Есть обстоятельство, ускользающее от иностранцев и вряд ли принимаемое во внимание при сравнении наших и западных учёных: зависимость от государственного жилья. Через несколько лет работы в НИИ молодой учёный может надеяться получить от своего института квартиру (или комнату в "коммунальной" квартире). Получение "жилплощади" зависит от произвола администрации, поскольку "профсоюз" и "мнение коллектива" являются фикциями. Человека, не вполне угодного правящей в институте клике, или просто не особенно интересующего влиятельных лиц, могут оставить без квартиры сколь угодно долго: "спускаемые" институту квартиры каждый раз отдают другим. Всё это время ему приходиться ютиться на жилплощади своих родителей или снимать комнату, на что не хватает его зарплаты, так что поиски приработков вытесняют научные интересы. Квартиру же он снять вообще не в состоянии: в тех редких случаях, когда сдают на какой-то срок целую квартиру, заламывают цены, не- совместимые с его возможностями.

Предоставление государственной квартиры означает, по существу, возможность иметь семью. Формально советскому гражданину не требуется разрешение жениться, но жена должна получить разрешение жить в одном помещении с мужем, или муж – с женой: такое разрешение называется "пропиской", и унизительный смысл этого термина скрывается при переводе невинным словом registration.

На Западе квартиры могут быть дороги, но если идёт зарплата, их всегда можно снять. У нас же человек привязан к государственной квартире, как пёс к своей будке. Обещание дать квартиру, или сменить квартиру на лучшую, служит безотказным средством держать человека в повиновении. При увольнении с работы квартира чаще всего (но не всегда!) остаётся за нанимателем, однако, переход на другую работу весьма сложен. Об этом мы ещё скажем дальше.

Продвижение по службе и зарплата зависят от усмотрения дирекции. Как во всякой бюрократической системе, продвигается обычно не тот, кто сам умеет что-нибудь делать, а тот, кто умеет "организовать" работу, то есть "возглавить" работу других. Мы уже видели, что это означает в контексте научных публикаций. В последние годы никто уже не предполагает, что лицо, возглавляющее какое-нибудь научное подразделение – отдел или лабораторию,  – является авторитетом в соответствующей специальности. Спрашивают, с кем он связан, на кого опирается, сколько может продержаться. Таким образом, наша научная система избавляется от пережитков средневековой "республики наук и искусств" и приближается к современному идеалу чистой бюрократии.

Карьера учёного опирается на его учёную степень, от которой ещё недавно прямо зависела зарплата. Реформы "перестройки" ослабили эту связь, так что теперь неугодному человеку могут долго не повышать зарплату и после "защиты". Есть две учёных степени – кандидат наук и доктор наук, первая из которых в наше время примерно соответствует докторской степени на Западе, а вторая должна была вначале означать особенно высокую квалификацию, но очень обесценилась за последние двадцать лет. Теперь кандидатов развелось так много, что это звание почти лишилось престижа, да и доктора имеются уже в изобилии. В наши дни учёная степень свидетельствует лишь о связях диссертанта, в особенности же о его статусе в своём НИИ. Можно не иметь никаких научных результатов и получить степень за жалкую компиляцию, состряпанную чужими руками – таковы почти все диссертации в Закавказье, в Средней Азии, на Украине, и многие в России. И можно иметь прекрасные достижения без всяких шансов на учёную степень. Особенно трудно получить учёные степени евреям, и невозможно – людям с самостоятельным характером и отклоняющимися политическими взглядами. Вообще, "еврейский вопрос" занимает существенное место в жизни наших НИИ, поскольку после всех усилий нашей кадровой политики евреи всё ещё составляют бóльшую долю среди учёных, чем во всём населении страны. Это следствие антисемитской политики царского правительства, запрещавшего евреям проживать вне особой зоны на юго-западе империи, но делавшего исключение для лиц с высшим образованием. Таким образом, царское правительство косвенно способствовало образованию евреев, а советское прямо ему препятствует.

Советскому учёному трудно переменить место службы. Для этого надо, прежде всего, чтобы его квартира не относилась к категории "служебных", потому что в таком случае его выбросят на улицу сразу же после увольнения. Если квартира остаётся за ним, как это бывает в большинстве случаев, надо, чтобы новое место службы находилось в том же городе и в пределах досягаемости от этой квартиры, или же ему приходится прибегнуть к тяжкой и длительной процедуре обмена квартиры, что не всегда разрешают.

При уходе с работы человеку дают так называемую "характеристику", содержащую не только мнение начальства о его профессиональной работе, но также обязательные формулы, удостоверяющие политическую лояльность, –  что в наше время означает просто смирное поведение. Главной из этих формул служит символическое выражение "морально устойчив". Отсутствие этой формулы или замечание о  "недостатках в общественной работе" представляет собой сигнал другим учреждениям не принимать человека на службу. Формально директор имеет право принять его, но обычно, прочитав обязательную "характеристику" и обнаружив в ней "сигнал", он звонит на прежнее место работы и выясняет, что действительно инкриминируется данному лицу. В итоге этой тайной дипломатии человеку отказывают в работе, придумав какой-нибудь предлог.

Чтобы получить "характеристику", заинтересованный человек должен запросить её проект у заведующего лабораторией, а затем отнести его в партбюро (даже если он не член партии), в профбюро (даже если он не член профсоюза) и добиться подписей соответствующих чиновников; после этого он должен представить документ на подпись директору. Вся эта процедура крайне унизительна, поскольку каждая инстанция может произвольно изменить предложенный текст, уже отражающий произвол завлаба. Часто случается, что против данного лица вообще нет претензий, но его намерение уйти раздражает начальство; тогда ему выдают "вдогонку" плохую "характеристику", чтобы его "наказать". Плохая "характеристика" – то самое, что обозначалось на старом русском языке выражением "волчий билет". Обжалование "характеристики" практически невозможно.

––––––––

Страница 3 из 6 Все страницы