант ни для какого четырехмерного многообразия в случае, если он отличен от нуля, хотя я умел доказать, что для одного многообразия он не равен нулю. Теперь я вычислил его для этого многообразия, он оказался равен трем; к сожалению, все остальные примеры тоже дают кратность трем, и я не знаю теперь всегда ли это так. Мне хотелось бы привлечь Вас к этим моим изысканиям, так как там много вопросов.

27/5/44. Москва

Дорогой Изя,

уже очень давно не писал Вам, произошло даже вопиющее нарушение моих обычаев – не ответил на два Ваших письма. Это все оттого, что слишком много было у меня за последнее время событий. Сообщу Вам их вкратце. Я уже раньше писал Вам о наших усилиях извлечь Ефремовича из его места пребывания и доставить в Москву. Представьте себе, что это чудо осуществилось. Третьего дня Ефремович получил паспорт Московской области и прописался в Пушкинском районе. Это, конечно, не совсем Москва, но, принимая во внимание его прежнее место пребывания, все же очень неплохо. Сегодня он отправился в военкомат, боюсь, как бы ему не попасть в трудармию. Дело в том, что он еще не работает, а только имеет договорную работу с издательством: мы с ним вместе пишем книжку по комбинаторной топологии. Найти педагогическую работу в Москве теперь оказывается очень нелегко. Пока просто не обнаруживается никаких подходящих мест, хотя Ефремович, будучи профессором, согласен и на доцентскую должность. Как утвержденный профессор Ефремович был бы освобожден от военной службы, а тем более от службы в трудовой армии, но оформляться это освобождение должно через место работы, и вот получается неясность. Так что я беспокоюсь. Вся операция с Ефремовичем потребовала от меня очень значительных усилий и продолжалась немало времени, но я горжусь достигнутым результатом. Специалисты признают, что он граничит с чудом.

Неделю тому назад уехала в экспедицию во Фрунзе Тася, это тоже сопровождалось чрезвычайной суетой и порчей нервов, не стоит рассказывать подробностей. Были и другие дела, в результате всего этого я был слишком отвлечен мыслями от Вас и не писал Вам.

Сегодня мне позвонил Ефимов и сообщил, что имеется правительственное постановление о восстановлении Воронежского Университета, и что в связи с этим он думает написать Вам, не хотите ли Вы вернуться в Воронеж. Я рассказывал ему Ваше настоящее положение, но, конечно, не мог за Вас дать ответ. В связи со звонком Ефимова я и решил написать Вам. Ваши перспективы переезда в Москву представляются мне довольно неясными. Докторантура в этом смысле ничего не может дать Вам, так как нужно жилище, а его достать очень трудно. Ефремовичу, ввиду чрезвычайных обстоятельств, дал комнату на своей даче брат П. С. Александрова, и это дело неповторимое. До осени приема в докторантуру нет, прием прекращен. Вопрос о том, стоит ли возвращаться в Воронеж или нет, конечно, не простой, но Вам следует помнить, что особенно серьезно рассчитывать на Москву невозможно.

Вы меня все просите написать математическое письмо, было бы правильнее прислать Вам некоторые работы, сейчас я не помню, послал (?)

Пока писал это письмо, пришла открытка от 13/5. Если она и есть третья, то все письма дошли, но, по-видимому, Вы говорите о других трех письмах. Не понимаю, почему у Вас опять новый адрес? Как раз звонил Ефимов, и я дал ему старый – "3-я Линия", позвонил, теперь его уже нет – уехал к себе за город. Он работает теперь в каком-то лесном институте и живет за городом, там же Роза с дочкой и Аса, которую он определил в свой вуз. Одновременно с Вашим письмом пришло письмо от семьи Таси, сообщают, что ее отец, угнанный немцами, освобожден и написал своим. Это для Таси будет большая радость.

На днях пошлю Вам оттиски своих работ, о которых не помню, посылал ли. Мы так давно не встречались с Вами, что мне просто очень трудно написать Вам математическое письмо. Шлю сердечный привет. Пишите. Лева.

1/8/44. Москва

Дорогой Изя,

два дня назад получил Ваше письмо. Простите, что за последнее время мало уделял внимания Вам. Прежде всего, постараюсь высказаться по Вашим делам.

Как я уже писал Вам, основным препятствием для поступления в докторантуру является вопрос с жилищем. Вас просто не зачислят, если не будет представлена справка о том, что Вы имеете место, где Вас в Москве пропишут. Это положение, мне кажется, не изменится в ближайшем году. Что касается Воронежа, то в случае, если Университет решит привлечь Вас обратно на работу, Вас задержать не смогут, они имеют возможность возвращать людей даже из армии. Почему о Вас вспомнил Ефимов, я не знаю. Относительно Харькова ничего сказать не могу. В Горький могу написать Андронову, не желают ли они получить Вас на работу в Университет. Когда я писал Вам о возможности месячного вызова в Москву, дело представлялось мне весьма простым. Тогда Колмогоров – председатель аспирантской комиссии – развивал идею, что мы широко развернем деятельность с докторантами-заочниками и будем их вызывать на консультации. Докторантов-заочников действительно набрали много, но настолько много, что дело это утратило всякий смысл, никакой работы с ними не ведется, а вызовов им не дают. Попробую поговорить еще раз с Колмогоровым по этому поводу, но опять тоже препятствие – даже в случае месячного вызова нужно представить справку, что на это время Вы будете прописаны независимо от академии. Что касается Ваших омских цен, то, вероятно, московские не сильно от них отличаются: картошка у нас на рынке стоит, например, тридцать рублей. Цены, о которых пишет Вам Ваш отец, совсем другие, за ними и ехать нужно туда, где он живет.

Простите, что до сих пор не послал Вам обещанных оттисков, это потому, что, благодаря отсутствию Таси, всякое такого рода мероприятие представляет некоторую сложность. Оттиски нужно искать, а мама замучена хозяйством. Работницы у нас нет. Пошлю на днях, но боюсь, что я их Вам уже посылал. Книжку по комбинаторной топологии пишу совершенно элементарную, основные понятия, комплекс, группа Бетти, их инвариантность и теорема о неподвижных точках Гопфа. Мне уже очень надоело это все рассказывать на лекциях, а так как сжатого вполне детального изложения этого нигде нет, то решил написать, чтобы в начале семинара можно было требовать знания этого минимума от участников. Дело сейчас идет плохо, Ефремович заболел желтухой и лежит в больнице, а без него даже формулы мне вписывать некому. Много времени у меня отнял доклад на сессии в Университете о роли советской и русской науки, доклад "Топология в СССР", я к нему долго готовился, сделал плохо и потом писал. Как видите, в последнее время занимаюсь математикой мало. Более подробно напишу о своих занятиях в последнее время в следующем письме, так как это хочу отослать поскорее. Наш успех с Ефремовичем не знаменует новой эпохи, и причины его нам не ясны. Возможно, что здесь дело в совершенно случайном совпадении некоторых обстоятельств, и это случайное совпадение мы тоже почти случайно использовали. Тася отправилась во Фрунзе и далее в горы Тянь-Шань для сбора материала для своей кандидатской диссертации, которую она замыслила писать. Не заниматься же ей все время хозяйством, и так три года она потеряла для своей специальности. Что касается трудностей, то они не так уж велики. Во всяком случае, из Москвы она отбыла в мягком вагоне прямого сообщения. Во Фрунзе имеется филиал академии, и его президент – ее знакомый по Казани, так что там она остановилась у него, а в горах проблема жилища не стоит, вероятно, очень остро. Что же касается пищи, то ее там больше, чем в Москве. Да, по поводу Ефимова – он работает профессором какого-то Лесотехнического Института, расположенного под Москвой, но там не только телефона, но даже и печки приличной нет, так что они лишь раз в день имеют горячую пищу. Почему Ефимов интересуется ВГУ, сказать не могу. Он говорил, что напишет Вам, и брал адрес. Привет. Лева.

4/10/44. Москва.

Дорогой Изя,

весь сентябрь я провел в Узком под Москвой и за это время получил Ваши письмо и открытку. Оба доставили мне большое удовольствие, первое – тем, что Вы начали заниматься математикой, а второе – тем, что переезжаете в Горький, так что мы сможем с Вами встречаться. Соединение обоих обстоятельств может обоим нам принести пользу. Я уже давно писал Андронову о том, что Вы хотели бы переехать в Горький и работать в Университете, только в сентябре я получил от него письмо, в котором он сообщал мне, что Вам посылается приглашение, он писал, что Костин * . Костин Василий Иванович (1910-1953) – товарищ И.И. по аспирантуре, геометр, в то время доцент Горьковского университета. в Горьком также поддержал Вас.

Ваш переезд в Горький – вещь чрезвычайно удачная, надеюсь, он уже состоялся, мне очень хотелось бы встретиться с Вами и поговорить на всякие темы, особенно математические. Последнее время я мало занимаюсь математикой и это, возможно, потому, что мне не с кем поговорить о своих планах, а планы есть и, мне кажется, хорошие. Они мне по силам, и результаты должны получиться неплохие, но все довольно громоздко и требует значительных познаний в комбинаторной топологии. Благодаря этому лишь немногие могут быть моими собеседниками, особенно пока ничего еще не достигнуто, а имеются лишь планы. Устроиться на работу в Москву теперь довольно трудно, так что Ваш переезд сюда имел самые ничтожные шансы, это не только из-за жилища, но и ввиду большого наплыва математиков в столицу. Прием в докторантуру тоже стал меньше, чем раньше. Так что Горький, как в смысле расстояния, так и в смысле работы – очень подходящее место. Если бы Вы захотели войти немного в курс исследований по качественной теории дифференциальных уравнений, то нашли бы себе многих товарищей в Горьком, но мне даже не очень хочется этого из совершенно эгоистических соображений.

В Узком я сравнительно хорошо отдохнул, но все же должен признать, что чувствую себя физически не вполне удовлетворительно и боюсь, что это не усталость, а некоторая фундаментальная порча здоровья, происшедшая за последние годы: тут и война, да и просто возраст, мне уже исполнилось тридцать шесть лет. Я по-прежнему плохо сплю, но возникающее, благодаря этому, выматывание нервов сказывается теперь на работе сердца, так что я ощущаю упадок физических сил, что меня очень огорчает.

Мне предстоит масса работы. Я уже писал Вам, что начал книжку по комбинаторной топологии, уже написано немало, и теперь я в колебании, нужно ли еще прибавить кое-что, или же нужно поскорее ее закончить и приниматься за более интересную деятельность. Нужно еще написать две или три большие работы, сделанные давно, это займет немало сил и времени, имеются также интересные математические планы. Вы хотели, чтобы я написал Вам о них, но было бы гораздо лучше, если бы я мог рассказать их Вам при встрече. Когда устроитесь в Горьком, напишите мне как можно скорее, каковы возможности поездки в Москву, будет гораздо проще вызвать Вас в командировку из Горького, чем из Омска. Педагогическая работа на этот год у меня тоже имеется. Буду читать курс непрерывных групп и вести семинар по комбинаторной топологии. Непрерывные группы буду читать впервые после выхода моей книжки, еще не знаю, как нужно учесть в лекциях наличие книжки, я думаю довольно точно держаться ее, конечно не полностью, а делая выборки. Хорошо ли это – читать на лекциях то, что можно легко прочесть в книжке? Оправданием может, пожалуй, служить только то, что я буду рассказывать не все. С одной стороны, я не буду, конечно, излагать все главы, а с другой стороны, можно пропускать на лекциях малоинтересные доказательства. Пока еще не решил, как все это буду делать.

Ефремович после продолжительных поисков нашел себе работу. Интересно отметить, что, хотя он отнюдь не реабилитирован, а только отпущен, препятствием его семилетнее отсутствие не было, а просто было трудно найти свободную вакансию. При встрече хотелось бы рассказать Вам подробно, как удалось нам извлечь его и ввезти в Москву, я считаю это дело крупным спортивным достижением, точно так же, как и изгнание Соболева. То и другое дело стоило мне столько сил и нервов, что я зарекся заниматься подобной деятельностью в этом году, в дальнейшем, быть может, не выдержу, но годик передышки необходим.

Шлю сердечный привет Вам, Нине и Шурику. Очень рад, что Вы перебираетесь в Горький. Пишите чаще. Лева.

12/10/44. Москва

Дорогой Изя,

только что получил Вашу открытку из Горького. Поздравляю Вас с успешно совершенным переездом. Я уже послал Вам большое письмо в Горький (главный почтамт, до востребования) в начале октября. Теперь напишу опять подробно, когда получу от Вас письмо. Очень хотел бы, чтобы Вы смогли заниматься. Хотя я и отдыхал месяц довольно хорошо, но все же чувствую себя несколько дохло. Пока еще не принялся, как следует за занятия. Книгу дальше писать не хочется, так как уже печатается книга Александрова. То, что написано – хорошо, потому что кратко, а дублировать Александрова нет смысла, лучше писать в продолжение ему. Хочу вести семинар по многообразиям и нахожусь в затруднении, так как теория пересечений нигде не изложена обозримым образом. Лефшец, боюсь, будет труден для студентов. Привет всему семейству.

12/1/45. Москва.

Дорогой Изя,

на днях получил Ваше новогоднее послание. Мне кажется, что в начале декабря я не получал Ваших писем, во всяком случае, я отвечаю на каждое полученное, но так как Вы пишите редко, то и моих писем получается мало. До новогоднего письма последние сведения о Вас имел от Костина, который сообщил мне, что Вы собираетесь в Москву в феврале. Очень мне хочется встретиться с Вами. Неужели и Вы износили Ваши коньковые ботинки или оставили их в Воронеже? Я ужасно хочу кататься на коньках, но у меня нет компании. Тася кататься не умеет, так что в этом году я катался только один раз с моей бывшей аспиранткой. Последнее время очень усердно занимаюсь, но ничего совсем хорошего пока не придумал. Очень хорошо наладил свое здоровье, главное – сон, достигнуто это тем, что совершенно не сплю днем и систематически гуляю. Никаких интересных склок у математиков сейчас нет, все живут спокойно.

Мое преподавание в Университете идет спокойно, есть немного сравнительно хороших студентов. У меня имеется два прикрепленных дипломника, аспирантов нет, так как единственную имевшуюся у меня аспирантку я прогнал к Пусику. Занятия со студентами стимулируют мою собственную научную деятельность, во всяком случае, я начал читать математическую литературу, чего раньше почти не делал. Вопреки ожиданию, все понимаю легко и читаю с удовольствием. Самое интересное, что прочел – это работа Радемайстера, в которой делается полная классификация линзовых пространств, это очень тонкая вещь, и я уяснил себе почему. Сам думаю по вопросам многообразий, но пока ничего радикального не придумал. Лекции читаю по топологическим группам, слушателей около десяти, делаю это без удовольствия. Кроме того, имеется семинар по комбинаторной топологии. Вот и вся моя деятельность.

Шлю сердечный привет. Приезжайте обязательно в Москву, уж очень давно мы с Вами не встречались. Привозите коньки, если они у Вас целы. Лева.

3/3/45. Москва

Дорогой Изя,

пишу Вам потому, что мне все равно нужно пересылать Вам письмо Гринблюма, которое привезено для Вас моими Ташкентскими знакомыми. Они же сообщили о большом несчастье у Гринблюмов, их мак сошел с ума, у него – шизофрения. Напишите Гринблюмам, они находятся теперь в очень тяжелом состоянии. Оказывается, Витя писала мне три раза и не получила ответа, в то время, как я писал ей дважды и тоже не получил ее писем. Таким образом, пропало пять писем сряду.

Со времени Вашего отъезда у меня не произошло никаких существенных событий. Математикой последние дни почти не занимаюсь. Сперва был занят реализацией промтоварного лимита, от чего чрезвычайно устал, а теперь нужно готовиться к предстоящим лекциям, что меня не слишком радует.

В день Вашего отъезда мы с мамой были у хорошего врача по поводу ее состояния. Оказалось, что печень почти совершенно прошла, а плохое самочувствие происходит от блуждающей почки. Не знаю, насколько это плохо, маме нужно теперь несколько потолстеть, только это может ее вылечить, так как блуждающая почка обычно появляется от недостатка жировых креплений.

Шлю Вам сердечный привет. Пишите. Лева.

13/5/45. Москва

Дорогой Изя,

прежде всего, поздравляю Вас с Победой и миром. Наконец-то закончилась война.

Я очень виноват перед Вами, так как вот уже получил третье письмо и только отвечаю. На первое я не ответил просто потому, что совсем недавно писал Вам, и Вы ничего существенного меня в этом письме не спрашивали. Дальше же причины совершенно другие. Вот уже месяц, как мой сон пришел в такое расстройство, что я совершенно ничего не могу делать, едва выполняю свои непосредственные обязанности, да и от них стараюсь уклониться. Ответить на математические вопросы было для меня почти невозможно. Теперь тоже не буду отвечать на все, пишу потому, что нельзя же совсем не отвечать на Ваши письма. Ваш первый математический вопрос из второго письма решается именно тем самым тривиальным образом, как Вы это обнаружили позже и сообщили мне в третьем письме. Это на Вас какое-то затмение нашло, что Вы с ним возились. Что касается других вопросов, то постараюсь ответить на них в течение ближайшей недели, сегодня совершенно не имею на это сил и ограничусь беллетристикой.

Я так плохо себя чувствую, что даже победа воспринимается мной не достаточно остро, или уж слишком постепенно она пришла, и слишком очевидно стало в последнее время, что немцы кончаются. В прошлую войну они крахнули более неожиданно. Нужно думать, что жизнь теперь станет несколько легче, хотя, конечно, преувеличивать не следует. Тася сдала кандидатский минимум по английскому языку и теперь готовит философию. Здоровье мамы неважно, но ничего особенно плохого нет. Неделю тому назад мы добыли свой приемник, на что ушло много сил, так как не хотелось ждать извещения, и разыскивали его сами. Тут я обнаружил, насколько испортились мои нервы, так как нервничал из-за каждой ерунды. Приемник в полной исправности и работает как прежде, но я, как и прежде, не понимаю по радио ни одного иностранного языка, и это меня очень раздражает. Мне хотелось бы выучиться, но, по-видимому, таковы уж мои способности, что я этого сделать не могу. Сессия академии наук, которая должна была начаться 25 мая, отложена теперь на 15 июня. Она должна сопровождаться поездкой в Ленинград, и я рад, так как надеюсь, что к тому времени как-нибудь буду лучше себя чувствовать. В течение ближайших двух недель я полностью сверну всю свою педагогическую работу. Мои дипломники уже сделали хорошие работы, теперь остается добиться, чтобы их приняли в аспирантуру. Еще прочту две лекции и проведу два собрания своего семинара и на том покончу. Буду отдыхать и, может быть, начну спать.

Вопрос об отображениях n-плюс одномерной сферы на n-мерную решен ведь и Фрейденталем, и у меня где-то есть ссылки на эту работу. Вот и почитайте ее, пока у Вас ничего не выходит. Я теперь никак не собираюсь писать в полном виде свои заметки, во всяком случае, до будущего года. У меня еще книжка лежит почти написанная, и я не могу за нее взяться.

В ближайшее время напишу Вам опять и тогда уже по математике. Шлю привет всему семейству. Лева.

4/7/45. Москва

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше июньское письмо. Сперва расскажу о юбилейной сессии. Из французов, кроме известных уже Вам, был еще Фреше. С ними я почти не общался, но со слов других знаю, что живут они у себя в очень тяжелом материальном положении. Из американцев был только Александер, Лефшец не был, так как находился в Мексике, где читал лекции. С Александером я изъяснялся по-английски, но, конечно, очень плохо, главное, трудно понять, сказать легче. Он рассказывал довольно интересные математические вещи, докладывал их на кружке, и я все хорошо понял, надеюсь применить это к своим вещам. Речь идет о весьма своеобразном построении кольца пересечений для совершенно общего топологического пространства, но построение такое, что и для многообразий оно ново и, быть может, поможет мне разобраться в совершенно конкретных вопросах.

Сессия была совершенно праздничная и научного почти ничего не содержала. Она была страшно перегружена разными торжественными заседаниями, банкетами и коллективными посещениями концертов. Три дня было проведено в Ленинграде, и это было наиболее приятной частью, так как там я посетил своих друзей. Среди банкетов следует в первую очередь отметить прием Правительством в Кремле и, кроме того, небольшой прием у американского посла, где из математиков были Александров, Колмогоров и я. Александер спрашивал, не желаем ли мы поехать в Америку, на что я ему сказал, что сие от меня не зависит. По правде сказать, я не имею никакого желания ехать. Мне кажется, что провести среди чужих людей восемь месяцев, да еще без знания языка будет очень тягостно. Я так привык все время общаться со своими знакомыми и друзьями, что не знаю, как смог бы обойтись без этого.

Во время сессии произошло массовое награждение работников академии орденами, причем и я получил причитающийся мне орден Трудового Красного Знамени. Говорю причитающийся, так как основная масса членкоров получила такой.

За время сессии я не только не отдохнул, но здорово измотался. Сегодня особенно чувствую себя совершенно отвратительно и даже не могу понять, в чем тут дело. Все болит, голова почти не соображает, и настроение плохое. Нужно сказать, что сессионные развлечения, кроме поездки в Ленинград, не принадлежали к числу тех, которые люблю. Самое приятное для меня пребывание – в узком, интимном кругу моих друзей, а есть и пить вино в обществе людей, с которыми меня свел алфавитный порядок фамилий, мне не доставляет удовольствия.

Перехожу к математике. В моей заметке действительно не сказано, что установленный мною инвариант является единственным, и я даже сам не понимаю, как такое могло случиться. Я все время имел в виду этот факт и, по-видимому, счел его совершенно очевидным при писании. Действительно, если имеется только два класса, и существует инвариант, который способен принимать два значения, то не ясно ли, что других инвариантов уже не нужно.

Появились слухи, что жив Рохлин. Пришло письмо от одной жительницы Варшавы, где сказано, что в январе этого года через Варшаву прогоняли русских пленных, и один из них подошел к женщине и, назвав себя Рохлиным, просил написать по определенному адресу, что он жив и здоров. Конечно, Рохлина могли убить и после этого, но теперь шансы на его существование гораздо выше, чем раньше. Было бы большой радостью, если бы он отыскался.

Шлю сердечный привет Вам и семейству. Пока еще не знаю, когда буду в доме отдыха, но если чего не произойдет, то предполагаю отдыхать один месяц на протяжении июля и августа в Узком под Москвой. Лева.

26/7/45. Москва

Дорогой Изя,

сегодня я отправляюсь в Узкое на месяц, а, вернувшись в Москву, предполагаю на две недели отправиться в Крым, так что буду в Москве в середине сентября. Крым – это еще не совершенно окончательно. Эти планы выяснились только три дня назад, так что раньше написать не мог. Если будете в Москве в течение августа, то в Узкое поехать очень легко. Как именно, Вам расскажут дома, так как сперва здесь будет Тася, а затем мама. Тася сдала уже третий экзамен по кандидатскому минимуму, остался только один, так что она скоро уже будет иметь ученую степень. Шлю Вам и семейству сердечный привет. Пишите, письма будут переправляться очень быстро. Лева.

28/8/45. Москва

Дорогой Изя,

сегодня мы с Тасей уезжаем в Крым, поэтому пишу Вам очень коротко. За время пребывания в Узком получил два Ваших письма, но так как три дня пребывания в Москве полностью пошли на сборы, то отвечаю в последний момент. В Узком я отдохнул неважно, во всяком случае, недостаточно, и не знаю почему, правда, погода была плохая. С Любой, кажется, никаких событий не происходит, встречался с ней уже давно. Ася, Ефимовы и Фуксы живут по-прежнему под Москвой и перебираться, кажется, никуда не собираются. Вот и все, что сейчас могу Вам написать. Мог бы изложить Вам разные соображения по поводу атомной бомбы, но нет времени, да и устал сегодня ужасно.

Шлю Вам и Нине сердечный привет. В Москву вернусь к началу учебного года.

Лева.

27/10/45. Москва

Дорогой Изя,

вчера вечером получил Ваше письмо. Начинаю с математики.

Группа отображений сферы в групповое пространство, построенная при помощи групповой операции перемножения, действительно изоморфна гомотопической группе группового пространства, и этим, конечно, можно пользоваться, кажется, я даже это делал где-то. Из сфер только одномерная и трехмерная могут быть групповыми пространствами, это вытекает из полного знания всех групп Ли компактных и из их топологических свойств.

Ваш проект доказательства полноты гопфовского инварианта вполне осуществим и не слишком сложен, это был первый вариант моего доказательства. Но описание имеющихся там геометрических конструкций довольно сложно, так что здесь я его привести не могу. Приходится деформировать прообраз так, что он в течение деформации претерпевает самопересечения. Конечно, момент самопересечения таков, что прообразом в это время кривая быть не может. Но по обе стороны этого момента имеются прообразы, и классы отображений эквивалентны для них между собой, если только закручивание вокруг прообразов сделано надлежащим образом. При этом закручивания отнюдь не близки, а, так сказать, отличаются на две единицы.

В вопросе о классификации отображения K⁴ на S² Вы предполагаете, что при отображениях f и g, совпадающих на трехмерном подкомплексе, необходимое и достаточное условие эквивалентности состоит в том, что надлежащий Ñ цикл гомологичен нулю. Достаточность этого условия очевидна. Это верно для любых размерностей сферы и комплекса, необходимость же отнюдь не ясна. Ведь достаточность имеет место и в случае отображений K³ на S², но необходимое условие гораздо слабее.

Доказательство результата классификации отображений Kⁿ⁺¹ на Sⁿ сейчас привести не могу, я его просто не помню, да если бы и вспомнил, не мог бы изложить в письме.

Не прошло еще и тридцати двух суток со времени возвращения моего из Крыма, а от отдыха не осталось и следа. У меня опять дикая бессонница. Сегодня спал только три часа за ночь, а вчера перед лекцией – четыре, так что во время лекции у меня начинало моментами все путаться в голове. К сожалению, я растратил силы довольно бессмысленным образом на изучение диссертаций, писания разного рода отзывов и заседания, даже на лекции ушло сравнительно мало. Размышляя на эти темы, прихожу к мысли, что нужно всеми возможными способами уклоняться от малоинтересной и совершенно бесполезной для меня работы. Если не оказывать сопротивления, то такими делами могут совершенно загрузить. К примеру, Эльсгольц желает излагать мне свои изыскания по траекториям динамических систем, он уже давно рвется в доктора, но тема эта меня крайне мало интересует, слушать его не следует. Далее, моя бывшая студентка Ася Гутерман, обладающая весьма посредственными способностями, рвется в аспирантуру под мое руководство, принимать ее не следует. И все в таком роде.

Относительно атомной бомбы могу сказать, что здесь не один только рок: если ее бояться, то нужно не жить в больших городах – Омск, например, место весьма безопасное.

Недавно получил письмо от Лефшеца от января этого года. Он, между прочим, пишет, что американское издание моей книжки разошлось, и они собираются по окончании войны ее переиздать. Это, конечно, очень приятно.

У нас тоже происходит хозяйственная осенняя суета, правда, почти без моего участия. Тася замазывала окна, покупала картошку, капусту и прочее. Она со своей кандидатской деятельностью так извелась, что тоже теперь страдает бессонницей. С ее кандидатской деятельностью не все обстоит благополучно – руководство кандидатской работой очень плохое. Во-первых, квалификация руководителей совсем другая, чем это бывает у математиков, а во-вторых, желания руководить совсем нет. Мне очень обидно, что я, который содействовал образованию стольких кандидатов, мало чем могу помочь собственной супруге, впрочем, кажется, все же несколько могу помочь и даже больше, чем руководители энтомологи.

Маму на днях отправлю на Кавказ. Эта идея возникла из-за энергичных приглашений Чогошвили, который при моей консультации писал свою докторскую диссертацию и третьего дня защитил ее. Маме захотелось ехать, так он ее соблазнил, а теперь мы передумали, и мама, по-видимому, поедет в санаторий в Кисловодск.

В начале следующего года предполагаются выборы в академию. Как все это будет обстоять, пока судить трудно, но думаю, что на этот раз Пусика выберут. Что касается меня, то я имею шансы лишь при условии, если математикам дадут три места, что почти невероятно.

Напишите, как Люба Мельцер, многие спрашивают у меня о ней.

Люба Вольфензон успешно развелась со своим супругом, она находит, что судебное разбирательство носит совершенно формальный характер, поскольку оба супруга желают разводиться.

Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству. Лева.

5/1/46. Москва

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше письмо от 24/12. Вашей предшествующей открытки не получал, а имел лишь письмо с многочисленными математическими вопросами, на которое ответил заказным письмом, надеюсь, Вы его получили. Уезжать на каникулы никуда не собираюсь, так что приезжайте.

На днях только вернулись мы с Тасей из Ленинграда, где были на сессии Физико-математического отделения Академии. Впрочем, сессия меня мало интересовала, просто было удобно и недорого поехать в Ленинград, а там у меня много друзей. Поездка в Ленинград доставила мне большое удовольствие в смысле встреч с людьми. Даже трудно описать, в чем тут дело, но было в ней что-то небудничное, хотя в смысле комфорта дело обстояло весьма плохо. Ленинград вообще находится в довольно плохом состоянии: во многих домах замерз водопровод, а вместе с ним и канализация, почти везде в квартирах холодно и по комнатам стоят буржуйки или кирпичные печи. Живется ленинградцам неважно, особенно если смотреть с точки зрения моей квартиры, в которой, в общем, все благополучно и даже прилично в смысле тепла, сверх того нам теперь в достаточном количестве дается горячая вода в ванную.

Главным образом я встречался в Ленинграде со своей старой приятельницей, с сестрой которой, Ниной, мы однажды вместе с Вами были на “Евгении Онегине” в Большом Театре. Нанес также краткий новогодний визит Любочке и познакомился с ее супругом (новым). При беглом знакомстве он не произвел на меня импозантного впечатления. Тася находит, что он несколько староват для Любы, во всяком случае, на вид.

Математикой уже давно не занимаюсь. Масса всяких дел, а сил у меня мало. Теперь у меня основная научная деятельность – это руководство Тасиной диссертацией про саранчу, Вы не думайте, что я шучу, я, в самом деле, вникаю во все и помогаю Тасе разговорами на саранчиные темы, а также при посредстве писания самой работы. Хотя саранча для меня тема и новая, но все же опыт писания у меня очень велик и, если я хорошо что-нибудь понимаю, то могу сравнительно легко писать. Сперва было очень трудно, особенно потому, что Тася капризничала и мешала мне, но теперь приладился и привел Тасю к порядку, так что она ведет себя сравнительно прилично, т.е. не вносит своих предложений в изложение установленных мною фактов.

Мама только что вернулась из санатория Узкое, где сравнительно хорошо отдохнула. Все же ее здоровье не совсем хорошо – болят печень и почка.

Сам я чувствую себя несколько лучше, чем раньше, так как в течение значительного времени сравнительно прилично сплю при помощи удачной комбинации снотворных средств. Шлю сердечный привет Вам, Нине и Шурику. Рад буду встретить Вас. При случае передайте привет Андронову. Скажите ему, что уже давно написал ему деловое письмо (заказное), но не имею ответа, и очень хотел бы его получить. Лева.

2/4/46. Москва

Дорогой Изя,

третьего дня получил Ваше письмо, открытка тоже была мною получена, но на нее я не ответил, так как тогда еще нечего было писать, а позже был слишком занят.

Вскоре после Вашего отъезда я начал приводить в порядок свои соображения относительно аппроксимации аналитическими отображениями отображений непрерывных, там мне нужно было иметь несколько, на мой взгляд, довольно очевидных предложений из теории аналитических функций многих переменных. Оказалось, однако, что предложения эти никак не доказываются, а московские специалисты не в курсе дела. Тогда я занялся изучением самого предмета, т.е. аналитических функций многих переменных, совместно с Мейманом, который тоже интересуется предметом. Предмет оказался очень интересным и близким мне по духу. Теоремы Римана и Вейерштрасса решают самые основные и естественные вопросы, например, очень хорошо и подробно изучается множество точек, определяемое несколькими аналитическими уравнениями, поскольку никаких требований, характера независимости или не обращения в нуль каких-либо детерминантов, не налагается, вопрос довольно тонкий. Мы с Мейманом получили большое удовольствие от чтения книги Озгуда, но отнюдь не закончили ее. Затем Мейман уехал в Казань и до сих пор еще не вернулся. Этим временем мне пришлось заняться переживаниями по поводу Тасиной диссертации. Я сам таковой никогда же не писал, и потому всяческие переживания на эту тему всегда казались мне смешными. Теперь мне привелось до некоторой степени почувствовать это дело. У Таси оказалось очень сложное положение – ее фактический руководитель не имеет права на руководство, будучи кандидатом, формальный же руководитель находится в плохих отношениях с фактическим. В течение всей работы от формального руководителя Тася только и слышала, что у нее ничего не выйдет, и потому она от него пряталась, когда же работа была сделана и представлена ему, то он несколько ошалел, так как успех у Таси оказался очень большой. Потребовалось, однако, значительное время пока формальный руководитель привык к мысли, что работа действительно хороша и пригодна как кандидатская диссертация. А пока он привыкал, он гонял Тасю по разным специалистам за отзывами, и хотя отзывы были хорошие, он все говорил, что ему вопрос еще неясен. Тем временем Тася ужасно нервничала и портила нервы мне. Теперь диссертация уже отпечатана и переплетена, как это ныне требуется. Остается только одно беспокойство: для не аспирантов полагается два экзамена по специальности, а Тася сдала только один. При этом дирекция может допустить или не допустить к защите и при одном экзамене по своему усмотрению, такова традиция в академии, но управляет институтом замдиректора, который и был формальным руководителем Таси. Как решится этот вопрос – неясно.

Решение Совнаркома о значительном повышении жизненного уровня научных работников я в высшей степени приветствую, так как оно самым решительным образом отразится не только на мне, но и на почти всех моих друзьях. Мое положение было и без того не очень плохо, но все же соблюдение диеты мамой представляло значительные трудности – приходилось тратить деньги весьма аккуратно, теперь же я буду получать очень много. Если окажется, что я буду сверх работы в академии иметь штатную должность профессора университета, то мой заработок в месяц будет четырнадцать тысяч, после вычетов все же останется порядочно. Кроме того, будет больше пищи, и, я надеюсь, она будет более подходящая к моим вкусам и потребностям, т.е. более молочная и фруктовая. Кроме материальных обстоятельств очень радостно и то, что наука и культура у нас, конечно, будут развиваться гораздо быстрее.

Сейчас у меня в результате нервничания по поводу Таси ужасная бессонница, но все же я благополучно закончил исправления статьи Глезермана по теории пересечений и намерен приняться за окончание маленькой книжки по топологии, которую пишу ужасно давно. Одновременно буду заниматься с Мейманом, как только вернется. Ужасно жаль, что я такой дохлый, и что сил у меня мало, было бы больше, я бы мог сделать гораздо больше и, главное, получал бы от жизни гораздо больше удовольствия. Лева.

4/5/46. Москва

Дорогой Изя,

на днях получил Ваше письмо. У нас по выходным дням тоже бывает повышенное напряжение электричества, и у моего приемника раньше всегда по воскресеньям перегорал предохранитель, теперь я заменил его суррогатом за невозможностью добывать предохранители. Не перегорел ли у Вас тоже предохранитель, мне кажется, что лампочки перегорать не могут, они могут только быстрее изнашиваться, ведь в нити у лампочки имеется электронно-излучающая смесь, так вот при повышенном напряжении она расходуется быстрее, но порча лампочки происходит постепенно, а не внезапно.

Двадцать третьего апреля Тася успешно защитила диссертацию. Она ужасно волновалась и я вместе с ней, так что теперь я основательно познакомился с переживаниями диссертанта на себе самом, хотя и не защищал никогда никаких диссертаций. Пока Тася продолжает работать моим секретарем и потому не пользуется никакими привилегиями кандидата, только карточку вместо служащей ей дают рабочую. Нам, правда, всего так достаточно, что ее кандидатская пища была бы излишней, но она немного огорчена, что не получила никакой материальной реализации своего успеха.

В последнее время я почти не занимался математикой, слишком много было волнений по поводу Таси, и Мейман надолго уезжал в Казань, так что чтение прервалось. Теперь он вернулся, но я опасаюсь, что ему уже надоело читать Озгуда, мне же – нет. Сегодня у меня был Андронов и рассказал, что затруднения с Мейманом в Горьковском университете ликвидировались, но мне кажется, что Мейман сам очень не хочет ехать к Вам. Он, по-видимому, поедет лишь в случае, если ему так и не удастся найти работу в Москве, пока он не нашел.

Я надеюсь, что Ваш жизненный уровень теперь поднялся достаточно для того, чтобы Вам выздороветь от Вашей печенки и заниматься математикой. Из двух оттисков, которые Вы у меня взяли по косым произведениям, первый, я думаю, Вы поймете, а второй, ввиду чрезмерной краткости, нет.

На лето определенных планов я пока не имею, хочется поехать на юг и есть фрукты, а это возможно лишь осенью, так что планирую поехать на август и сентябрь, но пока еще не знаю точно, куда именно.

Пока до свидания. Шлю привет. Пишите. Лева.

5/6/46. Москва

Дорогой Изя,

получил Ваше письмо и, прежде всего, отвечаю относительно Мельцер. Для получения снабжения в Москве она должна привести с собой следующие документы:

1.  Снятие со снабжения и дата снятия.

2. Документы о степени, звании и о работе в Горьковском Университете на полной ставке.

3. Заключение врачей о необходимости выезда в Москву на лечение. Эти документы необходимы, но не достаточны, только в случае, если она будет прописана в Москве, она получит снабжение. Если же она будет помещена в больницу, то получит, кажется, рабочую карточку, которую туда и возьмут, это если прописки не будет. Неофициально сказано, что теперь в Москве никого не прописывают. Все эти сведения получены в отделе университетов Министерства Высшей Школы.

О себе ничего хорошего сообщить не могу, чувствую себя отвратительно, так как бессонница совершенно меня замучила. На днях был у частного врача и собираюсь серьезно начать лечиться, потому что так я скоро сдохну. Сейчас стараюсь дописать книжку, но работа идет плохо из-за плохого состояния здоровья. Нужно, однако, окончить все до отпуска, который намерен получить на август и сентябрь.

Сейчас заканчиваю, так как даже писать трудно.

Шлю привет всему Вашему семейству. Мама и Тася тоже. Лева.

3/7/46. Москва

Дорогой Изя,

с неделю уже, как получил Ваше письмо. Выражаю Вам сочувствие по поводу порчи радио. Если с дымом, то это плохо, но, вероятно, починить все же можно, у Вас ведь радио на такой высоте. Вам не следовало заменять предохранитель проволокой: раз напряжение не ровное – это риск. Нужно было достать предохранитель. У меня недавно радио тоже портилось, и я думал, что очень серьезно, но сменил лампочку и теперь все в порядке.

Теперь перехожу к математике, по поводу снижения числа l, которое Вы не придумали. Я пользуюсь соображениями из моей работы "Один метод вычисления гомологий многообразий".

Пусть M – многообразие, f – функция на нем, а P и Q – подмногообразия, на которых функция f достигает соответственно максимума и минимума, так что вне P и Q критических точек нет. Размерности многообразий обозначим через m, p, q. Пусть F – замкнутое подмножество из M размерности r, тогда если q+r<m, то можно непрерывной деформацией перевести F в P. Сперва нужно перевести деформацией F в некоторый полиэдр в M. Это возможно, именно F можно перевести в нерв. Полиэдр можно сдвинуть с Q ввиду того, что r+q<m. Далее по ортогональным траекториям в P.

Пусть теперь H(k,l) – многообразие всех k-мерных ориентированных плоскостей (k+l)-мерного эвклидова пространства R, проходящих через a Î R. За M примем H(k,l). Пусть a – некоторый вектор из R, за f(x) примем синус квадрат угла между плоскостью x Î H(k,l) с вектором a. Тогда максимум f достигает при условии, что x ортогональна к a. Минимум f достигает, когда x содержит вектор a. Легко видеть, что P есть H(k,l-1), а Q гомеоморфно H(k-1,l). Размерность H(k,l) равна kl. Отсюда все, что нужно для снижения числа l, вытекает при помощи деформаций.

Я уже почти совсем дописал книжку, уже написано заглавие и предисловие, осталось только введение, думаю, что не больше десяти страниц. Все последнее время трудился чрезвычайно напряженно, и была страшная жара. Чувствовал себя отвратительно, все время повышалась у меня температура. Теперь жара резко спала и у меня температура стала нормальной, так что чувствую себя хорошо, правда, уже несколько дней не пишу. Когда напишу введение, то останется только перечитать, думаю, исправлений будет мало.

Седьмого собираюсь на неделю поехать в Ленинград, а на август и сентябрь отправлюсь в Крым – путевок еще нет, но обещают дать в санатории Министерства Животноводства. Интересно, как будет в чужом санатории? Санаторий научников в Крыму не существует, есть только Гаспра, да и та для медицинской академии, но у животноводов, говорят, лучше.

Мама на днях вернулась из поездки к родственникам в колхоз. Возвращалась из Ярославля пароходом, идущим из Горького в Москву, очень ей это понравилось и билет достать легко. Рекомендую Вашему вниманию.

Пока до свидания. Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству.

Лева.

Я очень рад, что Мальцев получил Сталинскую премию.

10/9/46. Москва

Дорогой Изя,

третьего дня я на самолете вернулся из Кисловодска, где был с мамой. Это был мой первый полет, мне так понравилось, что завтра мы с Тасей отправляемся в Крым также на самолете. Мой адрес на ближайший месяц будет: Крым, Кореиз. Санаторий Гаспра.

Шлю привет. Пишите. Л.Понтрягин.

20/10/46. Москва

Дорогой Изя,

шесть дней назад мы с Тасей прилетели из Крыма. В Крым тоже летели, и оба перелета были чрезвычайно удачны, качки не было совершенно, так что я даже не знаю, как бы стал на нее реагировать. На обратном пути, от Харькова до Москвы летели на высоте более трех километров, и это было определенно неприятно. Я чувствовал себя как-то странно: что-то было с ногами, их тянуло, невозможно было найти удобной для ног позы, при спуске же с этой высоты была острая боль в ушах и горле. Что касается опасности полета по сравнению с железнодорожным путешествием, то думаю, что на самолете опаснее, но об авариях за последнее время не слыхал. Знаю только, что руководящие работники партии и правительства не имеют права летать без специального разрешения. Это постановление действует с двадцать девятого года, когда сряду было несколько авиационных катастроф.

За работу еще не принимался. Послезавтра начинаю курс комбинаторной топологии, а несколько дней спустя семинар совместно с Ефремовичем, тоже по комбинаторной топологии. Научная деятельность будет заключаться в писании работ о характеристических циклах и косых произведениях. Американцы сильно заинтересовались работой, которая опровергает Витнея. Получил от Лефшеца уже второе письмо с предложением опубликовать ее у них. Между прочим, он пишет: "Если Вы чувствуете, что должны печатать по-русски, то мы готовы опубликовать перевод, хотя это делается у нас лишь в очень редких случаях". Мне не совсем понятно, причем тут русский, когда почти все работы и у нас я публикую по-английски. По-видимому, он думает, что у нас такие установки, чтобы не публиковать за границей или на иностранных языках. Хотя это и не верно, но для эффектности можно воспользоваться этим предложением. Трудность заключается в том, что для того чтобы дать полное изложение последней работы, нужно предварительно изложить три других, которые были, по-видимому, поняты американцами и по краткому изложению. Во всяком случае, я уже так долго не писал полных изложений, что нужно приняться за это дело.

Тася на несколько месяцев уехала в Ленинград. Она получила очень лестное предложение работать в институте Павлова в Колтушах, причем работа является непосредственным продолжением ее работы, проведенной здесь в качестве кандидатской. Орбели обещал ей хорошие бытовые условия, в частности, хорошую комнату с центральным отоплением и не лимитированным электричеством. Я теперь, надо думать, часто буду ездить в Ленинград.

Мама из Кисловодска уехала в Грузию, в гости к родителям Чогошвили, где она принята с исключительным радушием. Пишет, что хорошо отдохнула и давно уже не чувствовала себя так хорошо, как теперь. Ее возвращения ожидаю в конце октября. Теперь живу без своих дам, с Ефремовичем и домашней работницей. Пока мне еще не наскучило.

Мы с Тасей отдохнули в Гаспре очень хорошо, хотя там и было довольно голодно, и погода во вторую половину отдыха стояла скверная. Тем не менее, природа так хороша в тех местах, что было страшно приятно. Я совсем не простужался, немного купался и пару раз даже делал большие заплывы в море. Тася начала учиться плавать и уже стала держаться немножко на воде.

По приезде в Москву опять впал в бессонницу, но, надеюсь, что она скоро пройдет.

Шлю Вам сердечный привет. Пишите. Лева.

3/11/46. Москва

Дорогой Изя,

третьего дня получил Ваше письмо с подробным описанием Вашего теперешнего состояния. Должен сказать, что мое состояние изменилось не так сильно и остается гораздо лучше, чем доапрельское. Впрочем, возможно, я не вполне уясняю себе положение, так как и до апреля не чувствовал особенно острого состояния. Несколько другое явление совершенно поразило меня. Полностью прекращена выписка книг для частных лиц, за исключением лишь академиков. Таким образом, я уже не смогу получать Ревью. Мне сказали в Международной книге, что все поступающие журналы и книги будут теперь со штампом "Для служебного пользования", это значит уже гораздо больше, чем простая невозможность получать книги и журналы в собственность. Неясно, будут ли такие книги давать на дом, и смогут ли их вообще читать люди, не имеющие в данном учреждении служебного положения. Смогут ли аспиранты и студенты пользоваться научной литературой. Все это неясно и непонятно.

На днях я получил от Лефшеца приглашение на двухсотлетний юбилей Принстонского университета, в нем сказано, что формальное приглашение послано, его я не получил до сих пор.

Как можете Вы сравнивать меня с Витенеем, ведь он от своего американского звания ничего не имеет, а я, даже будучи членкором, получаю деньги и лимит. Относительно ситуации с выборами могу сообщить, что меня не выберут, так как Александров признан несомненным кандидатом и неловко меня, как ученика, выбирать раньше, выбрать же двух топологов сразу невозможно. Таким образом, нужно думать, что Александров несомненен, а на второе место имеется три реальных кандидата: Лаврентьев, Петровский и Чеботарев. Относительно Андронова я слышал, что его кандидатура идет хорошо по обоим отделениям, но больших подробностей не знаю. По просьбе Андронова я говорил с Фигуровским относительно Меймана, и тот сказал мне, что дело улажено. Передайте это, если не трудно, Андронову, впрочем, через пару дней я напишу ему сам.

Я сейчас уже начал писать свою работу "Характеристические циклы многообразий". Дело идет неплохо, и я надеюсь закончить в течение месяца. Тогда пошлю Вам один экземпляр. Намерен писать без перерыва пять работ, ранее опубликованных в ДАН. Сперва это казалось мне ужасно трудным, но теперь уже не кажется. Книжку по комбинаторной топологии уже сдал, и теперь ее редактирует технический редактор Шура-Бура. Надеюсь, что переделок будет мало.

Могу предложить Вам некоторые вопросы, связанные с работой Штифеля и моей о характеристических циклах. Думаю, что это не слишком трудно, но с маху у меня не вышло. Мне совершенно ясно, что в терминах характеристических циклов можно ответить на вопрос: будет ли данное четырехмерное ориентируемое многообразие параллелезуемо или нет. Точно также: можно ли на нем построить два векторных поля, всюду линейно независимые. Далее, можно ли на нем установить поле двумерных элементов без особенностей. Когда Вы будете хорошо знать характеристические циклы, то сможете об этом подумать. Попробую придумать для Вас и другие какие-либо вопросы.

Начал в Университете курс лекций по комбинаторной топологии и семинар на ту же тему совместно с Ефремовичем. На лекциях – человек тридцать, на семинаре – десять. Количества, которые меня удовлетворяют.

Сейчас уже половина двенадцатого ночи, а я сижу и жду, когда придет поезд из Тбилиси, для того, чтобы поехать его встретить. Он должен был прийти в полдень, но опоздание постепенно накапливается в течение дня – от девяти часов с утра, до тринадцати с половиной; этот процесс, впрочем, может продолжиться и дальше. Машину можно будет получить только до пяти часов утра, не знаю, как это все выйдет.

Тася благополучно прибыла в Колтуши, но у нее были трудности с пропиской, а, следовательно, с пищей. Пока имел только телеграммы и один телефонный разговор, так что картина еще не вполне ясна мне. Теперь с выдачей карточек такие затруднения, что я за нее беспокоюсь.

Шлю сердечный привет Вам и всему семейству. Л.Понтрягин

24/12/46. Москва

Дорогой Изя,

очень давно не писал Вам, не ответил на большое письмо, и на открытку отвечаю с запозданием. Все время усердно пишу работу "Характеристические циклы многообразий". К сожалению, выходит длинно, уже написано сорок пять страниц и еще придется написать страниц двадцать. Меня в этом огорчает, что размер работы будет отпугивать читателей. Правда, пишу очень обстоятельно и почти без всяких ссылок, что, несомненно, облегчит чтение. Как только закончу, смогу передать Вам один экземпляр. После этой думаю писать подробно еще две заметки "Топологические инварианты римановых многообразий" и "Классификация отображений трехмерной сферы в комплекс". Первая из этих работ не нужна мне в дальнейшем, но она близко примыкает к тому, что пишу сейчас и поэтому удобно писать ее теперь, чтобы не забыть всего. Дальше в плане стоят две заметки о косых произведениях. Впрочем, первую можно было бы не писать, так как она сделана другими. Таковы мои литературные планы. В процессе писания кое-что придумывается и новое, во всяком случае, возникают некоторые планы. К сожалению, писание идет очень медленно – в среднем, страница в день.

Вы интересуетесь совместной работой Колмогорова и Лузина. Это, конечно, нужно рассказывать, а не писать, так как требуется выражение голоса, чтобы передать все. Летом Колмогоров сказал мне, что единственное его беспокойство относительно избрания Александрова заключается в том, что он стал несомненным кандидатом за четыре месяца до выборов. Пусики провели большую подготовительную работу в смысле установления всяких соглашений с академиками. Виноградову, например, было обещано, что Колмогоров будет поддерживать Лаврентьева за то, что Виноградов поддержит Александрова. В общем, казалось, что все будут за Александрова. Бернштейн, например, на заседании института сам выдвинул кандидатуру Александрова, правда и Чеботарева тоже. Колмогоров договорился с начальством, что его включат в экспертную комиссию. Первой тревожной вестью было то, что его не включили, но он надеялся, даже был уверен, что это уж не важно. После работы экспертной комиссии произошло несколько закрытых совещаний академиков по обсуждению кандидатов, и тут только Колмогоров узнал, что ни один из членов экспертной комиссии не поддерживает Александрова. Бернштейн, напротив, яростно против него возражает, говоря, что у Александрова вредное направление. Поведение Бернштейна кажется мне до сих пор мало понятным, быть может, он просто поругался с Пусиками. Все остальное довольно понятно. Лаврентьев оказался почему-то бесспорным кандидатом и не нуждался в поддержке Колмогорова, который и в комиссию-то не входил. Таким образом, Виноградов вовсе не нуждался в Колмогорове и Пусике. Что же касается Соболева, и Христиановича, то первый чрезвычайно ненавидит Пусика за изгнание из директоров, второй же – его друг и приятель. При сложившейся обстановке надежды на успех почти не было. Оставалась только возможность, что некоторые из академиков-математиков поддержат Александрова, физики его поддержать хотели, но, конечно, не могли идти против всех математиков. Лузин стал надеждой Пусиков, он был ими приглашен в Комаровку и обещал поддержку. Однако на окончательном закрытом совещании выступил против Александрова. По выходе с этого совещания совершенно расстроенный и обозленный Колмогоров подошел к Лузину и сказал, что не может теперь иметь с ним ничего общего. Лузин же сделал вид, что ничего не понимает, и стал говорить так: "Голубчик, успокойтесь, да что с Вами, да Вы больны, успокойтесь". Вот это нужно было рассказывать с выражением. Колмогоров тогда сказал ему: "Ну что же мне с Вами делать, в физиономию Вам плюнуть или по морде дать?" Подумав, он решился на последнее.

Неделю тому назад вернулся из Ленинграда, где был в гостях у Таси. Работа у нее идет очень хорошо, за полтора месяца она, по-видимому, сумела получить существенные результаты. Теперь она занимается морфологией нервной системы саранчи. У нее есть способности в изготовлении тонких препаратов, а это там нужно. Бытовые условия тоже хорошие.

В Москве – Гринблюм, он очень интересуется Вами, не собираетесь ли Вы в Москву на каникулы?

Шлю Вам сердечный привет. Пишите. Не обижайтесь за топологию, разница между положением членкора и академика очень невелика, а причины, решающие вопрос об избрании очень случайны. Лева.

14/1/47. Москва.

Дорогой Изя,

Ваше последнее письмо, посвященное рассуждениям относительно совместной работы Колмогорова и Лузина, получил уже давно. Задержался с ответом потому, что все время страшно усердно пишу работу о характеристических циклах многообразий. Написал уже почти все, причем получилось около семидесяти страниц, а, написав, пришел к мысли, что работа или должна быть сокращена, или должна быть написана с чрезвычайной тщательностью, иначе ее никто не будет читать. Ввиду этого начал писать все снова, сильно меняя расположение материала. Пока переделанного получилось двадцать шесть страниц, но боюсь, что получится не меньше прежнего. Зато придумал одну занимательную вещь. Вы, конечно, помните работу Штифеля, так вот я придумал более общую постановку задачи и притом, обобщение, мне кажется, нетривиальное. Пусть М – к-мерное дифференцируемое многообразие. Рассмотрим на нем систему из n векторных полей, причем n – произвольно, т.е. может быть больше k. Пусть теперь t - число, меньшее обоих чисел k и n. Точку p из Н будем называть особой точкой рассматриваемой системы векторных полей, если число линейно независимых векторов нашей системы в ней не превосходит числа t. Множество всех таких особых точек обозначим через О, оно зависит уже от двух произвольных чисел – n и t. Оказывается, что множество О представляет собой характеристический цикл, в моем смысле. Особенно интересно, что цикл этот может быть и нуль мерным. Например, при k равным 4, n равным 4, t равным 2, получается нуль мерный целочисленный цикл, т.е. числовой инвариант, аналогичный эйлеровой характеристике, я его уже давно знал, но такое толкование придумал только теперь – оно кажется мне очень наглядным и, быть может, даст возможность вычислять. Теперь собираюсь включить это в работу. Методы Штифеля здесь совершенно не годятся.

Относительно присылки Вам работы могу только сказать, что она пишется, думаю, что первый вариант, который у меня есть посылать не стоит, так как будет скоро лучший, но если хотите, могу послать.

Шлю Вам сердечный привет. Лева.

10/2/47.

Дорогой Изя,

сегодня приехал из Ленинграда и получил Ваше письмо. Сигалов * Сигалов Александр Григорьевич (1913–1969) – доктор физико-математических наук, профессор, ученик Л.А. Люстерника, автор выдающихся результатов в области вариационного исчисления (решение 19-ой проблемы Гильберта в размерности два) и математической теории атомных спектров. С 1946 г. работал в Горьком. взял у меня рукопись первого варианта работы. Мне кажется, что второй лучше, но, к сожалению, он не короче, а вместе с новыми соображениями относительно векторных полей он будет длиннее. Я придумал еще способ получить все характеристические циклы при помощи векторных полей, но не придумал пока, как это писать, так что придется некоторое время потратить на размышления. Очень жаль, что у Вас опять материальные затруднения, и Вы не можете приехать. Будем надеяться, что приедете в апреле. Когда будете собираться ехать, то напишите, так как я могу опять отправиться в Ленинград.

Гринблюм все еще здесь. Он находится в приличном настроении, но все болел, сперва у него был общий сепсис, а затем крупозное воспаление легких. Состояние Мака признано безнадежным, а в последнее время он переведен в очень неприятное отделение больницы для буйных. Там обращение с больными плохое, кажется вплоть до побоев.

В Ленинграде я хорошо провел время и отдохнул. В Москве все время писал, так что загнался и очень устал. Сегодня, как только вернулся, на меня навалились всякая суета и беспокойства. Книжка, т.е. ее рукопись, уже переписана на машинке и проверена техническим редактором Шурой-Бурой, но сделал это очень небрежно, сегодня начал читать кусочек для подготовки к лекциям и обнаружил массу вранья. Я обозлился, тем более что один раз он уже подсунул мне непроверенную рукопись, теперь он будто бы ее проверил, но разницы не видно. Это просто свинство. Не должен же я выполнять его работу, за которую он получает и от издательства и от меня отдельно.

Тасина работа идет очень хорошо: в лаборатории похвалили ее препараты. Я был в Колтушах в день, когда та сотрудница, с которой Тася работает, делала доклад о своей работе. Она несколько раз ссылалась на Тасины достижения. После доклада Тася показывала препараты, изготовленные ей. За три месяца ей удалось сделать много.

Шлю Вам сердечный привет. Пишите. Лева.

12/3/47. Москва

Дорогой Изя,

уже давно получил Ваше последнее письмо и отвечаю только теперь. Прежде всего, относительно переводов. Теперь организовано специальное переводное издательство, имеющее весьма обширные планы. Переводится много книг по математике, сейчас в процессе перевода находится уже тридцать книг, но на эту работу разные юноши набрасываются как акулы, так что получить в ближайшее время возможно, впрочем, я не узнавал. За лист перевода платят восемьсот рублей. Не знаю выгодно это или нет.

Я все время занят разными текущими делами, так что никак не могу докончить писание статьи о характеристических циклах. Впрочем, как раз о том, что нужно теперь писать, делал вчера доклад в топологическом кружке, и буду заканчивать его в следующий вторник, так что в связи с этим порядочно все продумал и собираюсь написать в марте. Много времени пошло на книжку, так как рукопись мне переписали скверно и мой технический или какой-то редактор Шура-Бура выполнил работу плохо, пришлось несколько раз возвращать ему рукопись на досмотр. Лекции по топологии читаю без удовольствия, так как меня слушает уже меньше десяти человек, и читать комбинаторную топологию мне вообще надоело, а сейчас – особенно, так как вожусь с книжкой, где все это уже написано. Нужно мне теперь изобрести какой-либо новый курс, но я не понимаю, как читать топологию без теории гомологий, а именно ее читать мне надоело. Да и студенты в большинстве плохие, так что они тонут во всяких вспомогательных построениях, а суть дела остается для них даже и не подозреваемой.

В смысле здоровья чувствую себя хорошо и сплю даже прилично. Никаких существенных новостей не имею. В первой половине апреля собираюсь поехать в Ленинград, так что если будете направляться в Москву, то имейте это в виду и предупредите.

Шлю сердечный привет. Пишите. Привет Андронову, напишите, как он справляется со своими новыми обязанностями. Лева.

8/4/47. Москва

Дорогой Изя,

два дня назад получил Ваше письмо. Очень будет приятно встретиться с Вами. Надеюсь, что встреча состоится в конце апреля. В Ленинград я уже решил ехать пятнадцатого и вернуться к двадцать второму. Если, вопреки моим ожиданиям, отложится на самый конец апреля, то телеграфирую Вам об этом, но думаю, этого не будет.

Мне очень приятно было узнать, что работа моя Вам понравилась, сам я к ней отношусь с некоторым сомнением ввиду того, что она слишком громоздка. Если бы то же самое можно было рассказать коротко, то было бы совсем хорошо, но чем длиннее работа, тем меньше ее ценность и тем меньше популярности у нее будет. Ведь размер математической работы отпугивает читателей. Кроме того, сделанное еще не оправдывает тех новых конструкций, которые я там развел. Дело в том, что при помощи развитого аппарата мне еще не удалось решить ни одной такой задачи, в формулировку которой не входило бы понятие характеристических циклов. Я надеюсь, что такие задачи будут, и знаю связи, но для решения ее нужно уметь сколь-нибудь приличным способом вычислять характеристические циклы четырехмерных многообразий, а этого пока не удается. У меня даже нет надлежащих догадок. Впрочем, расскажу при встрече.

Ваше сообщение о ранении Вашей мачехи нас всех поразило. Дело обстоит действительно очень скверно, если уж до того дошло. У меня никаких новостей нет. К отъезду в Ленинград допишу, наконец, свою длиннейшую работу. С преподаванием у меня дело идет неважно. Слушателей моего курса комбинаторной топологии мало, сегодня я даже отменил лекцию, так как вместо обычных восьми слушателей пришло только четыре. Вообще, комбинаторная топология мало удобна для изложения, но раньше все же меня слушало гораздо больше. Возможно, я сам как-нибудь в этом виноват. Пр (Дальше неразборчиво).

16/7/47. Москва

Дорогой Изя,

третьего дня получил Ваше письмо. Предыдущее Ваше письмо также было мною получено, но я на него не ответил, плохо себя чувствовал, а потом уж прошло время.

Мои планы следующие: на август мы едем с Тасей в Кисловодск, Санаторий имени Горького Академии Наук СССР. На сентябрь мы с ней едем в Сочи: Санаторий Кавказская Ривьера. Мама едет на Рижское взморье на месяц, начиная с первого или десятого августа, еще не выяснено. Я предполагаю вылететь из Москвы двадцать седьмого.

Уже больше месяца я дохну. Слегка простудился, и началась температура, да к этому прибавился какой-то непорядок с желудком. Таким образом, я ничего путного не делаю и не отдыхаю. В Москве было безумно жарко и пыльно. К сожалению, слишком поздно я придумал ездить за город. Оказывается, что конвейерный автомобиль без затруднения едет в Узкое, причем путешествие продолжается двадцать минут. С утра можно поехать туда, а вечером вызвать машину оттуда и обратно. Был, таким образом, в Узком три раза и там чувствовал себя очень хорошо. Прихожу к мысли, что нужно как-то устроить в дальнейшем, что бы можно было проводить за городом не только два отпускных месяца, а все жаркое время. Заводить дачу сложно, да и ездить на нее неудобно. Вот если бы можно было устроить что-нибудь вблизи Узкого, то при наличии конвейерного автомобиля это было бы замечательно, так как в любое время можно поехать в Москву, и есть телефон, в противном случае мне будет нестерпимо скучно.

Вы, конечно, знаете о несчастье с Чеботаревым: он умер после неудавшейся операции. Ему вырезали весь желудок, который был поражен раком. Странно, что почти до самого последнего времени он чувствовал себя совсем хорошо, а рак зашёл очень далеко, так что и в случае удачи операции, он, вероятно, погиб бы от метастазов. Мейман, конечно, ужасно расстроен, да и все математики тяжело переживали эту внезапную смерть товарища, который был еще не стар.

У меня произошла неприятность с моим аспирантом Постниковым. Он очень способный и дельный парень, уже окончил второй курс аспирантуры, а ему еще нет двадцати лет, притом учится очень основательно и очень много знает, во многих областях гораздо больше меня. Так вот он вздумал подражать Колмогорову, дал по физиономии какому-то аспиранту, возраста за сорок и теперь его исключили из аспирантуры. Смягчающим обстоятельством является болезнь Постникова, у него гидроцефалия. Надеюсь, что его восстановят, но мне большая возня. С Рохлиным * Многие факты биографии Владимира Абрамовича Рохлина, относящиеся к его работе в МИАН после войны можно найти в книге: В.А. Рохлин. Избранные труды. Воспоминания о В.А. Рохлине. Редактор А.М. Вершик. МЦНМО, Москва 1999 г. все уладилось, он зачислен в Стекловский институт на должность моего помощника.

Пишите теперь в Кисловодск и Сочи, в случае каких-либо перемен, сообщу Вам о них.

Шлю привет Вам и всему Вашему семейству. Лева.

1/10/47. Москва

Дорогой Изя,

Ваше письмо в Кисловодск и открытку в Сочи получил, не отвечал потому, что не люблю писать без машинки.

Отдыхал я, в общем, довольно хорошо, но были и значительные дефекты. Оба места не слишком нравятся мне, так как многолюдны и, все же, города. В Кисловодске была плохая погода, а в Сочи санаторий был очень отвратительный: там масса народу и мешали спать. В результате сон, несколько наладившийся в Кисловодске, разладился в Сочи, и я прибыл в Москву с таким же развинченным сном, как и уехал, а сон для меня, пожалуй, главное. Жить, однако, там и там было довольно приятно и спокойно в смысле настроения. Теперь, приехав сюда, никак не могу приняться за какое-либо дело, так как очень разленился. Таков, в общих чертах, отдых, можно было бы многое рассказать, но писать это слишком длинно.

Несколько дней назад я получил письмо от Лефшеца, в котором он просит прислать ряд работ Андронова и близких к нему. Работ этих у меня нет, да и посылка их обставлена теперь такими сложностями, что послать их, не будучи автором, вряд ли возможно. В связи с этим я прилагаю к настоящему письму копию письма Лефшеца с тем, чтобы Вы передали ее Александру Александровичу и пусть он Вам скажет, что мне написать Лефшецу. Получить от него письмо с ответом я не надеюсь, ввиду его занятости и потому прошу Вас быть посредником.

Теперь расскажу Вам о положении вещей с печатаньем работ, быть может, писал Вам уже раньше, но не помню. Вы, вероятно, знаете, что у нас все публикуется теперь только по-русски. Об этом я сообщил Лефшецу, ввиду его просьбы, дать для Эналс перевод моей работы. Я написал ему, что, если хотят, пусть сами переводят статьи, опубликованные в Сборнике. Ответом на это письмо и является письмо Лефшеца. Приехав сюда, я узнал, что и посылка оттисков теперь также обставлена сложностями. В Министерстве высшей школы мне сказали, что нужно составить подробное описание содержания работы и ее значения, объяснить цель посылки и направить это в Главлит, после чего могут разрешить посылку оттисков. В Академии Наук мне сказали, что они пока не посылают оттисков, но, вероятно, скоро будут и тогда сообщат порядок. Я полагаю, что если посылать вообще будет можно, то через Академию, вероятно, проще. Это я рассказываю не только как интересные сведения, но и для передачи Александру Александровичу. Пусть он соображает, что тут делать. Может, что придумает. Напишите, не собирается ли он в Москву, очень хотелось бы с ним встретиться.

Заниматься комбинаторной топологией в рамках Союза, пожалуй, будет неинтересно, слишком здесь мало ею интересуются, я думаю уже, не переходить ли на диффурия.

Хочу получить от Вас ответ как можно скорее, потому что буду должен написать Лефшецу.

Мама и Тася здоровы. Тася уже в Ленинграде. Время в Кисловодске и Сочи мы провели с ней очень хорошо, пожалуй, никогда раньше нам не было так хорошо вместе, как в это время. Мама была на Рижском взморье, в доме отдыха МХАТ, но он оказался очень плохим. Впрочем, она все же довольна, что поехала.

Моего Постникова благополучно зачислили в Стекловский институт, так что неприятная канитель закончилась, в дальнейшем буду воздерживаться от деятельности по спасению граждан, очень уж это утомительно. Особенно много труда доставил мне Рохлин.

На днях появилась у меня некая аспирантка Гриблюма с заявлением, что она очень хочет перевестись ко мне в аспирантуру, и что Гринблюм ей уже обещал. Между прочим, при разговоре с ним, я уже сказал ему, что знакомые математические девушки, и притом весьма приятные, у меня уже есть и пусть от себя не присылает. Мне пришлось потратить два часа на любезные объяснения с девицей в том направлении, что она мне не нужна, и что перевестись без чрезвычайных усилий с моей стороны невозможно, а потому ничего не выйдет. Между прочим, она мне сообщила, что у Гринблюма сердечная астма. Это, конечно, очень плохо.

Шлю сердечный привет Вам, Нине и Шурику. Пишите скорее. Лева.

12/10/47. Москва

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше письмо. Вы хотите знать, что я делаю. К сожалению, должен признаться, что пока ничего не делаю. Вернее, делаю только самую необходимую текущую работу. Начал лекции по непрерывным группам и семинар с Ефремовичем по комбинаторной топологии. Благодаря наличию Рохлина, я избавлен теперь от части довольно неприятной работы: корректуры книжки и работы в сборнике были полностью проведены Рохлиным. Не знаю еще, насколько это надежно, но надеюсь, что все будет благополучно. Уже появились так называемые чистые листы моей книжки, т.е. осталось только напечатать ее. Очень скоро появится также и статья в Математическом сборнике, которую Вы читали в рукописи. Очень приятно знать, что у меня есть читатель и, притом, такой хороший, как Вы. Теперь это особенно ценно. Уже вышла книжка Александрова, она очень большая и стоит тридцать рублей с небольшим, а моя будет стоить пятерку.

Ваши рассуждения о временности или, лучше скажем, бренности всего земного не вполне убедительны. Если трудности с посылкой оттисков временны, то и мы живем временно, а что временнее – неизвестно. В начале тридцатых годов началось временное явление трудности с поездками ученых деятелей за границу. Теперь ясно, что это явление временное и прекратится, когда на земле будет завершено строительство коммунизма.

По возвращении в Москву я впал в состояние чрезвычайной бессонницы, с которой не могу справиться до сих пор, и именно потому мало, что делаю. Сегодня не курю уже четвертый день и мне несколько лучше, но сон пока не улучшается, просто чувствую себя не так противно, как раньше.

У меня уже в течение многих лет появляется повышенная температура, очень противная, но, по-видимому, нисколько не опасная, причин ее установить не удается. Это я в связи с температурой у Нины. По-видимому, температура не всегда означает болезнь.

Очень хотелось бы с Вами поскорей встретиться. Приезжайте, когда у Вас будет возможность.

Вы предполагаете, что для четырехмерного многообразия характеристический цикл, соответствующий двум векторным полям, всегда гомологичен нулю. Я ничего сейчас не могу сказать относительно этого предположения, но оно кажется мне сомнительным. Между прочим, есть работа Штифеля, в которой вычислены все Штифелевские характеристические циклы для проективных пространств. Кажется, у него получается, что для четырехмерного проективного пространства интересующий Вас цикл не гомологичен нулю. Правда, четырехмерное проективное пространство не ориентируемо, а я делал все для ориентируемых многообразий, так что пример, если даже он верен, не совсем тот. Моя вторая статья в Математическом Сборнике появится через номер после первой, она относится к векторным полям на многообразиях. Теперь, вернее перед отъездом, я писал те же самые характеристические циклы, только в тензорном изложении, теперь буду продолжать.

Пока до свидания, Изя. Шлю Вам сердечный привет. Передайте привет Нине и Александру Александровичу. Очень хочется встретиться и с Вами, и с ним. Лева.

7/11/47. Москва

Дорогой Изя,

поздравляю Вас с праздником и с выигрышем. Теперь, принимая во внимание Ваше возросшее благосостояние, Вы могли бы приехать в Москву. Очень было бы приятно с Вами встретиться.

Я живу довольно благополучно, не курю уже пятую неделю и чувствую себя значительно лучше. Некоторое огорчение доставляет мне моя лень, очень не хочется приниматься за писание работ или за размышления, выполняю только разную текущую работу, правда, кое-что читаю математическое. Прочел статью Александера о кольцах гомологий для топологических пространств. Эту вещь он рассказывал у нас в 1945 г., а теперь опубликовал в Бюллетене Американского Мат. Общества. Работа приятная, но, по-видимому, требует продолжения, так как содержит почти одни определения, написана очень легко.

Оттисков моей статьи из сборника еще нет, нет также и книжки, впрочем, готовую книжку я уже держал в руках, именно тот экземпляр, который отправился затем в Главлит.

Когда получу то и другое, то, конечно, перешлю Вам.

Никаких существенных событий, аналогичных Вашему выигрышу, у меня нет.

Шлю Вам сердечный привет. Пишите. Лева.

5/1/48. Москва

Дорогой Изя,

только что прибыл из Ленинграда и получил два Ваши письма от 27 и 31, а также письмо неизвестного хулигана от 28-го. Его я прочел раньше, чем оба Ваши письма, но сразу же понял, что мое письмо, написанное в ответ на Вашу открытку от четырнадцатого, попало не к Вам. Письмо мое было послано, вероятно, около двадцать первого и в нем трактовалась финансовая реформа и моя поездка в Ленинград. Письмо хулигана я прилагаю к этому.

Ввиду пропажи моего предыдущего письма, я постараюсь восстановить его содержание, хотя и не помню его точно. Большая часть моих денег находилась на сберкнижке, но дома после тщательных подсчетов всех ресурсов, включая и ценные бумаги, все же оказалось около двенадцати тысяч. Я имею в виду те ценные бумаги, которые можно было уже некоторое время назад обменять на деньги, например, не востребованные выигрыши и отпускные по второму талону. Должен, однако, признать, что я ожидал худшего и реформой остался доволен, тем более что действительно стало лучше жить, настолько лучше, что я ожидаю снижения зарплаты, если не для всех, то для научников.

В Ленинграде на этот раз я провел целых одиннадцать дней и встречал там Новый год в обществе Таси и моей знакомой Рыбы с мужем. Возможно, что в близком будущем я опять поеду в Ленинград, так как, кажется, двадцатого начинается сессия Отделения физ.-мат. наук в Ленинграде, но поездка будет непродолжительная, как только выясню, напишу опять.

Моя книжка уже появилась в продаже в Ленинграде. Иваненко, который мне там встретился, уже купил ее, но я сам не сумел найти, не знаю, продается ли здесь.

Во время пребывания в Ленинграде сделал маленькую работу по заказу Крейна. Результат заключается в классификации всех непрерывных отображений действительного проективного пространства некоторой размерности в него же. Классификация в обычном смысле гомотопий. Вопрос Крейна формулируется не так, но решается классификацией.

Очень неприятно, что письма, отправленные к Вам, могут попадать в руки неизвестных и, притом, весьма активно настроенных хулиганов. Ведь этот гад написал целых два письма по поводу одного только моего. Он обладает завидной склонностью к писанию писем, но, конечно, нужно положить этому делу конец. Если этот гад подделал два Ваши письма, то он может подделать и мое письмо, что гораздо легче, так как я пишу на машинке, и уже совершенно неизвестно какое употребление может он сделать из таких писем. Ведь он может написать черт знает что и послать не Вам, а куда-нибудь еще.

В Москве был Андронов, но, к сожалению, он не зашел ко мне, он, по-видимому, чувствует себя не совсем хорошо.

Ну, пока до свидания. Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству. Мама также присоединяется к привету. Лева.

14/1/48. Москва

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше письмо от 11/1. В Ленинград я на каникулах не поеду, так как сессия отделения состоится там только в феврали. Таким образом, мы с Вами сможем много раз встретиться, когда Вы приедете.

Относительно классификации комплексного проективного пространства в себя я совершенно не думал и, вероятно, это не похоже, или не совсем похоже на действительный случай, так что если хотите – думайте.

Относительно научников я, конечно, не знаю никаких подробностей, не знаю даже, обсуждается ли вопрос о них каким-либо важным начальством, или все происходит из того соображения, что они слишком много получают, под "все" я подразумеваю слухи. Впрочем, сие от нас не зависит.

Ваш активный хулиган больше не писал мне писем, надеюсь, что и мои письма будут теперь благополучно следовать к Вам.

Все последнее время я усердно занимаюсь писанием своей работы "Топологические инварианты римановых многообразий", считаю, что написал уже больше половины, это работа легкая и для писания, и для чтения. Оттисков последней работы еще не имею, но надеюсь, что к Вашему приезду уже будут. Зато имеется уже книжка.

Еще в начале декабря я написал рецензию на книжку Александрова для журнала "Советская книга". После моего возвращения из Ленинграда, обнаружились корректуры этой рецензии, оказалось, однако, что рецензия моя так отредактирована, что ее невозможно узнать, и это даже без всякой попытки спросить меня, согласен ли я на такие изменения. В результате продолжительного телефонного скандала обещали все восстановить, причем им пришлось полностью разобрать набор и перенести рецензию в следующий номер журнала. Говорят, что подобное бесцеремонное обращение с авторами является нормой, и отнюдь не всегда можно добиться восстановления. Меня тоже пытались уговорить, что поскольку мои мысли не изменены, можно все оставить так, как они написали. Я сказал, что если им мой текст не подходит, то пусть они не печатают ничего. Кажется, редакция была просто удивлена и сочла, что я капризничаю, так они привыкли безобразничать.

Надеюсь, до скорого свидания. Шлю Вам сердечный привет. Лева.

27/3/48. Москва

Дорогой Изя,

получил Ваше письмо и открытку. На открытку ответил, в ней объяснил, что не писал ввиду большого числа вопросов Вашего письма. Теперь перехожу к вопросам, именно, к классификации отображений.

Пусть P и Q – два действительные проективные пространства размерности n, а P' и Q' –

их подпространства размерности n-1. Через f обозначим симплициальное отображение P в Q. Пусть B – некоторый ориентированный n-мерный симплекс из Q, а A₁, .... , A_k – совокупность всех симплексов из P, отображающихся на B. Если n нечетно, то будем считать, что ориентация симплекса B согласована с заданной ориентацией Q, а ориентация симплекса A₁ согласована с ориентацией P. В случае четного n ориентации симплексов B и A₁ выберем произвольно. Будем считать, что проективная прямая из P переходит в кривую, гомотопную проективной прямой в Q. Вдоль кривой этой распространим ориентацию симплекса A₁ на симплекс A_i. Этим самым все симплексы A_i получают ориентацию, и определяется степень отображения пространства P в пространство Q. При n нечетном так полученная степень совпадает с обычной, при n четном степень, так определенная, определена с точностью до знака. Вам уже известно, что степень отображения получается нечетная. Пусть f – такое отображение, что f(P')=Q'. Степень отображения f пространства P' на пространство Q' определенной перестройкой этого отображения может быть изменена на любое четное число. Перестройку эту можно осуществить как деформацию отображения f пространства P' в пространстве Q. Если у нас, таким образом, имеются два отображения f и g одинаковой степени (на P), то можно считать, что f(P') = g(P') = Q', и что степени обоих отображений f и g пространства P' на Q' одинаковы. По предположению индукции можно считать, таким образом, что отображения f и g пространства P в пространство Q совпадают на P'. Если теперь n нечетно, то мы получаем два отображения n-мерного элемента E в Q с одинаковой степенью, которые эквивалентны, а потому эквивалентны и отображения f и g пространства P в пространство Q. Этот способ рассуждения не применим к четному n, так как степень отображения в этом случае не имеет простого обычного смысла, и невозможно заключить, что соответствующие элементы имеют одинаковую степень, вернее, нельзя заключить, что соответствующая сфера имеет степень отображения нуль.

В случае четного n заметим, что существует такое движение пространства Q внутри себя (движение здесь – однопараметрическое семейство проективных отображений), при котором тождественное отображение Q в Q переходит в отображение j, при котором

j (Q')=Q', а степень отображения Q-Q' на себя равна минус единице.

Заданные отображения f и g известным приемом подправим так, чтобы для некоторой точки b из Q, не принадлежащей к Q', f^-1(b) = g^-1(b) = a, где a – одна точка из P, не принадлежащая к P'. Шаровая окрестность u точки a имеет тогда определенную степень отображения как при f, так и при g, причем степени эти мы предположим равными или отличающимися только знаком. Если они отличаются знаком, то применим преобразование j, т.е. вместо g рассмотрим j g. Можно теперь заменить f и g, соответственно, эквивалентными отображениями f' и g', удовлетворяющими условию f'(P-u) = g'(P-u) = Q'. Из этого следует, что отображения f' и g' пространств P' и Q' имеют одинаковую степень и потому эквивалентны. Остальное рассуждение такое же, как и в случае нечетного n.         Шлю привет. Лева.

5/5/48. Москва

Дорогой Изя,

сегодня получил Ваше вполне не математическое письмо и сразу же на него отвечаю. Очень сожалею о Ваших неприятностях, понимаю, что дело довольно серьезное, и даже не знаю, что тут сказать.

Я тоже уже очень устал. Лекции и семинар закончил, но дел еще много. Нужно проверять две трудные кандидатские диссертации. Одну сочиняет мой Постников, другую – аспирант Люстерника, и при ней я буду оппонентом. Постников дал полную классификацию отображений трехмерного комплекса в комплекс произвольной размерности с тривиальной фундаментальной группой. Если все верно, то это хорошая работа, но проверять ужасно трудно, так как используется сложный аппарат.

У моей мамы что-то сделалось с сердцем – упадок сердечной деятельности. Двадцать дней отдыхала в Узком, и стало лучше. В это время у меня была в гостях Тася. Что буду делать летом, еще не знаю. Ужасно трудно подыскать себе хорошее место для отдыха. Прежние, излюбленные, разорены войной, а когда едешь в новое неизвестное место, то можно напороться на совершенно невозможные условия, как это было в прошлом году на Кавказской Ривьере. Быть может, поедем в Хосту. Маму тоже нужно устроить как-нибудь комфортабельно, так как в тех условиях, в каких она отдыхала в прошлом году, ей жить теперь уже невозможно.

У меня за последнее время переживания с холодильником. Мы с Тасей нашли великолепный, совершенно новый, большой немецкий холодильник и его купили. Так как он был весь опломбирован, то сомнений в нем не возникало. Попробовать его в магазине было нельзя, так как у него стоит мотор постоянного тока. Мотор обещали сменить в одном академическом институте. Привезли холодильник туда, поставили его под постоянный ток, холодильник стал прекрасно вертеться, но охлаждения не давал. Гипотеза заключается в том, что холодильник этот настолько нов, что еще не был никогда заполнен газом, а лежал на складе завода, откуда и был забран нашим полковником. Можно было бы этот холодильник вернуть обратно в магазин, но нет никакой возможности найти другой и мне очень не хочется с ним расставаться. Так что теперь я стараюсь найти такое место, где холодильник могли бы наполнить газом, но пока еще не нашел, а только огорчаюсь. Тем временем становится жарко, а холодильника нет как нет.

Ну, пока до свидания. Шлю Вам и Нине сердечный привет. Лева.

7/6/48. Москва

Дорогой Изя,

внимательно изучив Вашу характеристику, я пришел, как и Вы, к заключению, что для получения диплома она, вероятно, годится, а для поступления на другую работу – вряд ли. Что с ней делать я просто не знаю, но может быть, можно без скандала. В.А.Рохлин, который читал Вашу характеристику, считает, что раз уж Вы начали исправляться, то нельзя ли это продолжить. Я полагаю, что все зависит от ситуации, и на месте Вам виднее, но соображение Рохлина кажется и мне не лишенным смысла.

Поздравляю Вас с наступающей дочкой, но вдруг будет сын, ведь это так бывает, что же касается дочки, то я мог бы рекомендовать Вам имя Наташа, оно мне очень нравится и, вообще, дочка, по-моему, приятнее сына, так что я с Вашими намерениями вполне согласен.

У нас произошло интересное событие, И.Г.Петровского выбрали академиком-секретарем Отделения Физико-математических наук, так как срок полномочий Иоффе истек. Из математика трудно себе представить человека, более приятного на административной должности, но, конечно, для самого Петровского это может быть довольно неприятно и тяжело.

По поводу Математического Сборника кратко могу сообщить следующее. Положение с ним стало весьма не благополучным – работа до напечатания идет около двух лет. Ввиду этого, когда прошлой весной я был председателем комиссии по обследованию работы М.С., были внесены предложения об изменении порядка отбора статей и об укреплении редакции. Комиссия действовала по поручению Академии, а сборник принадлежит и Мат. Обществу. Решения комиссии в прошлом году не были реализованы, а в нынешнем году вновь от академии была назначена комиссия под председательством Виноградова и при моем участии. Мы весьма кратко заседали и постановили составить новую редакцию. Это решение, конечно, нисколько не окончательное было встречено Мат. обществом с ужасным возмущением. На правлении, куда всю комиссию пригласили и куда явился я один, меня ужасно ругали, так что даже весело было слушать. Бермант, например, кричал: "Вы хотите выгнать людей, которые семнадцать лет работают, нет Лев Семенович, это не выйдет". Правление, в ответ на злостные действия комиссии Академии Наук, решило выделить свою и выбрало Петровского председателем, а меня и нескольких других ее членами. Стояла задача выработать предложения, приемлемые для обоих хозяев журнала. Академия считала, что следует устранить от руководства журналом Шмидта, ввиду его болезни, и Берманта, ввиду того, что он нисколько не желает делиться своей властью по управлению Мат. Сборником с другими, а между тем ясно, что не пристало ему управлять главным нашим журналом. Общество, в лице Пусиков, считало, что Шмидта отстранять не нужно, а следует придать ему Александрова, в качестве фактического руководителя журнала. Академия предлагала в качестве редактора Лаврентьева, но он был решительно отвергнут Колмогоровым, который сказал, что вот если Келдыш, то дело другое. Тогда ему сказали, что можно и Келдыша, тогда он очень рассердился и сказал, вот общество заберет журнал себе, а ему ответили, что академия на это согласна, здесь он рассердился еще больше и сказал, что как академик он будет против этого решительно возражать. Тут стали говорить, ну, давайте управлять журналом вместе и пусть Александров и Келдыш его возглавят, но это было принято весьма кисло. В конце концов, Пусики решили, что лучше действительно отобрать журнал у академии и, так как академия не возражала, то на заседание бюро отделения соответствующее решение было вынесено. Не знаю, будет ли оно осуществлено, так как нужна еще санкция Ц.К. Нужно, однако, сказать, что передачей в общество Пусики остались недовольны. По-видимому, им хотелось управлять журналом в системе академии наук. Вот такая история. Я рассказал ее Вам весьма схематично, но некоторое время она меня весьма занимала.

Приходится кончать, бумага исчерпана.

Шлю сердечный привет Вам, Нине и будущей дочке. Жаль, что Вы не собираетесь в Москву. Лева.

13/9/48. Москва

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше письмо, а еще раньше Сигалов рассказывал мне о Ваших делах. Думаю, что Вас не уволят, это обычный прием, говорят, что уходите лучше сами, а то уволим, в действительности же уволить так себе, за здорово живешь, не решаются. Так обстоит дело у В.А.Ефремовича. Когда он вернулся из отпуска, ему сообщили в дирекции, что, ввиду сокращения штатов, они не смогут воспользоваться его услугами, после некоторого разговора сказали, что в течение полугода они не уволят. Ввиду этого всего В.А. развел целую канитель с поисками различных мест работы и обнаружил их не мало. Когда же он заявил, что, пожалуй, теперь уйдет, ему сказали, что так нельзя, а нужно найти для себя заместителя, найти заместителя, однако, не удается, так как каждый кандидат оказывается недостаточно хорошим. Конечно, его сильно раздергали, а ничего не изменилось.

На Ваше письмо я не ответил ввиду того, что машинки при мне не было, да и писать, в сущности, было не о чем, так как никаких событий не происходило. С двадцать шестого августа я в Москве, но до сих пор еще не принялся ни за какую работу, кроме чтения, вернее, перечитывания статьи Стинрода. Завтра я должен начать курс лекций по теоретико-множественной топологии. Семинар еще не начал, так как в зависимости от того, уедет ли В.А.Ефремович в Ленинград, я буду вести семинар совместно с ним или нет, а от этого существенно зависит программа семинара.

Весьма интересны события на биологическом фронте. Конечно, они должны до некоторой степени отразиться на всей науке, во всяком случае, всем председателям ученых советов предложено при открытии первого заседания как-то реагировать на события и сделать выводы для себя. Голубев, декан нашего факультета, так начал свое выступление по этому поводу: "Вы все, конечно, читали о событиях на биологическом фронте, в частности, письмо Ю.Жданова, если кто не читал этого письма, то очень советую прочесть".

После того как я соблазнился на курение, я курил целый месяц, а потом бросил, и не курю уже больше месяца совершенно. Сперва пил много портвейна. Каждый раз, как хотелось курить, выпивал пару глотков, так что в день выходило до полбутылки, а теперь перестал почти совсем и, хотя хочется, я не курю. Кроме того, уже больше недели, как перестал принимать снотворные, сплю ужасно плохо, но решил, что отравлять себя дальше так уже больше нельзя. Не знаю, что будет дальше, но пока мне ужасно трудно и настроение очень плохое, но зато нет отвратительного ощущения затуманенного состояния, которое было все последние годы под действием сильных снотворных.

............(Неразборчиво)............ факт, что удалось привести в действие холодильник, он теперь прекрасно работает, и мама им очень довольна.

Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству. Л.Понтрягин.

16/11/48. Москва

Дорогой Изя,

уже дней десять назад получил Ваше письмо, но не отвечал потому, что в гостях у меня была Тася, и я был этим очень занят, так что даже после ее отъезда не сразу получил возможность написать, ввиду того, что запустил свои дела.

Относительно Вашей работы я полагаю, что у Вас все верно, т.е. ничего такого, что показалось бы мне неправдоподобным, я не нашел. Неверно, по-видимому, только то, что Г есть факторгруппа группы Бетти накрывающего комплекса, но это для Вас и не важно. Что касается возможности публиковать, то, в случае, если все верно, нужно сделать публикацию немедленно в ДАН, так как в противном случае Ваши результаты очень скоро будут перекрыты Постниковым. Он уже сегодня пытался докладывать на кружке решение вопроса, который я Вам ставил, именно: вместо проективного пространства – полиэдр, в котором нетривиальная фундаментальная группа, а тривиальны некоторые промежуточные группы, начиная с двумерной и кончая той, размерность которой на единицу меньше размерности отображаемого комплекса. Я думаю, что хотя сегодня была некоторая путаница, все же результат есть или будет через несколько дней. Я ему сказал, что Вы сделали работу для проективного пространства, но не формулировал результата Вашего. Я думаю, что Вам нужно его написать и публиковать, а Постников будет публиковать свой вскоре после Вашего.

Что касается моих дел, то я нахожусь в довольно хорошем настроении и после отъезда Таси начал усердно трудиться. Пишу работу, а сверх того, читаю лекции, веду семинар и заседаю на топологическом кружке.

На прошлой неделе у нас было заседание совета факультета, продолжавшееся до вечера и посвященное положению в математических и прочих факультетских науках. Ничего существенного не прошло на этом заседании, только были выявлены менделисты-морганисты в лице Колмогорова и Ляпунова живого. Впрочем, вина их не слишком тяжелая, восемь лет назад они что-то сочиняли по поводу закона Менделя, относительно Колмогорова Вы, вероятно, даже слышали и помните. На этих заседаниях я сидел смирно и даже несколько скучал.

Во время последнего визита Андронова в Москву я просил его прислать мне некоторые оттиски с тем, чтобы я мог опять заняться вопросами теории колебаний и регулирования, он обещал, но пока ничего не прислал. Быть может для Вас не будет слишком трудно взять у него соответственные оттиски и, быть может даже с некоторыми комментариями, направить их мне.

Ну, пока до свидания. Шлю сердечный привет. Лева.

27/11/48. Москва

Дорогой Изя,

дня три, как получил Ваше письмо. По поводу Вашей работы могу сообщить следующее. Вы пишите заметку для ДАН и присылайте ее мне, я ее изучу и постараюсь все понять и восстановить доказательства, старайтесь писать так, чтобы это было возможно. Помощью мне, вероятно, будет служить то, что рассказывал Постников. Я еще не проверил и не продумал того, что сделал он, так что не знаю, насколько это совпадает для частного случая с Вашим, но ведь должно же быть сходство, и мне будет удобно обдумывать сразу две похожие вещи. Надеюсь, что я со всем разберусь, и мне не придется просить личной встречи с Вами.

Лекции по топологии я читаю очень медленно. Рассказал уже теорему метризации Урысона и теперь рассказываю о бикомпактных пространствах, но пользуюсь только одним определением через покрытия, остальные требуют трансфинитной индукции, и поэтому их не употребляю. Далее полагаю рассказать теорему включения Тихонова, а затем будет теория размерности.

Работа, которую пишу, дает вычисления гомотопических групп размерности n+1 для полиэдра, в котором фундаментальная группа и группы Бетти всех размерностей до n-1, включительно, тривиальны. Результаты выражаются в терминах гомологий и произведений Александера - Колмогорова, а также аналогичных произведений, введенных в последнее время Стинродом. Надеюсь, что к концу декабря закончу и отредактирую. После этого хочу заняться теми вопросами, которые мне порекомендует Андронов. Очень приятно было узнать от Вас, что он собирается мне написать. Я ему уже написал письмо с просьбой, это от нетерпения.

Дискуссия на математическом фронте носит спокойный и безопасный характер, я, кажется, Вам уже писал, что только Моисеев * Речь идет о некоем партийном функционере мехмата. отличился – разоблачил менделистов: Колмогорова и Ляпунова.

Пока до свидания. Шлю сердечный привет. Лева.

4/12/48.

Дорогой Изя,

сегодня получил Ваше обширное послание вместе со всеми приложениями. Изучать его буду послезавтра вместе с В.Рохлиным. Думаю, что все смогу разобрать, так как в связи с работой М.Постникова уже думал на эту тему. Когда прочту Вашу работу, напишу Вам, что есть у Постникова и какая разница между Вашей работой и его. У меня никаких существенных событий. Скоро допишу свою работу и тогда думаю опубликовать еще заметку в ДАН с ее изложением. Очень уж медленно публикуют теперь в Сборнике и Известиях.

Пока до свидания. Шлю привет Вам и семейству.

3/1/49. Москва

Дорогой Изя,

поздравляю Вас с наступившим новым годом и желаю всего лучшего. С работой Вашей ничего дурного не случилось, но я прочел только половину, после чего заболел В.А.Рохлин – мой помощник, а затем приехала Тася, и чтение, таким образом, прервалось. Теперь я поеду на сессию Академии Наук в Ленинград и только по возвращении оттуда дочитаю Вашу заметку. В совершенно таком же положении находится соответствующая заметка Постникова. Не сердитесь на меня, что я так задерживаю с чтением. Вернусь я числа тринадцатого, если приедете в Москву после этого, буду очень рад, но, надеюсь, что прочту заметку до Вашего приезда.

Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству. Лева.

5/1/49.

Дорогой Изя,

третьего дня получил Ваше письмо-открытку. Поздравляю Вас с наступившим Новым годом и желаю всяческих успехов и, в частности, дочку.

В конце января я поеду в Ленинград, там будет сессия отделения, и я собираюсь провести там с неделю, так что, не списавшись со мной, не выбирайте срока приезда. В январе (?) предполагаем устроить Всесоюзную топологическую конференцию, на которую Вы, конечно, будете приглашены, имейте в виду.

У меня – интересные математические новости. Помните мою заметку о классификации отображений сферы размерности на два больше, чем та, в которую отображаем, тот случай, когда получался только один класс отображений. Так вот, в этой заметке я при попытке написать полное изложение нашел ошибки почти что вычислительного характера. Оказалось, что классов отображений имеется ровно два, метод доказательства по существу тот же, что был, но в некоторый момент рассуждения переходят на другие рельсы, и вместо деформации в точку получается новый инвариант, который может принимать значения нуль и единицу. Хотя, конечно, неприятно обнаружить вранье в работе, сделанной тринадцать лет назад, но прежний результат кажется мне теперь тривиальным и бесперспективным. Новый же открывает перспективы дальнейших исследований, и вдохновленный этим я теперь стараюсь продвинуться сколько-нибудь в том смысле, чтобы находить новые нетривиальные отображения сфер. Для размерности три мне, кажется, уже удалось найти четыре класса различных отображений вместо известных до сих пор двух. Мне бы очень было неприятно, если бы мое вранье обнаружил не только я, но и другие. Точнее, я опасаюсь, что одновременно с моей заметкой в ДАН появится какая-либо работа, в которой будет установлено вранье и доказан мой теперешний результат. Заметку я уже написал весьма спешно, доказательство рассказывал Рохлину, и вместе проверяли, заметка появится в конце февраля.

Следующая интересная новость заключается в покупке новой радиолы, старую ведь мы с Вами вместе привозили домой. Так вот, новая действительно очень хорошая, звук прекрасный, приемник в ней значительно лучше и, сверх того, автомат, который может сам сменять пластинки. Вы заряжаете радиолу десятью пластинками, и они одна за другой проигрываются без всякого Вашего вмешательства, правда, только с одной стороны.

Вадим Арсеньевич работает теперь в Иванове и проводит там значительную часть времени, так как всячески развлекаюсь вполне приятным образом.

Теперь собираюсь писать большую работу, в которой будут помещены различные результаты об отображениях сфер, а в качестве метода будет использоваться аппроксимация отображений дифференцируемыми, это примыкает к тому, что я с осени сделал в области дифференцируемых многообразий, так что программа интересная для меня.

Шлю сердечный привет всему Вашему семейству, надеюсь на скорое свидание.

Мама, хотя и отдохнула зимой хорошо, но теперь чувствует себя довольно неважно, по-видимому, годы дают себя знать. Она тоже просит передать Вам привет.

При случае напомните, пожалуйста, Андронову, что он обещал прислать мне книжку и работу Неймарка * Неймарк Юрий Исаакович (р. 1921 г.) – ученик А.А. Андронова, доктор технических наук, профессор, академик РАЕН, специалист по теории динамических систем, неголономной механике и распознавании образов. Работает в Нижегородском государственном университете. Речь идет о книге Ю.И. Неймарка Устойчивость линеаризованных систем. Ленинград. (1949) .

Еще раз привет. Лева.

8/3/49. Москва

Дорогой Изя,

оттиск получил уже давно, письмо – с неделю, а деньги – только вчера, правда, извещение о них пришло, кажется, одновременно с письмом, но получила их мама только вчера.

У меня никаких особенно важных событий. Закончил редактирование последней работы и написал ее в кратком виде для ДАН. Пока сделал перерыв в писании, стараюсь вникнуть в деятельность Андроновского Неймарка: его заметки в ДАН написаны прескверно и раздражают меня и Володю. Пока никакого существенного проникновения в эту область не ощущаю. Преподавание идет хорошо, вторую часть моего курса топологии, посвященную теории размерности, слушают много – человек двадцать и поэтому читать приятно, на семинаре тоже сравнительно благополучно.

Космополитов в среде математиков пока не обнаружилось, и я склонен трактовать болезнь космополитизма, как присущую разным гуманитарным областям знания. Посмотрим, как пойдет далее обнаружение космополитизма. У нас имеется очень большой методологический семинар под водительством Яновской, на прошлом собрании с докладом Яновской "Партийность в математике" присутствовало более ста человек. В списке, который ходил по рукам для того, чтобы присутствовавшие записывались, требовалось указывать не только фамилию, но и должность. Так вот, один из присутствовавших записал себе должность "новатор наук", что всех несколько удивило и развлекло.

Небольшие философские дискуссии в области математики возникают, время от времени, так сказать, на местах, но ведутся на низком научном уровне. Недавно к Пусику обратились работники кафедры математики одного втуза с жалобой, что их там едят и обвиняют в философских ошибках за то, что они считают, что тангенс не принимает бесконечных значений, а просто теряет всякое значение в надлежащих точках. Критика этого строится так: "Вы отрицаете бесконечность, а между тем существование ее подтверждается бесконечной делимостью материи и бесконечностью Вселенной". Пусик от имени кафедры написал разъяснение по этому поводу. Интересно будет знать, как дело пойдет дальше.

Ну, пока до свидания. Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству.

Лева.

22/3/49. Москва

Дорогой Изя,

мне чрезвычайно срочно нужно получить от Вас полное название и место публикации работы Штифеля о векторных полях, так как нужно вставить это в мою работу, у которой через шесть дней будет уже последняя сверка. Пришлите, пожалуйста.

Вадим Арсеньевич вчера получил предложение из милиции выехать сегодня из Московской Области в любом направлении без всяких исключений. Я был у начальника милиции областной и выезд отложен до первого апреля с тем, чтобы можно было возбудить перед начальником милиции ходатайство об оставлении на прежнем месте. Ходатайство должно быть от Министерства Высшего образования. Расскажите обо всем этом А.А., может быть он что сможет предпринять как по линии ходатайства от Министерства, так и по линии обращения к самому начальнику Областной Милиции товарищу Григорьеву.

Если А.А. предполагает быть скоро в Москве, то попросите его позвонить, сразу же по приезде позвонить ко мне.

Шлю Вам сердечный привет. Лева.

7/4/49. Москва

Дорогой Изя,

не отвечал так долго потому, что надеялся сообщить, что, наконец, сталось с В.А.Ефремовичем, но это до сих пор не определилось, и я надеюсь, что, быть может, и к лучшему, так как ведь скоро приедет в Москву А.А.

Из Министерства Высш. Обра. мы еще двадцать четвертого получили великолепное ходатайство в Областную Милицию, которое вместе с ходатайством, подписанным Александровым, Колмогоровым и мною, передали нач. Обл. Мил. Тот сказал, что это удовлетворит, по его мнению, но что нужно утверждение замминистра внутренних дел, и вот до сих пор этого утверждения нет, не понятно в чем дело. Если так дотянется до приезда А.А., то, может быть, он что посоветует или сделает.

Я чувствую себя ужасно плохо, бессонница меня опять совершенно замучила. Сильных снотворных я не принимаю, а с бромуралом сплю часов пять, а то и четырех ночь.

Недавно я делал в математическом обществе доклад, рассказал свой результат о том, что гомотопический тип четырехмерного многообразия с тривиальной фундаментальной группой определяется матрицей индексов пересечений двумерных циклов некоторой базы с ними самими, короче говоря, кольцом пересечений. Не то, чтобы у меня в течение последних лет не было других результатов, которые можно было бы рассказать на обществе, но этот результат показался мне более удоборассказуемым. Рассказывал я с большим удовольствием. К моему огорчению, через неделю прибыл швейцарский журнал, в котором опубликована статья Вайтхеда, в которой дается гомотопическая классификация четырехмерных полиэдров с тривиальной фундаментальной группой. Меня несколько утешает, что Вайтхед пользуется моими результатами, по-видимому, теми же, на основе которых я сделал свою работу. К сожалению, благодаря бессоннице, не имею возможности прочесть работу Вайтхеда, знаю ее только со слов Рохлина, который ее просматривал.

Ну, пока до свидания. Очень бы я хотел, чтобы А.А. приехал поскорей. Если Вас не затруднит, то сообщите о дне его приезда, быть может, даже телеграммой, если Вы найдете это удобным. Быть может, мне знание это пригодится для ориентировки.

Шлю сердечный привет. Лева.

1/9/49. Москва

Дорогой Изя,

поздравляю Вас с сыном. Придется Вам, не останавливаясь перед трудностями, добиваться дочки подобно тому, как это делает Соболев в отношении сына.

Насколько помню, почти одновременно с оттисками я послал Вам письмо с моим полным летним расписанием, включая точные адреса, и надеялся получать летом от Вас письма, как видно, Вы не получили этого письма.

28 августа мы с Тасей вернулись с юга, где прекрасно провели время. Июль – в Кисловодске, а август – под Сочи в санатории Вашего горьковского Облисполкома в Мамайке. И тот, и другой месяц я считаю исключительно удачным. Наш способ отдыха заключался в больших прогулках по горкам, так чтобы лезть вверх и вниз. Продолжительность прогулки иногда доходила до четырех с лишним часов, а протяженность - до пятнадцати километров, высота же подъема – метров до трехсот. Нам с Тасей это очень понравилось, и мы прекрасно отдохнули, в результате чего я уже около месяца сплю, не принимая никаких снотворных, чего со мною не было уже около десяти лет.

Мамайка нам очень понравилась, хотя корм там был плохой, но место – замечательно хорошее. Санаторий стоит на крутом берегу моря в большом парке, и тут же – лесистые горки, по которым можно с удовольствием гулять, если не слишком бояться колючек и крутых тропок. Мы там, конечно, и купались, но гулянье мне понравилось больше.

В Мамайке мы познакомились с несколькими Горьковскими медиками, в частности, с Синицыным, который пересаживает сердца, он мне показался очень приятным и интересным человеком. В Мамайке была еще дочка и секретарша Андронова, забавно, что Андронов только от меня узнал о Мамайке, и на основе моей рекомендации направил туда этих двух лиц. Мамайка хороша еще тем, что она мало похожа на курорт, думаю, что соберусь туда еще раз.

Мама два месяца отдыхала в Абрамцеве и тоже довольна и хорошо себя чувствует.

Вчера в Университете было собрание профессоров и преподавателей нашего факультета, на котором Голубев (декан) произнес большую речь. В речи указывалось, что страна предъявляет к нам новые и новые требования, что нужно начать дальнейшие усилия в направлении, указанном сессией ВАСХНИЛ. Далее указывалось, что финансовая дисциплина требует сокращения ряда весьма ценных работников, в том числе, по-видимому, Гельфанда, Делоне и Люстерника. В заключение было сообщено, что получены для работников факультета три квартиры: одна трехкомнатная и две двухкомнатные, одну из двухкомнатных предоставляют Курошу. Это, конечно, не слишком роскошно.

Ну вот, пожалуй, и все. Передайте мои поздравления Нине. Пишите. Лева.

2/12/49. Москва

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше письмо, а на предыдущее я действительно не ответил, хотя и получил его уже давно.

В этом году я тружусь по служебным делам больше, чем когда-либо, и потому очень занят. Кроме обычных дел, лекций и семинаров у меня четверо дипломников и один аспирант, а вероятно, будет и второй. Четверо дипломников – это большая нагрузка, так как для каждого нужно придумать тему дипломной работы, старые мои разные недоделанные вещи, которые я обычно отдавал на дипломные и на кандидатские, уже истощились, а отображения слишком сложны, чтобы можно было их давать глупым девчонкам. В связи с этим я решил вникнуть в работы Витнея по дифференцируемым многообразиям, что, впрочем, и раньше до некоторой степени было мне близко. Теперь обнаружилось, что масса вещей им были сделаны плохо, и что можно многое усовершенствовать. Некоторые вещи настолько интересны, что я занялся ими сам и привел их в связь с прежними моими работами относительно критических точек систем функций, так что надеюсь получить новые существенные результаты относительно характеристических циклов. Нашлось также и для дипломников. Таким образом, я сперва довольно много читал математики, а теперь думаю тоже довольно усердно и это несмотря на обремененность служебными делами. Вчера я сказал Пусику, что занимаюсь математикой, так он даже удивился и говорит: “Как же Вы это успеваете при таком количестве служебных обязанностей?” У нас теперь ужасные строгости, направленные главным образом к тому, чтобы мы не бездельничали: чтобы сидели в местах службы и давали должное число часов. Причем нет такого стремления, чтобы оценивать работу сдельно, по результатам, а больше стараются по часам, чтобы не было у нас свободного времени, а если какое есть, то и то стремятся занять общественной деятельностью. Да меня в последнее время сильно злит деятельность по изучению чужих малоинтересных для меня работ на предмет оценки их то для печати, то для премии. Особенно обозлили меня работы Вашего горьковского Неймарка, которые он представил на премию имени Чеботарева. Написано так подло, что нельзя разобрать, где вранье, а где есть проблески истины, так как формулировки возмутительно небрежны и безграмотны, а доказательств просто часто невозможно разобрать. Андронов, по-видимому, ценит его деятельность, но нужно было бы, конечно, привести ее в состояние, пригодное для чтения.

Вот так я живу, загруженный разными делами, и вижу, что при теперешних порядках нет никакой возможности иметь в Университете полную нагрузку и, следовательно, ставку. У меня никогда еще не было столько работы в Университете, как в этом году, но полного числа часов при том способе подсчета, который употребляется начальством, все равно не выходит. Экзамены аспирантов, на которые я трачу много времени, не учитываются, консультации к семинару, на что тоже идет много времени, тоже не полагаются и тому подобное. Кажется, есть такая точка зрения, что семинары должны вестись ассистентами, а не профессорами.

Несмотря на такого рода неприятности, чувствую я себя неплохо, и настроение у меня хорошее.

Я Вам давно уже писал, что в порядке экономии средств предполагалось уволить с факультета Делоне, Гельфанда и Люстерника; так вот, в самом деле, уволили только Гельфанда.

Очень приятно было бы с Вами встретиться. Напишите, не собираетесь ли в Москву. Мне также было бы важно знать, когда предполагает быть в Москве Андронов, спросите его, если будет возможность. Дело в том, что я решил обучать своего аспиранта теории колебаний по книжке Андронова и всяким электрическим вещам по книжке Бофе. Непонятно, однако, кто будет его по этому всему экзаменовать, вот если бы Андронов сам заинтересовался или бы порекомендовал кого-либо. Спросите его, пожалуйста.

Шлю привет Вам и всему Вашему многочисленному семейству. Лева.

24/2/50. Москва

Дорогой Изя,

приходится переписывать письмо второй раз: первый раз писал на обратной стороне выключенной лентой.

Ваше письмо получил уже давно, но никак не мог собраться ответить. Большое Вам спасибо за хлопоты по поводу Мамайки – мне очень хочется туда попасть, буду чрезвычайно признателен Вам за дальнейшую деятельность в том же направлении.

В Университете меня перевели на половину ставки, но это не из-за недогрузки, а просто потому, что когда меня спросили, где я считаю себя основным: в академии или в Университете, я сказал, что в академии. Те, кто сказали так, переведены на половинную ставку в Университете независимо от нагрузки, те же, которые выбрали основным мат. институт академии не пострадали никак.

Конечно, мне хватит денег для жизни, но я последнее время трачу очень много на разные дорогие игрушки. Последнее приобретение – это магнитофон, прибор для звукозаписи.

Занимаюсь в последнее время я очень мало, так как у меня сильнейшая бессонница.

Сейчас в лекциях у меня идет доказательство инвариантности групп гомологий, и я решил провести его не так, как сделано в моей книжке, а иначе – при помощи особых симплексов. Еще когда я был студентом, я придумал некоторые очень удачные детали этого доказательства и изложил их в моей дипломной работе, теперь прочел и рассказываю. Кажется, это не совсем так, как у Зайферта. На семинаре разбираются мои работы о классификации отображений сфер с понижающим размерность отображением, работа одна, сделанная уже давно, а другая, сделанная только что.

Ну, пока до свидания. Шлю сердечный привет. Лева.

Не можете ли Вы узнать, когда будет в Москве Андронов, я хочу просить его проэкзаменовать моих аспирантов по его собственной книжке.

15/3/50. Москва

Дорогой Изя,

Ваше письмо получил уже несколько дней назад. Большое Вам спасибо за Вашу деятельность по добыванию для путевок в Мамайку.

Мне кажется, что циклы препятствий для произвольных фигур должны быть характеристическими в моем смысле. У меня на этот счет были какие-то соображения, быть может, и не достаточно доказательные. Постарайтесь доказать это. Попробуйте строить фигуры в каждой плоскости пространства, проходящей через начало координат, т.е. в каждой плоскости многообразия hkl, в этом многообразии тоже возникнет цикл препятствия. Вы совершенно правы в том, что фигуры как-то связаны с подгруппами ортогональной группы. Проблема отыскания всех подгрупп ортогональной группы чрезвычайно сложна. В некотором смысле она разрешена Мальцевым в какой-то его работе. Наверное, она так и называется – о подгруппах простых или полупростых групп. Она среди тех, за которые Мальцев получил премию. Я полагаю, однако, что для Вас нет надобности знать все подгруппы: если хотеть строить общую теорию фигур, можно просто как-то установить, что это и есть подгруппа ортогональной группы. Впрочем, для примеров интересно было бы посмотреть, какие бывают подгруппы, и тогда можно использовать Мальцева.

Относительно дипломников, не годится ли моя работа "Один метод вычисления групп гомологий", кажется, она так называется? Можно дать вычислять разные примеры этим способом, например, штифелевское многообразие или что-нибудь в этом роде. Можно взять Эресмана, там у него много рассчитано, так пусть пересчитывают моим способом. Вот все, что приходит в голову сейчас.

Пока кончаю, так как тороплюсь. Топологическую конференцию собираемся устраивать во второй половине мая. Вы получите официальное приглашение. Кого, по Вашему мнению, следует еще пригласить из Горького? Предварительно я включил Андронова, Цветкову и Неймарка, кроме Вас, конечно.

Пока до свидания, очень спешу.

Шлю сердечный привет Лева.

15/4/50. Москва.

Дорогой Изя,

Вы, действительно сильно огорчили меня, тем более что А.А.Андронов теперь имеет мало надежд исправить создавшееся положение, после того как отказ уже получен, тем более что все зависит от Шапошникова, с которым у него уже были столкновения. Мне очень хотелось бы поехать в Мамайку, так как относительно нее уже известно, что хотя санаторий это плохой, но жить там можно, т.е. дают спать и есть где гулять.

Оба Ваши письма я получил и телеграмму также, запоздал с ответом отчасти потому, что Ваши математические рассуждения в основном правильны и в этом случае я, как Вы сказали, не должен был спешить с ответом. У Вас там, что-то неправильно сказано относительно многообразия hkl при каких-то значениях параметров k и l, но это мелочь, что же касается доказательства, что всякая фигура приводит к характеристическому циклу моего типа, то это верно. Я сам пытался подобрать фигуры для каждого моего характеристического цикла, но это привело к работе "Векторные поля на многообразиях", где как Вы видели не совсем фигуры. Решение вопроса, который Вы себе поставили, мне кажется, может заключаться только в том, что для каждого характеристического цикла указывается конкретная фигура наподобие того, как это сделано в моей работе "Векторные поля на многообразиях", где каждому характеристическому циклу поставлена в соответствие задача о векторных полях. Интересно было бы, конечно, решить эту задачу и в терминах фигур, но я не уверен, что это возможно. Нужно начать пробовать с четырехмерного многообразия, где два характеристические цикла уже являются циклами Штифеля. И вот для одного единственного нужно найти соответствующую фигуру, возможно, что уже здесь будет обнаружена невозможность. Дело в том, что пространство фигур должно иметь первую нетривиальную гомотопическую группу размерности три, а для этого нужно найти такое пространство классов смежности группы вращения четырехмерного пространства по какой-то подгруппе. Впрочем, теперь, когда я это написал, мне уже не кажется невозможной такая вещь.

Сейчас я начал писать работу с изложением своих результатов о сферах, всех, которые я когда-либо получил, и основного метода, который до сих пор нигде не был опубликован сколько-нибудь внятно. При этом я буду пользоваться характеристическими числами.

Сегодня поступило предложение переиздать мою книжку по непрерывным группам, внеся туда некоторые усовершенствования в виде изгнания аксиомы четности из теории характеров. Думаю, что это нужно будет предпринять, тем более что книжка уже давно разошлась.

Приглашения на топологическую конференцию уже разосланы и если Вы его не получили, то прошу Вас телеграфировать с тем, чтобы оно было послано Вам своевременно. А.А.Андронов сообщил мне, что он его получил.

Сейчас в математических кругах приходит некоторое оживление в связи с предстоящими выборами в Академию. По математике имеется одно академическое место и не более двух членкорских. Весьма сильная и энергичная группа академиков, включая Виноградова, Лаврентьева, Келдыша, Соболева, решила проводить Боголюбова и, вероятно, так это и будет, но некоторые шансы имеет и П.С. Александров, другие возможности, по-видимому, исключены.

Шлю сердечный привет. Лева.

6/5/50. Москва

Дорогой Изя,

сегодня получил Ваше письмо от первого. Узнал почему Вы не получили приглашения на конференцию, это потому, что был перепутан Ваш адрес. Теперь даден правильный, и, я надеюсь, получите. Я предполагаю, что Вы будете делать доклад, так что в приглашении сказано, что доклад Ваш включен, так что Вы поскорее сообщите мне название доклада, если нет ничего нового, то расскажите Вашу последнюю опубликованную работу. Сообщите сколько предположительно Вам нужно времени для доклада. Конференция состоится на протяжении от двадцать шестого до тридцатого мая, причем в середине вклинивается воскресенье, это я так нарочно спланировал, чтобы был перерыв, а не четыре дня сряду были доклады. В воскресенье можно будет поехать за город.

Путевок я еще не получил, но уже послал за них деньги и потому надеюсь получить. У меня есть теперь дипломник грузин, которого я надеюсь взять в аспирантуру, так вот у его отца имеются какие-то связи в курортном управлении Грузии и он мне устраивает путевки в приморский санаторий в Новом Афоне. Надеюсь, что это пройдет. В сентябре думаю поехать с Тасей в Кисловодск и там много гулять, что буду делать в июле – еще не знаю, но быть может, тоже куда-нибудь поеду. Я ведь теперь переведен на полставки в Университете и потому чувствую себя свободнее.

Уже больше недели я болею свинкой, это детская болезнь, у взрослых бывает исключительно редко. Проходит у меня очень легко. Не пугайтесь, через предметы она не передается, так что письмо мое безопасно для Ваших сыновей.

Очень сочувствую Вам по поводу Ваших переживаний с летом, я тоже имею их, как Вы знаете.

Что касается выборов в Академию, то они были назначены на восьмое мая, а теперь вот мне позвонили о том, что сессия откладывается. Перспективы сколько-нибудь детально мне не известны. Группа академиков в составе Виноградова, Лаврентьева и некоторых других предполагает избрать Боголюбова, мне кажется, имеет некоторые шансы П.С. Александров, но все эти сведения весьма давнего происхождения и я не знаю, как обстоит дело теперь.

Издательство предложило мне переиздать книжку "Непрерывные группы", сделав некоторую ее переработку, я предполагаю согласиться. Если у Вас есть какие-либо соображения о том, что стоило бы изменить, сообщите мне их. Надеюсь, что на конференцию Вы прибудете и потому не нужно об этом писать. Я собираюсь в теории характеров отказать от аксиомы счетности, а рассматривать бикомпактные и соответственно локально бикомпактные группы.

Пока до свидания. Шлю сердечный привет. Лева.

20/6/50. Москва

Дорогой Изя,

уже довольно давно получил Вашу открытку, но только сегодня собрался ответить.

Я решил самолично, что конференция будет лучше отражена в печати, если каждый доклад, сделанный на ней, будет в кратком изложении дан в Успехах, таким образом, совершенно независимо от всяких публикаций я хочу иметь опубликованным краткое изложение каждого доклада. Вот ответ на Ваш вопрос.

Мои дела с многочисленными путевками улаживаются хорошо, даже блестяще. На июль месяц совместными усилиями Чогошвили и Академии получены путевки в санаторий ЦК Грузии в Ликаи, близ Боржома. Отсюда Вы сможете извлечь адрес, так как точного я не знаю. Говорят, что это один из лучших санаториев Грузии, да это, пожалуй, отчасти вытекает из названия. К сожалению, невозможно будет использовать полностью все двадцать шесть дней, три придется пропустить. Путевки, начиная с первого, а я смогу попасть туда только четвертого. Путевок этих в руках у меня еще нет, но имеется официальный ответ в академию, так что вопрос решен с точностью до каких-нибудь неприятных неожиданностей, например, чьей-нибудь болезни. На август месяц имеются опять не путевки, а заверения, но уже неофициальные, моего студента грузина. И деньги уже уплачены, так что тоже, думаю, все будет благополучно.

В виду всех забот, а возможно и независимо от них, я ужасно плохо сплю – часа три-четыре в ночь и еще днем часа полтора-два, это и в целом в сумме мало, да еще распределяется чрезвычайно бестолково, так что чувствую себя довольно скверно. Кроме того, повышается температура и сил мало. Надеюсь на то, что отдохну летом.

Когда состоятся выборы в Академию не известно, есть предположение, что пятого июля, а другие говорят, что осенью. Не помню, говорил ли я Вам, но есть значительные шансы, что выберут Пусика, это в случае, если будет предоставлено второе место по математике, которое специально для него испрашивается.

Прилагаю к этому письму три фотокарточки, сделанные С.В. Смирновым, такой у меня когда-то был аспирант, да потом сбежал к Соболеву и вот уже лет пятнадцать никак не может защитить кандидатскую диссертацию.

Пока до свидания. Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству. Мама тоже. Лева.

3/3/51. Москва

Дорогой Изя,

оба Ваши письма получил. На первое не ответил – был очень занят.

Буду иметь в виду ваше желание перебраться в другой город, о нем я слышал от А.А.. Буду спрашивать и если что услышу, то сообщу Вам.

Моя деятельность протекает по-прежнему. Пишу кусочки книжки, читаю лекции, вместе с П.С. ведем семинары. Уже ясно, что до конца семестра, книжку закончить не успею, да и не стоит особенно надрываться. Лекции и семинары идут хорошо. Болтянский продвинулся на один шаг в решении задачи Штифеля, нашел, как выглядит препятствие, следующее после найденного Штифелем, если Штифелевское равно нулю. Работу сейчас докладывает на топологическом кружке, надеюсь, что ошибки нет, но тщательно не проверял. Думаю, что он не ошибся, так как сам хорошо проверяет. Я считаю, что работа очень хорошая, если, конечно, нет ошибки. Хотелось бы взять его сотрудником в Стекловский институт, но не знаю, удастся ли. Администрация относится к этому делу кисло и ответа пока не дает, а меду тем приближается срок распределения оканчивающих аспирантов. Думаю, что наверняка мог бы взять его на место Рохлина и в этом есть определенный смысл, так как хотя Рохлин и очень хорош в качестве помощника, он таким вряд ли долго останется, ведь не будет же он работать младшим сотрудником, имея докторскую степень. Таким образом, мне нужно подбирать кого-нибудь на место Рохлина, и Болтянский очень бы подошел, тем более что имеет успех в топологии, которого у Рохлина пока нет. Однако взять сейчас Болтянского на место Рохлина, это, значит, уволить Рохлина, правда, примерно летом, а не теперь, но все же ему будет трудно найти работу. В виду всего этого нахожусь в большом колебании как поступить.

Мама и я здоровы, только я по-прежнему плохо сплю.

Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству. Лева.

26/3/51. Москва

Дорогой Изя,

несколько дней назад получил Ваше письмо с заметкой и разрешением на ее печатание. Заметку еще не читал, т.к. у меня теперь первоочередная задача проверить работу Болтянского, которая кажется мне весьма значительным успехом и вопрос об отсутствии в ней ошибок меня сильно волнует. Думаю, что все верно, но еще не вполне проверил. Результат Болтянского кратко заключается в том, что при обращении в нуль штифелевского цикла рассматривается второе аналогичное препятствие и оказывается, что различным полям соответствуют, вообще говоря, циклы, принадлежащие к разным классам гомологий. При этом если считать, что один из классов как-то вычислен, то остальные отличаются от него некоторой добавкой, зависящей от произвольного Ñ цикла. Эта добавка точно вычислена, она выражается через стинродовский квадрат и александровское произведение с двумерным штифелевским циклом. Попрошу Болтянского, чтобы он написал Вам и формулировал результат точно. Мне сделать это трудно, так как необходимо вписывать формулы, а я хочу сразу же отослать письмо.

Девятнадцатого узнал, что восемнадцатого умер от инфаркта Макс Гринблюм.

После обсуждения с Рохлиным окончательно решил вопрос о замене его в дальнейшем Болтянским * История увольнения В.А. Рохлина из МИАН подробно изложена в воспоминаниях С.П. Новикова в книге: В.А. Рохлин. Избранные труды. Воспоминания о В.А. Рохлине. Редактор А.М. Вершик. МЦНМО, Москва 1999 г. . Рохлин тридцатого этого месяца должен быть утвержден в степени доктора, и я не сомневаюсь, что утверждение произойдет благополучно. Оставаться в положении младшего научного сотрудника, будучи доктором, он, естественно, не хочет и, хотя, конечно беспокоится относительно нахождения работы, все же решил, что не останется. Решать пришлось быстро, так как необходимо уже сейчас сделать заявку на Болтянского от института, а дирекция соглашается взять его только на место Рохлина. Все это даже несколько мучительно, так как с Рохлиным я уже очень хорошо сработался и подружился и неизвестно как будет с Болтянским, это с моей стороны, а со стороны Рохлина неясно, как удастся ему найти работу. Таковы дела у меня. Последние успехи Болтянского сыграли и некоторую роль в решимости взять его, жаль было бы упустить такого талантливого ученика. Его забрали бы на секретную работу, которая, конечно, очень нужна для страны, но топология тоже ведь нужна.

Как только проверю работу Болтянского, примусь за Вашу заметку.

Шлю сердечный привет. Лева.

4/5/51

Дорогой Изя,

уже давно не писал Вам. За это время математических событий не произошло. Занимался математикой мало, и даже книгу писать почти перестал. Было только одно событие у меня, я благополучно добился направления Болтянского на работу в Математический Институт АН. Это потребовало, однако, больших усилий, т. к. секретарь партийной организации университетского института чинил мне препятствия. Болтянский из-за крайней стесненности в деньгах запретил уплату комсомольских взносов и, пользуясь этим, ему затягивали выдачу характеристики. Дело кончилось тем, что характеристика была получена в пятницу, а на следующей неделе во вторник должно было происходить распределение. За это время нужно было провести дело через институт академии через отдел кадров академии и затем через подпись Топчиева. Все это мне удалось сделать, несмотря на то, что характеристика была испорчена неплатежом. Теперь Рохлину нужно искать себе новую работу. Кстати, он уже утвержден в степени доктора. Если заметите что-либо подходящее для него, сообщите мне.

Вот все мои события. Не знаете ли, когда собирается в Москву Андронов?

Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству.

Лева.

3/7/51

Дорогой Изя,

на днях получил Ваше письмо. Сперва расскажу о своих летних планах.

Прежде всего, я уже немного отдыхал, мы с мамой на две недели ездили в Крым, были там в Литфондовском доме отдыха в Ялте, остались очень довольны. Мама впервые летала на самолете, летели и туда и обратно, ей очень понравилось. Она совершенно не устала и говорит, что может лететь куда угодно. Отправились мы десятого, а вернулись двадцать пятого. Июль и август я проведу в Москве и под Москвой, именно до шестнадцатого июля буду в Москве, а с шестнадцатого на месяц отправлюсь в Узкое, где есть телефон и куда можно вызвать академический автомобиль. Не знаю, быть может, продлю пребывание в Узком и дальше. На сентябрь у меня есть намерение отправиться в Боржоми, где был в прошлом году, поеду с мамой. Таковы мои планы.

Пребыванием в Ялте я остался очень доволен, и Литфондовское заведение показалось мне очень приятным, приятнее, чем академические.

После возвращения из Ялты я даже с большим удовольствием стал заниматься математикой, правда, это не размышления, а разная текущая деятельность, но до поездки и ее почти совсем прекратил. Теперь думаю немного пописать книгу.

Что касается Вашего математического вопроса, то можно, конечно, выяснить связь между моим инвариантом и тем, который получается при изучении фигуры, но, конечно, это не очень серьезная проблема, так, во всяком случае, кажется. Интереснее было бы, если бы при помощи фигур, было вычислить мой инвариант или ему равносильный. Интересно было бы заняться построением примеров четырехмерных многообразий. Если взять индексы пересечения какого-нибудь двумерного базиса слабых гомологий с самим собой, то получим симметрическую диаго целочисленную матрицу, модуль детерминанта которой равен единице. Преобразуя этот базис, можем получать различные другие матрицы, но к диагональному виду эту матрицу, вообще говоря, привести нельзя, т. к. базис пересекается сам с собой и, потому, элементы матрицы преобразуются как коэффициенты квадратичной формы. Очень интересно было бы выяснить, насколько произвольна такая матрица. Я имею в виду построение четырехмерных многообразий с заданной матрицей.

Я думаю, мы сможем с Вами встретиться, когда будете проезжать через Москву. Если даже я в это время буду в Узком, я сообщу Вам адрес, и Вы меня предупредите о приезде. Тогда решим, Вы приедете ко мне или я приеду в Москву, и мы встретимся на моей квартире.

Шлю сердечный привет.

Лева.

Адрес санатория Узкое:

Москва, Калужское шоссе, Почтовое агентство Теплый стан. Санаторий Узкое.

21/10/51

Дорогой Изя,

некоторое время назад у меня был Андронов, а затем я получил Ваше письмо. Из рассказа Андронова и из Вашего письма я узнал о том, что с Вами произошло. Я Вас тем более понимаю, что сам я сплю ужасно плохо и представляю себе, какое мучение жить в общежитии, где все время шум. Буду стараться что-нибудь подыскать для Вас, но должен сказать, что единственный путь, который представляется мне теперь возможным, это пойти в министерство просвещения и спрашивать, нет ли где-нибудь вакантных мест в педвузе или учительском институте с приличным жилищем. Я советовался с Курошем, и он думает, что ничего другого я предпринять не могу. Если у Вас есть какие-либо другие идеи, то напишите мне о них.

Я теперь усердно пишу книжку, и дело продвигается. Сейчас пишу заново наиболее трудное, как кажется теперь, место, именно теорию характеров, которую я существенно переделываю. Кроме того, читаю лекции и веду семинар. С лекциями у меня дело плохо ладится, состав слушателей пестрый и я, кажется, никак не могу найти нужного темпа и стиля изложения, впрочем, возможно, что плохо готовлюсь, т. к. работоспособность у меня сильно понижена из-за огромного количества снотворных. С семинаром несколько лучше. Занимаемся дифференцируемыми многообразиями. Лекции же называются топологические группы и группы ли.

Не знаю, знаете ли Вы, что Рохлин сделал замечательную работу, он нашел классификацию отображение сфер с разностью размерностей три для всех размерностей. Стабилизированная группа отображений есть циклическая двенадцатого порядка. В связи с этим я просил дирекцию института продлить его пребывание в институте с тем, чтобы он мог написать полное изложение работы и напечатать его как выполненное в институте. Дирекция охотно пошла навстречу и дала пять месяцев, как я и просил. Зато после этого дирекция начала упираться в утверждении принятия на работу Болтянского. Нашли, что характеристика у него плохая, что отзывы в университете устные о нем дают плохие и потому брать его незачем, тем более что помощник у меня в виде Рохлина имеется, и, пожалуй, не скоро получит работу. Я в связи с этим спрашивал Рохлина, как он смотрит на дело, но он подтвердил, что непременно уйдет от меня, и я начал развивать деятельность по взятию Болтянского. Кажется, она идет успешно. Мне было рекомендовано найти партийцев, которые хорошо знают Болтянского и могут хорошо отозваться о нем. Такие нашлись и думаю, что партийная организация института будет этим удовлетворена. Надеюсь, что на ближайшей неделе Болтянский будет зачислен.

Этим летом я отдохнул очень плохо, и теперь это сказывается. Для того чтобы спать сколько-нибудь достаточно, я принимаю в ночь два-три порошка сильнейшего снотворного и, хотя чувствую себя лучше, чем вовсе не выспавшись, все же ощущение несвежести в голове и какого-то возбуждения очень мешают работать.

Шлю Вам сердечный привет. Пишите.

Лева.

7/11/51

Дорогой Изя,

прежде всего, поздравляю Вас с праздником октябрьской годовщины.

Давно уже не получал от Вас писем, но и сам не писал Вам, впрочем последнее письмо было мое. Я писал Вам, что единственное соображение по поводу возможности Вашего перевода на другую работу у меня, это пойти говорить в Министерство просвещения относительно пединститутов, так советовал мне Курош. Рохлин занимается в настоящее время отысканием себе работы, впрочем, кажется, не очень активно. Он обращался в Министерство высшего образования, где, перед тем, о нем говорил Петровский, но результаты получились сомнительные. Ему посоветовали написать самому в Таджикский Университет и, если там он окажется нужен, то Министерство готово его туда направить. Ясно, однако, что если Таджикский Университет захочет его взять, то направления от Министерства не нужно. Рохлин в связи со своими поисками узнал, что в Воронеже очень нужны математики, как в Университете, так и в Пединституте. Туда в Университет очень приглашали Фукса, приглашал ректор Латышев, но Фукс не согласился. Быть может Вам написать Латышеву и в Пединститут. Напишите, пожалуйста, желаете ли Вы это сделать и хотите ли Вы, чтобы я пошел в Министерство просвещения.

Все последнее время я очень усердно пишу книжки. Почти полностью закончил редактирование, вернее переписывание заново пятой главы о группах характеров. Мне очень хочется поскорее разделаться с книжкой и приняться за что-нибудь другое.

С Болтянским у меня пока ничего на вышло, но уверен, что выйдет. Мне уже обещали поддержку Келдыш и секретарь партийной организации Института Мигеренко. Нужно только, чтобы они вместе со мной пришли к Виноградову и поговорили с ним. Этого, однако, пока сделать не удалось: то один болен, то другой в командировке, а то заняты. Надеюсь, однако, что это не умышленные проволочки.

Писанием книжки занимаюсь очень усердно, так что ничего другого почти не делаю, конечно, кроме текущей работы в Университете и в Институте, в связи с этим новостей особых нет.

Шлю Вам сердечный привет. Лева.

8/1/52

Дорогой Изя,

уже давно получил Ваше письмо, но все не мог собраться ответить Вам.

Расскажу относительно Рохлина и Болтянского. Рохлин с первого января отчислен, а Болтянский с первого декабря зачислен. Один месяц у меня было два помощника, и это было довольно трудно, т. к. я старался использовать обоих в целях создания переходного периода. Теперь работает уже один Болтянский, и я им вполне доволен. Рохлин придет еще один раз для того, чтобы закончить начатое с ним дело. У Рохлина были серьезные шансы получить работу в Казани в Научно-исследовательском институте им. Чеботарева при университете, но это сорвалось. Теперь он ведет переговоры со Свердловским университетом. Оттуда получен запрос на его характеристику в институт, так что, по-видимому, его серьезно намереваются взять, но, конечно, не известно, что выйдет. В общем же мне кажется, что он работу получит.

Кроме текущих дел я занят в основном книжкой. Теперь почти закончил шестую главу. Все переделывается очень сильно. Седьмую главу придется писать заново. О восьмой еще думал мало, но тоже буду, по-видимому, сильно переделывать. Надеюсь, что девятая останется почти без изменений. Кроме того, возможно, напишу десятую, посвященную классификации полупростых групп Ли. Хотелось бы закончить всю эту деятельность до апреля. Надеюсь, так и будет.

У меня еще новость. Мне дали в обучение китайца прикомандированного из Китая на правах аспиранта. Он по математике подготовлен хорошо. Работал в университете в Пекине ассистентом, а затем научным сотрудником в каком-то институте при Академии в Пекине. Занимался топологией и группами Ли, но самостоятельных работ не имеет почти совсем, хотя ему уже тридцать один год. Думаю, что заниматься с ним было бы приятно, но не знаю, хорошо ли мне общаться с иностранцем, хотя и дружественным, мне бы очень хотелось знать на этот счет мнение А.А. Спросите, если удастся.

Ну, пока, до свидания. Шлю сердечный привет.

Надеюсь, скоро встретимся в Москве.

Лева.

20/5/52

Дорогой Изя,

Ваше письмо получил уже давно и не ответил на него, открытку получил третьего дня.

Мне кажется, я Вам не рассказывал о моем собачьем происшествии. В конце февраля, когда я гулял в Узком, меня сзади за пальто сильно схватила собака, и сейчас же после этого я почти машинально дотронулся рукой до ослюненного места. Та же самая собака, которая напала на меня, схватила за пальто маму и еще двух людей укусила. Все это она сделала за двадцать минут, после этого ее пытались застрелить, но раненая она ушла в неизвестность. Так как в последнее время сильно свирепствует эпидемия бешенства, то мне решительно рекомендовали сделать прививки, впрочем, очень маленькую дозу, пятнадцать уколов. Благодаря этому мне до сентября нельзя пить вино и это даже очень жаль, других неприятностей из-за происшествия я не испытываю.

Рохлин до сих пор не устроился на работу. Он вел переговоры в Министерстве просвещения, и вначале они производили благоприятное впечатление, но, когда он отверг два сделанные ему предложения Барнаул и Курган, зам. министра прервал с ним переговоры и рекомендовал обращаться в отдел кадров министерства.

Мне пришлось последовать Вашему совету в отношении диссертации Бурдиной и несколько подумать на эту тему самому, так чтобы будущее диссертации было для меня ясно. Теперь насколько могу судить, все будет в порядке.

В последнее время я очень медленно писал книгу и к настоящему времени мною закончена седьмая глава, которая написана полностью заново. Теперь нужно будет переделывать восьмую и заново писать десятую, которой раньше не существовало. Я еще не вполне решился ее писать, но уже обдумываю и для лекций и для книги, речь идет здесь о классификации групп Ли, я предполагаю ограничиться компактными. Это разумно по многим соображениям.

Весь конец зимы я очень усердно катался на лыжах, что доставило мне большое удовольствие. Но один раз мы совершили неудачное путешествие. Ехали из Узкого в Москву, дело было вечером, на дороге оказалось много оврагов, дул сильный ветер и путешествие продолжалось дольше, чем ожидали. Я сильно прозяб и, хотя не заболел гриппом, но у меня начала повышаться температура, что продолжалось до последнего времени, и только теперь, кажется, начинает проходить.

В гостях у меня Вы познакомились с двумя безработными Лидами. Та, у которой сын мой крестник, устроилась на работу учительницей в школе, но очень недовольна такой работой. Другая Лида, которая биолог, ищет работу, но т. к. работа ей не столь уж необходима, как первой, она пока ничего не нашла. Люба рассказала мне, что одна из Лид Вам понравилась, напишите которая. У Любы здесь заболел скарлатиной сын, так что она в строгом карантине провела на квартире у отца шесть недель, даже к телефону не подходила, чтобы его не заразить.

Мама моя десятого мая отправится в Ессентуки, где пробудет месяц. Как проведу лето, мне еще не ясно, но, кажется, поеду на юг. Гамкрелидзе приглашает меня жить у его родственников близ Гагр.

Шлю Вам сердечный привет. Пишите. Лева.

30/9/52

Дорогой Изя,

Ваше письмо долго лежало без ответа, т. к. только третьего дня я вернулся в Москву. Первый раз после двухмесячного перерыва пишу на машинке, и потому извините за возможное чрезмерное количество опечаток.

Прежде всего, поздравляю Вас с существенным улучшением жилища: хотя и не идеал, но все же жить Вам теперь будет гораздо лучше.

Мне очень нужно обратиться к Андронову за некоторыми научными советами. Дело в том, что я должен в Стекловском институте завести семинар, т. к. второй топологический семинар в параллель кружку заводить бессмысленно, то я решил завести нечто по теории колебаний и автоматическому регулированию. Нужно, конечно, не учебный, а научный. Вполне разумно завести семинар сказанного вида, т. к. необходимо заниматься прикладной работой и я уже занялся, даже имею благодарность от некого горного института с Украины, не знаю, писал ли Вам, это в развитие моей работы «О нулях некоторых трансцендентных функций». Так вот мне очень нужно посоветоваться с Андроновым по поводу программы семинара. Быть может, Вы спросите его или я сам ему напишу, можно ли его теперь этим беспокоить. Имейте в виду, что мы в нашем семинаре в основном топологи и, прежде всего, должны овладеть тематикой, это ничуть не противоречит научности семинара.

Этим летом я был тяжело болен. Сперва поехал на черноморское побережье в деревню Лидзаву и там довольно приятно проводил время в гостях у своего аспиранта грузина, но затем решил, что условия не достаточно комфортабельные и нужно продолжить отдых в Кисловодске. Списался с мамой о встрече в Минводах, и за три дня до отъезда очень заболел. Боясь остаться болеть в глухом месте, выехал с температурой в тридцать восемь и пять десятых, но доехал благополучно, встретил маму на аэродроме и прибыл в санаторий. Оказалось, что у меня воспаление легких и плеврит, да еще с тенденцией к нагноению в легком. В санатории отдыхал замечательный врач профессор Вовси, он рекомендовал энергичное лечение пенициллином и стрептомицином одновременно, и через десять дней после начала этого лечения я смог выйти полежать на улицу. Благодаря этому задержался в Кисловодске. Кажется, я совсем поправился, но благодаря тому, что болел, никакого улучшения во сне не достигнуто. В виду этого решил взять в университете полугодовой отпуск без сохранения содержания, т. к. у меня и в Стекловском институте дела много.

Пока ни к какой деятельности не приступил и не очень хочу приступать, но нужно.

Шлю Вам сердечный привет. Пишите. Лева.

15/10/52

Дорогой Изя,

на днях получил Ваше письмо относительно болезни Александра Александровича. Если в том, что Вы пишите, нет преувеличения, то ему не оправиться, особенно печально, что и Вовси придерживается того же мрачного мнения. Звонить к нему я не буду, т. к. оттого, что он скажет мне, ничего решительно не зависит. Возможно, что мне придется еще самому обратиться к Вовси, и тогда я его непременно спрошу относительно А.А. Мы с Александром Александровичем знакомы с того времени, как у него родилась старшая дочка, он впервые зашел ко мне для установления знакомства по пути из родильного дома с кастрюльками, которые он нес оттуда. Он мне страшно понравился с тог самого времени и теперь ясно, что он действительно был самым привлекательным и самым замечательным человеком из всех с кем я встречался.

На первое время в нашем семинаре по теории колебаний мы будем изучать книжку Андронова и Хайкина, а затем нам нужно будет ознакомиться с более современными работами, именно работами, а не курсами для того, чтобы представить себе, в чем проблематика этой области. Придется обратиться за консультацией к кому-нибудь из специалистов. От А.А. я знаю, что этими вещами занимается Горелик * Горелик Габриэль Семенович (1906-1956) – сотрудник А.А. Андронова, ученик Л.И. Мандельштама, известный физик и блестящий педагог, автор популярного учебника Колебания и Волны. До 1953 года работал в Горьковском университете, где в 1952 году подвергся травле в связи с «идеологическими ошибками» в упомянутом учебнике. В отличие от многих других, оказавшихся в аналогичной ситуации не каялся и отвечал травившим его исключительно мужественно и достойно. В 1953 году переехал в Москву, работал в МФТИ. Трагически погиб в 1956 году, попав под поезд в Долгопрудном. . Я думаю, что можно будет обратиться к нему. Как Вы думаете? Я с ним, кажется, не знаком и даже не знаю, как его зовут. Напишите мне, пожалуйста, его адрес и имя, отчество. Я просто напишу ему.

Я еще не могу вполне определенно оценить последствия моей летней болезни. Третьего дня был на рентгеновском просвечивании, и мне сказали, что остались массивные спайки плевры и фиброзные уплотнения легочной ткани. Это, так сказать, шрамы, они означают не болезнь, а лишь некоторую порчу легких. Зато вместо субфебрильной температуры, которая была всегда до болезни, теперь почти всегда нормальная и это приятно. Сил у меня пока несколько меньше, чем до болезни, и я потолстел на два кило. Надеюсь, однако, что это явление временное. Пока в Москве – очень плохая погода, и гулять нельзя. Когда будет хорошая погода, буду больше гулять, а когда выпадет снег, надеюсь кататься на лыжах и на коньках.

В университете я взял отпуск на первый семестр, и все время занимаюсь писанием большой статьи о гладких многообразиях и их применениях к классификации отображений. Это плановая работа и ее нужно закончить до первого января. Пишу с удовольствием, несмотря на срочность, и дело идет с удовлетворительной скоростью. Кроме того, размышляю о самых элементарных вещах из теории колебаний, и это доставляет мне большое удовольствие. В общем же стараюсь трудиться не слишком много, чтобы не переутомляться после тяжелой болезни. Занимаюсь только в первую половину дня.

Вот и все мои дела. Пишите о себе.

Шлю Вам сердечный привет. Лева.

10/11/52

Дорогой Изя,

только что получил Вашу открытку.

Смерть Александра Александровича * А.А. Андронов скончался 31 октября 1952 года. уже перестала быть неожиданностью с этой осени, а весной, когда я был у него в Барвихе, у него было хорошее настроение и верилось, что положение его не так уж плохо. Может быть, нужно было бы решительно изменить образ жизни. Я совершенно уверен, что Александр Александрович – самый лучший и самый замечательный из всех людей, кого я знал в жизни. Я с ним встречался очень редко и, может быть, поэтому случившееся не вызвало у меня такой острой боли, какую должна была бы вызвать такая потеря, но я понимаю, что произошло существенное обеднение моей жизни. Совсем незадолго до смерти Александра Александровича у меня был Горелик. Спасибо Вам за установление с ним контакта. Он не занимается теперь теми вещами, которыми стремлюсь заняться я, но он назвал несколько человек, с которыми следует связаться по вопросам теории колебаний. Пока наш семинар носит чисто учебный характер. Мы реферируем книжку Андронова и Хайкина, и она вызывает интерес. Надеюсь, что в дальнейшем удастся повести научную работу в этом направлении.

Основная моя деятельность в настоящее время – это писание большой работы про дифференцируемые многообразия и про их применения к классификации отображений сфер. Ведь это не было нигде опубликовано в полном виде, и статья стоит у меня в плане работы института на это год, так что я должен ее написать. Пишу усердно и продвигаюсь успешно. Думаю, что в срок закончу. Кроме того, некоторое время занимает семинар по теории колебаний. Первые два месяца будущего года думаю посвятить дописыванию книги. Знаете ли Вы, что у нас организован реферативный журнал по математики, где должны реферироваться все работы выходящие в мире? Хотите ли Вы принять участие в реферировании? Работа платная. Я не хочу реферировать, т. к. всякая такая деятельность очень дезорганизует меня. Я предпочитаю регулярную работу над одним предметом.

Мне кажется, что нашу печень можно лечить только одним и весьма общеизвестным способом. Я его хорошо знаю по маме. Нельзя есть жареного и нельзя есть мясных и рыбных супов. Мясо только варёное, а супы предпочтительно чисто овощные. Вот и все лечение.

Мое здоровье в порядке, если не считать бессонницы. С нетерпением жду, когда будет холод и снег, чтобы начать кататься на лыжах и коньках. Температура теперь все время нормальная, по-видимому, пенициллин и стрептомицин сделали свое дело.

Мама и я шлем сердечный привет Вам и Нине. Лева.

29/12/52

Дорогой Изя,

поздравляю Вас и Нину с наступающим Новым годом и желаю Вам в Новом году всяческого благополучия и успеха.

Ваше письмо и открытку я получил своевременно, но не ответил, в чем каюсь. Отчасти извинением мне может служить то, что я очень усердно тружусь и, несмотря на это, все же не выполнил плана работы по институту. Не написал до конца статью, которую должен был написать. Осталось немного и потому в отчете пишу, что выполнил. Статья получилась очень большая, уже написано на машинке сто двадцать страниц, а осталось еще страниц сорок. Произошло это потому, что статья приобрела несколько методический характер. Некоторые хорошо известные вещи я пишу там заново, не ссылаясь на известные факты. Все изложение ведется при помощи гладких многообразий, и нет даже упоминания о симплексах и гомологиях в обычном смысле. У меня не было цели написать статью так, но она сама стала так получаться, и когда я это заметил, то решил, и степень отображения и коэффициент зацепления определить, пользуясь исключительно гладкими многообразиями. Так как в противном случае мне либо пришлось бы ссылаться на вещи вовсе нигде не доказанные, хотя и элементарные, либо доказывать эквивалентность гладких и симплициальных определений, что представляет собой не меньшую канитель, чем изложение всего в гладких терминах.

Кроме писания статьи я усердно занимаюсь теорией колебаний. При этом я все сам очень тщательно продумываю, и у меня ощущение, что я теперь все гораздо лучше знаю или, вернее, действительно знаю, в то время как раньше никакого знания предмета у меня не было. В основном мы изучаем книгу Андронова и Хайкина, причем некоторые вещи осмысливаем совершенно иначе, чем это изложено в книге. Очень хотелось бы поговорить об этом с кем-нибудь из понимающих людей, но пока еще не собрался это сделать. Думаете ли Вы, что в этом нам могла бы помочь Евгения Александровна Леонтович? Горелик звонил ко мне с просьбой принять участие в книге, посвященной памяти А.А.Андронова, но он ничего не слышал по телефону, что я ему говорил, в то время как я все прекрасно слышал. Я сказал, что согласен, хотя это и будет трудно для меня. Просил мне написать по этому поводу, но письма нет. Если он передумал и считает, что можно без моего участия, то я никак не возражаю и даже скорее рад. Такая работа для меня мало привычна, я не уверен, что смогу хорошо справиться с ней, и смотрю на нее скорее как на мой долг, но именно в силу последнего, я никоим образом не хочу сам уклоняться от нее. Не знаете ли Вы, как в действительности обстоит дело?

Мое здоровье, в общем, без перемен. Именно я очень плохо сплю, а в остальном все благополучно.

Мама не больна, но сильно ослабела и в этом смысле чувствует себя неважно.

Шлю Вам сердечный привет. Привет и всему Вашему семейству.

Мама также шлет Вам привет. Лева.

Январь/53

Дорогой Изя,

у меня имеется план приехать в Горький на несколько дней в январе с Женей Мищенко. Мы можем выехать восьмого и должны быть в Москве четырнадцатого или тринадцатого. Я хочу во время пребывания в Горьком встречаться с регулировщиками и с Вами. Напишите мне как можно скорее или даже телеграфируйте, подходит ли это время. Кроме того, я хотел бы знать: нельзя ли познакомиться со студентами-математиками, окончившими в этом году на предмет привлечения их в аспирантуру Стекловского института по любой математической специальности. Это тоже важное поручение Стекловского института. Жду Вашего ответа. Да, забыл, нужна на это время гостиница, номер на двоих.

Восемнадцатого я сдал в редакцию рукопись своей книжки. Конец делался с такой поспешностью, что я не мог отдать для вписывания формул последнюю главу (второй экземпляр), поэтому пока не выполняю своего обещания Вам. Возможно, то можно будет сделать после рецензирования книжки, когда ее дадут мне для исправлений.

Других важных событий у меня нет.

Поздравляю Вас и Нину с Новым годом и шлю свои наилучшие пожелания. Мама присоединяется к поздравлениям и пожеланиям.

Лева.

19/2/53

Дорогой Изя,

вчера разговаривал с Немыцким, он согласен быть оппонентом у Нины (21). Пусть соответствующее учреждение обратится к нему с просьбой об этом. Адресоваться можно на мехмат МГУ.

В Большеве я провел время очень удачно в смысле результатов. Сон решительно улучшился. Правда, было ужасно холодно, но мы с Женей все же каждый день катались на лыжах. Один раз катались при морозе в двадцать девять градусов, но тогда совершенно не было ветра, в другой раз катались при морозе в двадцать градусов, но с ветром и это оказалось несравненно хуже. Прожили в Большеве только четыре дня, т. к. ветер усилился, и кататься стало невозможно, все же я очень определенно отдохнул. Теперь чувствую себя лучше, но никак не могу, как следует приняться за занятия, несколько разленился, быть может, именно поэтому и чувствую себя настолько лучше, что не тружусь.

Шлю сердечный привет Вам и Нине.

Лева.

16/4/53

Дорогой Изя,

П.С.А. прав со сном у меня плохо. После поездки с Женей Мищенко в Большево произошло некоторое улучшение, но потом стало опять хуже. После повторной поездки в Большево улучшения не произошло. Занимаюсь я теперь очень мало, делаю только самое необходимое, да и того не делаю. Никак не могу дописать плановой статьи, а книга лежит вовсе без движения. Семинаром прикладным занимаюсь недостаточно, сам мало думаю на его темы и это, конечно, плохо.

Софья Савельевна, мой постоянный врач, ушла с работы, и я в связи с этим перешел в новую поликлинику – академическую. Там мне сделали биологический анализ крови, чего раньше никогда не делали и обнаружили существенные отклонения от нормы. В крови содержится значительно больше, чем нужно холестерина, что означает угрозу склерозом. Повторного анализа пока не делали, возможно, что обнаруженное отклонение – случайное.

Мои летние планы еще не сложились, но пока все они связаны с Женей Мищенко: предполагается поездка в Новый Афон, а возможно, также и поездка на Волгу под Горький, где предполагают жить родственники Жени. Все это, однако, еще не определилось в достаточной мере, так что пока не знаю, буду ли в Москве в начале июля.

Здоровье мамы неважное.

Шлю Вам и Нине сердечный привет.

Лева.

1/6/53

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше письмо и не в пример Вам отвечаю не через месяц, сразу.

Конкурсы теперь проводятся всюду. Это общее решение – в течение пяти лет провести через конкурс всех преподавателей вузов, так что беспокоиться по этому поводу, мне кажется, не приходится. Вы же ясно представляете себе, что нужно взять на Ваше место какого-нибудь математика, а математиков недостаточно, так что будут брать Вас. Так, во всяком случае, следует ожидать.

Что касается моего холестерина, то при вторичном анализе он не подтвердился. Полагают, что это было не расстройство обмена веществ, а переедание жира, которое я, несомненно, допускал. Менее устрашающе, но более реально обстоит дело с другим нарушением. В крови у меня обнаружена в излишнем количестве мочевая кислота, что может указывать на подагрическое нарушение обмена веществ, а т. к. боли в мышцах и суставах у меня есть, те решили, что у меня начинается подагра. Рентгеновский снимок болящих суставов не обнаружил, однако, отложения солей, но все же я отношусь к этому вполне серьезно и стараюсь соблюдать надлежащую диету.

В плане на лето у меня стоит пребывание со второго до двадцать девятого июля на Рижском взморье в туристическом лагере Дома ученых. Туда я еду с Женей Мищенко, туда же поедет В.А.Ефремович и, вероятно, еще пара моих знакомых, так что скучно не будет. Туда путевки уже взяты, и вопрос можно считать решенным. Туристическая база стоит на реке Лиелупе, где есть лодки, я надеюсь грести и усовершенствовать мой сон. На август месяц запланирована поездка в Новый Афон, тоже с компанией, но туда путевок еще нет, так что вопрос решенным считать нельзя.

Сейчас я заканчиваю редактирование своей длиннющей работы о гладких многообразиях и их приложениях к классификации отображений сфер. Подготовка второго издания книги «Непрерывные группы» отложена до осени. Мне еще нужно окончательно проверить диссертацию Гамкрелидзе, защита которой уже назначена на двадцать четвертое.

У нас на кружке Постников кое-что рассказал из работ французов в направлении классификации сфер, и, хотя это сильно заформализовано, у меня создалось впечатление, что какую-то суть я ощутил. Теперь склонен думать, что разберусь с этим в будущем году. В будущем же году собираюсь продолжать теорию колебаний и регулирование.

Так как сон мой никак не налаживается, то я предполагаю и в будущем году взять в университете отпуск. Еще не известно, объявлен ли конкурс на мою должность, если объявлен, то буду подавать. На должность Александрова П.С. объявлен.

Шлю Вам сердечный привет. Нине также.

Боюсь, что мы с Вами не сможем увидеться, т. к. я должен буду уехать первого июля из Москвы.

Здоровье мамы без особенных перемен.

29/9/53

Дорогой Изя,

еще третьего дня получил Ваше письмо, но мне помешали ответить.

Прежде всего, относительно Вашего вопроса о программе по группе Ли. Почему Вы ничего не пишете о возможности использовать мою книжку, находите ли, что там слишком мало или слишком много для имеющегося у Вас числа часов, или же это не подходит почему-либо другому?

Мне кажется, что для лекций можно было бы использовать так или иначе девятую главу без шестой, если будет излишек времени, то ее можно немного как-либо пополнить. Для семинара можно восьмую и тоже пополнить в направлении разбора структуры в целом конкретных групп, имеющих геометрический смысл. Можно, например, подробно изучить группы вращений и остальные две серии классических групп, именно: унитарные, унимодулярные и симплектические. Выяснить, какие у них фундаментальные группы и центры. Можно рассмотреть группу движений неэвклидовой плоскости.

Мне не ясно, подходит ли мое предложение для Вас, т. к. Вы ничего не сказали о том, много ли Вам нужно или мало, а я сам очень плохо ориентируюсь с часами. Если Вы не удовлетворены моими соображениями, то напишите опять.

В академики мат. об. выдвинуло Пусика, кого в членкоры – не знаю.

В составе английской ученой делегации к нам приехал Вайтхед трехиндексный * Речь идет о защите Н.А. Губарь кандидатской диссертации. . Он ведет себя агрессивно, хочет разговаривать о математике и не хочет идти и ехать туда, куда ему предназначено бюро обслуживания. Не поехал в Тбилиси, сказал, что он предпочитает разговаривать здесь с математиками. Он занимает много времени, вчера был у меня в гостях и даже был угощен хорошим грузинским вином. Конечно, с переводчиком. Вайтхед проявил значительную осведомленность о деятельности советских топологов, в частности, сделал рекламу Постникову, работы которого он изучил по заметкам и высоко ценит.

Я усердно пишу последнюю десятую главу книжки и нахожусь при этом в предпоследнем параграфе. Один не написанный параграф остался еще в начале книги, и еще нужно сильно переделать восьмую главу и слегка девятую. Как видите, конец близок. Должен и уверен, что сделаю к первому января. Хотелось бы пораньше, мне ужасно надоело писать, сильно мешает заниматься и вообще жить.

Сейчас спешу закончить письмо. Еще нет девяти утра, а у меня на сегодня большая программа. Нужно написать кусочек параграфа, а затем идти слушать в присутствии Вайтхеда доклады молодых топологов.

Шлю сердечный привет.

Лева.

23/10/53

Дорогой Изя,

несколько дней назад получил Ваше письмо, сейчас хотел его перечитать, но не мог обнаружить, т. к. мама его убрала. В основном письмо помню, так что могу отвечать. Ваше замечание относительно конца девятой главы помню и приму во внимание. Надеюсь, что через неделю приступлю к редактированию девятой главы, которую изменить собираюсь мало. Если у Вас есть какие-либо замечания по ней, то сообщите.

В начале письма помещен адрес работы Дынкина, где дается классификация полупростых групп, это, по-видимому, наиболее подходящее для чтения изложение вопроса. Хочу сказать Вам несколько слов по поводу классификации. Классифицируются полупростые комплексные группы – это не только у Дынкина, так делали издавна. Для того чтобы получить классификацию всех действительных простых групп, нужно из каждой комплексной выделить ее компактную форму. У Вейля доказано, что среди всех действительных форм имеется только одна компактная (с точностью до локального изоморфизма). Выделение некомпактных действительных форм весьма сложно. Таким образом, если интересоваться только действительными формами, то пойти дальше компактных групп трудно. Ввиду изложенного, я решил исходить непосредственно из компактных групп и их классифицировать. При таком способе изложение существенно упрощается, но теряется классификация комплексных полупростых групп и исключается возможность классификации некомпактных действительных групп, которая очень сложна и все равно не могла быть включена в мою книжку. Десятая глава у меня написана, и как только я отредактирую весь конец, начиная с восьмой главы, я отдам все это переписать, тогда я смог бы прислать Вам десятую главу для прочтения, т. к. сам очень заинтересован в предварительном ее чтении кем-либо квалифицированным. Если до этого времени не прочтете Дынкина, да если и прочтете, я был бы благодарен получить Ваше мнение.

Сейчас мое основное занятие это книжка. Семинар по теории колебаний начну только через неделю. На этой неделе некоторое время потратил на заседания академии, где присутствовал на выборах и общих докладах. На меня сильное впечатление произвели физики. Чувствуется, что они все или почти все заняты большим делом, имеют настоящий успех. Очень жаль, что нет Андронова, страшно было бы интересно поговорить с ним. Среди физиков имеется мнение, что наш успех с атомной бомбой существенно улучшил международное положение и ослабил опасность войны или, во всяком случае, возможность применения против нас атомного оружия.

Уже две недели как болеет мама. У нее радикулит и сильные боли. Впрочем, уже есть некоторое улучшение. Я продолжаю спать удовлетворительно и снотворного принимаю мало.

Шлю Вам сердечный привет.

Лева.

25/11/53

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше письмо. Я весьма твердо собираюсь приехать в Горький, чтобы поговорить с Вашими специалистами по колебаниям и регулированию, но я не собирался делать никаких докладов. Ничего нового интересного я сейчас рассказать не имею и поэтому не хочу отягощать себя какими-либо обязательствами такого рода. Я приеду без приглашения Вашего университета по командировке Стекловского института. Если при этом у меня возникнет желание сделать доклад, то я его смогу сделать. Мне только необходимо, чтобы был обеспечен номер в гостинице. Надеюсь это можно и без приглашения.

Шлю сердечный привет.

Лева.

8/1/54

Дорогой Изя,

простите, что я произвел некоторую суету со своим приездом в Горький. Я, конечно, мог бы сообразить и раньше, что целесообразнее отложить приезд на некоторое время, На это имеется два существенных основания. Прежде всего, у меня сейчас нет конкретного материала для разговоров с вашими регулировщиками, а между тем очень скоро вопросы могут появиться. Далее, как раз в момент отъезда в Горький должна была вернуться с отзывом Мальцева рукопись моей книги, и нужно было вносить в нее исправления. Это действительно произошло вчера, и в ближайшее время Болтянский будет заниматься редактированием, а я займусь исправлениями. Далее, Волга еще не стала и кататься на лыжах в Горьком еще нельзя. Вот основные причины того, что приезд отложен. Так как я хочу приехать с Мищенко, то это, по-видимому, может состояться только в конце каникул в первых числах февраля. Напишите без телеграмм, подходит ли это время.

Пока до свидания. Шлю Вам и Нине сердечный привет.

Лева.

17/1/54

Дорогой Изя,

вчера получил Ваше письмо. Конечно, я не приеду в Горький в первую половину февраля. Думаю, что никаких трудностей для приезда во вторую половину февраля не возникнет, и я приеду. Это и мне самому больше нравится.

Очень буду рад, если приедете сюда в феврале. Тогда буду рассказывать Вам все, а теперь спешу закончить письмо, чтобы отослать его.

Шлю Вам и Нине сердечный привет.

Лева.

12/3/54

Дорогой Изя,

на днях получил Ваше письмо.

Никаких сомнений в том, что мы с Мищенко приедем в Горький, у меня нет. Пока меня задерживают две причины. Состояние здоровья и некоторое бюрократическое обстоятельство. По поводу здоровья я был у известного невропатолога, и он, не обнаружив у меня никаких болезней, рекомендовал хотя бы на время прекратить снотворные. Сейчас я частично выполняю его указание, принимаю очень мало, благодаря этому не сплю и нахожусь в плохом состоянии. В день сплю приблизительно пять-шесть часов. На днях опять буду говорить с этим невропатологом, посмотрю, что он скажет. Мне для поездки хотелось бы придти в несколько более хорошее состояние. Бюрократическое обстоятельство следующее. Предполагается, что я буду иметь командировку из института, в частности, с целью подыскания кандидатов в аспиранты. Надеются, что в ближайшее время институт получит некоторые особые права, дающие ему преимущество при наборе аспирантов.

Мама теперь находится в санатории в Болшеве и, кажется, отдыхает хорошо. Я без нее не скучаю. Благодаря бессоннице даже довольно много занимаюсь по ночам, когда не могу уснуть.

Таковы мои дела. Надеюсь на скорое свидание.

Шлю сердечный привет Вам и Нине. Лева.

16/5/54

Дорогой Изя,

на днях получил Ваше письмо, а мама получила от Вас сто рублей. Последнее окончательно убедило меня, что Вы уже не верите в мой приезд в Горький, а я между тем все продолжаю верить. Поскольку на лыжи мы уже не попали, Е.Ф.Мищенко предлагает поехать теперь в лодке. У его брата в Горьком на Волге имеется лодка, которая спускается на воду около первого мая, и вот тогда-то мы и поедем, но, конечно, я извещу Вас заранее. Далее, теперь у нас открылась возможность сделать в Горьком доклад по диффуриям или его даже можно назвать по теории колебаний, это – «Колебания, близкие к разрывным, и вычисление их периода». Работа, правда, еще не опубликована и не сдана в печать, так что я не знаю можно ли по теперешним законам ее докладывать, но думаю, что можно.

Мое здоровье улучшилось весьма существенным образом. После возвращения из Болшева у меня опять было головокружение, а невропатолог самым решительным образом посоветовал мне полностью прекратить снотворные. Я пытался выполнить его совет, страшно мучился, убавив снотворные в течение месяца, а затем опять чуть прибавил. В результате таких манипуляций снотворные теперь употребляются хоть и каждый день, но в весьма малой дозе, и я намерен вести эту борьбу дальше до полного их истребления. Чувствую я себя довольно прилично и сплю достаточно.

Так как я надеюсь на сравнительно скорое свидание с Вами, то на этом письмо заканчиваю, Добавлю только, что у меня только что окончился грипп, так что в течение последних двух недель я все равно приехать к Вам не мог бы.

Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству.

Лева.

14/6/54

Дорогой Изя,

уже две недели как я в Москве. Впечатление от поездки в Горький у меня осталось очень хорошее. Никаких существенных событий после возвращения в Москву не было, так что рассказывать, пожалуй, нечего.

Относительно поступления в аспирантуру университета Радыгина * Родыгин Лев Викторович (1929-2003) к этому времени окончил Горьковский университет и принял участие в построении математической теории мультивибратора под руководством известного специалиста по теории колебаний, ученика А.А. Андронова – Николая Александровича Железцова. Результаты этой работы были опубликованы в заметке Железцов Н.А., Родыгин Л.В. К теории симметричного мультивибратора. ДАН СССР 81(1951), стр. 391-392 (см. по этому поводу в кн. Мищенко Е.Ф., Розов Н.Х. Дифференциальные уравнения с малым параметром и релаксационные колебания. Гл. Ред физ.-мат лит-ры. изд-ва «Наука» (1975), стр. 15). В аспирантуре под руководством Л.С. Понтрягина занимался дифференциальными уравнениями с малым параметром, защитил кандидатскую диссертацию. Впоследствии работал в Горьком. , я говорил с Колмогоровым и он это мероприятие очень приветствует. Он говорит, что у них есть значительное число мест в аспирантуре на три года с обязательством возвращения окончившего аспирантуру на прежнее место работы. Это, по-видимому, вполне устраивает дирекцию РИФОИ. Меня несколько беспокоит отсутствие сведений от Радыгина по вопросу о его аспирантуре. Завтра надеюсь детально поговорить с Колмогоровым и тогда напишу Радыгину и Е.А., а теперь пишу Вам, т. к. все время собирался написать и, кроме того, на всякий случай хочу узнать у Вас имя, отчество директора ГИФТИ Николаева. Напишите мне как можно скорее.

В Москве стало ужасно жарко, вот уже третий день как температура держится около тридцати. Ввиду этого почти каждый день езжу в Узкое. Занимаюсь сравнительно мало: только неотложные дела и еще Гамкрелидзе, у которого появилась интересная идея в области алгебраической геометрии.

Шлю Вам сердечный привет.

Л.Понтрягин.

29/6/54

Дорогой Изя,

пишу Вам для того, чтобы сообщить свой летний адрес. С сожалением должен признать, что не выполнил Вашего поручения и не позвонил к Вашей знакомой для передачи привета, просто забыл. Вспомнил только сейчас. В Москве ужасно жарко. Вчера было тридцать три градуса, а сегодня будет, кажется, еще жарче.

До сих пор не имею никаких сведений относительно Радыгина, я просил его прислать мне характеристику, а он ничего не сообщил. Характеристика, правда, не нужна, но я не знаю, не передумал ли он или кто из его начальства. Колмогоров послал официальную бумагу Николаеву с предложением отпустить Радыгина в аспирантуру на три года с гарантированным возвращением на прежнюю работу. Об этом я напишу также Евгении Александровне. Пишу Вам для того, чтобы Вы при случае узнали, в чем там дело и написали мне.

Шлю сердечный привет Вам и Вашему семейству.

Лева.

Мой летний адрес:

Рига. п/о Булдури. Станция Лиелупе, ул Викингу, д.23.

7/9/54

Дорогой Изя,

сегодня получил Ваше письмо от пятого. Случайно нет бумаги, и пишу на обратной стороне рукописи книжки. Книжка уже вышла, имеется сигнальный экземпляр, выглядит хорошо, только толстая. Когда выйдет тираж, пришлю Вам экземпляр. Закончилась длительная деятельность, которая в прошлом году заняла у меня много времени.

В этом году пока что в центре моего внимания стоят лекции по дифференциальным уравнениям. Уже читал первую лекцию. Кажется, что она удалась, но, конечно, знать, наверное, нельзя. Студентов много – около двухсот человек, и они маленькие – второкурсники, таким образом, я имею дело с материалом, с которым раньше никогда не сталкивался. Собираюсь также вести семинар на втором курсе по электрическим приложениям дифференциальных уравнений. Будут мне помогать Мищенко и Гамкрелидзе. Кроме того, должен продолжаться семинар на те же темы, но более высокий, в Стекловском институте и еще объединенный института Стеклова и института автоматики. Радыгин сдал экзамен по математике, надеюсь, и остальное будет благополучно, так что его примут в аспирантуру, отчего мне и ему, надеюсь, произойдет большая польза.

Этим летом я доволен. Сорок дней провел в холоде на Рижском взморье. Купался в холодной реке в холодную погоду. Каждый раз перед тем, как влезть в воду у меня было чувство, что влезть в воду – есть дело совершенно невозможное и нелепое. Дует ветер, вода холодная, но зато, когда вылезал, то, несмотря на ветер, даже не ощущал потребности скорее одеться, и было так приятно, как никогда не бывает после теплого купания. Существенным образом наладил сон: август спал без снотворных. В середине августа вернулся в Москву и отправился в Гагры – это была развлекательная поездка. В Гаграх – дьявольская жара, и это мне очень не понравилось. Очень скоро я простудился от того, вероятно, что все время потный, но простуда была пустяковая, всего насморк, В Гаграх вел светскую жизнь, обнаружилось и завелось много знакомых, так что было приятно и совсем не скучно, все же жара мне не понравилась.

Едва не забыл сообщить Вам о важном и интересном событии относительно В.А.Ефремовича. По требованию генерального прокурора Союза его дело было пересмотрено в Верховном суде Союза и за отсутствием состава преступления прекращено.

Мама здорова. Шлю Вам сердечный привет. Пишите.

Лева.

26/10/54

Дорогой Изя,

очень рад был получить от Вас письмо, я уже давно ожидал его.

Вчера, когда был в сберкассе, справлялся относительно Вашего перевода, и денег еще не было. Но Вы не сомневайтесь, они придут, специально справляться я не буду, а когда пойду по делам, то узнаю. Для меня было бы, пожалуй, удобнее, если бы Вы остальные пятьсот рублей перевели в сберкассу.

Очень приятно услышать хорошие отзывы о книге, но я боюсь, что они еще не достаточно обоснованы. Хочу услышать Ваше мнение, когда Вы что-нибудь прочтете.

Сегодня мне сообщили, что Родыгин зачислен в аспирантуру, и ему послан вызов – это тоже приятно. Я надеюсь, что мы оба извлечем пользу из общения друг с другом.

Я читаю только один курс, правда, у меня имеется три семинара по регулированию, да еще топологический кружок, который занимает только то время, когда я на нем сижу. Сравниваю мою нагрузку с Вашей и мне стыдно сознаться, что я устаю, но это факт, я устаю и стал гораздо хуже спать. Лекции продолжаю читать, и это доставляет мне большое удовольствие, но ни одной лекции мне не удается прочесть так, чтобы я был совершено доволен, обязательно устрою какую-нибудь мазню. Может быть, это и хорошо, т. к. к каждой следующей лекции я готовлюсь старательно.

Понемножку начинается вовлечение в научную работу по уравнениям некоторых молодых людей, и я надеюсь, что мои семинары будут скоро давать какую-нибудь продукцию.

Вообще, я живу довольно удовлетворительно.

Мама и я шлем сердечный привет Вам и всему Вашему семейству.

14/11/54

Дорогой Изя,

сейчас получил Ваше письмо от 10.11.

Полторы тысячи на сберкнижке от Вас уже обнаружил, пятьсот рублей еще нет.

Неймарк и его математическая деятельность мне понравились. Когда я встречался с ним несколько лет назад, его работа была мне очень далека, теперь наоборот близка и интересна, Доклад на семинаре по регулированию Неймарк делал плохо, возможно, что по состоянию здоровья, но, насколько могу судить, мало, кто понял. Я предварительно с ним разговаривал и потому понимал. Ему Вы про мое мнение о докладе не говорите, это вопрос второстепенный, а сама деятельность его мне нравится.

У меня много всякой деятельности, и она довольно разнообразна, хотя полностью относится к моей новой области деятельности. Курс лекций по дифф. уравнениям причиняет мне много переживаний. Редко, когда лекция удается в совершенстве, а если не удается, то это меня сильно огорчает. Делаю довольно много методических ошибок, которых не повторяю при втором чтении курса. Уже начал писать конспект лекций, чтобы облегчить студентам подготовку к экзаменам, т. к. книги для этой цели не подойдут. Параллельно с курсом веду семинар по теории колебаний, и там будут делаться курсовые работы. Курсовиками руководят Мищенко, Гамкрелидзе и Введенская, а я осуществляю общее руководство.

Мы с Мищенко все еще не докончили ту работу, о которой рассказывали в Горьком, кроме того начал совместную деятельность в таком же роде с Болтянским – это тоже по дифференциальным уравнениям.

В результате всей деятельности сильно устаю, и сон действительно пострадал. Неймарк застал меня в весьма плохом состоянии, сейчас оно лучше.

В Москву прибыл Родыгин. Мы с ним уже составляли его индивидуальный план обучения – это для меня большая трудность, т. к. я сам еще мало знаю.

Шлю Вам сердечный привет.

Л.Понтрягин.

12/5/55

Дорогой Изя,

Вы прислали последнюю открытку с неправильным адресом. Правильный смотрите на конверте.

Все последнее время я слишком много писал, и потому на писание писем мне уже не хватало времени и сил. Писал я свои лекции, которые читал студентам второго курса по дифф. уравнениям, т. к. не полагался на качество своих лекций в смысле пригодности их для записи студентами второкурсниками: с такими маленькими я имел дело в первый раз, а учебника подходящего у меня нет. Лекции написаны, и большая часть печатается на ротапринте. С печатанием пришлось потрудиться. Пришлось развить большую деятельность вплоть до добывания бумаги, и была масса телефонных разговоров. Я уже потерял, было, надежду, что они выйдут, так чтобы студенты могли готовить по ним экзамен. Теперь, по-видимому, выйдут.

Довольно успешно занимаюсь прикладными вопросами вместе с Болтянским, привлек к этому еще Гамкрелидзе. Надеюсь, будут практические результаты.

Имеется еще важное событие. Пусик схлопотал мне персональную машину. Я к ней пока еще не привык, но это большое удобство. Оно было бы чрезвычайно значительным, если бы у меня была дача или если бы я нанимал дачу, но дачи не имеется, а жить на ней скучно. Так что пока это в будущем.

Я очень сильно устаю и чувствую себя не слишком хорошо, принимаю массу снотворных, и иногда у меня слегка повышается давление до ста сорока, при этом я ощущаю неприятную тяжесть в голове.

Вот пока и все. С некоторым страхом думаю о предстоящих экзаменах. Боюсь, что студенты будут плохо знать курс и меня погонят, а я хочу читать его и дальше и написать учебник на основе того конспекта, который составил в этом году.

На лето, по-видимому, поеду в Лиелупе, т. е. туда же, куда два последние года.

Шлю сердечный привет.

Л.Потрягин. Лева.

28/10/55

Дорогой Изя,

только что получил Вашу открытку, но еще раньше, чем Вы отослали ее, я послал Вам свою книжку. Экземпляр, являющийся собственностью мехмата, который нужно вернуть. Своих у меня только два, из которых один режется и марается с целью написания книжки, а второй служит для подготовки к лекциям.

Я здоров и мама тоже. Не писал, т.к. очень усердно тружусь и сильно устаю. Это, конечно, недостаточная причина, но другой нет. Кроме большого количества занятий в университете, требующих от меня много сил, я еще с некоторым успехом занимаюсь научной деятельностью. Вот и все мои события.

Уже довольно давно получил от Лефшеца приглашение приехать в Мексику на август месяц будущего года, где состоится международный топологический симпозиум. Одновременно из СССР приглашены Постников и Рохлин. Что из этого получится неясно, но я считаю, что поездка не вполне исключена. Правда топологией я теперь совсем не занимаюсь, но поехать мне, кажется, все же было бы интересно, т. к. Лефшец занимается уравнениями.

Когда получите мою книжку – сообщите мне. Теперь заканчиваю, т. к. сегодня у меня еще много дел.

Шлю сердечный привет.

Л.Понтрягин.

29/12/55

Дорогой Изя,

поздравляю Вас и Нину с Новым годом и желаю Вам всего самого лучшего.

Приглашение Евгении Александровне послано, если не ошибаюсь, на адрес университета: ей предлагается обзорный получасовой доклад. Кроме того, в секции получено ее письмо с предложением сделать часовой обзорный доклад о работах Горьковской школы, и предполагается удовлетворить ее пожелание в этом отношении. Не знаю, почему до сих пор не получила приглашение на полчаса, оно должно было быть послано одновременно с приглашением Баутину * Баутин Николай Николаевич (1908-1997) – ученик А.А. Андронова, доктор технических наук, профессор, специалист по качественной теории дифференциальных уравнении и ее приложениям. Работал в Горьковском институте инженеров водного транспорта. . У нас не могут добыть адресов Алексеева * Алексеев Артемий Сергеевич (1924-1979) – ученик А.А. Андронова, доктор технических наук, профессор, специалист по теории колебаний. Работал в Горьковском университете и Фуфаева * Фуфаев Николай Алексеевич (1920-1996) – ученик А.А. Андронова, доктор физико-математических наук, профессор, специалист по неголономной механике. Работал в Горьковском университете. , напишите, куда им посылать приглашения.

Не знаю смогу ли я быть Вам полезным в топологических вопросах, я теперь ими совсем не занимаюсь, а вот хвост своей книжки я на днях Вам пошлю.

Относительно приглашения Нины на съезд мне не ясно, что делать. Я хотел, чтобы ее пригласили сделать сообщение, но это предложение решительно отклонил Немыцкий, и я не настаивал, а вот как будут приглашаться на съезд не докладчики, мне не известно, этот вопрос пока как-то и не обсуждался.

У меня никаких особенных событий за последнее время не произошло. Чувствую себя сравнительно прилично, это после того, как начал кататься на лыжах.

Мама и я шлем сердечный привет Вам и Нине.

Лева.

18/2/56

Дорогой Изя,

сообщаю Вам способ, каким Нина может получить приглашение на съезд. Она немедленно должна прислать заявку на научное сообщение о своей работе с кратким резюме на нее. Адресоваться нужно

Москва. В-134. Калужское шоссе, д.71-а.

Математический институт АН СССР.

Оргкомитет съезда. Секция дифференциальных уравнений.

Стало немного теплее, я начал кататься на лыжах и чувствую себя вследствие этого лучше, но еще не вполне хорошо, очень уж плохо сплю.

Завтра собираюсь возобновить писание книжки по уравнениям, главное теперь написать самое начало, которого нет в имеющемся издании.

Шлю сердечный привет Вам и Нине.

Лева.

06/3/56

Дорогой Изя,

уже довольно давно получил Ваше деловое письмо. Адрес Алексеева сообщил в комитет съезда. Вам написал относительно Нининого приглашения непосредственно перед получением Вашего письма. Теперь остается сообщить относительно доклада про самолет. Доклад этот нас интересует, и я хочу просить Вас поговорить с соответствующей дамой в этом смысле. Я полагаю, что институт наш в той или иной форме пригласит ее для доклада на семинаре. Думаю, что для доклада нужно часа четыре, т. е. две среды, в одну среду, боюсь, не уложиться. Можно будет осуществить это в апреле. Напишите мне, пожалуйста, подходят ли эти условия. Я буду, конечно, стараться, чтобы институт оплатил командировку, но если не согласится, то согласится ли докладчица, вернее оплатит ли ей Горький.

Уже почти неделю у меня грипп, выражающийся в сильном насморке, так что написал письмо и сразу устал.

Шлю сердечный привет Вам и Нине. Нину поздравьте с Женским днем от меня.

Лева.

28/5/56

Дорогой Изя, на днях получил от Вас открытку. Вы требуете от меня весьма полного описания всего происходящего со мной в Москве, а сами пишите маленькую открытку. Это не справедливо.

Математический съезд, насколько мне известно, отменять не собираются, так что он произойдет.

В Мексику я ехать раздумал. Меня так упорно уговаривали в иностранном отделе Академии Наук, чтобы я не ехал, что я решил доставить им удовольствие и отказаться. Теперь собираюсь ехать в Вену в сентябре. Пока отказываться не уговаривают. Могут поступить и как-нибудь иначе. Там будет не топологический, а общематематический не то чтобы съезд, а нечто.

В последнее время я занимаюсь только самыми неотложными делами, т. к. сон находится в очень скверном состоянии. Писание книжки прекратил. Семинары также прекратил. Закончил лекции, и буду экзаменовать, но не слишком много. Теперь по возможности отдыхаю и с этой целью езжу в Узкое часа на три в те дни, когда это возможно и, когда позволяет погода. Возможно, что это скоро будет сильно затруднено, т. к. начальство ополчилось на автомобили. Персональной у меня уже нет, но пока есть конвейерная, как была раньше много лет, но и это положение временное, и что будет, не знаю. Идея служебных такси, высказанная Хрущевым на съезде, в умах деятелей Моссовета приобрела следующий вид: Моссовет забирает гараж Академии Наук и, изгоняя из него ремонтные мастерские, помещает туда семьсот служебных такси для всей Москвы. Люди, которым этими такси разрешено пользоваться, звонят по телефону и вызывают такси. Проезд до места вызова оплачивается, стоимость проезда за километр вместо полутора рублей на общегородском такси будет один рубль. Так как при этом все служебные такси по всей Москве будут стоять в одном месте, то проезды до места вызова в дальние концы Москвы будут намного дороже, чем поездки на обычных такси. Для меня это не очень плохо, т. к. гараж Академии, в который хотят поместить служебные такси, сравнительно близко от меня, километра четыре. Но все же в большинстве случаев будет выгоднее взять такси у моего дома. Кроме того, предполагается продать тому, кто имел персональные машины, старые автомобили из автобазы. У нас «Победы» очень старые, так что их предполагается продавать по цене от полутора до шести тысяч, понимающие люди говорят, что дешевле заранее выкинуть соответствующую сумму, чем эксплуатировать такой автомобиль в условиях частного пользования. Сверх того, не предусмотрен вопрос о гаражах, это оказывается в Москве очень трудно. Получить место для холодного гаража где-нибудь вблизи дома, кажется, невозможно. В настоящее время Академия Наук пытается не отдать свой гараж Моссовету, но не известно сумеет ли. Этот гараж приглянулся Моссовету, т. к. он едва ли не лучший в Москве, он был выстроен Академией, строить же свой новый Моссовет считает делом слишком длительным сложным.

На июль месяц собираюсь ехать в Узкое с мамой. На август в Лиелупе с Гамкрелидзе.

Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству.

Лева.

1/8/56

Дорогой Изя,

Вы так наслаждаетесь теплом, а мы здесь мерзнем, но я Вам не завидую, т. к. принципиально против юга. Это ведь случайность, что погода здесь этим летом такая холодная и дождливая. Я все мерз и не обращал на это внимания, потом у меня начало все тело болеть, я тогда не обращал внимания, но вот сегодня уже болит горло и кашель, приходится признать себя больным. По-видимому, некоторый грипп, но маленький. Так как погода уже третий день сравнительно приличная, то, несмотря на грипп, я гуляю. Шестого предполагаю вылететь с Резо на Рижское взморье. По прогнозу на август в центральных и южных областях России будет тепло, а на Рижском взморье – прохладно, так что опять, возможно, буду мерзнуть. Как видите, погода очень занимает меня.

В середине июля был на приеме в мексиканском посольстве, это по случаю предстоящего отъезда меня и других делегатов в Мексику. Спрашивали, когда я отправляюсь. Сказал, что ввиду чрезвычайной занятости поехать не смогу. Теперь собираюсь ехать в Вену. Обсуждаем с Пусиком даже вопрос, каким образом мы туда полетим: на обычном или реактивном самолете. Я склоняюсь к реактивному.

Мама в Узком довольно хорошо отдохнула, а я, к сожалению, не стал чувствовать себя лучше. Главное, мой сон испортился опять. Одно время я с легкостью спал совсем без снотворных, так теперь мне это удается с большим трудом. Отчасти истощению от бессонницы я, вероятно, обязан гриппу.

Мой адрес на взморье:

Рига. Лиелупе, ул. Викингу, 23. Турбаза МДУ.

Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству.

Лева.

11/11/56

Дорогой Изя,

я, действительно, давно не писал Вам, правда, и Вы очень долго не отвечали на мое письмо из Лиелупы.

У меня в настоящее время мрачное и унылое настроение из-за международной обстановки, казалось, что положение стало сравнительно сносным, и вдруг все так ужасно испортилось, что не понятно, как же будет дальше. Что касается моих собственных дел, то они без особых перемен. Правда, в этом году я, кажется, чувствую себя несколько хуже, чем в предыдущие, хотя сплю сравнительно прилично, но постоянно чувствую себя усталым и работаю без воодушевления. За писание учебника принялся только на днях, так что к сроку, конечно, его не допишу, хорошо, если закончу его к весне. Кроме этого, у меня лекции и два семинара. Студенческий семинар стал серьезнее, чем в предыдущие годы. У нас теперь студенты четвертого и третьего курсов, интересующиеся дифференциальными уравнениями, и среди них несколько очень хороших, которые, я надеюсь, станут аспирантами. Нужно заботиться, чтобы им было о чем думать. Второй семинар – это в Стекловском институте, здесь мне легче, т. к. мои молодые товарищи уже стали более самостоятельные. Особенно успешно теперь действует Гамкрелидзе. Всем этим я занимаюсь понемножку, т. к. быстро устаю, и не знаю, насколько явление утомляемости носит временный характер.

У нас уже началась настоящая зима, что меня очень радует, т. к. я собираюсь кататься на лыжах и надеюсь, что от них буду чувствовать себя существенно лучше. Завтра предполагается первый выезд.

Ваша тетя звонила мне и сообщила, что у Нины сильно повысилось давление. Меня она не застала, так что я не мог как следует расспросить. Напишите, пожалуйста, подробнее.

Здоровье мамы без особенных перемен, но, конечно, она не молодеет, как, впрочем, и я.

Мама и я шлем Вам сердечный привет.

Лева.

23/11/56

Дорогой Изя,

простите, что не сразу ответил Вам, все время был занят, а т. к. сильно устаю, то писать в позднее время дня, когда ничего не делаю, мне не хотелось.

Я готов поделиться с Вами опытом со снотворными. Он весьма богатый, поэтому мне даже несколько трудно описать его достаточно полным образом.

Я принимаю три сорта снотворных: 1) Мединал, 2) Амиталнатрий или, что то же самое, Барбамил, 3) Намбутал. Обычная таблетка мединала – 0,3; обычная таблетка бербамила – 0,2; обычная таблетка намбутала – 0,1. Барбамил и намбутал действуют очень быстро, зато их действие на меня сравнительно не продолжительно, не более четырех часов, а после этого уснуть труднее, чем, если бы снотворного вовсе не принимал. Мединал действует менее быстро, но на более длительный срок и дает более естественный сон. Все три снотворных хорошо принимать с горячей водой и с большим количеством сахара, а еще лучше, говорят, просто запивать сахарным сиропом. Сахар сам по себе помогает спать. В виду изложенного я поступаю так: с вечера принимаю целую таблетку мединала, если после этого не засыпаю через полчаса, то принимаю еще полтаблетки барбамила или намбутала. И так повторяю, пока не усну. Когда просыпаюсь ночью, опять принимаю полтаблетки бармамила или намбутала, или если дело уже к утру, то пью заранее заготовленную сладкую воду. В лучших случаях мне удается проспать ночь только с таблеткой мединала, в худших, но это теперь уже очень редко, я съедаю еще три таблетки барбамила или намбутала. Барбамил и намбутал идут у меня на равных правах, но многие считают, что намбутал гораздо лучше. На некоторых барбамил вообще действует возбуждающе. Кроме снотворных, я употребляю еще очень спокойное время провождение после семи часов вечера и почти совершенно ничего не ем позже половины восьмого. Далее прогуливаюсь вечером, но преимущественно один или в спокойном обществе без всякого оживления.

Относительно средств против гипертонии я слышал, что-то от Вадима Арсеньевича и, когда он появится в Москве, спрошу его.

Знаете ли Вы что-нибудь относительно гипертонии у Нины, про криз? Я хотел бы это знать.

В последнее время у нас в Москве установилась приятная зима, и потому я много катаюсь на лыжах – это очень приятно само по себе и помогает спать. Моя занятость от этого еще больше повысилась.

Шлю сердечный привет Вам и Нине. Напишите, как ее здоровье. Лева.

17/12/56

Дорогой Изя,

вчера был у меня в гостях Вадим Арсеньевич и сообщил название двух лекарств от гипертонии, кроме того, несколько дней назад два лекарства были названы мне со слов одного кремлевского врача, все четыре выписаны на бумажке, которая прилагается.

Как видите, поездка в теплые страны совсем не так полезна, как Вы до сих пор считали, вот я туда и не езжу. В Ригу, однако, я, пожалуй, тоже пока ехать не хочу. Хорошо было бы поселиться на даче под Москвой. Мы теперь завели себе дачный участок, но в ближайшее лето даже и строить на нем будет еще, вероятно, невозможно, т. к. там должна Академия провести предварительные работы. Должны построить дороги, электростанцию, водопровод и канализацию. Участок мы уже выбрали, он размером в двадцать четыре сотки, т. е. не маленький, и на нем растет много крупных деревьев, растут, главным образом, дубы, есть также березы и липы. На всем участке Академии Наук мы его долго выбирали, и теперь считаем, что он лучший.

В этом году я чувствую себя как-то особенно плохо. Кроме бессонницы меня одолевают головокружения, что, впрочем, было уже давно, а, кроме того, совсем новое явление – ощущение постоянной сильной усталости. С нетерпением я ожидаю, когда закончатся занятия, осталось провести еще два собрания семинара, кроме того, мне нужно написать отзыв о диссертации Баутина, защита будет второго января. Вот это основные дела. Очень много провожу времени на лыжах, каждую неделю три раза выезжаю, но лучше от этого не сплю.

По-прежнему я весьма озабочен международными событиями, и они тревожат меня даже на фоне моего собственного плохого состояния, ибо, как известно из диалектики, все в мире связано друг с другом, и нет сомнения, что наше будущее находится в зависимости от всего происходящего в мире.

Шлю сердечный привет Вам и Нине.

Лева.

Здоровье мамы без особенных перемен, но, конечно, оно не улучшается. Мама также шлет Вам привет.

8/5/57

Дорогой Изя,

простите, что я так долго не писал Вам. Начиная с Нового года, я два месяца болел, то насморком, то гриппом, а к концу учебного года так сильно устал и сон так расстроился, что я пришел к решению в будущем году не читать лекции в университете, а только продолжать подготовку тех студентов, которых мы начали три года назад еще на втором курсе. В будущем году они будут делать у нас дипломные работы, всего человек семь. Из них четверых мы собираемся рекомендовать в аспирантуру, это вполне способные, а один из них очень талантлив. Почти каждая тема, разбирающаяся на семинаре, служит для него поводом, чтобы сделать что-нибудь самостоятельное и даже вполне значительное. Пять лет тому назад я начал свою деятельность в дифференциальных уравнениях, и теперь уже есть ее плоды. Правда, опубликовано еще довольно мало, но уже несколько больших работ подготовлено к печати мною и моими учениками. Студенческие работы тоже интересны и будут публиковаться.

Вчера меня прервали, и я не помню, на чем остановился

Теперь у меня уже почти закончена вся работа в университете, а в институте прекратил работу семинар, так что я уже начал отдыхать. В институте и в отделении физико-математических наук высоко котируются мои достижения и деятельность по дифф. уравнениям и если выборы будут, то вполне возможно, что меня выберут, но пока не известно, когда будут выборы. Что касается заграницы, то здесь вполне ясно, меня пускать туда не намерены, и вряд ли это положение изменится. Меня это, однако, огорчает весьма мало, даже вовсе не огорчает. У меня столько интересных дел здесь, что моих ограниченных сил не хватает, а от поездки за границу я не предвижу получить никакого удовольствия ввиду плохого знания языка.

Мой автомобиль работает весьма исправно. Я нанял шофера, который работает у меня через день и в сочетании с конвейерной машиной это вполне хорошо.

Пишу Вам это письмо уже третий день. У меня теперь есть еще одно важное дело, я собираюсь строить дачу. Вероятно, говорил Вам, что мы получили участок в хорошем месте в лесу. У нас на участке несколько десятков больших деревьев, главным образом, дубы, есть также березы и липы. Постройка дачи – дело очень сложное, но строить нужно, т. к. таскаться по санаториям мне надоело.

Этим летом собираюсь опять поехать в Лиелупе на месяц, а затем, вероятно, буду с мамой в Узком.

Не помню, все ли написал Вам, но уж лучше буду посылать письмо. Мама у меня сейчас в Болшеве и перечитывать его некому.

Да, еще одну вещь хочу сказать Вам. Мою книжку непрерывные группы переводят теперь на немецкий язык. И вот, дотошные немцы обнаружили в ней ошибку, которую не замечали в течение двадцати лет при новых изданиях и при переводе на английский. Оказывается, в группах Ли у меня имеется неправильное утверждение относительно числа раз дифференцируемости операции умножения.

Нужно как-то исправлять, возможно, что придется потребовать трехкратную дифференцируемость.

Еще раз привет Вам. Передайте привет Нине.

Лева.

1/8/57

Дорогой Изя,

уже давно получил Ваше письмо и вот только теперь отвечаю.

Специалист по туберкулезу был у меня еще раз и на основе всех данных выразил уверенность, что я заболел туберкулезом в юности, если не в детстве, и что в пятьдесят втором году у меня было обострение, которое повторилось и теперь.

Мое здоровье постепенно улучшается, но слабость еще очень велика и проходит она очень медленно, поэтому пишу Вам очень кратко.

Мама и я шлем Вам сердечный привет, передайте также привет Нине и Евгении Александровне.

Лева.

18/10/57

Дорогой Изя,

Ваше последнее письмо застало меня еще в Узком, где я провел четыре месяца и только третьего дня вернулся домой. В день возвращения мне звонил Альбер и справлялся о здоровье, с ним говорила Лиза и сказала, что последствий болезни нет никаких. Это не вполне соответствует действительности. У меня сейчас нормальные все показатели, как состав крови, давление, температура и т. п., так что болезнь прошла, но осталась очень большая слабость, которая убывает весьма медленно. Ввиду этого я в этом году буду стараться очень мало работать, Буду делать только то, что совсем необходимо, именно: вести семинар в институте, где будут участвовать студенты дипломники, человек семь, но с ними буду заниматься не только я, но и мои молодые люди. К этому будет сводиться и работа в университете. Кроме этого, возможно, буду заниматься наукой в той мере, в какой это будет необходимо для семинара и захочется, и, возможно, еще буду дописывать учебник дифф. уравнений, который уже написан на три четверти.

Я получил приглашение на предстоящий съезд в Эдинбурге делать доклад часовой по топологии. Это меня весьма затрудняет, и я хочу, выразив согласие на делание такого доклада, написать, что было бы целесообразнее мне делать доклад по оптимальным просчетам регулирования, где получены новые результаты в последнее время, в то время как мои результаты по топологии имеют давность порядка десяти лет. Конечно, весьма вероятно, что я не буду включен в делегацию, как это бывало и раньше, но в этот раз, говорят, делегация будет более многочисленная.

В связи с тем, что у меня был туберкулез, а в этом сомнений нет никаких, а туберкулез так уж бесследно не проходит, мне следует, как можно больше проводить время за городом, а для этого следует завести дачу. Этим летом никакой деятельности по даче я не проводил, да и ближайшие месяцы, вероятно, проводить не буду из осторожности, но дачу заводить нужно. После четырех месяцев пребывания за городом я очень остро чувствую, что в Москве воздух отвратительный.

Мама не смогла разобрать фамилию того нового математика, которого к Вам прислали из Киева, но само заведование кафедрой мне кажется делом не столь уж привлекательным для того, чтобы огорчаться, им занимается кто-то другой. Если он будет вести себя хорошо, то никакой беды тут нет.

За время моей болезни мама сильно устала и ослабла. И раньше у нее была довольно часто одышка, а теперь, признав, что это бронхиальная астма, она у нее теперь каждый день. Принимает теофедрин, но это дает все менее и менее достаточные результаты.

Я отвечаю на Ваше последнее письмо, но не перечитывал его непосредственно сейчас и, быть может, отвечаю не на все поставленные Вами вопросы. Не хочу затруднять маму перечитыванием и исканием Вашего письма.

В Москве свирепствует грипп, и поэтому я почти не встречаюсь с людьми иначе как по телефону, т. к. заболеть гриппом было бы для меня теперь опасно.

Мама и я шлем привет Вам и Нине. Привет, конечно, сердечный.

Лева. Пишите.

23/1/58

Дорогой Изя,

несколько дней назад получил Ваше письмо. С Головиным я знаком чрезвычайно мало и, как правило, с ним не общаюсь, а теперь и случайная встреча исключена, т. к. в университете я не бываю, студентов же дипломников обучаю в Стекловском институте на семинаре.

Мое здоровье понемного улучшается. Слабость стала меньше и сплю лучше. Все это приписываю благотворному действию почти ничего не делания. Лекций не читаю, книжку не пишу, только веду семинар, да и то без особого напряжения. Математикой тоже занимаюсь мало.

Занимаюсь организацией дачи. Решил эту проблему временным способом, именно: арендовал на пять лет у Академии Наук дачу в поселке Абрамцево. Теперь покупаю для дачи мебель, скоро ее отправлю. Далее нужно будет нанять сторожа, который будет топить дачу, и собираюсь проводить там дня три или четыре в неделю. Летом, надеюсь, жить там все время. К сожалению, дача очень далеко от Москвы. По железной дороге – пятьдесят семь километров и три километра от станции, а на автомобиле – восемьдесят, и последний кусок дороги, двенадцать километров – плохой. Ехать туда на автомобиле в лучшем случае два часа.

Хотя сам пока математикой занимаюсь мало, мои ученики действуют уже самостоятельно. Хорошие результаты получил Болтянский. Мищенко закончил, наконец, полностью все детали доказательств той заметки, которую мы опубликовали с ним уже давно. Полное изложение ее состоит из трех больших работ страниц по сорок каждая. Моя аспирантка Гуля успешно переработала в очень приятном новом виде Волосова. Теперь они включаются в ту общую концепцию, которую я придумал.

На днях получил китайский перевод второго издания моей книжки «Непрерывные группы». Переведены шесть первых глав, неясно собираются ли они, как немцы, переводить все и издать это в двух книжках, или же ограничатся первой половиной.

В августе состоится международный съезд в Англии. Говорят, что я включен в число основных делегатов съезда от СССР числом тринадцать. Число это считаю для себя благоприятным, может и поеду. Меня приглашали делать доклад по топологии, но я сделал контр предложение, и теперь договорились о докладе по теории регулирования. Имеется в виду часовой доклад.

На лыжах я не катаюсь, чувствую себя еще не достаточно хорошо, да и погода стоит дрянная.

Вот все, кажется, мои новости. Буду рад с Вами встретиться, когда приедете в Москву.

Мама и я шлем сердечный привет Вам и Вашему семейству.

Лева.

4/4/58

Дорогой Изя,

когда Вы были в Москве, я рассказал Вам, что значительная часть наших результатов по регулированию находится под угрозой, что они были получены еще Вейерштрассом. Это обнаружил Болтянский, и он стал изучать более современную работу, в которой доказывалось важное неравенство Вейерштрасса без тех специальных ограничений, в которых оно было установлено самим Вейерштрассом. Нужно было выяснить, верно ли это неравенство также в случае, когда экстремаль проходит по границе области. Болтянский, изучив современную работу Макшейна, сделал два двухчасовых доклада на семинаре с изложением доказательства неравенства Вейерштрасса для внутренних точек экстремали и заявил, что им тщательно проверено и проведено доказательство также и для случая точки экстремали лежащей на границе области. Кроме того, он доказал, что из неравенства Вейерштрасса следует наш основной результат. Заявление об этом всем он сделал еще задолго до своих докладов. Так что в течение полутора месяцев, приблизительно, я находился в очень угнетенном настроении. После докладов Володи меня поразило, что неравенство Вейерштрасса для граничных точек области гораздо сильнее нашего результата, и мне сразу стало ясно, что оно для этих точек просто неверно. Оказалось, что Володя даже не прочел внимательно работу Макшейна, и что ему просто показалось, что все должно выходить. Я на него теперь страшно озлоблен, так что даже еще не знаю, что предприму. Это просто безответственное и недобросовестное отношение к работе, и этого нельзя так спустить. Даже радость по поводу того, что все наши результаты оказываются действительно новыми, не может заслонить того, что, находясь в плохом состоянии, больной я должен был иметь мучительные переживания из-за простой недобросовестности Болтянского.

За последнее время здоровье мое не стало лучше. Занимаюсь мало, но все время есть неотложные дела, которые придется делать. Мама также чувствует себя плохо. У нее был грипп, после которого астма усилилась.

Шлю Вам и Нине сердечный привет.

Лева.

11/4/58

Дорогой Изя,

по поводу Вейерштрасса я на днях написал Вам целый трактат и больше на этом останавливаться не буду. Что касается выборов в академики, то могу сообщить следующее.

Во вторник было заседание Математического Общества, посвященное выдвижению на выборы. Было шестьдесят два человека. На предмет выдвижения в академики голосовались четыре кандидата: я. Новиков, Гельфанд и Гельфонд. Я получил сорок пять голосов, т. е. больше половины, а остальные – каждый от двадцати четырех до двадцати двух, т. е. меньше половины. Таким образом, выдвинули только меня. Для всех было чрезвычайно неожиданным, что Гельфанд провалился. Вчера было аналогичное заседание Совета Стекловского института, там рассматривался только один кандидат – я и прошел единогласно. Самым совершенным было бы выдвижение единственного кандидата на одно место. До сих пор это осуществляется совершенно удивительным образом. Вряд ли будет так дальше. Возможно, однако, что Гельфанда больше нигде и не выдвинут.

Чувствую я себя самым отвратительным образом. Ужасно плохо сплю с огромными дозами снотворного. На это, конечно, есть не мало причин, но одна из существенных – это то безобразие, которое устроил Володя Болтянский. Я не хотел Вам ничего больше писать по этому поводу, но не могу. Кроме того, что он ввел меня в заблуждение, он еще по этому поводу поддерживал постоянную связь с Гельфандом. Так что все это дело сильно похоже на диверсию и шпионаж в пользу противника. Выдумку Володи относительно Вейерштрасса я разоблачил ровно за неделю до заседания математического общества. Думаю, что если бы разоблачение не было произведено, то моей неудачей воспользовались бы.

Дачей я пока не пользуюсь, только купил для нее мебель, и она там уже стоит. Теперь нужно еще купить холодильник, но это, кажется, почти невозможно.

Здоровье мамы тоже неважное. У нее бронхиальная астма.

Желаю успеха Шурику и здоровье всему Вашему семейству и Вам.

Шлю сердечный привет.

Лева.

20/4/58

Дорогой Изя,

очень приятно получать письма, написанные на машинке, на них и отвечать сразу хочется.

Вчера, незадолго до получения Вашего письма, я купил холодильник, правда, не ЗИС, который хотел, а Север-2. Это для дачи. У меня уже разработана методика покупки дефицитных товаров. Главная идея заключается в установлении знакомства с работниками торговой сети и в выплате премии за телефонное предупреждение о появлении товара. Так покупалась значительная часть мебели.

В настоящее время я себя очень плохо чувствую. Это не туберкулез, а какой-то непорядок с головой. Пять лет назад была такая же вещь, только в более тяжелой форме. Началось головокружение, и сначала было признано, что это спазм сосудов головного мозга. Затем возникли сомнения, было подозрение на последствие лечения стрептомицином. Сейчас тоже был стрептомицин, но вопрос не ясен. Во всяком случае, очень неприятно и страшно.

Я не думаю, что Болтянский сознательно, во вред мне произвел свою диверсию. По моему мнению, он, несмотря на большие способности, не имеет настоящей склонности к математике. Он предпочитает мало напряженную деятельность вроде писания популярных статей и книжечек, при этом на свое четырехтысячное жалование в институте он смотрит как на некий пенсион, который идет сам по себе, свою же работу он организует так, чтобы добыть деньги помимо этого пенсиона. Он не думает, что может его лишиться, не делая почти ничего в институте. Я же многократно говорил с Володей о том, что к работе в институте нужно относиться серьезнее, но он не придает этому значения, полагаю, правильно, что выдворить его из института будет трудно. Это, однако, возможно и вероятно. Единственное правильное мероприятие будет именно это.

В предвыборной компании нет пока никаких существенных изменений. До сих пор мне не известно, чтобы кого-либо, кроме меня, выдвинули на выборы в академики по математике. Меня выдвинули: общество, институт и факультет, еще собирается поддержать выдвижение Институт автоматики.

В отношении здоровья я возлагаю надежды на дачу. Надеюсь, что удастся выехать туда в начале мая. Кажется, почти все необходимое уже закуплено, в частности, холодильник. Теперь нужно найти сторожа и это, по-видимому, не легко.

Я, вероятно, сделаю еще больше опечаток, чем обычно, т. к. плохо себя чувствую. Надеюсь, однако, что письмо прочесть можно.

Мама и я шлем сердечный привет Вам и всему Вашему семейству.

Лева.

9/10/58

Дорогой Изя,

сегодня мне будет доставлена диссертация Евгении Александровны * Речь идет о докторской диссертации Е.А. Леонтович-Андроновой, по которой Л.С. был оппонентом. . Насколько понимаю, она весьма объемиста и, когда мы с Вами договаривались относительно моего оппонентства, мне Вами был обещан путеводитель по диссертации. Я надеюсь его получить. Прошу Вас позаботиться о том, чтобы он был мне прислан. Раньше его получения никакого отзыва мною написано не будет.

Я в последнее время очень много занимаюсь хозяйственной деятельностью. Причина в основном – дача. Она мне нравится, но пусковой период еще не окончился. Теперь я предполагаю держать дачу и зимой в состоянии годности и для приезда туда. Для этого нанята новая домработница, и дача несколько утепляется. Кроме того, в московской квартире у нас включена теплоцентраль, и это совершенное бедствие. Пришлось мне заняться установкой кранов на батареях. Это потребовало значительных усилий, т. к. пришлось добиться спуска воды из всей отопительной системы.

Математическая деятельность идет успешно. В области колебаний и регулирования у нас разработаны две большие задачи, и мы оказались впереди всех конкурентов, хотя число их весьма велико, особенно в области регулирования. Здесь работают и наши регулировщики и американские. Теперь обе задачи в основном уже решены, и мы собираемся приступить к новым, которые намечаются.

Находясь в Москве, я сплю самым отвратительным образом, на даче лучше, но там очень скучно, а каждый переезд для меня труден благодаря перестройке жизни: как я приспособлюсь к наличию двух домов, еще не знаю.

Шлю сердечный привет Вам и всему Вашему семейству. Пишите.

Лева.

16/7/58

Дорогой Изя,

спасибо за поздравление. Я очень давно не писал Вам. Мы с конца мая живем на даче, и за это время, я только три раза выезжал в Москву. Очень уж далеко ехать, два часа на автомобиле. У меня теперь новенький автомобиль Волга, который я недавно купил, т. к. Победа стала совсем разваливаться. Первое время на даче мучительно от неустройства и, главным образом, оттого, что мама и Лиза в виду этого неустройства были страшно злые и сварливые. Теперь жизнь наладилась, и мне очень нравится. Есть много деятельности по благоустройству дачи, например, на участке имеется масса мелкой растительности, маленьких деревьев и кустов, которые нужно выгнать для того, чтобы участок стал более сухим и приятным. Весь поселок стоит в лесу, и каждый участок – это кусочек леса. Зато очень влажно, после дождя воздух пропитан влагой, и все отсыревает, так что приходится топить печь в доме: это и большое расстояние от Москвы главные недостатки места. Зато очень тихо и малолюдно, а это мне сейчас нравится. Мое здоровье, кажется, существенно улучшается, благодаря недавно наступившей спокойной жизни и хорошему воздуху.

Я включен в официальную делегацию на съезд в Эдинбурге и, по-видимому, поеду одиннадцатого августа, но предстоящая поездка не кажется мне привлекательной, слишком поздно для меня пришла возможность поехать за границу. Впрочем, возможно, реальная поездка и принесет мне удовольствие.

В сентябре мне хотелось бы поехать в Крым, т. к. в предстоящем году я не буду читать лекций, и у меня есть возможность покинуть Москву в сентябре.

Шлю сердечный привет Вам и Нине. Пишите.

Лева.

1/1/59

Дорогой Изя,

поздравляю Вас с Новым годом. Оба Ваши письма получил. Что касается столкновения между Е.А и Немыцким, то я знаю о нем только из Ваших писем. Мне ничего не известно о том, как настроен Немыцкий и как он поведет себя в качестве оппонента диссертации Е.А. Кто третий оппонент, я не знаю. Сам я за диссертацию еще не принимался, т. к. после воспаления легких у меня началась очень сильная бессонница, и теперь меня от нее лечат. Я в течение десяти лет принимал большие дозы так называемых барбитуратов, т. е. следующих снотворных: мединал, бермамил, нембутал. В результате этого без них я не могу спать совершенно, а их дозы нужно увеличивать все дальше и дальше, что приводит к отравлению и, в частности, к большой физической слабости. Теперь предпринимается первая научная попытка приучить меня ко сну без барбитуратов, хотя бы путем замены их другими типами снотворных. В основу лечения положены внутривенные вливания брома с магнезией, последняя употребляется обычно при высоком давлении, но у меня его нет и для чего нужна магнезия мне не ясно. Кроме этих вливаний употребляются еще какие-то снотворные, но сплю я все же очень мало.

Шлю сердечный привет Вам и Нине. Передайте ей мое поздравление с Новым годом. Лева.

9/3/59

Дорогой Изя,

у меня сейчас грипп и потому пишу Вам коротко. Грипп, правда, не вирусный и не сильный, но вот уже вторую неделю сижу дома, и это приводит меня в уныние.

Одновременно с эти письмом отправляю предварительный отзыв на диссертацию Евгении Александровны, предполагается, что защита ее состоится в июне. Кажется, Немыцкий никак на нее не нападает. Полный отзыв о диссертации напишу позже и тогда пришлю в Горький.

Я успешно веду борьбу со снотворными. Теперь уже не принимаю никакой сложной химии, а только бром. Возлагаю большие надежды на улучшение здоровья в связи с этим.

Шлю сердечный привет Вам и Вашему семейству.

Лева.

6/8/59

Дорогой Изя,

уже давно получил Ваше письмо, но тут меня как-то очень часто посещали разные гости, и я не собрался ответить Вам.

Мы живем на даче последнее время почти безвыездно, и погода к нашей даче очень подходящая, жарко и дождя нет, В другом месте при такой жаре мы с мамой очень страдали бы, а при дожде было бы сыро.

Я, как почти всегда последние годы, страдаю от бессонницы и стараюсь лечить ее. Прошлые годы я просто принимал разные снотворные, а в этом году, начиная с зимы, занимаюсь тем, чтобы от них отделаться, т. к. они уже перестали действовать, а только отравляли меня. Эта борьба основана, однако, на употреблении других медикаментов. Сейчас принимаю аминазин. Т. к. мать Нины – психиатр, то Вы, вероятно, слышали о нем, это средство употребляют в психических больницах. Пока значительных результатов не получено, а от побочных действий я чувствую себя довольно неважно. Все прочие органы, кроме головы, у меня сейчас в порядке, и туберкулез не беспокоит.

На даче у нас хорошо, и я продолжаю сильно чувствовать преимущество большого дома перед комнаткой, которую можно иметь в случае пребывания в санатории или доме отдыха.

Мама и я шлем сердечный привет Вам и Нине.

Лева.

29/12/59

Дорогой Изя,

благодарю Вас за поздравление с Новым годом и со своей стороны поздравляю Вас и все Ваше семейство, сверх того желаю вам всем всего лучшего и, в частности, преодоления очередного кризиса отношений с начальством университета.

Спешу сообщить Вам важную новость, которая, возможно, сыграет существенную положительную роль в преодолении сказанного кризиса. Имеется решение Совета Министров о полном и категорическом запрещении всяческих совместительств в работе во всех областях деятельности. Исключение делается только для врачей и преподавателей школ, которым разрешается работать на полутора ставках, но при этом только в одном месте. Запрещаются также и совместительства без оплаты, а лишь с занятием должности. Так, например, у нас без оплаты занимает должность зав. отдела Соболев, работающий в другом месте, так вот это не разрешается. Насколько решительно будет выполняться это решение – не знаю, но, вероятно, получить работу будет гораздо легче. У нас в связи с этим возникает много проблем: что будет, например, с некоторыми отделами института, в которых и заведующие и значительная часть сотрудников являются совместителями. В таком положении, например, находится отдел топологии. Напишите, как это все выглядит у Вас в Горьком.

Дача моя еще совершенно не освоена. Она очень грязная, и ее необходимо красить изнутри и снаружи, изнутри можно красить и зимой, т. к. есть отопление, но окраску должна произвести ремонтная организация Академии – другого способа добыть и доставить на дачу рабочих нет. И вот я жду ремонта. Надеюсь, он состоится в январе. Перевозить вещи до ремонта нет смысла. Дача имеет два существенных недостатка: 1) в сторожке на территории участка живет прописанный там сторож Кржановского – очень отвратительный, которого выселить будет, вероятно, трудно, а оставить значит отравить себе жизнь; 2) рядом находится водокачка поселка, которая несколько часов в сутки заметно шумит, в даче шум не слышен, но на участке слышен, и меня раздражает. И то и другое, может, удастся преодолеть, быть может, со значительной затратой денег. Но, принимая во внимание, что я за дачу заплатил сравнительно немного по имеющимся ценам, именно сто тысяч, придется пойти на дальнейшие расходы. Было бы приятнее, конечно, заплатить больше и купить дачу без этих недостатков, но такой возможности не было.

Я теперь усердно принялся за окончание моего учебника по диффурам и вижу, что конец совсем близко. Если у Вас есть еще какие-либо замечания по нему, то напишите о них, я учту их при окончательном редактировании.

Конечно, я по-прежнему плохо сплю, но, кажется, чрезвычайные усилия, совершенные в последний год для преодоления барбитуратов, принесли некоторые результаты, я теперь могу выспаться и, не употребляя их, принимаю аминазин, бромураль и димедрол. Это считается лучше и, кажется, самочувствие несколько улучшилось, работоспособность возросла.

Мама и я шлем сердечный привет Вам и всему Вашему семейству.

Лева.

5/1/62

Дорогой Изя.

Только что прочел Ваше письмо и сразу же отвечаю, это, вероятно, единственный способ ответить быстро.

Не знаю, знаете ли Вы казанского математика В.В. Морозова, я с ним хорошо знаком, т. к. во время эвакуации жил у него в Казане. Мне кажется, что он примерно моего возраста. Вчера я получил от него письмо с поздравлением с Новым годом и с сообщением, что у него инфаркт, и он в больнице. Несколько дней назад умер от инфаркта известный деятель Академии Наук Топчиев, который на год старше меня. Все это выглядит несколько мрачно, и у меня самого последнее время побаливает довольно упорно сердце. Врачиха считает, что есть небольшая стенокардия.

Нам с женой живется не вполне хорошо, мамин характер улучшается, а еще в давние времена Вы имели случаи наблюдать ее поведение. Сил у нее все еще достаточно, чтобы порядочно портить нам жизнь. Мама избавилась от Лизы и как нельзя вовремя. Не знаю насколько это всерьез, но Лиза помещена теперь в психиатрическую лечебницу на предмет старческого психоза. Если бы она теперь была еще прописана у нас, то положение было бы совершенно бедственным. Наша новая домработница не доставляет нам особенных радостей, и мы думаем, нельзя ли найти другую, но это очень трудно.

Несмотря на все трудности, я все же очень доволен своим теперешним существованием. Никогда теперь мне не бывает так грустно и тоскливо, как бывало раньше и, несомненно, что наличие жены играет в этом решающую роль. Таков общий фон моего существования. На этом, в общем, благоприятном фоне у меня сейчас имеется математическая деятельность, которая продвигается успешно, и я надеюсь, в конечном счете, приведет меня к важным новым результатам. Задача, которую я решаю, кажется мне очень важной. Кроме того, я уже давно не занимался в одиночку, хотя коллективная деятельность имеет свои преимущества, но в настоящее время мне хочется сделать хорошую работу одному для того, чтобы убедить себя и, возможно, других в том, что силы меня еще не покинули.

Занятия английским языком с магнитофоном мне очень нравятся. Боюсь, что я еще не могу слушать английское радио, в случае магнитофона можно по несколько раз прослушивать любое место, а по радио это невозможно. Что касается активного владения языком, то еще с давних пор мне было легче говорить, чем понимать, т. к. я активно учил язык, и теперь с помощью магнитофона я заучиваю английские фразы.

Шлю Вам сердечный привет и желаю выздоровления в этом году.

Лева.

6/3/62

Дорогой Изя,

простите, что долго не отвечал Вам.

Серьезно заболела моя жена, у нее ревмокардит и она сейчас лежит в больнице.

Седьмого января мы отправились в Кисловодск, который очень хорошо на меня действует в смысле моей субфебрильной температуры. Там я почти сразу заболел гриппом, который хотя и был очень тяжелый, закончился без всяких осложнений и без хвоста субфебрильной температуры, полагаю, благодаря хорошему климату. Жена, по-видимому, была предрасположена к ревмокардиту, благодаря плохому горлу, и нарзанные ванны, вероятно, провоцировали начало болезни. Болезнь серьезная и ликвидировать ее острое проявление можно будет, вероятно, не скоро.

Я читаю лекции в университете и веду семинар в институте. Начинаю также студенческий семинар. О Плотникове я совсем забыл из-за своих событий. Кроме того, что заболела жена, и болел гриппом я, во время моего отсутствия в Москве мама перенесла тяжелый грипп.

Ландау все еще не приходит в сознание, но живет уже без помощи вспомогательной аппаратуры. Перспективы выздоровления не ясны.

Поздравляю Вас с новой квартирой.

Шлю привет Вам и всему Вашему семейству.

1/4/62

Дорогой Изя,

из открытки Нины и от Евгении Александровны я узнал о Вашей болезни. Конечно, Вы поправитесь, но это будет не слишком скоро, и трудно ожидать, чтобы состояние здоровья вернулось на прежний уровень. Так было с моим туберкулезом, целый год после него я чувствовал себя почти больным и теперь не достиг того состояния, которое было до болезни, печально, но возраст берет свое. Желаю Вам как можно скорее поправиться, но будьте осторожны и не перегружайте себя деятельностью, даже если будет совсем хорошо. Помните, что малейшая перегрузка вызовет ухудшение, Моя жена уже вышла из больницы, но еще совершенно не работоспособна, пока мы в основном живем на даче, но и там она чувствует себя временами очень плохо. Болезнь должна тянуться, по меньшей мере, полгода, это если не будет рецидивов, и даже в самом лучшем случае почти неизбежен порок сердца. Я последнее время чувствовал себя плохо, т. к. был очень удручен болезнью жены, и у меня возникла некоторая гипертония, теперь она прошла, но это благодаря чрезвычайной осторожности. Теперь чувствую себя удовлетворительно. Читаю лекции в университете, веду семинар в институте и семинар для студентов в университете, но это все без всякой энергии, так что дело идет вяло.

Я и мои ближайшие сотрудники Болтянский, Гамкрелидзе и Мищенко с интересом ждем решения вопроса о премии, Ленинской премии. Возможно три варианта: 1. Премию не дадут. 2. Премию дадут только мне, и в этом случае я разделю ее поровну на всех четверых, но лауреатом буду только я. 3. Премию дадут коллективу, признав руководителем меня. Это самый желанный для всех случай. Я получу одну треть премии, а две трети будет разделены на остальных. Принимая во внимание, что Постников уже получил Ленинскую премию, в последнем третьем случае мой отдел будет состоять сплошь из лауреатов, не считаю одного младшего сотрудника, начинающего математика Аносова. Этот третий случай кажется мне самым привлекательным, как в силу описанного, так и в силу финансовых обстоятельств. Дача обходится мне очень дорого, идут беспрерывные ремонты и не ясно будет ли им конец, или по окончании цикла начнется новый, но все равно я чрезвычайно ценю дачу и провожу там большую часть времени. Мне там совсем не скучно и очень хорошо.

Мишенко и Гамкрелидзе, возможно, в ближайшее время поедут в Америку, планируются поездки в Швецию на международный съезд, я включен в число делегатов, но, конечно, это ничего не значит. Моей жене очень хочется поехать со мной, но, боюсь, это невозможно.

После январского гриппа мама все еще чувствует себя довольно плохо, и все жалуется на здоровье, слабость.

Шлю Вам сердечный привет. Желаю поправляться, но не спешите, будьте осторожны.

Привет от всего моего семейства всему Вашему.

Лева.

12/10/62

Дорогой Изя,

простите, что не сразу ответил на Ваше письмо.

Моя жена уже много лет работает в Институте Склифосовского в терапевтическом отделении и постоянно имеет дело с инфарктами. Она считает, что при правильном поведении трудоспособность, как правило, восстанавливается, хотя и медленно. Таким образом, Вы должны считать, что через некоторое время Вы снова сможете работать, но нужно проявить большое терпение и не приходить в уныние.

Этот год у нас в семье был нелегкий. В январе мы поехали в Кисловодск, и там у жены начался ревмокардит, сразу же после возвращения она легла в больницу, где провела сорок дней, но и после этого состояние ее было довольно плохое, пока в июле не вырезали гланды. После этого дело быстро пошло на улучшение, так что через месяц мы уже смогли поехать вместе в Швецию на международный конгресс. Во время этой поездки я не раз вспоминал Ваши рассказы о поездки туда Вас с Ниной. Мы пробыли примерно неделю в Стокгольме на конгрессе, а затем, т. к. входили в туристическую группу, поехали с ней путешествовать по Гэтеканалу до Гэтеборга и затем поездом обратно в Стокгольм. Поездка была приятная, и после нее я усердно начал заниматься математикой, стало как-то совестно, что уже давно не получал хороших результатов. Теперь дела идут довольно хорошо, хотя я и далеко еще от решения проблемы. Преподаю в университете, читаю лекции по дифф. уравнениям. В прошлом году тоже читал, но студенты были плохие, таково общее мнение. В этом году, говорят, курс более хороший. Семинар в институте не начали.

В течение длительного времени у нас с мамой были очень натянутые отношения, в чем чрезвычайно вредную роль играла Лиза, которая привыкла быть хозяйкой у нас в доме и никак не могла примириться с появлением жены у меня. Теперь Лиза удалена, и дела постепенно налаживаются.

Таковы, в основном, мои дела. Туберкулеза я особенно не чувствую, но бессонница по-прежнему портит мою жизнь.

Я не помню, чтобы Вы до инфаркта, когда-нибудь жаловались на сердце. Как это у Вас началось? Я хочу знать. У меня теперь сердце иногда побаливает, и я опасаюсь стенокардии.

Когда Вы несколько оправитесь, но еще не начнете работать, Вы, вероятно, сможете поехать в Москву, очень хотелось бы встретиться с Вами.

Мама, жена и я шлем Вам сердечный привет и желаем скорого и полного выздоровления.

Лева.

Пишите, буду отвечать быстро.

131162

Дорогой Изя,

опять очень долго не отвечал на Ваше письмо.

Вы хотите, чтобы я рассказал Вам о поездке в Швецию и своих впечатлениях о конгрессе? Благодаря плохому знанию языка, я очень мало бывал на докладах и немного разговаривал с математиками. Несмотря на это, пребывание на конгрессе дало сильный стимул моим занятиям. Сейчас я усердно занимаюсь одной задачей, которую уже давно считаю самой важной в моей теперешней области деятельности, и, по-видимому, успешно продвигаюсь к ее решению. Кроме того, я старательно учу английский, это тоже благодаря поездке, т. к. сильно чувствовал недостаток знаний языка. Английский я учу по-новому, при помощи магнитофона. Я добыл большое количество магнитофонных пленок с записями на английском учебного характера, но без русских разъяснений и стараюсь понять английскую речь, что всегда было для меня самым трудным. Эта деятельность, также как и математическая, доставляет мне большое удовольствие и занимает очень много времени. Чувствую я себя нельзя сказать, что плохо, но сил уже немного и приходится расходовать их осторожно. Последние месяцы у меня нередко слегка побаливает сердце, и это несколько тревожит меня, хотя указанный Вами критический возраст уже миновал.

Мы с женой внимательно изучили Ваше письмо, и жена нашла, что Вы весьма наблюдательный больной, который может существенно помочь лечащему врачу, Ваши наблюдения она нашла весьма правильными. Ваш инфаркт подобрался к Вам довольно незаметно, и трудно сказать, чтобы были сделаны какие-нибудь очень грубые ошибки в Вашем поведении и медицинских мероприятиях, если, конечно, не исходить из уже имеющегося теперь факта инфаркта. Нужно ведь считать, что будущее неизвестно и искать правильного поведения в этом предположении, а в этом предположении не было особенно больших оснований думать, что у Вас предынфарктное состояние. С моей точки зрения наиболее внушающий опасение факт заключается в том, что Вы очень подолгу и тяжко нервничали в борьбе с начальством. Говорят, что психический фактор играет большую роль.

Пишите Изя. Шлю сердечный привет Вам и Нине. Лева.

8/3/63

Дорогой Изя,

я получил и приглашение в Горький, и Ваше письмо, но пока не знаю смогу ли поехать, т. к. чувствую себя очень плохо. За последний год я сильно устал и не имел отдыха хотя бы на протяжении месяца сряду. Начиная же с осени, стал усердно заниматься и пока еще не знаю, получил ли какие-нибудь результаты или нет, т.к. бессонница настигла меня, казалось бы, в самой заключительной стадии работы. Таким образом, теперь я чувствую себя ужасно плохо и вдобавок не знаю, увенчалась ли моя полугодовая деятельность каким-либо успехом или нет. Сейчас я ограничиваюсь эти коротким письмом, т. к. даже писать более обстоятельно мне трудно.

Шлю Вам сердечный привет.

Лева.

8/4/63

Дорогой Изя,

теперь мне уже ясно, что я не смогу приехать в Горький на Андроновские чтения – здоровье Шуры опять несколько испортилось, и мы опасаемся повторения ревмокардита, поэтому нам не следует пускаться в сравнительно утомительную поездку, а нужно беречь силы на возможную поездку в Крым. Туда мы собираемся в середине мая.

Шура считает, что Вам было бы полезно провести месяц в санатории весной этого года. Она полагает, что санатории под Москвой имеются не плохие, но никаких конкретных сведений у нее нет. Если хотите, я попытаюсь выяснить совершенно официальным путем нельзя ли для Вас получить путевку через Академию.

Мое состояние улучшилось, и я собираюсь возобновить свои занятия математикой.

Шлю сердечный привет Вам и Нине.

Лева.

29/5/63

Дорогой Изя,

еще третьего дня я получил от Вас санаторные карты и сразу же выкупил две путевки, для Вас и Нины. Они начинаются с 17-го июня и кончаются 12 июля.

Я не посылаю путевки Вам, т. к. если возникнет препятствие для поездки, то мне легче будет вернуть путевки, если они будут здесь. В случае если нужно будет возвращать путевки, Вы должны немедленно сообщить мне об этом. Мой московский адрес и телефон Вам известны. Я не знаю, в какие дни буду находиться в Москве, и в какие на даче, поэтому, в случае срочных сообщений, нужно иметь в виду и дачу. Ее адрес:

Звенигород, Московской области, Мозжинка, 20.

Дачный телефон: Звенигород 54-15. Не знаю можно ли позвонить туда из Горького, вероятно можно. В случае телеграммы нужно направлять ее одновременно в Москву и на дачу, но на даче почта работает ненадежно, и могут задержать, лучше дозвониться.

Путевка начинается семнадцатого. Поездка из Москвы в Болшево не такая простая вещь, и лучше было бы, если бы Вы поехали на моем автомобиле, а он работает у меня шестнадцатого. В виду этого Вам лучше планировать приезд так, чтобы Вы могли поехать в Болшево вечером шестнадцатого на моем автомобиле. Сообщаю на всякий случай номер автомобиля: МОИ-78-31. Если в этот день я не смогу быть в Москве, то организую дело так, чтобы Вы могли поехать на моем автомобиле без меня. Автомобиль – черная Волга, шофер Георгий Лукич Широков.

В соответствии с изложенными здесь соображениями Вы должны сообщить мне свои планы. Нужно будет еще передать Вам путевки. Особенно срочно нужно будет действовать в случае необходимости вернуть путевки. Когда будет ясно, что возвращать их не нужно, переведите мне деньги на мою сберегательную книжку 340 рублей, данные о сберкнижке прилагаются на вложенном в конверте листочке.

Здоровье моей жены улучшается, и я надеюсь в ближайшие дни отправиться на дачу, но много дел будет и в Москве.

Напишите мне и лучше сразу на оба адреса в Москву и на дачу, под копирку.

Шлю сердечный привет вам всем.

Лева.

Сегодня выяснилось, что мой шофер идет в отпуск в июне на автобазе, таким образом, шестнадцатое и семнадцатое для него безразличны, и он сможет повести Вас, если только не уйдет в отпуск и у меня, это будет в случае получения им путевки в дом отдыха.

14/6/63

Дорогой Изя,

я получил оба Ваших письма и второе в двух экземплярах, но ко времени их получения я чувствовал себя довольно плохо, что-то меня беспокоило сердце, быть может, легкая стенокардия, и была еще какая-то аритмия. В связи с этим я прекратил, по возможности, всякую деятельность и, в частности, не ответил на Ваши письма. Теперь пишу прямо в Болшево, т. к. в Горьком могу не застать Вас.

В настоящее время мое состояние уже улучшилось, и мои дела подходят к концу. Мне еще придется бывать в Москве в течение июня, и я рассчитываю, что в один из таких приездов я приеду в санаторий, чтобы навестить Вас.

Я очень огорчен, что не могу предоставить Вам автомобиль, т. к. с двенадцатого мой шофер уехал на две недели в дом отдыха.

Сегодня я отправляюсь на дачу, должен буду приехать в Москву девятнадцатого к обеду и пробыть здесь три дня, если сможете, позвоните мне из санатория, там есть телефон.

Шлю сердечный привет Вам и Нине.

Лева.

1/10/63

Дорогой Изя,

недавно получил Ваше письмо, на Ваше предыдущее письмо не ответил.

Прежде всего, почему не произошла наша встреча после Вашего приезда в Москву из Болшева? Насколько помню, Ваша путевка кончалась двенадцатого июля, я же приехал с дачи в Москву около полудня тринадцатого и около полудня пятнадцатого уехал в Узкое. По моим расчетам Вы должны были бы меня застать по телефону в Москве.

Все последнее время моя жизнь идет не очень хорошо. Пожалуй, основная причина – болезнь жены. У нее ревматизм, не буду рассказывать Вам, что это такое, но в начале апреля у нее началась вторая атака и, кажется, только теперь ее состояние становится сравнительно удовлетворительным. Все очень осложняется тем, что мы оба, находясь в Москве или близ Москвы, не можем жить спокойно. Серьезно больна мать жены и происходит так, что как только состояние жены несколько улучшается, так сразу же улучшение срывается тем, что начинается беготня в связи с ее матерью.

В конце августа мы уехали в Крым, где провели месяц. Это было сделано для того, чтобы изолироваться от московских забот и побыть в сухом климате. Поездка принесла хорошие результаты, у меня даже несколько сбавилась бессонница, а состояние жены после возвращения стало довольно приличным, но вот сейчас она поехала к своей матери, с которой ночью было плохо. Не знаю, не приведет ли это опять к срыву отдыха и того улучшения, которое было достигнуто в Крыму. Погода в Москве очень плохая. При ревматизме нужно в это время быть очень осторожным.

По поводу слухов об упорядочении заработной платы, то по этому поводу мне трудно что-либо сказать. Слухи эти циркулируют уже несколько лет и, вероятно, имеют основания. Вероятно, начальство по этому вопросу время от времени делает какие-либо высказывания. Говорят, что на последнем пленуме ЦК Н.С.Хрущев сказал, что неправильно платить за звания, а следует платить за реальную работу. Будет ли это соображение как-нибудь реализовываться, я не знаю. Последние сведения, которые ко мне поступили, будто бы из авторитетных источников, заключаются в том, что пока никаких перемен не ожидается. Мне же самому кажется, что переменам сейчас самое время ввиду сильного неурожая в стране.

В этом году я не работаю в университете, и если упорядочения зарплаты не произойдет, то постараюсь подольше не работать, Благодаря этому, я имел возможность поехать в Крым, что принесло мне очень большую пользу. Буду трудиться только в институте. За последний год я довольно успешно занимался математикой, правда пока еще трудно оценить значительность полученных результатов, но если материальных трудностей, связанных с урегулированием, не произойдет, то, надеюсь, в этом году успешно продолжать работу, в случае же затруднений нужно будет что-то предпринимать. Это может мне сильно помешать.

Моя поездка в Базель, как Вы можете заметить из этого письма, не состоялась по причинам от меня не зависящим, но в виду плохого состояния жены, я считаю, что это мне на пользу.

Шлю сердечный привет Вам и Нине. Пишите.

Лева.

3/11/63

Дорогой Изя,

только что получил Ваше письмо о том, что Вы не сможете поехать через Москву. Очень жаль, но приходится соблюдать осторожность.

Я не ответил Вам на Ваше последнее письмо о Вашей предстоящей поездке через Москву, т. к. рассчитывал, наверное, встретится с Вами. Дело в том, что наши дела не очень хороши, и поездка на дачу в ближайшее время невозможна. Не помню, что писал Вам в последний раз, но после поездки в Крым и двухнедельного периода благоденствия состояние А.И. опять существенно ухудшилось. Является ли это естественной закономерностью хода болезни или произошло из-за поездки или из-за волнений и перенапряжения, связанного с обострением болезни ее матери, мы знать не можем, однако, теперь, кажется, понемногу становится лучше.

После поездки в Крым, я все еще чувствую себя очень хорошо, гораздо лучше сплю, занимаюсь гимнастикой, обтираюсь холодной водой и понемногу тружусь. В университете я теперь не работаю и это для меня большое облегчение, даже одна лекция в неделю была для меня очень большой дополнительной нагрузкой. Теперь имеется семинар в институте и собственная научная деятельность. Наша прежняя тематика, по-видимому, в существенном уже исчерпана, и нужно начинать новую. Весь прошлый год я трудился над новой задачей и получил некоторые результаты, возможно, что они послужат началом новой, более обширной, деятельности.

Я уже писал Вам, вероятно, что в Базель на международный конгресс по автоматическому регулированию меня не пустили, я очень уверен, что это сделал заведующий иностранным отделом АН СССР. Эта сволочь почему-то меня невзлюбила. Теперь у меня есть приглашение в США в институт, где директор Лефшец. Все пребывание в США будет оплачено этим институтом. Это приглашение имеется уже давно, но та же сволочь тормозит дело. Теперь я предполагаю обратиться к более высокому начальству и достичь успеха, впрочем, в вопросах заграничных поездок все так таинственно, что трудно понять, в чем дело.

Важнейшим вопросом для меня теперь является здоровье жены. Ревмокардит – коварная и очень сложная болезнь, и не ясно, что с ней делать. Сердце пока у нее не испорчено, но процесс вяло тянется, временами вспыхивая, правда жизнь у нас, как, впрочем, и у всех граждан, очень неспокойная. Я своей задачей ставлю теперь сделать ее более спокойной.

Очень жаль, что нам не удалось сейчас встретиться. Будем надеяться на будущее.

Я и мое семейство передает привет Вам и Нине. Пишите.

Лева.

Дорогой Изя, написанное письмо пролежало до сегодня 8.11, но ничего существенного за это время не произошло.

28/12/63

Дорогой Изя,

поздравляю Вас с наступающим Новым годом и желаю здоровья.

Наши дела не очень хороши. После возвращения из Крыма Александра Игнатьевна две недели чувствовала себя очень хорошо, но затем наступило ухудшение, похожее на слабую атаку ревмокардита. Только четыре дня у нее устанавливается нормальная температура, да и то не знаем, насколько это надежно, и не знаем, какие меры предосторожности нужно принимать для того, чтобы ухудшение не наступило вновь. В течение более двух с половиной месяцев она не выходит на улицу и неизвестно, хорошо это для ее здоровья или, наоборот, плохо, т. к. никакого вполне определенного мнения врачей на этот счет нет.

Мое состояние неплохое, хотя я по-прежнему принимаю много снотворных, но сейчас стало немного лучше, а одно время совсем замучился. Особенно плохой период был от двадцатого ноября до двадцатого декабря. Понемногу занимаюсь математикой, и работа продвигается. Сейчас происходит оформление документов для поездки в США, но не знаю, как все пройдет и как будет со здоровьем Александры Игнатьевны.

На дачу пока не ездим, но я надеюсь, что после Нового года поедем и будем там жить, возможно, что и для А.И. это будет полезно.

Шлю Вам и Нине сердечный привет. Жена и мама к нему присоединяются.

Лева.

8/4/64

Дорогой Изя,

уже давно получил ваше письмо, отвечаю как почти всегда с запозданием.

Здоровье Александры Игнатьевны по-прежнему плохо, хотя болезнь и не носит острого характера, она очень затяжная. Каждый месяц примерно дней двадцать держится субфебрильная температура и плохое состояние, которое сопровождается страхом, не атака ли это начинается. Медицина мало помогает и мнения различные. Некоторые считают, что и болезни-то никакой нет, другие же, что положение довольно серьезное. Сегодня мы надеемся попасть к главному специалисту по ревматизму профессору Нестерову.

Я, в основном, закончил работу об одной задаче, которую считаю очень важной, правда, она решена мною в весьма частном случае, но все же я доволен, что справился один с трудной, по-моему, мнению, задачей. Теперь занимаюсь небольшой переработкой своего учебника, который предполагают издать в будущем году. Если у Вас есть какие-либо замечания по поводу его, то напишите мне их, пожалуйста. Я принял бы их во внимание при переработке, но переработка небольшая.

Мое здоровье не вполне благополучно по линии бессонницы, слишком много снотворных принимаю.

Вчера мне официально сообщили, что разрешена поездка в Америку в институт, где директор Лефшец, мне, жене и Аносову. В связи с разными делами я решил назначить срок поездки – сентябрь этого года. Это настолько не скоро, что многое может перемениться, но ехать сейчас считаю не целесообразным, кроме того, я уже столько раз стремился к поездке, что уже приобрел равнодушие к этому, и как-то всерьез не думаю о том, что поеду. Все же, пожалуй, надо будет подзаняться английским.

Шлю сердечный привет Вам и Нине.

Лева.

14/6/64

Дорогой Изя,

насколько я понимаю дело, я не могу доказать желательных Вам результатов на Вашем пути, а имею другой путь * См. примечание Е.И.Гордона в конце этого письма. . Этим путем я делал многие вещи в дифференцируемой топологии, и они изложены в толстой моей работе, которая опубликована в трудах Стекловского института, это моя последняя работа по топологии. Не помню ее названия. Надеюсь, она Вам не понадобится, и Вы сможете восстановить доказательство по прилагаемому наброску на трех страницах.

Мы живем без особых перемен. Последнее время занимался редактированием учебника и почти закончил его. Изучил по Вашему указанию четырнадцатый параграф, но не изменил его. Мищенко говорит, что на физтехе он излагал материал таким образом, и это не только было хорошо понятно, но и нашло одобрение преподавателей. Я старался найти совершенное изложение, но не сумел сделать этого за имеющееся у меня время.

Пока живем в основном в Москве, т.к. много дел. Затем собираемся жить на даче. Что касается поездки в Америку, то все по-прежнему, т.е., кажется, что поездка должна состояться.

Здоровье Александры Игнатьевны лучше, но она не вполне здорова.

Шлю сердечный привет Вам и Вашему семейству.

Лева.

{[Примечание Е.И.Гордона:  Это письмо является ответом на письмо И.И. от 8-го июня 1964 года. В то время И.И. работал над книгой [13] (см. вступительные заметки). Это письмо было, по-видимому приложено Л.С. при ответе, т.к. в архиве И.И. сохранился его текст. Вот этот текст.

Дорогой Лева!

Как Вы поживаете? Что у Вас слышно? Я уже давно собираюсь Вам написать, но в основном не писал из-за плохого самочувствия. Поездку в Харьков я перенес хорошо в смысле состояния сердца, но и до поездки и, в особенности, после поездки меня стало мучить брюхо и это очень портило настроение. Это бывало и раньше, но раньше это продолжалось недолго, а сейчас примерно два месяца, и я впал в полное ничтожество. В начале июля стало лучше – так же без всякой причины, как и началось, но полного блаженства нет и сейчас. В остальном у нас все по-старому. На этой неделе мы собираемся переехать на дачу, где я собираюсь продолжать работать – писать книгу. В связи с этим у меня есть к Вам математический вопрос – очень простой и скучный, но я консультировался здесь у трех докторов наук и толку никакого, так что, по-видимому, требуется помощь Академии Наук. Я бы все же не решился Вас обременять этим вопросом, но он относится прямо к основной теореме о грубой системе, автором которой во всей мировой литературе, как я убедился, считаетесь Александр Александрович и Вы. Как автору я имею некоторое моральное право задать вопрос. К сожалению, его и сформулировать не очень просто. К тому же и вопрос, может быть, возникает от моего недопонимания совершенно элементарных вещей. Я изложу его на отдельном листе (это лист не сохранился – Е.Г.), и если Вам не очень неприятно, напишите мне.

Через неделю у нас под Горьким, в доме отдыха «Волга», в сотне километров вниз по Волге открывается двухнедельная топологическая школа, организованная здесь Альбером. Приедет целый ряд старых знакомых и Ваших учеников – Болтянский, Постников, Фет, Рохлин и др., – но я по состоянию здоровья не решаюсь туда поехать, да и топологией давно уже не занимаюсь, так что вряд ли кого-нибудь увижу, тем более, что уезжаю на дачу. Все-таки немножко обидно, что не смогу туда поехать.

Лева, напишите мне по городскому адресу, так как связь с домом у нас будет непрерывная. Как здоровье и самочувствие Александры Игнать…

Дальше текст не сохранился. И.И. рассказывал, что по наброскам, присланным Л.С., ему удалось восстановить доказательство теорема Андронова-Понтрягина о грубых системах. Именно в таком виде оно и вошло в книгу [13].]}.

23/8/64

Дорогой Изя,

уже давно получил Ваше письмо и долго не отвечал на него

Самое существенное в нашей жизни – это улучшение здоровья Александры Игнатьевны. Мы еще очень боимся, как бы не стало опять худо, да и теперь не всегда хорошо, но все же существенно лучше, чем было.

Вчера я закончил подготовку второго издания моего учебника диффуров. Я не изменил четырнадцатого параграфа, несмотря на Вашу рекомендацию. Я внимательно обдумал Ваши соображения и не смог принять их. В этом параграфе совершенно независимо от варианта векторного изложен во второй половине параграфа вариант обычный с приведением трансформации к жорданову виду матрицы, оставить только его я не захотел. Мищенко уверяет, что при чтении лекций на физтехе, мой векторный вариант воспринимался хорошо и был поддержан многими преподавателями, и он очень не советовал уничтожать его. Конечно, изложение двух вариантов есть недостаток, но я решился оставить оба, т.к. имеются сторонники того и другого.

У нас на даче произошла большая кража и притом очень дерзкая, обокрали мою комнату в то время, когда я спал, и украли самые ценные предметы: магнитофон и очень хороший и дорогой транзисторный приемник, кроме того, некоторое количество моей одежды и много магнитофонных пленок. По оценке милиции, на сумму около полутора тысяч. Милиция твердо уверена, что кража осуществлена нашей домработницей. Ее забрали и продержали десять суток, но ничего не дознались. Это происшествие сильно испортило нам отдых.

Ну, вот и все последние события. Что касается поездки в США, то пока все в тумане.

Шлем Вам сердечный привет.

Лева.

13/11/64

Дорогой Изя,

пятого октября мы с женой отбыли в США и шестого ноября вернулись. Вернувшись, мы обнаружили, что обе наши старые мамы в больницах. Мама жены – по поводу сердца, что уже не ново, моя мама – по поводу гнойного аппендицита, перенесла тяжелую операцию. Теперь уже дома и завтра отправляется в санаторий Болшева, где были и Вы.

Поездка в США была выдающимся событием в нашей жизни. Было очень много интересного, и хотя мы, по недостатку сил, не могли использовать всех приглашений от различных университетов и не были, например, в Калифорнии, все же побывали во многих местах. Были в трех небольших городах, включая Принстон, в двух предместьях Нью-Йорка и в самом Нью-Йорке. Погода стояла превосходная, сухая прохладная осень, что было очень полезно для А.И. и, кажется, несмотря на большую нагрузку, в смысле переживаний и езды, очень проходит благополучно. Здесь уже почти зима, надеюсь, что скоро будет вполне сухо и морозно.

Американцы оказались очень радушными и гостеприимными, и я чувствую себя немного хамом, вспоминая, как принимал некоторых из них, когда приезжали в Москву. В дальнейшем не буду поступать так. Многие собираются приехать уже в предстоящем году, и почти все математики надеются быть в Москве в 66 году во время международного съезда.

Во время пребывания в США по необходимости вспомнил английский и даже несколько раз делал доклад по-английски. Таковы основные события у нас. В этом году я не работаю в университете, и семинар в институте, вероятно, начнем только во втором семестре, когда из Америки вернутся Мищенко и Гамкреладзе. Они там на четыре месяца в Мичиганском университете.

Все мое семейство шлет Вам и Нине сердечный привет. Мы желаем Вам здоровья, очень хотелось бы встретиться.

Лева.

Дорогой Изя,

отвечаю Вам с небольшим опозданием на Ваше последнее письмо.

После возвращения из Америки примерно через месяц Александра Игнатьевна опять заболела: были тяжелые переживания, смерть ее матери, быть может, это, а может быть просто внутреннее развитие болезни. Она решила привлечь на излечение науку и поселилась в Институт Ревматизма, но, насколько я понимаю, этот институт имеет своей главной целью изготовление диссертаций, а потому не пригоден ни для лечения, ни для развития науки в серьезном смысле слова. Во всяком случае, никакого лечения и никакого диагноза там не было произведено, а быт таков, что через двадцать шесть дней А.И. вышла оттуда едва живая. Теперь постепенно оправляется от пребывания в этом научном учреждении. Это сильно омрачает наше существование.

Довольно приятным событием было отыскание почти всех украденных у нас вещей. Найдены магнитофон и почти все пленки, радиоприемник и часть одежды. Приборы немного поломаны, но мало. Ворами оказались солдаты из близ расположенной воинской части. По ночам два солдата переодетые в спортивные костюмы в мягких тапочках и резиновых перчатках отправлялись на охоту по окрестностям. Так они случайно набрели на нашу дачу, один влез в открытое окно и в течение получаса осматривал и обирал нашу дачу, и выдал все в окно другому, который ждал его снаружи. Все было доставлено в воинскую часть, где широко использовалось в течение нескольких месяцев. Начальство подозревало, что вещи – краденные и даже на некоторое время задержало демобилизацию воров и забрало у них краденые вещи. По имеющемуся положению начальство не могло обратиться прямо в милицию, оно должно было рапортовать более высокому начальству, что и было сделано, но не привело к раскрытию кражи. Высокое начальство распорядилось демобилизовать воров и выдать им краденые вещи, что и было сделано под расписку. Только после демобилизации воров в декабре слухи о магнитофоне и приемнике, развлекавших всю воинскую часть, просочились в милицию. И, качество ее, она не забыла об этой краже, и сразу же оперативные работники вылетели в Махачкалу и Львов, места проживания обоих воров, и забрали как воров, так и почти все украденные вещи. После этого вещи были возвращены нам, а воры будут отданы под суд. Суда пока не было. Женщина-следователь, которая мучалась с этим делом несколько месяцев, страшно зла на воров и очень горюет, что по закону воры не могут получить больше пяти лет тюрьмы, а, получивши этот срок, пробудут в исправительных лагерях гораздо меньше и выйдут на свободу быть может через год, после чего примутся снова за свое. Эти воры совершили в окрестностях Звенигорода несколько краж.

В Москву уже пришел Ленинградский грипп, и мы должны соблюдать крайнюю осторожность в смысле сокращения контактов с людьми. Никто из знакомых пока не заболел, но говорят, что грипп очень тяжелый.

Жена и я шлем Вам сердечный привет. Пишите.

Лева.

27/4/65

Дорогой Изя,

Ваши справки передал, ответ будет около двадцатого мая.

Очень хочу узнать, почему Вы удивлены присуждением премии Арнольду и Колмогорову. Разве имеется плохое мнение об этих работах? Я сам их рецензировал, и Ваше сообщение обеспокоило меня, быть может, я чего недоглядел, но и некоторые другие лица, как Боголюбов и Мозер, очень высокого мнения о них. Напишите мне, пожалуйста, в чем дело. Я беспокоюсь, потому что с работами Петровского и Ландиса обнаружилось неблагополучие. В части, которую выполнял Ландис, оказывается, имеется ошибка. Если бы этим работам была присуждена премия, была бы большая неприятность всем и, особенно, рецензентам. Гельфанд и Шефаревич утверждали, что проверили все, и все верно. Я тоже давал отзыв, но писал, что полностью всех доказательств, проверить не сумел.

Напишите мне, пожалуйста, по поводу Арнольда и Колмогорова.

Шлю сердечный привет.

Л.Понтрягин.

22/5/65

Дорогой Изя,

сегодня я получу Ваши путевки, их стоимость триста сорок рублей. Деньги переведите на мою сберкнижку, мне будет проще с их получением, но платить за перевод два процента все равно нужно, это новое правило, если Вы даже будете переводить их со своей сберегательной книжки. Надеюсь встретиться с Вами в Москве.

Я сейчас занимаюсь строительством на нашей даче, устраиваю местное центральное отопление всей дачи. У нас имеется центральное отопление всего поселка, но оно прекращает работу сразу же после первого мая и поздно начинает работать. Я решил поставить собственный котел в кухне и использовать имеющуюся систему радиаторов. Работа все же большая. На субботу и воскресенье ко мне приезжают водопроводчики из Москвы. Кроме того, из Америки я привез два специальных прибора (машины) для осушения воздуха в жилом помещении. Хотя они и приведены в исправность после поломок багажной перевозки, но эффективность их невелика. Они тянут воду из воздуха довольно заметное количество, порядка двух-пяти литров в сутки каждая, но влажность при этом снижается незначительно, во всяком случае, когда она очень велика. Наш поселок построен в сравнительно сыром месте, и я надеюсь, что эти мероприятия оздоровят нашу дачу, но лучше бы, конечно, было просто приобрести дачу в сухом месте, где песок и сосны – и мне, благодаря моему туберкулезу, и Александре Игнатьевне из-за ревматизма нужно сухое место.

По поводу математических сплетен Вам, я надеюсь, все рассказала Евгения Александровна.

Адрес сберкассы я вложу в конверт на бумажке, которую возьму сегодня, когда буду брать деньги для Ваших путевок.

Состояние Александры Игнатьевны теперь начало улучшаться и мы надеемся, что серьезной атаки не последует.

Шлю сердечный привет Вам и Нине.

25/5/65

Дорогой Изя,

Ваши путевки были получены мною еще двадцать второго, но я спешно уехал на дачу для строительства и только вчера вернулся, хотя письмо было написано, но записку из сберкассы увез с собой. Деньги переведите, согласно этой записке, если это не вызовет особых затруднений, получать на почте сложнее.

Шлю Вам сердечный привет.

Лева.

14/8/65

Дорогой Изя,

только сейчас прочел Ваше письмо, которое Александра Игнатьевна привезла на дачу.

Издательство Пергамон просит у Вас не разрешения, о разрешении они и разговаривать бы не стали, а просит рукопись или корректуру, и это совершенно другое дело. Рукопись еще не опубликованной книги я бы не послал без согласования с какими-либо органами. Лучше всего снестись с Международной книгой. Раз они уже разрешили перевод, то пошлют и Вашу рукопись, или задержат ее до выхода книги. Давать же разрешение на перевод уже вышедшей из печати книги, я считаю, можно без затруднения, т.к. любое издательство может ее перевести без всякого разрешения.

Мама осталась очень довольна поездкой в Ленинград и приехала в хорошем физическом состоянии.

Наша домработница вернулась из отпуска, прогуляв месяц.

Здоровье Александры Игнатьевны в настоящее время удовлетворительно настолько, что она даже приехала на дачу, несмотря на неустойчивую погоду, не знаю на сколько дней. Возможно на очень короткий срок. Так что мы теперь все на даче. Построенное мною центральное отопление очень помогает жить здесь, без него в такую погоду было бы невозможно.

Я продолжаю немного заниматься математикой и надеюсь на дальнейшие методические успехи в задаче о преследовании.

Недели три назад у меня началось сильное головокружение, это уже не в первый раз. Раньше я его очень боялся, т.к. считалось, что это, возможно, нарушение мозгового кровообращения, но теперь как-то я его не боюсь, и оно постепенно проходит.

Все мы шлем Вам и Нине сердечный привет.

Лева.

7/11/65

Дорогой Изя,

простите, что так долго не отвечал Вам. Это потому, что, согласно Вашему желанию, я должен был написать записку Плотникову * . Плотников Владимир Иванович (1922-1988) – ученик А.Г. Сигалова, доктор физико-математических наук, профессор, специалист по оптимальному управлению. . А для того, чтобы она была содержательной, я хотел уже представить его заметку, но мне все же хотелось, чтобы заметку кто-нибудь просмотрел, а т. к. она с частными производными, то найти читателя среди моих ближайших сотрудников трудно. Так и пришлось мне писать Плотникову малосодержательную записку. Если вы найдете, что она нехороша, то не передавайте ее ему, и напишите мне.

Кажется, мы с пользой провели время в Коктебеле. Александра Игнатьевна чувствует себя вполне удовлетворительно, и мы надеемся, что эта осень пройдет у нее без обострения. На меня Крым тоже оказал благотворное влияние, я теперь принимаю так мало снотворных, как это не было уже давно. Научился спать по-новому. С вечера до четырех часов ночи сплю без снотворных, хотя это и очень трудно, просыпаюсь, я думаю, за это время до десяти раз и все смотрю на часы, не пора ли принять дозу, а когда приму, то после этого тоже с многими просыпаниями сплю часов до семи или восьми. Принимаю адалин и димедрол, т.е. вовсе не принимаю барбитуратов, которые, кажется, являются сильным наркотиком, хоть и не таким сильным, как морфий, но все же я уже не надеялся, что когда-нибудь от них избавлюсь. Голова у меня теперь странно ясная, и чувствую себя совсем иначе, и продолжается эта новая жизнь уже около трех недель. Не знаю, как долго продержусь.

Мама недавно вернулась из Узкого и тоже чувствует себя прилично. Так что у нас дома пока сравнительно новое благополучие.

Поздравляем Вас с праздником и шлем привет.

Л.Понтрягин.

26/11/65

Дорогой Изя,

очень печально, что Вы в больнице. Я о больнице имею самые скверные впечатления от пребывания в ней в прошлом году Александры Игнатьевны. И в отношении ее мне совершенно ясно, что кроме вреда пребывание там не принесло ей ничего.

Не знаю, смогут ли мои письма развлечь Вас, но буду стараться.

В Коктебеле мы встретили Любу Вольфензон, к сожалению, накануне ее отъезда. Т.к. Александра Игнатьевна чувствовала себя в то время еще очень слабой, то я сильно нуждался в обществе для прогулок, и Люба была бы для этого весьма хороша, так мне кажется. Мы поговорили с ней около часа. Ее муж уже достиг шестидесяти пяти лет и вышел на пенсию, и Люба сказала мне, что у нее такое ощущение, что жизнь уже заканчивается. Я сказал, что у меня такого ощущения нет, и это, возможно, связано с моей, сравнительно недавней, женитьбой. Если поедем с женой в Ленинград, то, возможно, встретимся с Любой.

В первую же ночь нашего пребывания в Литфонде в Коктебеле мы познакомились с поэтом Рождественским, впрочем, что это он, мы узнали только на следующий день. Около десяти вечера в комнате над нами началась пьянка с галдежом. Когда около двенадцати ночи я стал просить быть потише, то в ответ последовал хохот. Это и был Рождественский с друзьями. Через три дня мы перебрались в другой дом, где было очень мало соседей, но наш ближайший сосед писатель Зверев принимал массу гостей, и галдели они часто до полуночи или до часа ночи. Помня неудачный опыт с Рождественским, мы даже не решались просить Зверевых соблюдать тишину. Однако под конец их пребывания не выдержали и попросили, на что последовала самая благоприятная реакция, и шума стало гораздо меньше. Через несколько дней на место Зверева поселился поэт Слуцкий с женой – и это уже была полная деликатность и вежливость, и не было никакого шума. Мы прожили там полтора месяца и очень долго не могли познакомиться с этой новой для нас средой. Нам казалось, что они все так между собой знакомы, что новые люди им не нужны. В действительности же многие, вероятно, даже хотели познакомиться с нами, но считали, что я слишком важная персона. Мы собираемся посещать Коктебель и в дальнейшем, т. к. после пребывания там жене стало существенно лучше. У нас план: весной она будет ездить туда, но на полтора месяца, а осенью мы вместе. По-видимому, мы уже будем более приспособлены к этому месту, на основе первого посещения.

Под конец нашего пребывания в Коктебеле весь поселок постигло бедствие: кончилась вода в водопроводе, и поэтому прекратили работу все удобства. Так мы прожили целых две недели, правда, начальство проявило оперативность и в короткий срок возвело некоторое число уличных уборных, но это, конечно, не то, что пользоваться нормальными городскими удобствами. Да и умываться из стакана было довольно уныло.

В настоящее время мы с женой находимся очень в приличном состоянии и собираемся регулярно бывать на даче. Правда наше благополучие тянется еще только около трех недель, а после трех лет бедствий это еще не дает уверенности.

Шлю сердечный привет. Л.

21/11/66

Дорогой Изя,

несколько дней назад получил Ваше письмо. Я не смог с Вами встретиться во время конгресса, т.к. внезапно ухудшилось состояние А.И., а благодаря тому, что наша домработница в это время отсутствовала в порядке прогула, мне пришлось уехать на дачу.

Подробнее объяснять, почему именно пришлось уехать, не буду – это очень скучно.

Время с середины сентября до конца октября мы провели в Крыму, причем почти все время была очень хорошая погода, безоблачная и сухая. В Москву я приезжал один на неделю, т. к. вообразил, что у меня рак и, утратив покой, решил немедленно обследоваться. Рака не оказалось, и я пребывал в Коктебеле уже спокойно. Конечно, эта поездка несколько подпортила нам отдых, не только мне, но и А.И., которая очень волновалась и на предмет самой возможности рака и на предмет, как проеду один туда и обратно. Вернувшись в Москву, я сразу же простудился, чего со мной уже давно не было, и до сих пор никак не избавлюсь от насморка, который, может быть, стал уже аллергическим. Насморк, конечно, болезнь не страшная, но он мне страшно портит сон, а это уже серьезный вред. Благодаря этой дряни, я с трудом занимаюсь. Между тем, в конце января, быть может, представится случай поехать в США в Лос-Анджелес. И хотелось бы к этому времени добыть новые результаты. Говорят, благодаря насморку, Наполеон проиграл Бородинское сражение, а мне насморк может испортить поездку, что в моих масштабах сравнимо с проигрышем сражения.

Другое мрачное обстоятельство, которое на нас надвигается, так это то, что наша домработница, кажется, совсем серьезно собралась замуж. Придется искать новую, а где ее найти непонятно. Мама за последнее время очень ослабла и часто нуждается в уходе, а состояние Александры Игнатьевны все время требует большой осторожности, так что без домработницы нам никак нельзя.

Из математических обстоятельств могу Вам только сообщить, что И.Г. Петровский на заседании президиума сделал отчет о состоянии советской математики в довольно мрачных тонах. Конечно, это может быть оттого, что его знаменитая работа с оценкой числа предельных циклов оказалась враньем. Однако об этом он не упомянул, а более скорбел, в общем. Кроме того, указал на особое неблагополучие с теорией управления, хотя никаких имен названо не было, но, судя по контексту, он имел в виду и деятельность мою и моих сотрудников. Мы, действительно, не делали докладов на конгрессе, но, прости, потому, что в четверть часа многого не расскажешь, а приглашений на полчаса мы не получили. Келдыш не одобрил речи Петровского и просил его обсудить положение математики на Отделении, это обсуждение произойдет в ближайший четверг. Там я надеюсь быть, на заседании же президиума не был, а только читал стенограмму.

Я на Петровского сначала злился и хотел на него напасть, но теперь так удручен насморком, что стал к нему равнодушен и не знаю, как себя вести.

Что касается болезни Нины, то имейте в виду, что именно установление диагноза радикулит требует рентгеновских снимков, т. к. играют роль солевые отложения.

Желаю Вам обоим благополучия и шлю сердечный привет.

Лева.

25/6/67

Дорогой Изя,

несколько дней назад получил Ваше письмо. Теперь отвечаю.

Десять дней тому назад я вернулся из очень дельного путешествия. Перечислю основные его пункты: Москва, Монреаль, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Нью-Йорк, Провиданс, Нью-Йорк, Монреаль, Москва.

Остановки были в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско Провидансе, Монреале. В этих местах я читал доклады. Сан-Франциско – это не точно, рядом с ним есть университетский город Беркли. В Монреале остановка была не по плану, а благодаря изменению расписания нашего самолета. По идее, путешествие в Монреаль должно продолжаться одиннадцать часов на советском самолете, но из-за снегопада в Монреале наш самолет остановился в Гандере на Ньюфаундленде. Там мы ночевали и потому уже перелетели в Монреаль, а из-за опоздания зарезервированные места были потеряны, и мы ночевали в Монреале. Так что к основной цели нашего путешествия Лос-Анджелесу добирались примерно трое суток. На обратном пути жили в Монреале трое суток из-за изменения расписания нашего самолета.

Беспрерывная смена мест, климата и отелей ужасно утомила меня, и я еще простудился, так что бронхит все еще не прошел. В Монреале, на обратном пути, один день был мороз около тридцати градусов по Цельсию, а в Лос-Анджелесе бывало около двадцати тепла.

С математической точки зрения поездка была очень полезная. Да и вообще довольно интересная, но все же мучительная, особенно из-за того, что Александра Игнатьевна не ездила, т. к. боялась, что для нее это будет очень вредно. До Лос-Анджелеса ехали почти все сотрудники моего отдела: Болтянский, Гамкрелидзе, Мищенко, я, один грузин, ученик Гамкрелидзе с женой и еще один сотрудник института автоматики. Целью поездки была конференция по теории управления.

Американцы, как и в прошлый раз, были гостеприимны сверх всякой меры, конечно, математики, а не Госдепартамент, от которого были только разные осложнения. Без его разрешения невозможно поехать никуда и визы даются в обрез, пришлось продлевать, что было нелегко для наших хозяев. А продлили так, что одиннадцатого мы должны были в пять вечера вылетать из Монреаля, а виза в США заканчивалась десятого в полночь.

Приехал в Москву, и на другой день Александра Игнатьевна заболела тяжелым гриппом так, что еще не оправилась до сих пор.

Ну, вот я очень сухо описал Вам основное событие этой зимы. Следующее более важное, но несколько нужное, заключалось в том, что весь конец прошлого года наша домработница выходила замуж и совершенно дезорганизовала нашу хозяйственную жизнь. Теперь, слава богу, есть новая, но тоже молодая, так что не ясно, сколько она проживет у нас.

Шлю Вам сердечный привет.

Лева.

24/9/67

Дорогой Изя,

несколько дней назад получил Ваше письмо. Желаю Вам как можно дольше находиться в состоянии восточного счастья, как говорил Рохлин, я это называл еврейским счастьем. Вы, вероятно, помните на основании, какого рассказа или анекдота этот термин возник, так что излагать его здесь не буду, но если не помните, то напишите, и я напомню.

Пока мы живем в Москве и на дачу не собираемся, погода сейчас неважная, дачу нужно топить и потому ехать туда без домработницы плохо, а с домработницей ехать – тогда нужно, чтобы и мама ехала, а она неважно себя чувствует, и это будет слишком сложно.

Мы с Александрой Игнатьевной совершили восхитительное путешествие в Болгарию и совершенно очарованы этой страной. Недаром в известной песенке поется «Хороша страна Болгария». Съезд болгарских математиков был устроен на черноморском курорте, первая половина дня почти всегда была свободна от заседаний, и участники проводили время на чудесных пляжах. Климатические условия показались нам существенно лучшими, чем в любом месте Советского Союза. Комфорт решительно превосходил имеющийся у нас. Болгары выстроили и продолжают строить международный курорт с целью заработать деньги у иностранцев и, кажется, преуспевают в этом. У них имеется масса отдыхающих иностранцев, как из социалистических, так и из капиталистических стран. Мы теперь мечтаем поехать туда опять осенью и надеемся, что это нам удастся. По непосредственному ощущению удовольствия и покоя поездка в Болгарию, конечно, превосходит все другие заграничные поездки.

Александра Игнатьевна чувствует себя после этой поездки очень хорошо, возможно, что и вообще ее здоровье улучшается. Я в Болгарии чувствовал себя очень прилично, но теперь на меня напала бессонница, которая мучает меня очень часто. Я не связываю это с поездкой.

Шлю сердечный привет Вам и Нине и желаю всего лучшего. Будет очень приятно встретиться с Вами в Москве.

Л.Понтрягин.

27/3/68

Дорогой Изя,

должен Вам напомнить, что на мое письмо, посланное Вам после моей поездки в Болгарию, я также очень долго не получал от Вас ответа, возможно, месяца два или три.

На днях получил от Вас ответ с укором, жаль, что в нем Вы ничего не сообщаете о своих делах и здоровье.

После поездки в Болгарию я, довольно быстро сдох, очень расстроился сон и два раза подряд простудился. Моя математическая деятельность в этом году не была успешной, много разных соображений, но результатов нет. Очень сильно мешает заниматься бессонница.

Александра Игнатьевна этой зимой и весной чувствует себя существенно лучше, чем в предыдущие годы. В феврале и марте мы с ней довольно много времени провели на даче и даже катались несколько раз на лыжах, но спать мне все это помогает мало.

Дохлость и почти полное отсутствие новостей, которые можно было бы изложить в письме, я думаю, являются причиной моего не писания Вам.

Шлю сердечный привет Вам и Нине.

Лева.

30/11/68

Дорогой Изя,

в Италии мы были на курорте в Сан Ремо. Конференция была, в основном, из русских и американцев, правда, американцев было много, а русских мало. Было много американской молодежи, которая приехала за счет разных организаций, а мы ездили за свой счет, правда, по мнению американцев очень дешево, но по нашим заработкам не очень. Мы на автобусе ехали вдоль курортного побережья и подробно осмотрели его в конечном пункте Сан Ремо. Очень оно нам не понравилось. Все сплошь набито строениями и автомобилями, пытались погулять, найти спокойное место, но такие спокойные места – крошечные дворики, правда, засаженные цветами, но сидишь и не знаешь, можно ли здесь, не частное ли это какое владение, может быть, попросят выйти. Встречи были приятные и с нашими спутниками очень славными и со знакомыми американцами. Корм в отличие от американского очень вкусный, за обедом и ужином вино в произвольных количествах, и это как-то все украшало, но вернулись домой, и все очень скоро забылось. Только вот для письма и вспоминаю.

Все это лето, да и до сих пор, занято у нас ремонтами. Ремонтировали квартиру, вернее мою комнату, и прихожую. Замучались ужасно, зато чисто и совершенно ликвидировали шум с улицы. Тщательно подогнали рамы, проложили поролоновые прокладки и вставили толстые ветреные стекла. Шума нет, но и воздуха тоже. Можно, конечно, форточку открыть, но тогда и шум лезет. Нужно теперь строить вентиляцию из ванны, трубы уже проложили, а подходящего вентилятора пока не достал.

Конечно, закончили с квартирой, как обнаружилось, что на даче нужно менять трубы, подводящие воду и отопление к даче. Это метров сорок пять нужно проложить в глубокой траншее, выложить ее бетонными плитами и кирпичной кладкой. Это строительство тянется уже полтора месяца. Кажется, в понедельник будут уже подсоединять к даче, придется мне туда ехать.

В Академии недавно прошли выборы. Все проходило в упорной открытой и скрытой борьбе, можно было наблюдать в действии демократию западного типа. На практике она не очень приятно выглядит, но не претендую чем-либо ее заменить, разве что отменой Академии, но тогда жить будет не на что, т.е. тем, кто уже привык к тому, что имеем мы. Очень огорчен, что не выбрали в членкоры Ладеженскую.

От ремонтов и выборов очень устал, и сон у меня совсем расстроился. Самые радостные воспоминания от поездки в Коктебель. Александра Игнатьевна в этом году чувствует себя гораздо лучше. Мама в больнице, но не с тяжелой болезнью и не тяготится пребыванием там. Говорит, что чувствует себя значительно лучше.

Математикой только что опять начал заниматься и потому много надежд, а что дальше будет неизвестно.

Желаю Вам всего лучшего. Привет Нине.

Л.Понтрягин.

27/3/69

Дорогой Изя,

спасибо за поздравление.

Этой зимой я имел некоторый математический успех, вернее так думаю, т.к. до конца еще не все проверено. Очень много сил у меня заняли ремонты и Болтянский.

Еще летом мы принялись за частичный ремонт квартиры, которая не ремонтировалась с самого переезда в нее в 1939 г. Мы не могли эти заниматься, т. к. Александра Игнатьевна была больна. В этом году ее состояние стало лучше, и был произведен ремонт косметический прихожей и моей комнаты. Это было отвратительное и мучительное занятие, благодаря качеству маляров. Главное достижение, которым я горжусь, это реконструкция окон в моей и жене комнате. Теперь они сделаны так хорошо, что шума с Ленинского проспекта почти нет, но нет и воздуха. Мой дальнейший проект – провести вентиляцию по трубам со стороны двора. Осенью неожиданно пришлось заново делать прокладку отопления и водопровода от магистральных линий к даче. Это тоже была мучительная деятельность, т.к. ремонтное строительное Управление АН СССР старается нас обсчитать, а мы не хотим платить произвольно большую цену. Они начали с 1400 рублей, к настоящему времени уже отступили до 850 рублей, но, возможно, отступят дальше.

Болтянский произвел, как я Вам рассказывал, бессовестную операцию с нашей совместной книжкой. Он не ограничился денежными доходами, которые, я думаю, очень велики, так как проблематика весьма актуальна, но пытался вытеснить имена: мое и Гамкрелидзе. В Предисловии в виде весьма неопределенных выражений свел все к благодарности за содействие написанию его книги, к чему мы не имели никакого отношения. Он обозлил меня предательствами до такой степени, что я произвел резкое официальное вмешательство, в результате которого производство его книги было остановлено, и цитирование меня и Гамкрелидзе произведено, но т.к. это пришлось сделать в уже набранную книгу, то быть может не совсем совершенно. Я уже смотрел корректуру этой книги, все сделано согласно моим требованиям. Надеюсь, что и в самой книге это будет осуществлено, хотя злоупотребления издательства – такого сорта, что можно ожидать всего.

Здоровье жены и мое удовлетворительное, а мама очень постарела, по паспорту ей в этом году исполнилось девяносто лет, но в действительности, вероятно, несколько меньше. Нрав ее остался прежним, но сил мало, и потому нам легче. Сейчас она в больнице, но это не потому, что ей очень плохо, просто мы надеемся, что ее немного подлечат.

В июне надеемся поехать на конференцию в Ниццу.

Что касается Фета, то я ничего не знаю о нем, и уже потому ничем не могу помочь * См. примечание Е.И.Гордона в конце этого письма. .

Жена и я шлем сердечный привет Вам и Нине.

Лева.

{[Прим. Е. И. Гордона: Фет Абрам Ильич (р. в 1924 г., скончался в 2007 году) – ученик Л.А. Люстерника, доктор физико-математических наук, специалист по Римановой геометрии в целом, топологии и теоретической физике. Работал в Новосибирске. В 1967 году А.И. вместе с группой ученых Академгородка подписали письмо протеста против процесса над диссидентами А. Гинзбургом, Ю. Галансковым и др. По указанию КГБ руководство Сибирского Отделения АН заставляло подписавших это письмо публично каяться. Отказавшиеся каяться А.И. Фет и А.В. Гладкий подверглись репрессиям. А.В. Гладкий уехал из Академгородка и нашел работу в Калининском университете. А.И., работавший в то время с Ю.Б. Румером, уезжать не захотел, и вскоре был уволен и из университета и из института математики. Горьковские друзья А.И. были очень обеспокоены его положением. Е.А. Леонтович-Андронова обратилась с письмом к М.А. Лаврентьеву, И.И. совместно с А.Г. Сигаловым к П.С. Александрову. Кроме того, И.И. написал Л.С. Ниже приводятся эти письма и ответ П.С. Александрова. Ответа от М.А. Лаврентьева не последовало. Реакция Л.С. видна из его письма.

Все это не помогло А.И., и он четыре года был без работы в очень тяжелых материальных условиях. Стараясь облегчить его положение, Ю.И. Неймарк организовывал для него переводы иностранных научных статей. Аналогичную помощь оказывали ему и ленинградские математики. В частности, именно А.И. Фет был переводчиком собрания сочинений Г. Кантора, работа над которым была издательством прекращена по инициативе Л.С. Понтрягина, о чем рассказано в его жизнеописании [6]. Вопреки тому, что говорится в [6], никаких денег переводчику издательство не заплатило. В связи с тем, что А.И. Фет был в то время без работы, договор о переводе был заключен издательством с А.В. Гладким. Когда перевод был готов, А.В. получил извещение о том, что издательство прекращает работу над книгой, в связи с тем, что ее содержание слишком абстрактное и устаревшее.

Письмо Е.А. Леонтович-Андроновой М.А. Лаврентьеву (печатается по копии из архива И.И. Гордона).

Горький 20.3.69

Глубокоуважаемый Михаил Алексеевич!

Я обращаюсь к Вам без каких бы то ни было формальных оснований и по совершенно нестандартному вопросу – именно, по поводу Абрама Ильича Фета. Я его знаю по целому ряду встреч (в частности, на Горьковской топологической школе) и разговоров на математические темы.

Абрам Ильич Фет – насколько мне известно – единственный из математиков, подписывавших разные бессмысленные заявления, который до сих пор не имеет работы. Я не сомневаюсь, что одна из причин этого, если не основная причина, заключается в его «колючем» характере, в резкости его высказываний, в отсутствии у него гибкости и т.п. Но у меня нет сомнений, что эти его качества (которые, возможно, могут вызвать неприязнь к нему у лиц, недостаточно его знающих) ни в коей мере не перевешивают его ценнейших свойств как человека, математика и педагога. Я знаю его как человека большой научной честности и скромности, как ученого большой глубины и широкого диапазона, как человека с большим педагогическим даром и любовью к педагогическому делу, умеющего привлекать к себе молодых математиков и вырастившего много учеников. Мне кажется то, что человек с такой квалификацией лишен возможности найти работу в Новосибирске, выглядит и является дикой нелепостью. Если бы даже Математический институт после восьми лет работы в нем А.И. Фета не счел возможным оставить его хотя бы на неруководящей работе, то ведь в Новосибирске есть ВУЗы, в которых, я не сомневаюсь, он был бы весьма ценным работником.

Я так прямолинейно обращаюсь к Вам по поводу А.И. Фета, потому, что были ситуации (мне это точно известно от «пострадавшего» в такой ситуации), когда Вы, как лицо, занимавшее то или иное официальное положение, были вынуждены применять к человеку весьма суровые санкции, а затем, – по собственной инициативе, когда это становилось возможным, – помогали ему.

Мне очень хочется надеяться, что в данном случае с Абрамом Ильичем Фетом может оказаться аналогичная ситуация.

Я еще хочу добавить, что А.И. Фету неизвестно, что я пишу это письмо и мне бы не хотелось, чтобы он об этом узнал.

Письмо И.И. Гордона и А.Г. Сигалова П.С. Александрову (печатается по копии из архива И.И. Гордона).

Горький 10.5.69

Глубокоуважаемый и дорогой Павел Сергеевич!

Хотя нам очень не хотелось беспокоить Вас, мы все же решили обратиться к Вам в связи с тем положением, в котором находится Абрам Ильич Фет. До октября прошлого года он в течение восьми лет работал в Институте Математики СОАН в Новосибирске. В октябре прошлого года он был уволен из Института Математики и с тех пор уже седьмой месяц не может устроиться на работу. Поводом увольнения послужило, по-видимому, участие А.И. в одном из коллективных заявлений, направленном в официальные инстанции.

Несомненно, Вы сами, Павел Сергеевич, достаточно хорошо знаете Абрама Ильича – и как ученого, и как педагога, и как очень честного и принципиального человека, и нет необходимости останавливаться на этом. Вероятно, именно его принципиальность в соединении с некоторой резкостью высказываний и нежеланием быть в какой-то мере дипломатом является истинной причиной его увольнения. То, что человек столь высокой квалификации уже седьмой месяц лишен возможности получить работу в Новосибирске, представляется нам печальной и дикой нелепостью. Нас также очень беспокоит материальное положение семьи Абрама Ильича, состоящей из 4-х человек и живущей в настоящее время на мизерный заработок его жены – преподавательницы вечерней школы.

Мы не сомневаемся, что если бы с Вашей стороны были возможности помочь Абраму Ильичу, Вы бы с охотой сделали это. Можно ли найти такие возможности?

Простите, что беспокоим Вас.

С искренним уважением и наилучшими пожеланиями.

Ответ П.С. Александрова И.И. Гордону и А.Г. Сигалову.

Москва В-234

МГУ, корп. Л кв. 9

13.5.1969

Дорогие Израиль Исаакович и Александр Григорьевич!

Только что получил Ваше письмо и сейчас же написал Сергею Львовичу Соболеву. При этом я позволил себе приложить и Ваше письмо ко мне. С.Л. Соболев – единственный математик, к которому по этому поводу я могу обратиться с надеждой на успех. Он – доброжелательный и справедливый человек, я уверен, что он сделает все возможное. Во всяком случае – обратиться к нему – это единственное, что, в исполнении Вашей просьбы могу сделать я.

Шлю Вам искренний привет.

Ваш (подпись)

PS. Может быть Вам целесообразно по этому же поводу обратиться к Л.А. Люстернику (который особенно хорошо знает А.И. Фета) и Л.В. Канторовичу как к новосибирскому академику и, следовательно, влиятельному там человеку.]}

29/11/69

Дорогой Изя,

только вчера мы с женой вернулись из США, где провели около пятидесяти дней, в основном, в Стенфордском Университете около Сан-Франциско. Разница во времени одиннадцать часов, так что ночь и день меняются местами. Это при моей бессоннице чрезвычайно мучительно, так что около недели в Стенфорде я был нетрудоспособен. Читал там лекции. Оказалось, что переводить с русского на английский некому, и мне пришлось самому говорить по-английски. Когда я узнал об этом, то пришел в отчаяние и думал, что придется мне уехать, но потом стал сам говорить по-английски. Конечно, мой язык был далек от совершенства, и трудиться мне пришлось очень много, как над математикой, так и над языком. Было по две лекции в неделю, по сорок пять минут каждая. Зато я сделал очень много в математике и английский уже не так пугает меня. На международном конгрессе смогу читать доклад по-английски уже без всякого страха.

В Ницце мы также были, а, кроме того, два раза по научным делам ездили в Тбилиси и отдыхать в Крым, но отдых не удался, жена чувствовала себя там очень плохо. Зато в Стенфорде климат отличный сухо и тепло и она чувствовала себя хорошо, правда, приходилось заниматься хозяйством. Мы жили не в гостинице, а на квартире, готовила жена, но это было очень приятно и значительно дешевле, чем в столовых.

Вообще весь год был очень утомительный. Зимой были ремонтные дела отопления на даче, а предыдущим летом – ремонт квартиры.

Перед самым отъездом в Америку от нас ушла домработница, и теперь мы в трудном положении. Мама так стара, что за ней требуется уход, и теперь она в санатории Узкое, но придется ей вернуться, да и стоит это триста семьдесят рублей в месяц, что и при моем заработке слишком много.

Вот такие, в общем, дела. Жизнь как будто идет интересно, но уж так нагружена, что мне трудно.

За время пребывания в США получил ряд новых результатов и замыслов, думаю уже написать книжку по дифференциальным играм, так что своей научной деятельностью доволен.

Шлю Вам и Нине сердечный привет.

Лева.