[Леонид Иосифович Милютин – главный научный сотрудник Института леса им. В.Н.Сукачёва СО РАН. Доктор биологических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ.]

Я очень давно (где-то с 60-х годов прошлого века) познакомился  с Ремом Григорьевичем Хлебопросом. Не являясь специалистом в различных сферах его научного творчества, я не рискую анализировать его научное наследие, так как уверен, что это лучше всего сделают его многочисленные ученики и последователи. Я просто хочу рассказать о нашей многолетней дружбе.

В первые годы нашего знакомства мы были обычными коллегами по работе в Красноярском научном центре и ограничивались приветствиями при встречах. Но однажды произошло неожиданное событие, сразу поднявшее наше знакомство на новый, более высокий уровень. Р.Г.Хлебопрос в те давние годы был профсоюзным активистом в Институте физики, я тоже активно занимался общественной работой в нашем Институте леса и древесины, и поэтому мы нередко встречались на каких-то мероприятиях филиала. Однажды на одном из таких мероприятий мы оказались на соседних стульях, и тут меня осенило. Привожу дословно наш возникший незабываемый диалог.

– Рем Григорьевич, Вы заканчивали физический факультет Киевского университета?

– Да.

– В 1953 году?

– Да. А почему Вас так интересует моя биография?

– Скажите, знали ли Вы студента Юру Цехмистренко?

– Что значит, знал ли я его. Это мой самый лучший студенческий друг, мы до сих пор созваниваемся. А почему Вы о нём спрашиваете?

– Потому что это мой самый лучший школьный друг.

– Подождите, он же приехал в университет откуда-то из-под Киева.

– Да, из Нежина.

– Точно, а Вы при чём?

– А я был его  одноклассником с 7-го по 10 класс.

Так у нас объявился общий друг. Есть древняя поговорка: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». А Юрий Васильевич Цехмистренко был замечательным учёным-физиком и прекрасным человеком с яркой и трагической судьбой. Он оказал большое влияние на меня, да я уверен, и на Рема Григорьевича тоже. Поэтому наши взаимоотношения с Р.Г.Хлебопросом  сразу переросли в настоящую дружбу. Это случилось ещё и потому, что я всегда восхищался жизненной стойкостью Рема Григорьевича, его умением достойно преодолевать все удары судьбы. Я наполовину шутя, наполовину серьезно называл его Маресьевым в науке, о котором можно было написать ещё одну повесть о настоящем человеке. Мне до сих пор непонятно, как он в последние годы жизни почти потерявший зрение, не имевший возможности читать литературу и работать на компьютере, успешно занимался научным творчеством. И занимался так, как не могут многие вполне здоровые научные работники. Он подготовил более полусотни кандидатов наук и десяток докторов наук. Поражает диапазон его научных исследований. Помимо широко известной теории динамики численности лесных насекомых (разработанной совместно с академиком А.С.Исаевым) Р.Г.Хлебопрос активно и плодотворно занимался проблемами экологии, онкологии и многими другими актуальными вопросами современной науки. У меня с Ремом Григорьевичем был один общий аспирант, написавший прекрасную диссертацию, и я до сих пор не могу понять, как Р.Г.Хлебопрос  сумел глубоко разобраться в таких, казалось бы, далёких от него областях науки, как дендрология и лесная генетика.

Случалось мне и дискутировать с Ремом Григорьевичем о возможностях использования математических методов, в частности, моделирования в биологии. Он всегда очень корректно и спокойно парировал мои «нападки» и заставлял ещё раз обдумать те или иные вопросы. Кстати, Рем Григорьевич очень не любил научную демагогию, верховенство званий перед знаниями. В этой связи вспоминается такой эпизод. В наш институт леса для совместных исследований приехали из Москвы два молодых генетика (сейчас они – всемирно известные учёные, к сожалению, в основном работающие за рубежом). Их научный руководитель академик Ю.П.Алтухов поручил им провести в Красноярске семинар о достижениях популяционной генетики. Из-за своей неопытности они выступили, наверное, с излишним апломбом. И тут поднялся Р.Г.Хлебопрос. Он забросал выступавших молодых коллег едкими замечаниями и вопросами. После семинара московские генетики подошли ко мне и обиженно спросили, за что так придирчиво отнёсся к их выступлению «бородатый профессор». Я ответил, что сам не понимаю и постараюсь выяснить. Спросил у Рема Григорьевича, и он ответил: «Подумаешь, столичные штучки. Мы здесь тоже кое в чём разбираемся».

Самоирония и юмор были неотъемлемыми чертами характера Рема Григорьевича. Вот образец такого, к сожалению, чёрного юмора. Незадолго до его кончины я встретился с ним и спросил: «Рем, что-то я тебя давно не видел?» Он ответил: «Я тебя тоже давно не видел, но я вообще никого не вижу. А почему ты не видел меня – не знаю».

Я вроде бы хорошо знал Рема Григорьевича, но до настоящего времени не могу объяснить истоки его научного подвига, особенно ярко проявившегося в последние годы его жизни. Наверное, можно согласиться с мнением ряда психологов, утверждающих, что многие люди, которые по каким-то причинам теряют некоторые органы чувств, успешно компенсируют эти потери за счёт значительно лучшего функционирования других органов. Есть много хрестоматийных примеров, подтверждающих эти выводы (глухой Бетховен, почти безжизненный знаменитый физик Хакинг, многие спортсмены  и др.). Да и наш общий друг Ю. Цехмистренко, о котором уже упоминалось, потерял в 14-летнем возрасте ногу, но не только стал известным учёным, но и прекрасно плавал, занимался гимнастикой на самом высоком уровне. Так что яркая неповторимая жизнь Рема Григорьевича Хлебопроса – ещё один наглядный пример необъяснимых возможностей человека, его воли, талантов и мужества.