В 2020 году исполнилось 100 лет со дня рождения Юзефа Геймановича Кона, а 12 ноября 2021 года – 25 лет его памяти. Неполных семь лет преподавал он в Новосибирской консерватории (с 1963 по 1970 гг.), но в памяти его учеников это время навсегда осталось эпохой Кона. И дело не столько в преподавании им специальных предметов, сколько в масштабе личности этого человека, в его поистине энциклопедических познаниях в самых разных областях культуры, философии и науки. Видеть рядом такого человека – означало получить возможность  глубже постигнуть окружающий мир. Низкий ему поклон и вечная память!

Предлагаем статью Аллы Абловой, напечатанную в 2003 году Петрозаводской еврейской общиной  в брошюре «Имена и судьбы».

Юзеф Гейманович Кон (1920–1996) принадлежит к старшему поколению еврейско-польских музыкантов, чья жизнь и деятельность, начиная с 1940 г., прочно связаны с Россией: здесь прожита бóльшая часть (56 из 76 лет) жизни; здесь пришла слава учёного, педагога, музыканта; здесь изданы главные труды; здесь живут ученики, друзья, родственники. Впрочем, польских ли – вопрос непростой. В Польше Ю. Кон является «своим чужим», одним из многих, вынужденных покинуть в начале 40-х гг. страну музыкантов, которые впитали польскую культуру, выросли из неё, но под давлением жизненных обстоятельств не стали её частью. Но право представлять Польшу у Кона есть: существенная часть его научных работ посвящена польской тематике; в течение двух десятилетий – сначала в Кракове в родительском доме, а потом в местечке Долина в предместье Львова, в дедовском – провёл он свои счастливые детские и ранние юношеские годы; в 1938–1939 гг. учился на музыковедческом отделении Института музыкологии Варшавского университета (позднее во Львове – на фортепианном отделении Музыкального училища и Консерватории, диплом которых так и не получил); в Польше остались дорогие его сердцу друзья-гимназисты Конрад Наленский * Конрад Наленский – впоследствии знаменитый кинорежиссер, прославившийся фильмами о художнике Зигмунде Валишевском, но более всего известен российскому зрителю по телесериалу “Четыре танкиста и собака”., Адольф Шостак * Адольф Шостак – видный дипломат, советник Польского посольства в Англии. и Анджей Кломинек * Анджей Кломинек – талантливый художник и новеллист, работавший в варшавском журнале “Перспективы”., дружбу с которыми пронёс через всю жизнь; наконец, в Польше похоронены его родители. В сентябре 1939 г., когда фашистская армия вторглась на территорию Польши, он бежал из Кракова на восток и оказался во Львове, который со временем стал советским. . .

Жизненный путь Ю. Кона, оборвавшийся 12 ноября 1996 г., за четыре месяца до 77-летия, делится на три неравные части: короткую, безоблачную, польскую – первую; ещё более непродолжительную, но насыщенную бурными событиями, военную – вторую; долгую, относительно спокойную, российскую – третью. И насколько вторая непредсказуема, драматична, нестабильна, настолько первая и третья спокойны и размеренны в своём установившемся течении.

    Отцовская линия                          Материнская линия

    Семья Кон                                   Семья Гутентаг

 Краков, Польша                             Вена, Австрия

                Дочь Лёня  Сын Гейман         Дочь Регина Сын Сигизмунд Дочь Анка

   Юзеф-Альберт Кон

   17.03.1920 – 12.11.1996

Из еврейско-польских музыкантов, осевших тогда в России, Юзеф Кон, пожалуй, один из самых известных. У него большой международный авторитет, он – кавалер ордена Трудового Красного Знамени, действительный член Академии гуманитарных наук России, заслуженный деятель искусств Карелии, доктор искусствоведения, профессор, автор значительного числа работ, опубликованных едва ли не на всех европейских языках. Существенная часть из них издана в Карелии (К вопросу о ладовом строении карельских народных песен, 1980; Эпический программный симфонизм Сибелиуса и «Калевала», 1986; Об одной проблеме современного музыкознания и книге Э.Тарасти «Миф и музыка», 1990; Композиторская техника как знак [«Сквозь зеркало» Метаморфоз для 12 струнных и 12 клавесина И.Кокконена], 1994 и др.). Хотя делать на этом основании вывод о благополучии его судьбы было бы опрометчивым. Здесь он ничем не отличается от других. И быть может, впечатление успешности возникает оттого, что он никогда не жаловался и никого в трудностях не обвинял, по меньшей мере, публично. И вряд ли из опасения прослыть неблагодарным.

Кон приехал в Россию молодым, но уже сложившимся исследователем, и хотя основные свои труды создал именно здесь, они зачастую развивали и реализовывали идеи и принципы, наметившиеся и сформировавшиеся ранее в Польше, правда, не без австрийских (венских) влияний. О них хотелось бы сказать подробнее, потому что «венское» определило его мышление, научный стиль и во многом – судьбу учёного.

Его отец и мать – выпускники медицинского факультета Венского университета. Австрии они принадлежали не только как уроженцы и жители (из Вены ведёт родословную материнская линия; польский Краков, где Юзеф Кон родился в 1920 г., всего за два года до этого входил в состав Галиции, которой правила известная австрийская династия Габсбургов), но и как страстные поклонники и патриоты её столицы. Свою любовь и восхищение Веной родители передали сыну, власть этого города над собой он ощущал долгие годы. Трудно назвать другую европейскую столицу, в которой всеобщая любовь к музыке и вообще искусству были бы столь беззаветными. Именно отсюда исходили важнейшие для мирового музыкального процесса импульсы. Но на Ю. Кона огромное воздействие оказала не та Вена, что легко ассоциируется в нашем сознании с беззаботным, весёлым, прелестным, а та, что скрывается за этим светлым и привлекательным фасадом – Вена с её болезненными состояниями человеческой души, порождёнными ощущениями страха, отчаяния, трагизма. Возможно, здесь следует искать истоки увлечения Коном мистикой Каббалы.

Родители оказали большое влияние на формирование художественного вкуса сына. Мать, страстная поклонница Ф. Кафки, приобщила Юзефа к современной австрийской литературе (Й. Рот, С. Цвейг) и философии (Л. Витгенштейн). С нею в четыре руки он играл переложения симфоний венцев Г. Малера и А. Брукнера. Позже его вниманием овладели композиторы новой венской школы – А. Шёнберг, А. Берг, А. Веберн (А. Шёнберг и «критика языка», Л., 1990; Скрябин и Берг: совпадение или влияние? Нижн. Новг., 1995 и др.). От двоюродного брата со стороны матери, выдающегося математика, пришло увлечение точными науками, математической логикой (О проблеме логики в музыке,1994 и др.). От отца Ю. Кон унаследовал способности и любовь к языкам, которые тот выучил во время Первой мировой войны в офицерском концлагере, оказывая медицинскую помощь иностранным пациентам. Примечательно, что среди языков, которые знал Гейман Кон, были русский, узбекский, так впоследствии пригодившиеся его сыну. Но, как гласит еврейская пословица «родители могут дать детям всё, кроме счастья», его Юзеф Кон нашел в далеком Ташкенте, где встретил Ольгу Бочкарёву, ставшую женой, другом, единомышленником. В 1948 г. после окончания Ташкентской консерватории Ю. Кон работает одновременно в названном вузе и научно-исследовательском институте им. Хамзы. С 1963 г. его жизнь связана с Новосибирской, а с 1970 – с Петрозаводской консерваториями, где он возглавляет кафедры теории музыки и композиции. Карелия покорила Кона красотой вечерних закатов, дремлющими зелёными сопками, незамутнённым спокойствием озера, которые он любил наблюдать из окна девятого этажа своего уютного кабинета. Петрозаводск стал для Кона конечным пунктом в его непростом жизненном пути. Здесь он нашёл свое последнее пристанище, тихо уйдя холодной ноябрьской ночью високосного 96-го.

Говоря о Коне, постоянно ловишь себя на мысли о том, что в характере этого человека мирно уживались две противоположные интеллектуально-творческие натуры. С одной стороны рациональный учёный-структуралист, эрудит, остротой мысли ускорявший время, с другой – иррациональный лирик, фантазёр, обаятельнейший мечтатель, силой воображения изумлявший окружающих. И ещё раз. С одной стороны – педантичный педагог, строгий руководитель, серьёзный критик, с другой – деликатный, доброжелательный слушатель, остроумный рассказчик и собеседник, душа любой кампании. По-видимому, в отношении Кона тесный контакт этих двух противоположных натур был наиболее плодотворен.

Людей, близко знавших Юзефа Геймановича, поражали его бездонная память, тонкий еврейский юмор, умение артистично и к месту рассказать анекдот. Их он знал очень много и все они отличались, если можно так сказать, особой «коновской» элегантностью. Вот один из его обширной коллекции:

– Скажите, ребе, что будет, если я нарушу одну из десяти заповедей?

– Что будет? Останутся ещё девять.

Воистину, «если мир смеётся, то есть над чем и над кем» (еврейская мудрость).

Другой домашней страстью была кулинария, секреты которой Кон постигал ещё в Долинском детстве под бабушкиным руководством, о чём вспоминал всё время с нескрываемым удовольствием. Кушанья, которые украшали его хлебосольный дом на Октябрьском проспекте, собиравшем по воскресеньям гостей, включали часто еврейские блюда: росл флейш (мясное жаркое), айнгемахц (редька в меду), хальцель (куринная шея, начинённая потрохами), лэках (пироги) и, конечно же, его любимый шницель по-венски, в приготовлении которого ему не было равных. Его голубоглазый восьмилетний внук Егор, как две капли воды похожий на своего деда, уже сейчас, учась во втором классе Санкт-Петербургской французской гимназии, проявляет наклонности, которые наверняка бы обрадовали деда – к языкам, книгам, музыке и . . . кулинарии. Дай бог, чтобы жизненная дорога Егора была освещена путеводной звездой его деда. «Да возвысится и освятится великое Имя Его» (Кадиш).