На главную / Биографии и мемуары / А. А. Титлянова. История одной сибирской семьи

А. А. Титлянова. История одной сибирской семьи

| Печать |


Глава 5. Корни семьи Титляновых

5.1. Бабушка и дедушка

Со старинной фотографии (сделанной 100 лет назад) на нас смотрит симпатичная пара – молодая красивая женщина и   привлекательный молодой мужчина – Титлянов Андрей Васильевич – мой дед и основатель семьи Титляновых.

В документах фонда «Церкви Забайкальской области», в метрической книге Читинской Андреевской церкви за 1900 год, в разделе о бракосочетавшихся за № 21 значатся: жених – крестьянин Вятской губернии, Орловского уезда, Левинской области, Ивано-Васенинского общ. дер. Митияновой Андрей Васильевич Титлянов, православного вероисповедания, первым браком; невеста – дочь дворянина Ковенской губернии, Вилькомарского уезда Константина Пиотровского Александра, православного вероисповедания, первым браком. Таинство совершил священник Иоанн Харитонов. Поручители: по жениху – крестьянин Уфимской губернии и уезда, Усть-Катавской волости и села Семен Онисимович Мельников и крестьянин Вятской губернии, Еранского уезда, Малощегловской волости, Шуманерского селения Василий Ильич Загарнов; по невесте – губернский секретарь Николай Гаврилович Хабаров и дворянин Гавриил Константинович Пиотровский (ответ из Госархива г. Читы на мой запрос).

5.2. Переезд деда в Сибирь

Андрей Васильевич родом из Вятской губернии Орловского уезда деревни Митияновой (а не ошибка ли тут в архивных документах? Может быть, деревни Титляновой?) Родился он в крестьянской семье.   В ранней молодости бурлачил на Волге. Работа была очень тяжелой – бечевой тянуть суда по реке против течения. В молодые годы он уехал в Забайкалье в конце 90-х годов XIX века в составе самого мощного крестьянского потока переселенцев, участвовавших в формировании сибирского населения.

«Переселение» мирных людей, всегда идя вслед за дружинами, перековывало, так сказать, копья на орала. Ими вносились на пустынные земли мирные начала труда и насаждались новые формы гражданской жизни. В весьма значительной степени переселенцы способствовали «собиранию земли» и ее укреплению. Наконец, всё тому же движению обязано наше отечество распространением чисто русской культуры по всей империи и более равномерным расселением жителей на всем пространстве последней [Азиатская Россия, 1914].

После покорения царства Кучума триста лет без перерыва двигались переселенцы за Урал с разрешения и без разрешения правительства. На самопереселенческое движение распоряжение властей влияло косвенно, будь то поощрительные или стеснительные меры. Движение на восток шло непрерывно, как бы покоряясь воле народа и как бы по собственному плану. Дальновидность и мудрость этого стихийного плана соответствовали ряду исторических и естественных причин, что стало ясным лишь в конце XIX   столетия.

Анализ, проведенный Переселенческим управлением, показал, что история переселения распадается на две: на историю собственно народного движения, обусловленного в разное время разнородными причинами, и на историю соответственных актов со стороны государственной власти*18.

К концу XVIII века добровольное переселение было усилено самим правительством: в Сибирь ссылали в целях развития горнозаводской промышленности стрельцов, казаков, рабочих за бунт, за старую веру, за пьянство. В   XVIII веке уже прочно были освоены многие земли Западной и Центральной Сибири. И только Иркутская область и Забайкалье заселялись довольно медленно – это был крайний восточный пункт освоения земель Россией.

Этот «полуденный» край, прилегавший к границам Китая по признанию одного из правительственных чиновников «одарен от природы как плодотворным кряжем земли, так и благотворным климатом», но тем не менее «населен весьма мало и не приносит той пользы, каковую государству от него получить долженствовало». И вот в 1799 г. издается указ о заселении Забайкалья, как добровольцами из отставных солдат и государственных крестьян, так и ссыльными преступниками и крепостными людьми. Указ давал льготы переселенцам, даже избы в Забайкалье переселенцам должны были строиться иждивением казны. Однако трудности переселения и устройства в Забайкалье были велики и указ особой роли в переселении не сыграл.

Отношение правительства к переселению менялось и в 1812 г. переселение казенных крестьян было объявлено недозволенным. Однако, вскоре по представлению Сперанского, бывшего тогда генерал-губернатором, состоялся указ 1822 г. о разрешении всем крестьянам переселяться на «пустопорожние земли в Сибири». В 1835 г. образование переселенческих участков на «пустопорожних землях» было поручено «1/4 роты топографов» и затем взамен роты был учрежден особый орган «Сибирское межевание», который должен был упорядочить землепользование в Сибири в связи с потребностями колонизации и спросом на землю.

В 1838 г. графом Кисилевым был составлен Указ о благоустройстве в казенных селениях, согласно которому переселение было допущено только из малоземельных селений шести губерний, в том числе Вятской. Переселенцы оседали в основном в Западной Сибири. В Восточной Сибири более других заселялась Енисейская губерния. В Забайкалье поток переселенцев был по-прежнему мал.

Правительство принимало серьезные меры к заселению приграничных окраин Империи, и в частности Приамурского края. Были обещаны весьма значительные льготы тем, кто желал приписаться к городам областей Амурской и Приморской. Тут на пути к Амуру некоторые засельщики задерживались на реках Шилка и Аргунь, т. е. в Забайкалье.

Переселение – тяжелый процесс с неизбежными потерями людей за счет болезней и катастроф в пути. Более 10% переселенцев вернулось обратно. Однако основная масса людей достигла назначенных мест и обустроилась там.

За период 1893−1912 гг. поселилось в колонизуемых областях 735 тыс. душ мужского пола. Так, например, в Томской губернии обосновалось 555 тыс. мужчин, в Тобольской – 159 тыс., в Амурской – 43 тыс., а в Забайкалье области – всего 3,2 тысячи.

Основной же поток переселенцев в Сибирь начался со строительством Транссибирской магистрали, освоением Амура и с общей политикой Государства, способствующей освоению новых пространств и закреплению крестьянских хозяйств на этих новых просторах. Начиная с 1896 г., это уже было спланированное и организованное переселение, о чем говорят цифры статистической службы Переселенческого управления.

Для облегчения переселения в Сибирь строили самую длинную в мире железную дорогу. Забайкальский участок железной дороги начали строить в 1895 г. с двух сторон: с запада – от рыбацкого поселка Мысово на восточном берегу Байкала и с востока – от казачьей станицы Сретенской на Шилке. В 1899 г. в декабре два участка Забайкальской железной дороги соединились в 345 км от Мысовой (близ станции Толбога). Здесь в память об этом событии строители возвели часовенку, сохранившуюся до наших дней [Азиатская Россия, 1914]. Из местного населения на постройке железной дороги работало 23 тыс. человек, в том числе мой дед. В дальнейшей жизни он разрабатывал каменоломни, был камнетесом, делал каменные плиты, памятники.

5.3. Дружная семья

Работая в Чите, Андрей Титлянов познакомился с Сашей Пиотровской и женился на ней в 1900 г. Было ему немногим больше двадцати лет, а молодой жене не было и двадцати. Первое время молодые жили в Чите. Андрей работал на железной дороге, Александра – белошвейкой. Заработков не хватало и Титляновы решили поселиться в Акше, где, может быть, еще оставался дом родителей Александры. В Акше в 1901 г. родился мой отец – Антонин Андреевич, а через два года (1903) – старшая из сестер – Надежда. На некоторое время Титляновы вернулись в Читу, где в 1909 г. родился Иосиф. В Чите семья Титляновых прожила около трех лет, а затем, вероятно, по совету старшей сестры Александры – Евдокии, Титляновы переехали в казачью станицу Мангут. В Мангуте друг за другом каждые два года появлялись дети: Александра (1912), Галина (1914), Анатолий (1916), Нина (1918).

Жили Титляновы в центре села, напротив церкви в небольшом собственном доме. При доме был большой огород, на котором, благодаря умению хозяйки, получали всегда хорошие урожаи. Все трудились на огороде – от малого до большого – ухаживали за цветами, таскали воду, поливали огород, пололи грядки. Делали все по порядку и регулярно, у каждого была своя работа. К вечеру, когда управлялись со всеми делами, мать водила всех детей купаться на Онон. У семьи была хорошая корова, которую дети очень любили и заботливо за ней ухаживали. Вечером, подоив корову, мать варила на костре во дворе «заваруху» – мука, заваренная молоком (эту заваруху или затируху варила бабушка и для меня на Камчатке). Все дети любили это простое, вкусное кушанье. Летом и осенью мать вместе со старшими детьми часто ходила в тайгу за ягодами, за грибами. В деревянных кадушечках солили грузди, рыжики, капусту, огурцы. Осенью подполье засыпали картошкой, морковью, свеклой. Держали кур, поросенка, растили телят. [Из воспоминаний моей   мамы Е. Г. Лебедевой, 1994].

Жила семья сытно, не голодала, но ведь еще надо было всех обуть-одеть. Нужны были живые деньги. Их зарабатывал Андрей Васильевич, который брал с собой лошадь и уезжал на все лето в горы (гора Ильхун), где вытесывал камни для памятников и делал сами памятники.

Так по рассказам моей мамы получается зажиточная семья. А по рассказам моего дяди Иосифа – семья была бедной. Дядя говорил, что пара сапог была у детей одна на всех. Зимой ходили в пимах, а весной и осенью нужны были сапоги. Их-то и носили по очереди – кому в школу с утра, тот возвращался к обеду домой и отдавал сапоги тому, кто учился после обеда.

Такими вот расхождениями усеяны воспоминания членов большой семьи.

5.4. Бабушка Александра Константиновна

Мы были дружны с бабушкой. Я помню ее по Камчатке. Обычно в платке, редко простоволосую и всегда в работе. Мне она не казалась старой (да и было ей на Камчатке 57−59 лет, такой возраст теперь за старость не считается). У нее всегда была прямая спина, стройная шея и какая-то особая осанка. Думаю, что, несмотря на всю крестьянскую работу, выпавшую на ее долю, это была осанка урожденной дворянки. К тому же бабушка была немного колдуньей – она, например, чувствовала, где лежат потерянные или украденные вещи. В Мангуте знали эти ее способности и если в селе терялись или были украдены лошади, то приходили к ней за помощью. Она обычно долго отказывалась, потом все-таки называла место, где надо искать, и всегда правильно. Однако расплачивалась за свое колдовство сильной головной болью. На Камчатке об этом ее даре, к счастью, не знали. Чувствовала она погоду, приближающееся несчастье или неожиданную радость за несколько дней до случавшегося. Иногда говорила нам о своих предчувствиях, иногда молчала.

Между ней и ее первенцем – моим отцом – была особая душевная связь. Отец часто надолго уезжал, и она всегда знала всё ли в порядке у него или ему нужна помощь. Тогда с напряженным лицом сидела на крыльце, глядя в ту сторону, где находился ее сын, и таинственным путем поддерживала его своей силой. Отец всегда это знал и чувствовал ее помощь. Это была их тайна, другим в семье недоступная.

Песен бабушка мне не пела и сказок не рассказывала, а вот «про старое» рассказывала очень интересно, в ней была артистичность, которая передалась отцу и немного мне. Глаза у нее были зеленовато-карие, очень выразительные. Смеялась редко, но от души. В бога, по-моему, не верила, не молилась, а страстно верила в справедливость. Справедливость – это было основным критерием в ее жизни. Справедливый – главная   похвала человеку, несправедливый – это уж просто никакой, ненужный, вредный для жизни.

Когда мне было девять лет, она с моим старшим братом уехала на материк. Потом в 1940 г. мы приехали в Чкалов (теперь снова Оренбург), где бабушка жила у тети Гали. От этого периода у меня осталось другое воспоминание о бабушке. Семья в Оренбурге была большая. Но моя мама и тетя Галя взяли на себя часть домашней работы, и бабушка имела свободное время. Вот в Оренбурге я поняла, что она мало образована, но страстно тянется к знаниям. Вероятно, она вообще была страстной женщиной.

В конце тридцатых – начале сороковых годов в городе читалось много лекций на разнообразные темы: политика, история, мироздание. Последнее интересовало бабушку больше всего. А я всю жизнь была жадной до знаний и вполне понимала бабушку. Мы с ней ходили постоянно на всякие лекции, в основном, на тему – происхождение вселенной, Земли, человека и т. д. Бабушке 60 лет, она в голубом платке в белый горошек и в сером костюме, а в жаркие дни в летнем платье но с длинными рукавами. Мне же 11−12 лет, я в ситцевом платье и в легких полотняных туфлях. Так мы заявлялись на лекцию, всегда пораньше и садились в первый ряд.

Что уж там рассказывали лекторы, конечно, не помню. Но я знала, что как только скажут: «У кого вопросы?», бабушка не поднимет руку, а встанет и начнет задавать вопрос за вопросом. Женщина она была пронзительная, хотела дойти до сути и повторение сказанного за доказательства не считала. Особенно живо она воспринимала лекции на антирелигиозные темы и не верила, по-моему,   ни в бога, ни в его отсутствие, а главное, не верила докладчику, и вопросы задавала заковыристые. Теперь я думаю, что моя привычка задавать вопросы обо всем   от бабушки. Ходили мы с ней и на лекции о международном положении, но как только был заключен пакт о ненападении с фашистской Германий, бабушка перестала ходить на такие лекции. Мне, абсолютно не понимающей в свои двенадцать лет, почему вдруг мы подружились с фашистами, бабушка сказала лишь однажды: «Они всё врут, нет у них справедливости, будет война». Больше до самой войны она о политике не говорила вообще. Ну а потом «была война» и два сына бабушки были на фронте. Бабушка очень изменилась, стала мрачной и молчаливой, сводки с фронта по радио слушала, закаменев. О сыновьях не говорила, хотя писем подолгу не было. Когда я была в 6-ом классе, она неожиданно сильно заболела и скончалась дома в муках, наотрез отказавшись от больницы. Перед смертью разговаривала только с отцом, который и принял ее последний вздох.

На похоронах отец сказал, что его мать была замечательной женщиной – сильной, гордой, смелой и справедливой.

Наверное, годы, проведенные с бабушкой, оставили заметный след в моем характере и поведении. Уже после ее смерти, не один раз, когда я высказывала отцу свое мнение о чем-либо, высказывала резко и горячо, отец послушает, посмотрит на меня и скажет: «Как ты похожа на мою мать, та же непримиримость и горячность». Наверное, похожа!

 


Страница 6 из 12 Все страницы

< Предыдущая Следующая >

 

Комментарии 

# Людмила   29.08.2015 17:54
Замечательная книга! Огромный исследовательск ий труд. Жаль, что нет фотографий, жаль, что нет графического варианта Вашей родословной.
Десятки лет занимаюсь историей своей сибирской семьи. Мы из Енисейской губернии Канской волости, село Бородино. В 1858-59 годах предок в кандалах пришел на вечное поселение. Понимаете, как интересна для меня Ваша работа. Спасибо! С уважением. Людмила
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
# Людмила   30.08.2015 22:04
Благодаря Скайпу, видела Вашу книгу. Замечательное издание! Хорошо иллюстрирована, есть графический вариант родства. Спасибо Вам за огромную работу, за интерес к родословной! У меня будет Ваша книга, мои друзья москвичи имеют её в своей библиотеке. А я пока читаю с удовольствием вариант Интернета. Людмила
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
# Владислав   14.05.2021 19:06
Прочитал с удовольствием. Мой прапрадед Масандович Генрих, муж., сословная принадлежность не известна, 27 лет на 1868 г. Выслан на водворение. Отбывал наказание в Томской губернии Мариинском округе Дмитриевской волости д. Усть-Барандатская. В месте причисления находился с 1864 г. Брал пособие на домообзаводство . Мой покойный отец из Омска. Кадровый офицер. Его отец умер когда ему было 5 лет. А вот отца его отца (сына Генриха) я никак обнаружить не могу. Поэтому Генрих мой прапрадед по семейной легенде.
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать

Вы можете прокомментировать эту статью.


наверх^