Ваши эксперты ссылались на опыт учителя знаменитой 57-й московской школы Сергея Владимировича Волкова, у которого дети изучали «Горе от ума» то ли полгода, то ли целый год. Я два с половиной года работал в этой школе – преподавал математику в гуманитарных классах – и знаком с Сергеем Владимировичем. Он человек думающий, и поговорить с ним на эту тему было бы очень интересно. Детям, с которыми я там работал дольше всего, литературу преподавала Надежда Ароновна Шапиро; «Онегина» они изучали, кажется, около двух месяцев, а прежде, чем заняться Пушкиным, основательно познакомились и с Ломоносовым, и с Державиным, и с Карамзиным, и с Радищевым, и с Жуковским, и с Батюшковым, и, само собой, с Фонвизиным и Грибоедовым. Процитируешь в этом классе «Онегина» - непременно продолжат, а если где-нибудь ошибешься – поправят. Вы скажете – это особенные дети, с редкими гуманитарными способностями? Да нет – просто нормальные, за два с половиной года я их хорошо изучил. (Другое дело, что нормальных детей теперь не часто встретишь даже в интеллигентных семьях.) Зато у них, конечно, нет никаких способностей к математике и естественным наукам? Ничего подобного, с программой по математике общеобразовательных классов они прекрасно справлялись, несмотря на меньшее число часов, и показывали очень хорошие результаты на экзаменах. Действительно слабых по математике было трое, причем все они были слабы и по гуманитарным предметам, а самые сильные по этим предметам были самыми сильными и у меня. Так же было и в других классах, где мне пришлось преподавать.

Главная ошибка Ваших экспертов в том, что состояние глубокой деградации, когда прочесть роман в 1000 страниц – непосильный труд для 16-летнего юноши, они считают нормальным. Попробуем подумать – что будет, если такое представление возобладает?

Для нормально развивающегося культурного человека подростковый и юношеский возраст – время самого интенсивного чтения. Когда начинаются взрослые дела и заботы, досуга для чтения становится гораздо меньше. Кроме того, для выработки каждого навыка существует физиологически обусловленный благоприятный возраст; для навыка чтения книг это возраст примерно от 10 до 15 лет. Кто не приучился читать к пятнадцати годам, потом уже не приучится. У человека, которому в 16 лет внушала ужас перспектива прочесть «Войну и мир», с годами этот ужас может только усилиться, и смешно надеяться, что он будет когда-нибудь читать какие-нибудь серьезные книги, кроме учебников. Если описанное Вашими экспертами состояние деградации будет признано нормой, это неминуемо приведет к тому, что вся классическая литература (и не только русская) будет забыта, и интересоваться ею будут только литературоведы, которых останется не больше, чем сейчас осталось филологов-классиков; остальные будут читать в лучшем случае дежурные детективы, а главным чтением для всех от мала до велика, не исключая кандидатов и докторов любых наук, станут рекламные объявления. Отсюда дальнейший вывод: нам предлагают считать нормой малограмотность. Человек, не обладающий так называемой общей культурой, которая воспитывается прежде всего чтением серьезной художественной литературы (и не в гомеопатических дозах!) – это, если называть вещи своими именами, человек малограмотный. Преподаватели университетов и пединститутов хорошо знают, как трудно человеку без общей культуры читать даже учебники, как невероятно трудно ему, даже  при хороших способностях, усваивать абстрактные понятия. А научить его грамотно и внятно излагать свои или чужие мысли – задача почти безнадежная. В. Губайловский говорил в Вашей передаче: «Давайте мы будем их [детей] учить деловой переписке, реферированию, изложению – это все инструментальные вещи, ‹…› которым можно научить практически любого учителя. И практически любой учитель может эти знания передать ребенку.»  В том-то и беда, что далеко не любой учитель и далеко не любому ребенку. Чтобы быть в состоянии научиться «деловой переписке, реферированию, изложению», необходима некоторая база, и такой базой является как раз общая культура. Если база есть, научиться всему этому легко, а если нет  –  невозможно.

И вот еще один – пожалуй, самый важный – угол зрения, под которым необходимо рассмотреть требование «уменьшения объема»: нам говорят, что ребенка (а также подростка и юношу, которого тоже считают ребенком) нужно избавить от труда, с которым неизбежно связано приобщение к миру литературы, как и всякое обучение. Не надо, говорят нам, заставлять детей взбираться по лестницам, давайте до семнадцати лет носить их по высоким лестницам и длинным дорогам на руках. Ребенку должно быть мягко, покойно, удобно… Тут-то и приходит на память великая книга, от чтения которой хочет избавить школьников г. Сабуров. Проснулся ребенок, а над ним уже стоит Захарка. Одевает его, натягивает чулки. Только захочет ребенок сделать что-нибудь сам – раздается множество голосов: «Куда, зачем? А Ванька, Васька, Захарка на что?» Что получалось из такого ребенка даже при очень хороших задатках – рассказано в той же книге. Но это касалось только детей из того социального слоя, для которого главным занятием было потребление, и сильным противовесом родимой Обломовке была школа: неграмотный Захарка не мог избавить барчонка от  труда учиться. В современном «обществе потребления» усиленно насаждается мнение, что всех детей нужно воспитывать как потребителей, то есть так, как воспитывали Обломова. Теперь к их услугам грамотные, ученые Захарки; это они додумались заменить систематический курс маленькой кучкой мелких кусочков, и кто знает, что еще в том же духе они придумают.

Но своим подопечным новые Захарки оказывают медвежью услугу. Уже и духовные предки их воспитанников далеко не так благоденствовали, как может теперь показаться. Судьба Ильи Ильича Обломова была, как известно, печальной. А то благоденствие, которое рекламируют идеологи «общества потребления» – не более чем жалкая пародия на благоденствие привилегированных классов «доброго старого времени». Отучение от труда неизбежно ведет к духовному опустошению; нельзя жить одними удовольствиями – это противоречит природе человека. У прежних привилегированных классов труд все же не был, как правило, полностью устранен из жизни: они имели по традиции определенные обязанности, и детей к выполнению этих обязанностей готовила школа, в которой волей-неволей приходилось трудиться. А теперь, когда школа отучает от труда и детям внушают, что никаких обязанностей у них быть не должно, их ждет полное духовное опустошение, нередко наступающее уже в школьном возрасте.

Идеологи «общества потребления», по словам их последователя Е. Сабурова, считают необходимым предложить человеку некий запас «благих», возвышенных удовольствий, потому что иначе он будет искать удовольствие «в каких-то достаточно пагубных пристрастиях». Но это тупиковый путь, и не только по той причине, что одними удовольствиями жить нельзя. Человеку, чье детство и юность прошли в «путешествиях от телевизора к компьютеру и обратно», «благие» удовольствия недоступны уже потому, что он не в состоянии ни на чем сосредоточить внимание, а без такого сосредоточения невозможно, например, восприятие серьезной литературы и серьезной музыки. В 2003/04 учебном году я приглашал к себе домой по одному своих учеников, восьмиклассников (вместе с родителями) и расспрашивал, что они читали. «”Детей капитана Гранта” читал?» – «Пробовал читать, скучно…» - «”Приключения Гекльберри Финна”?» - «Скучно…» Должно произойти чудо, чтобы человеку, которому в детстве скучно было читать Жюля Верна, стало когда-нибудь интересно читать Пушкина и Толстого. Так что всерьез учиться по предлагаемой Вашими экспертами системе невозможно. Но если не всерьез – тогда возможно все, что угодно. Если адепту какой-нибудь особенной «системы» очень хочется получить блестящие результаты, он их непременно получит – пусть только на бумаге, больше ему не нужно. В том же 2003/04 году я видел однажды десятиклассников, судорожно твердивших перед зачетом по «истории отечества»: «Достоевский жил в восемнадцатом веке, Ломоносов жил в девятнадцатом веке…» (именно так!). Этих школьников учили по «системе», один из главных принципов которой формулировался дословно так: «У ребенка не должно быть никаких обязанностей». Что с ними было потом, я не знаю, но не сомневаюсь, что школу они окончили благополучно и, скорее всего, с хорошими оценками.  (Не мне Вам объяснять, что ЕГЭ при наличии необходимых технических средств может успешно сдать каждый; в Ваших передачах об этом подробно рассказывалось.)

Конечно, и раньше очень многие оканчивали школу, почти ничему там не научившись; вполне вероятно даже, что таких было большинство – во всяком случае, после того, как среднее образование стало обязательным. Но никогда прежде это не считалось нормой. (Норма всегда выше «среднего уровня»; при понижении ее до «среднего уровня» этот уровень быстро опускается еще ниже.) В высшее учебное заведение таким людям попасть было трудно, а кто попадал – чувствовал, что он не на своем месте. А теперь малограмотные молодые люди, получившие документ о среднем образовании после обучения по «передовой» облегченной системе, будут считать себя «элитой» и все как один претендовать на университетские дипломы.  И, разумеется, они их получат – по модным специальностям, где можно обходиться без изучения трудных наук или изучать их тоже по облегченной системе. Курсовые и дипломные работы скачают из Интернета. А потом будут претендовать на ответственные должности в фирмах и государственных учреждениях – и тоже их получат. В недалекой перспективе они будут управлять государством – и гораздо хуже, чем пресловутая кухарка, воспитывавшаяся в реальном, а не виртуальном мире.

В сущности, малограмотные люди уже управляют государством – или, во всяком случае, принимают в управлении государством деятельное участие.  С этим согласится всякий, кому приходилось, например, разбираться в правилах заполнения налоговой декларации и вести переписку с налоговой службой. Да что налоговая служба – они уже управляют и образованием. Давайте говорить прямо: достаточно послушать г. Сабурова, чтобы понять, что это человек малограмотный, сколько бы ни щеголял он именами поэтов серебряного века. Кстати: чуть ли не в тот же день он участвовал в передаче «Грани времени», посвященной, если не ошибаюсь, ценам на топливо, и из нее можно было узнать, что он член совета директоров «Юкоса»  и именно там на самом деле его стихия. И этому человеку, не имеющему никакого отношения к образованию, поручено научно руководить его развитием. Как не вспомнить бессмертные слова гоголевского Луки Лукича Хлопова: «Не приведи Бог служить по ученой части! Всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный человек». (Напомню: под «ученой частью» Лука Лукич разумел образование.)

Страница 3 из 4 Все страницы