Автор этой до сих пор не опубликованной статьи, написанной в семидесятые годы – психиатр, доктор медицинских наук Гольда Иосифовна Берштейн. Удивительная точность изображения болезней Л.Н.Толстым подробно подтверждается в статье профессиональным анализом, очень редким в существующей литературе.

Артериосклероз мозга в художественном изображении Л.Н.Толстого

Изучением творчества Толстого занимаются десятки лет, ему посвящены многочисленные работы, освещающие различные стороны этого творчества, однако оно и до сих пор остается недостаточно раскрытым, недостаточно изученным. Наша работа имеет целью дать возможность понять и оценить Толстого еще с одной стороны, со стороны его богатых и тонких психологических описаний, правдиво изображающих различные нарушения человеческой психики.

Читатели Толстого часто удивляются тому, как мог Толстой так верно и хорошо описать любовь 13-летней девочки Наташи, роды Кити и маленькой княгини, переживания Катюши Масловой при первых движениях ребенка.

Для нас, психиатров, естественно фиксирующих внимание на психических нарушениях, не менее удивительными являются замечательные описания таких психопатологических состояний, как делирии князя Андрея, послеродовой психоз Анны Карениной, реактивная депрессия Кити, артериосклеротические изменения психики Болконского, Ростова и др.

Анализ этих состояний представляет для психиатров исключительный интерес, что и побудило нас заняться данной работой.

В первую очередь мы обратили внимание на описание артериосклеротических изменений психики, так как здесь наиболее ярко выступает одна из характерных особенностей творчества Толстого описывать все явления в динамике, в развитии.

Описывая перемены, наступающие в личности под влиянием старости, Толстой останавливается не столько на общих чертах, свойственных старости вообще, сколько на чертах индивидуальных, связанных с определенным складом личности, её участием в жизни, прошлым её опытом.

Характеризуя старых людей, Толстой часто отмечает их физическую слабость, неловкость движений, медлительность, забывчивость, ограниченность, застревание ( одни и те же мысли, одни и те же выражения).

Но значительно больший интерес представляет то, что старики в описании Толстого настолько отличаются друг от друга, что сама собой напрашивается мысль, что каждый переживает старость по-своему.

В чем же различие между стариками и от чего это зависит?

Для разрешения этих вопросов остановимся на анализе стариков, описание которых дается Толстым динамически на протяжении длительного времени, где можно проследить динамическое развертывание старческих изменений психики. Наиболее полно в этом отношении представлен старик князь Болконский. Со стариком Болконским мы знакомимся на последнем этапе его жизни (за 7 лет до смерти). В начале этого периода, который относится к 1805 г. , Толстой так описывает его: «Невысокая фигурка старика с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и молодых глаз»[т.1 ч.1. гл. 22.] « Князь входил быстро, весело, как он и всегда входил».[т.1 ч.1 гл.24] «По движениям небольшой ноги», «по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки, видна была в князе еще упорная и многовыдерживающая сила свежей старости».[т.1 ч.1 гл.22]

«Чувствовал он себя в это время хорошо и на вопрос приехавшего из Пететбурга князя Андрея ответил: «нездоровы, брат, бывают только дураки и развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, ну и здоров».[ т.1 ч.1.гл.23]

Это был живой, бодрый, умный старик, который признавал в жизни «только два источника людских пороков: праздность и суеверие» и «только две добродетели –деятельность и ум».[т.1 ч.1 гл.22] Деятельность старика Болконского была крайне разнообразной. Его день был строго распределен и ничто не должно было нарушать порядка дня. То он бывал занят математикой, чтением, писанием своих мемуаров, то давал уроки дочери, то занимался хозяйственными делами, постройками, то работал на токарном станке. Он живо интересовался всем окружающим, быстро соображал, часто спорил на политические темы с князем Андреем, который удивлялся тому, как мог этот старик, живя столько лет безвыездно в деревне, быть в курсе всех политических и военных дел Европы и так тонко в них разбираться.

Старик Болконский легко распознавал людей, понимал их с полуслова, предвидел различные события, увлекался интересными беседами. Он был принципиален, честен, независим, настойчив, требователен в отношении себя и других и крайне нетерпим к человеческим порокам.

Строгость и резкость старика Болконского особенно проявлялась в отношении дочери, которую он любил и старался воспитать наилучшим образом. Грубость и гневливость старика доходила до крайних пределов во время расстройств настроения, которым он был подвержен. В такие дни он мог тяжело оскорбить, выгнать из дому, ударить, и уже с самого утра все в доме знали, что старый князь не в духе и старались не попадаться ему на глаза.

Внешне он был сух, резок «с холодным смехом» и «возбуждал к себе страх и почтительность» в окружающих его людях. Он редко допускал проявления каких-либо чувств даже в отношении детей. Также скрывал он и свои тяжелые переживания, на которые он часто реагировал злобой и гневом. Так, получив известие о гибели князя Андрея, княжна Марья «по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу увидала, что случилось несчастье».

Как же провел старик Болконский последние годы своей жизни?

Тяжелые семейные переживания в 1806 г. (весть о гибели сына, смерть маленькой княгини) приблизили надвигающуюся старость. Старик Болконский сильно ослабел физически. Но несмотря на это, он в том же году принял должность главнокомандующего по ополчению. Старик Болконский очень много работал, был исполнителен и интересовался мельчайшими подробностями. В отношении подчиненных был строг до жестокости, крайне раздражителен и невыдержан. Это обстоятельство заставило князя Андрея служить вместе с ним, чтобы предупредить поступки, в которых старик бы потом раскаивался.

Значительно ухудшилось состояние его здоровья в последующие 3 года, и в 1810 году он уже говорит о близкой смерти.

В это время он стал еще более раздражителен, у него участились гневные вспышки, которые обрушивались главным образом на княжну Марью. «Он как будто старательно изыскивал все больные места, чтобы жесточе её мучить»,[т.2 ч.3 гл.25] – пишет Толстой.

А ещё через год (в 1811 г.) у него появились резкие расстройства памяти: старый князь мог искать очки, которые были тут же, засыпал за столом, выпускал салфетку, забывал, что сейчас было. «В нем, – пишет Толстой, – появились резкие признаки старости: неожиданные засыпания, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции».[т.2 ч.5.гл.2]

Несдержанность, гневливость, недоверчивость, озлобленность достигли крайних пределов. Он всячески изводил княжну Марью, приблизил к себе француженку Бурьен и заставлял слуг оказывать ей предпочтение перед княжной Марьей. А когда князь Андрей вступился за княжну, старик прогнал сына.

И наряду с таким невыносимым, подчас совершенно непонятным для окружающих поведением, он был в курсе всех политических дел и пользовался «особым уважением московского общества».

Последние месяцы своей жизни (лето 1812 г.) старик Болконский прожил в деревне, усиленно занимаясь хозяйством, разведением садов, новыми постройками. Начавшаяся война 1812 г. его не беспокоила, он её не признавал, подсмеиваясь над Бонапартом, считая его «жалким французишкой».

1-го августа было получено из армии письмо от князя Андрея, в котором он советовал ехать в Москву, так как русские войска, оставив Витебск, отступали к Смоленску (в 60 верстах от имения Болконских). В первый момент князь Болконский не обратил внимания на содержание письма, считая, что речь идет о кампании 1807 г.

Вечером того же дня князь Болконский перечитывал свои бумаги, которые должны были быть после смерти переданы государю. После чтения он в течение двух часов отдавал приказания управляющему Алпатычу, который отправлялся в Смоленск с различными поручениями. Старик все распоряжения делал медленно, постоянно заглядывал в памятную книжку. Затем он стал ходить по комнатам, ища новое место для сна, так как страдал бессонницей, часто менял место для ночлегов. Когда была установлена постель, он, с усилием сняв кафтан и панталоны «предварительно глядя на свои желтые иссохшие ноги медлил перед предстоящим ему трудом передвинуться на кровати».

«Но едва он лег, – пишет Толстой, – как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза».[т.3 ч.2 гл.3]

И тут же появилась мысль, что он должен сделать что-то важное, но что – он никак не мог вспомнить. Перебирая все впечатления дня (иногда с помощью камердинера), он, наконец, вспомнил, что должен перечесть письмо князя Андрея; прочитав его, и только сейчас поняв его настоящий смысл, он хотел предпринять что-то, но раздумал и закрыл глаза. Воспоминания прошлого одно за другим нахлынули на него: Дунай, русский лагерь, он – молодой генерал, Потемкин, императрица Екатерина. «Ах, скорее. Скорее, вернуться к тому времени и чтобы теперешнее все кончилось поскорей, чтобы оставили они меня в покое».[т.3 ч.2 гл.3]

Прошло несколько дней, во время которых князь ничего не предпринимал. Но после возвращения Алпатыча из Смоленска, который уже был занят французами, старый князь наконец принял решение отправить семью, а самому, собрав ополченцев и вооружив их, остаться для защиты имения.

На другой день старый князь, одевшись в мундир с орденами, собрался ехать к главнокомандующему, но перед этим решил сделать смотр своим вооруженным ополченцам. И во время смотра с ним случился удар: парализовалась правая половина тела и была потеряна способность речи. В течение нескольких недель старый князь лежал парализованный, после чего наступил второй и последний удар, во время которого он скончался.

В приведенном литературном материале дано художественное изображение личности старика Болконского в последний период его жизни. Материал этот интересен не только тем, что здесь совершенно реально, правдиво отображены перемены, происходившие в этой личности, но и тем, что представлена динамика этих изменений, что мы шаг за шагом можем проследить, как нарастали эти изменения, в каком хронологическом порядке одно состояние старика сменялось другим.

Прежде всего изменился характер старика Болконского. Болконский стал более раздражителен, он давал гневные вспышки по всякому малейшему поводу. Его прежняя строгость доходила до жестокости. Он сделался более недоверчивым, озлобленным. Он был несдержан и совершенно не переносил противоречий. Всегда принципиальный, с чувством чести и собственного достоинства, он приближает к себе легкомысленную и кокетливую француженку Бурьен.

С течением времени присоединились и расстройства памяти, которые всё увеличивались и через 5 лет после начала болезни достигли значительной степени.

И, наконец, последний этап, за несколько месяцев до инсульта, когда он с трудом, медленно воспринимает окружающее и так же медленно на него реагирует, когда он больше живет прошлым, когда он отождествляет это прошлое с настоящей действительностью.

Можно ли по описаниям различных состояний Болконского поставить определенный диагноз его болезни?

Приведенные выше этапы в развитии болезни, нарастающие изменения психики по органическому типу, колебания в течении болезни в зависимости от внешних факторов, периоды «лихорадочной бессонной деятельности», а самое главное, наступивший после многих лет болезни инсульт с последующей гемиплегией и афазией и смерть во время второго инсульта говорят в пользу гипертонии и артериосклероза мозга.

Сохранность личности Болконского, указание Толстого на то, что «нравственно он был такой же, только с еще большим озлоблением и недоверием к окружающему», позволяет дифференцировать здесь артериосклероз головного мозга от других старческих психозов.

Представленная динамика артериосклеротических изменений психики совершенно совпадает с нашими психиатрическими знаниями о течении артериосклероза.

Мы знаем, что артериосклероз головного мозга, так же, как и другие заболевания центральной нервной системы, в начальных стадиях усиливает характерологические особенности личности.

Вслед за этим, а иногда и одновременно, начинают проявляться расстройства памяти, а в дальнейшем уже выступают явления дементности – ослабление соображения и критики, суженность интересов, эмоциональное слабодушие, отсутствие инициативы. Однако все эти изменения, схематически представленные, не у всех артериосклеротиков выражены в одинаковой степени, что зависит от характерологических и интеллектуальных особенностей личности.

У старика Болконского, в прошлом умного у энергичного, но с

психопатическим складом личности, наиболее ярко выступают характерологические сдвиги, в то время как явления дементности сглажены – старик Болконский до конца жизни остается инициативным, деятельным, организованным, не теряющим самообладания даже в последние, самые тяжелые для него минуты жизни.

Однако, наряду с ролью характерологических и интеллектуальных особенностей на течение артериосклероза, Толстой придает также большое значение и влиянию различных внешних факторов, особенно психогенных.

«Старый князь,– пишет Толстой,– несмотря на свою старческую слабость, сделавшуюся особенно заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности главнокомандующего по ополчению» и «эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его».[т.2 ч.5.гл.2]

Значение психического фактора ясно показано также в описании послеинсультного состояния, когда Болконский был парализован, потерял способность речи. Старик вначале не может выразить своих мыслей, говорит что-то непонятное, какие-то бессмысленные слова, но когда княжна Марья угадывает, что он хочет сказать, старик, успокоенный этим, начинает правильно произносить отдельные слова и даже фразы.

«Гага …бои…бои», – повторил он несколько раз… Никак нельзя было понять этих слов. Доктор думал, что он угадал и, повторяя его слова, спросил: Княжна боится? Он отрицательно покачал головой и опять повторил то же…

«Душа, душа болит», – разгадала и сказала княжна Марья. Он утвердительно замычал, взял её руку и стал прижимать к различным частям своей груди, как будто отыскивая настоящее для неё место.

«Все мысли! О тебе… мысли…» потом выговорил он гораздо лучше и понятнее, чем прежде, теперь, когда он был уверен в том, что его понимают».[т.3 ч.2 гл.3]

Большой интерес представляют также тонкие психопатологические описания отдельных симптомов, состояний, в которых находился старик Болконский.

Приведем некоторые из них:

1. Описание вестибулярных нарушений, которое дано Толстым в указанном выше отрывке:«Едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь». Нужно отметить, что эти нарушения стали изучаться только в последние два-три десятилетия, а Толстым они описаны в 60-х годах прошлого столетия.

2. Описание поведения старика Болконского после получения им письма от князя Андрея об отступлении русских войск и необходимости эвакуации.

Старик Болконский, получив письмо, сначала думает, что оно относится к 1807 г. и что французы дальше Немана не продвинутся, и тут же забывает о письме.

Затем, уже лежа в постели, вспоминает о письме, перечитывает его, только сейчас улавливая его настоящее содержание и желая что-то предпринять, но воспоминания из прошлого вытесняют эти мысли. Здесь совершенно правильно отмечены и неспособность стариков быстро улавливать новое и ориентироваться в окружающей обстановке, и консерватизм их мышления, и тенденция возвращаться к прошлому, преобладание воспоминаний над впечатлениями от текущих событий (даже таких, которые требуют к себе особого внимания).

И, наконец, 3-е описание, которое нам хотелось бы привести, это описание инсульта и послеинсультного состояния. Инсульт произошел в начале августа. Перед инсультом, по-видимому, было длительное повышение кровяного давления, так как весь июль старик Болконский был чрезвычайно активен и страдал бессонницей: «лихорадочная бессонная деятельность».

Непосредственно инсульту предшествовали волнения и повышенная активность старика. Инсульт случился во время смотра ополченцев, после чего «несколько людей волокли старичка в мундире и орденах». «Прежде строгое и решительное выражение его лица заменилось выражением робости и покорности. Увидев дочь, он зашевелил бессильными губами и захрипел. Нельзя было понять, чего он хотел».[т.2 ч.2 гл.8]

В течение нескольких недель старик Болконский лежал парализованный, не переставая бормотать что-то непонятное. «Старый князь, – пишет Толстой, – был в беспамятстве; он лежал как изуродованный труп. Он, не переставая, бормотал что-то, дергая бровями и губами, и нельзя было знать, понимал он или нет то, то его окружало. Одно можно было знать наверное – это то, то он страдал и чувствовал потребность еще выразить что-то. Но что это было – этого никто не мог понять; был ли то какой-либо каприз больного и полусумасшедшего, относилось ли это до общего хода дел или это относилось до семейных обстоятельств», «он очевидно страдали физически и нравственно».

В этом отрывке особенно художественно представлены переживания афатика, который страдает не только от своего заболевания, но и от состояния беспомощности и невозможности в трудные минуты своей жизни поделиться своими чувствами с близкими ему людьми.

Таким образом нами проанализированы те перемены, которые произошли в личности Болконского в последний период его жизни.

Совершенно по-иному протекли последние 8 лет (1805-1813) жизни графа Ростова. К сожалению, старик Ростов описан не так подробно, как старик Болконский, и мы не можем так ясно проследить отдельные этапы последнего периода его жизни. Более определенно здесь можно говорить только о начальном этапе, характеризующем личность старика Ростова, и конечном этапе, показывающем, каковы те изменения, которые произошли в этой личности под влиянием старости.

Впервые мы встречаемся со стариком Ростовым в день именин его жены и дочери (1805).

В то время это был живой, веселый, добродушный, приветливый и говорливый, «любящий и умеющий пожить» человек. Он не любил нарушать своего «веселого спокойствия» даже в тяжелые моменты своей жизни, превращая в шутку то, что его очень волновало. Он редко задумывался над чем-либо и «разрешал запутанные для него вопросы тем, что все находил славным».[т.1 ч.1 гл.9]

«Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников».[т.1 ч.1 гл.15]

Он любил повеселиться, был ловким танцором и смеялся «звучным басистым смехом, колебавшим все его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и пившие».[т.1 ч.1 гл.7]

В то же время он был легок и на слезы.

Он любил хорошо поесть, восхищался приготовлением вкусных блюд, которые иногда оставляли следы на его жилете. Эта черта старика Ростова очень метко подчеркнута Толстым в следующем его замечании: «Илья Андреевич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера»[т.3 ч.1 гл.22] (когда слушал в Дворянском собрании речь моряка).

Старик Ростов особенно оживлялся и волновался, когда устраивал званые обеды. Во время обеда в честь Багратиона, где он был главным распорядителем «он,– пишет Толстой, –угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие».[т.2 ч.1 гл.3] « Обеды его, постные и скоромные, были великолепны, но совершенно спокоен он все-таки не мог быть до конца обеда.[там же] Во время обеда все более расчувствовался граф Илья Андреевич».[там же] Когда, наконец, подняли тост «за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреевича», «граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался».[т.2 ч.3 гл.11]

Будучи хорошим семьянином, любящим и заботливым мужем и отцом, старик Ростов, благодаря беспечности, доверчивости и расточительности, размотал большое состояние своей жены. Семье Ростовых нередко приходилось сталкиваться с различными денежными затруднениями и старик Ростов чувствовал себя виноватым и перед женой, и перед детьми, но расходы он свои не сокращал, делами не занимался и во всем доверял управляющему, который его обманывал.

«Он, – пишет Толстой, – чувствовал, что он был дурным распорядителем именья своей жены, виноват перед своими детьми, но не знал, как поправить это».[там же] И это чувство вины за расстройство дел не оставляло его до самой смерти.

Насколько он плохо ориентировался в своих делах и был расточителен указывает следующее. Когда жених старшей дочери Берг заговорил с ним о приданом, «он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере»[т.2 ч.4 гл.8].

И несмотря на это он, «желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам»[т.2 ч.4 гл.4], дает Бергу вексель не на 60 тысяч, как тот просил, а на 80 тысяч.

Чем дальше, тем больше и больше расстраивались его дела и он не в силах был направить их, тем более, что с возрастом он становился все более пассивным и беспомощным.

«Граф,– пишет Толстой, –как в огромных тенетах ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутывался и с каждым шагом все более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, окутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их»[там же].

Это описание относится к 1810 г., когда старик Ростов, ссылаясь на свою старость, просит сына заняться делами.

Деградация личности старика Ростова (пассивность, медлительность, снижение эмоционального тонуса, забывчивость) ясно выступают в его поведении во время охоты. «Илья Андреевич был немного красен от вина; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять»[там же].

«Будучи в хорошем расположении духа, старик затевает разговор с камердинером Семеном о дочери и сыне и очень доволен, что Семен расхваливает их. «Да уж такого молодца поискать», –говорит о Николае Семен. «Поискать», – повторяет граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. «Поискать», – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку. Затем, отвлекшись лаем собак, «граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и не нюхая держал в руке табакерку». И только через некоторое время после того, как он проследил сначала за одной проходившей перед ним стаей собак, а потом за другой, он, «заметив в своей руке табакерку, открыл её и тут же уронил, вздрогнувши от внезапного окрика Семена. Вслед за этим послышались звуки гона, перед старым графом пробежал волк, которого он, растерявшись, пропустил мимо себя, чем вызвал большое раздражение и даже ругательство старого слуги Данилы».

«Граф, – пишет Толстой, – как наказанный стоял, оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению».

Особым показателем к этому описанию является сравнение старика Ростова с ребенком «которого собрали гулять». Этим сравнением Толстой подчеркивает пассивность, беспомощность, отсутствие у старика определенной целенаправленности, которая вызывалась данным моментом – охотой.

Снижение эмоционального тонуса, слабая заинтересованность, сказываются в том, что он затевает разговоры, не имеющие отношения к происходящему вокруг, что он не доводит ни одного действия до конца. Ему даже не удается понюхать табаку, так как достав табакерку, он, тут же отвлекшись, забывает о ней и в конце концов роняет её. Однако здесь имеет значение и слабое внимание стариков; старику Ростову трудно было одновременно наблюдать за собаками и нюхать табак.

Растерянность, которую обнаруживает старик, когда мимо него пробегает волк, в значительной степени зависит от неспособности стариков к быстрому переключению, от инертности их нервных процессов. К этому относится также и застревание, повторение одних и тех же слов, которое отмечено у старика Ростова, когда он несколько раз повторяет последнее слово фразы, сказанной Семеном «поискать» и застывание в одной и той же позе, когда граф забыл «стереть с лица улыбку».

Последнее замечание на первый взгляд не совсем понятно, так как мимика, сопровождающая эмоции, обычно не направляется нами. Но у стариков, у которых часто наблюдается дезавтоматизация действий, раньше совершаемых автоматически, возможны такие случаи, когда надо помнить «стереть с лица улыбку». В приведенном отрывке показана сохранность личности старика Ростова, когда он, чувствуя свою неполноценность, с критикой относится к своему состоянию – «как наказанный стоял, оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению».

В дальнейшем указанные выше признаки снижения личности продолжают нарастать, и в 1812 г., во время эвакуации из Москвы, он оказывается совершенно растерянным, слабоумным стариком. «Старый граф, вдруг принявшись за дело, после обеда ходил в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их»[т. 3 ч.3 гл.14] и «неопределенными выражениями что-то приказывал». Перемена, происшедшая в старике Ростове за последние 2 года (1810-1812) показана, в следующем отрывке.

«Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна (Марья). Тогда, в 1810 г. он был бойкий, самоуверенный, веселый старичок. Теперь (1812) он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, что он делает, что надобно[т. 4 ч.1 гл.14].

Последний год жизни старика Ростова был очень тяжелым. Ряд несчастий свалился на его голову: пожар Москвы и бегство из неё, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини.

«Он, – пишет Толстой, – казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили». «Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно предприимчивым»[т. 4 Эпилог ч.1 гл.5].

За несколько недель до смерти старик Ростов «затих» и стал жаловаться на тоску, затем слег в постель и, проболев две недели, умер.

Динамика описанных выше состояний старика Ростова представлена менее подробно и четко, чем у старика Болконского, однако мы и здесь имеем достаточно определяющих признаков для постановки диагноза.

Уже в 1810 г. старик Ростов, чувствуя свою беспомощность, просит сына, ссылаясь на старость, заняться делами, которые были в крайне запутанном состоянии.

Поведение Ростова во время охоты (в том же году), его забывчивость, неспособность к быстрому переключению указывают на снижение психики по органическому типу. Возраст, постепенное развитие болезни, ухудшение под влиянием психогенных факторов, смена различных состояний, сохранность личности, говорят в пользу артериосклероза мозга.

Наряду с этим следует отметить и депрессию, на которую имеется ряд указаний. Депрессия развилась после событий 1812 г., когда старик Ростов «как-будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили». И здесь мы снова встречаемся со значением психогенных факторов для течения болезни. Особенно резко депрессия проявилась незадолго до смерти, когда старик Ростов «стал жаловаться на тоску». После чего он заболел и слег в постель. «С первых дней болезни, – пишет Толстой, – несмотря на утешения докторов он понял, что ему не вставать». Всякий раз, когда графиня «давала ему лекарство, он всхлипывая молча целовал ей руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение имения – главную вину, которую он за собой чувствовал [там же].

Появление депрессии у старика Ростова, который любил повеселиться и вместе с тем был легок на слезы вполне понятно с психиатрической точки зрения, так как психика у циклотимиков обычно протекает в рамках расстройства аффекта циркулярного типа.

Если сравнить старика Болконского со стариком Ростовым, то совершенно очевидно становится, насколько отличаются они друг от друга и насколько по-разному ведут они себя, несмотря на почти одинаковые условия жизни.

Болконский «с утра до вечера занят» самой разносторонней плодотворной деятельностью; активность Ростова проявляется, главным образом, в устройстве званых обедов и игре в бостон. Болконский постоянно занимается хозяйством, новыми постройками, разведением садов – Ростов все дела по имению передал управляющему.

Болконский увлекается интересными беседами, «в курсе всех политических и военных дел Европы», часто спорит на политические темы; Ростова больше всего удовлетворяет положение слушающего, «когда ему удается стравить двух говорящих собеседников».

Болконский в ответ на просьбу сына разрешить ему жениться на Наташе Ростовой, не соглашаясь на это, употребляет всю свою «дипломатию», чтобы расстроить этот брак; Ростов, застав Наташу в тяжелом состоянии (после её увлечения Анатолием и неудачной попытки бежать), любя «свое веселое спокойствие», «избегал расспросов и все старался уверить себя, что ничего не случилось [т.2 ч.5 гл.18].

Так же различно их поведение и в последние годы их жизни.

Болконский – строгий, резкий, требовательный, раздражительный – становится к концу жизни озлобленным, недоверчивым, гневливым, невыносимым для окружающих, но остается по-прежнему энергичным, продолжающим свою прежнюю деятельность человеком; у Ростова – мягкого, приветливого, но пассивного, эмоционально неустойчивого, избегающего всяких трудностей, на первый план выступают растерянность, беспомощность, бестолковость, бездеятельность.

Различное поведение Болконского и Ростова в последние месяцы их жизни особенно ясно иллюстрируется следующими описаниями. У Болконского в день именин 6/ХII 1811 г. «вся Москва была у подъезда его дома», но он велел звать к столу только очень немногих «небольшое общество было похоже на собравшийся торжественный совет судилища». За обедом граф Ростопчин рассказывал о последних новостях: «князь Николай Андреевич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают [т.2 ч.5 гл.3].

Старик Ростов, слушая речи выступавших в Дворянском собрании по поводу объявления войны 1812 года «был доволен речью Пьера, так как был доволен речью моряка, сенатора и вообще той речью, которую он последнюю слышал, и в знак согласия кивал головой, много голосов кричало и говорило, так что Илья Андреевич не успевал кивать всем [т.3 ч.1 гл.22].

В 1812 году, при наступлении армии Наполеона Болконский, узнав о взятии французами Смоленска, становится особенно деятельным, отдает распоряжения отправить семью, собрать ополченцев, вооружить их, решает остаться в имении и защищать.

Ростов во время эвакуации из Москвы совершенно теряется и не только не руководит людьми, но мешает им, отдавая какие-то противоречивые приказания.

Таким образом, мы видим, как в зависимости от особенностей личности, её активности, от пройденного жизненного пути, накопленных навыков и знаний, различно выражены артериосклеротические изменения психики. Вместе с тем у Болконского и Ростова имеются и общие признаки снижения личности: забывчивость, медлительность, трудность переключения, на что мы указывали в начале нашей работы.

Оценивая представленную Толстым динамику состояний стариков Болконского и Ростова с психиатрической точки зрения нужно отметить, что все описания, касающиеся последних лет жизни, представляют собой художественно оформленную историю болезни, которая дает возможность не только поставить диагноз артериосклеротических изменений психики, но и установить определение корреляции между поведением Болконского и Ростова до начала заболевания и характером этих изменений.

В чем же причина того, что Толстой, не стремясь очевидно иллюстрировать определенную главу психиатрии, на самом деле полностью осуществил это, и каковы те особенности творчества, которые позволили Толстому сделать это?

В первую очередь необходимо указать на реализм – в творчестве Толстого наиболее правдиво изображена окружающая действительность; во всех своих произведениях он неуклонно стремится к изображению правды жизни.

Одной из особенностей реализма Толстого, имеющей для нас большое значение, является то, что этот реализм по преимуществу психологический, что в центре внимания Толстого стоит человеческая психика.

«Внимание графа Толстого, – пишет Чернышевский, – более всего обращено на то, как одни мысли и чувства развиваются на других, ему интересно наблюдать, как чувство, непосредственно возникающее из данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетаний, представляемых воображением, переходит в другие чувства, снова возвращается к прежней исходной точке и опять странствует, изменяясь по всей цепи воспоминаний; как мысль, рожденная первым ощущением, ведет к другим мыслям, увлекается дальше и дальше». Толстого интересует, по указанию Чернышевского «сам психический процесс, его формы, его законы, диалектика души».

Сознавая всю сложность, часто противоречивость и изменчивость человеческой психики, Толстой описывает её всегда в динамике. «Одно из обычных заблуждений, – пишет Толстой в своем дневнике, – состоит в том, чтобы считать людей добрыми, злыми, глупыми, умными. Человек течет, и в нем есть все возможности: был глуп – стал умен, был зол – стал добр и наоборот. В этом величие человека». И далее «человек есть всё, все возможности, есть текучее вещество». Эту запись в дневник Толстой сделал 3/V 1899 г.

Описывая характер человека, Толстой не просто перечисляет его качества, а дает образцы поведения его в различных жизненных ситуациях, сопровождая эти описания тонким психопатологическим анализом. Личность для Толстого не существует вне окружающей среды, она впаяна в эту среду. Более того, Толстой часто подчеркивает влияние внешних факторов, особенно психогенных, на развитие болезни.

И, наконец, последней особенностью творчества Толстого, объясняющей правдивость его психотопатологических описаний, является то, что он описывает живых людей, с жизнью которых он был хорошо знаком. Так, описанный старик Болконский – дед Толстого по матери; старик Ростов – дед по отцу; княжна Марья – его мать.

В заключение нам хотелось бы указать на то, что Толстой не только дает нам художественное описание психотопатологических состояний, но и указывает пути изучения этих состояний.

Особенности творчества Толстого – психологический реализм, описание личности в динамике, в тесной связи с окружающей средой, характеристика личности по образцам её поведения, совершенно совпадают с теми принципами, которыми должен руководствоваться психиатр при исследовании личности больного и потому изучение произведений Толстого представляет для психиатров особый интерес.