Статья  была написана в 1979 году. Вот что писал о ней А.И. в неоконченной статье «Изложение политических доктрин»:

«Несколько лет назад я попытался описать основные политические доктрины в том виде, как их изобразили бы их нынешние представители. Это предприятие не было доведено до конца, главным образом по психологическим причинам. Конечно, способность поставить себя на место человека с другими взглядами безусловно необходима, чтобы понять его взгляды, но излагать чужую точку зрения как свою собственную казалось мне не совсем приличным. Автор, прибегающий к такому притворству, уподобляется актеру, который вживается в роль заданного ему персонажа, в некотором смысле забывая на время спектакля самого себя. Я не хочу этим сказать, что вижу в ремесле актера что-нибудь недостойное, но каждый вид искусства имеет свои условности, и пренебрежение этими условностями опасно. Не стыжусь признаться, что я решился все-таки прибегнуть к приему авторской мимикрии, заметив, что у меня был уже в этом предшественник: я нашел в «Опытах» Юма, написанных в 1741 году, такое же изложение философских доктрин, относящихся к смыслу человеческой жизни. Все мы проявляем больше смелости, когда следуем какой-нибудь традиции; как мы убедимся дальше, спокойствие и уверенность проще всего достигаются консервативным путем (отчего многие рукописи и остаются в ящике письменного стола)».

В начале 90-х годов А.И. снова вернулся к этой статье и начал писать третий вариант, где отчасти объяснил, почему он так упорно возвращается к этому вопросу:

«Для нашей страны, где никогда не было и до сих пор нет открытого общества, а все общественные дела решаются в закрытом кругу начальства и внезапно обрушиваются на головы “подданных”, политические учения представляют, как может показаться, небольшой интерес. Ведь у нас нет настоящих политических партий и подлинных профессиональных союзов, выражающих интересы широких слоев населения. Но для будущего России важно, чтобы у нас знали хотя бы смысл этих политических учений. Рано или поздно в России возникнет организованная политическая жизнь: залогом этого является великая культура нашей страны и ее история, уже подошедшая перед октябрьским переворотом к форме современной цивилизации».

Либерализм

Мы начинаем очерк социальных доктрин с либерализма, и это, возможно, требует объяснения. Могло бы показаться, что либерализму исторически предшествует консерватизм: сначала должно существовать «традиционное» общество, стремящееся сохранить свой образ жизни, а потом уже являются реформаторы, стремящиеся «освободить» человека от уз этого общества. Такое толкование согласуется и с происхождением терминов: conservatio означает «сохранение», а liber означает «свободный». В действительности, однако, «консерватизм» в смысле простой косности, неизменности вовсе не является доктриной. «Лежачий камень», под который, по словам поговорки, «вода не течет», не обладает никакой доктриной неподвижности: он просто лежит. Точно так же, было бы наивно приписать консервативную тенденцию обществам древневосточного типа, таким, как древний Египет или Китай. Консерватизм является реакцией на происходящие или предполагаемые новшества, поэтому с ним и связывается обычно представление о «реакционности» (причем смысл этого слова столь основательно забыт, что оно воспринимается как обидная кличка). Но тогда, если рассматривать несколько идеализированную ситуацию, древние египтяне не были консерваторами: они были попросту законсервированы. Консерватизм как доктрина возникает в тех случаях, когда традиционный образ жизни оспаривается, и является «ответом» традиционного общества на спорные новшества. В этом смысле он имеет вторичный характер. В Европе консервативной доктрине предшествовала либеральная, по отношению к которой первая является производной.

Мы не занимаемся здесь историей социальных доктрин и оставляем поэтому в стороне вопрос, какие либеральные тенденции вызвали консервативные причитания известных египетских текстов и на что именно ответил Платон своей реакционной («коммунистической») утопией. Либерализм в его нынешнем виде возник в Западной Европе и получил отчетливую формулировку в XVII веке. Классиком либерализма считается Локк. В основе либеральной доктрины лежит идея «общественного договора». * Мы пользуемся здесь термином Руссо, который вовсе не стал либералом. Его коллективистское учение, исходной точкой которого был либерализм, привело к прямо противоположным результатам .

Следующее дальше изложение либеральной доктрины носит позитивный характер; это значит, что мы говорим дальше от имени либерала, а не от собственного имени, избегая тем самым каких-либо критических замечаний. Позитивное изложение выделено горизонтальными чертами; после второй черты авторские комментарии дозволяются снова. Либерализм понимается здесь в его «чистом» или «крайнем» варианте, то есть не учитываются поправки и видоизменения, исторически наслоившиеся на эту доктрину под влиянием других учений. Коррективами мы займемся дальше.

__________

Общество, – говорит либерал, – возникло из насущных потребностей человеческого общежития. Интересы людей должны были сталкиваться с самого начала, как только на свете появились первые люди. Возможно, в самый ранний период существования человека столкновения этого рода приводили каждый раз к жестокой и ничем не ограниченной борьбе – bella omnium contra omnes. Эта эпоха оставила о себе смутные воспоминания в мифах и сагах всех народов, где происходят очень странные вещи. Но со временем люди поняли, что постоянные кровавые стычки обходятся им дороже тех интересов, которые они пытаются защитить. И они додумались между собой договориться. Вначале это было простое размежевание владений между соседями. Затем понадобилось совместное выполнение разных работ, например, устройство каналов и плотин для орошения полей. Соглашения становились все более сложными, охватывали все бóльшие группы людей. Так постепенно возникло государство.

Государство – это res publica, общее дело. Иначе говоря, это устройство, машина, общественный механизм, обеспечивающий общие интересы определенного числа людей и действующий по их взаимному соглашению. Конечно, это не было вначале «договором» в формальном смысле этого слова, да и возникли такие соглашения до появления всяких формальных понятий. И участники этих соглашений могут считать себя лишь простыми подчиненными, а иногда и жертвами государственных механизмов. Но в принципе государство существует с общего согласия граждан и в их интересах.

Государство не имеет никакого более глубокого смысла, чем простой общественный механизм, и более глубоких задач, чем охрана и размежевание интересов. В старину государству поручались чуждые ему функции, например покровительство религии и содержание храмов; ему приписывалось божественное происхождение и тем самым сверхчеловеческий авторитет. Но в старину люди не умели четко мыслить, и понятия их были спутаны. Индийцы считают корову священным животным, но в действительности коров держат ради молока. Точно так же, государство не должно быть для нас священной коровой: ничего таинственного в нем нет. Это всего лишь орудие, которое должно нам служить.

Функции государства можно разделить на внутренние и внешние. Главная внутренняя задача государства – охрана и размежевание собственности. В старину все это было достаточно запутано, и государство зачастую занималось несвойственным ему хозяйственным руководством. Греческие цари Египта, Птолемеи, назначали особых чиновников, которые указывали крестьянам, когда и что сеять. Из такого руководства ничего путного не выходит. Здоровый способ ведения хозяйства предполагает прямую заинтересованность и прямую связь человека с объектами его труда: только в этом случае труд может быть плодотворным. Человек должен быть прочно связан с участком земли, который он обрабатывает, с домом, в котором он живет, с орудиями, которыми он работает. А это и есть собственность. Собственность является основой всякого цивилизованного общества. Без собственности могут обойтись лишь дикари, живущие готовыми дарами природы; стоит им завести домашних животных или плодовые деревья, как неизбежно возникает собственность на то и другое. Туземцы острова Таити не знают собственности, пока собирают червей на берегу моря; но каждая свинья и там имеет хозяина.

Собственность создается трудом и бережливостью гражданина. Государство нужно ему, главным образом, чтобы эту собственность охранять. Государство не является собственником нашей земли, наших домов, наших орудий; оно не дарит нам их и не вправе их отнять. Все это – попросту наше. Дело государства – следить за правильным владением и правильной передачей собственности, предотвращать произвольное присвоение ее и, в некоторых случаях, не допускать злоупотребления собственностью во вред другим гражданам. Итак, государству нет дела до того, сколько собственности у Джона Доу и достоин ли Джон этой собственностью владеть. Если он приобрел эту собственность по установленным правилам, то есть получил по наследству, купил или создал своим трудом, то государство закрепляет за ним его имущество надлежащими актами и не позволяет нарушить его права. Государство следит, чтобы не были нарушены права наследников, обычно его детей. В некоторых особых, точно оговоренных случаях государство может вмешаться в хозяйственные дела Джона Доу, если они оказываются вредными для других людей; например, можно запретить ему разводить собак, свободно бегающих вокруг, или ограничивать его право наказывать чужой скот, пойманный в его огороде. Для всей этой охранительной деятельности государство должно, естественно, располагать специальными органами. Землеустройство, регистрация документов, полиция и суд оказываются неизбежными следствиями собственности и, тем самым, непременным признаком цивилизованного общества.

Другой важной задачей государства является охрана личности гражданина. Эта задача ставится здесь на второе место после охраны собственности, но вовсе не потому, что либеральная доктрина недостаточно ценит человеческую личность. Дело попросту в том, что права личности нарушаются главным образом из-за собственности, а затем уже по иным побуждениям. Собственность – причина подавляющего большинства конфликтов. Общество, как было уже сказано, построено на собственности, поэтому охрана собственности ставится прежде всего. Но, конечно, встречаются и другие мотивы, вызывающие враждебность между людьми. Государство должно заботиться, чтобы эта враждебность не выходила из границ: не допускать убийства, насилия и некоторых видов оскорбления. Здесь опять нужны специальные органы, предупредительные и карательные, без которых общество не может существовать.

Конечно, было бы хорошо, если бы можно было без них обойтись. Но мы должны быть реалистами и принимать людей такими, как они есть. Даже ангелы, как известно, восстали против всеблагого и милосердного творца. Общество, каким мы его видим, состоит не из ангелов, а из людей, а люди по природе своей злы, порочны и завистливы к чужому добру. Может быть, в далеком будущем природа человека изменится к лучшему, но мечты об этом мы предоставим священникам и поэтам. Строя гражданское общество, мы должны исходить из фактов. Никто из нас не доверит свою собственность, свою жизнь и жизнь своих близких доброй воле ближнего; ставка в игре слишком серьезна, чтобы можно было обойтись без гарантий. Гарантии же должны всё предвидеть; и в этом смысле – человек человеку волк. Все это мы должны принимать в расчет, но знание и предусмотрительность не делают нас хуже. Пока человек в опасности, он мечется между страхом и гневом; но он добродушен, когда его права ограждены.

Внутренние задачи государства включают также борьбу со стихийными бедствиями, с эпидемиями, болезнями животных и растений; с общественными язвами, такими, как пьянство и проституция. Государство должно иметь органы, сведущие в этих вопросах и наделенные достаточными правами. Государство берет на себя также ряд так называемых общественных работ: постройку дорог общего значения, устройство городских улиц и тому подобные вещи, поскольку они не относятся к обязанностям частных лиц. Наконец, естественно поручить государству содержание почты, и тем более – установление мер и весов.

Этим, пожалуй, и исчерпываются внутренние задачи государства. Есть еще спорные вопросы: можно спросить, не должно ли государство содержать больницы и школы, богадельни для престарелых и инвалидов. Конечно, государство может иметь над такими учреждениями некоторый надзор, но вряд ли должно их содержать. Разные группы людей желают иметь разные школы и больницы; каждый вправе учить своих детей в школе, какая ему нравится, и лечиться у врача, которому доверяет. Вряд ли будет хорошо, если врачей и учителей будут назначать против нашей воли. Все это касается отдельных общин, которые устроят такие учреждения на свои средства и в своем вкусе. Благотворительность тем более должна быть делом общин. Община знает, кто из ее членов нуждается в помощи, государство же превратит богадельни в кормушки для бездельников и бродяг. Это вопрос здравого смысла: если милосердие чего-то стоит, оно не должно быть казенным.

Главная внешняя задача государства – защита от нападения. Для этого государство содержит армию и флот. Обходятся они очень дорого, но мы не можем верить в добрую волю других государств. Война не является для нас делом чести и означает расходы, которых надо по возможности избегать. Гражданину в обычных обстоятельствах вовсе незачем становиться солдатом: длительная отлучка может пагубно отразиться на его делах. Поэтому выгоднее всего сделать армию наемной. В случае крайней необходимости государство может призвать граждан под ружье: в таком случае все должны быть уверены, что речь идет о спасении страны.

Наконец, государство должно охранять наши торговые интересы и наших граждан во всех частях света, на суше и на морях; для этого приходится содержать послов и заключать договоры. Общество, которое не хочет остаться беззащитным, должно иметь армию, флот и дипломатический корпус. Администраторы, возглавляющие разные ведомства, должны время от времени собираться и обсуждать общественные дела; для этого нужен председатель или, что то же самое, президент.

Нам ясно теперь, из чего должен состоять государственный аппарат; возникает вопрос, кто за все это будет платить? Государственные расходы, естественно, должны быть разложены на граждан, в интересах которых и существует государство. Это их общее предприятие, которое они содержат на свои деньги, и каждый заинтересован в том, чтобы по возможности уменьшить свою долю. Вопрос о налогах оказывается, таким образом, самым главным вопросом гражданского общества, вопросом номер один. Граждане заинтересованы не только в раскладке налогов, но и в способе их расходования. Владея общим предприятием – государством – они желают иметь над ним контроль. Они желают, чтобы чиновники, составляющие все его многочисленные ведомства, были пригодны для своих обязанностей, вовремя сменялись в случае плохой работы и, самое главное, чтобы государственные деньги – их собственные деньги, собранные в виде налогов – расходовались бережливо и разумно. Ясно, что за всем этим надо следить, все это надо обсуждать, и лучше всего было бы устраивать время от времени «общее собрание акционеров предприятия». Так оно и было в Афинах, в Новгороде и в других местах, где можно было собрать всех граждан на одну площадь и дать им некоторую возможность высказаться. К сожалению, в большом государстве такая процедура невозможна; обсуждение государственных дел и, самое главное, контроль над раскладкой и расходованием налогов приходится возложить на выборных представителей. Ясно, почему это самое главное: без доходов, поступающих от обложения налогами, государственная машина не может действовать и одного дня; стало быть, кто контролирует налоги, тот контролирует все.

Теперь понятно, почему тысячелетия донесли до нас древнеримскую формулу, ставшую девизом американской революции:

Налоги без представительства есть тирания.

Выборные представители, составляющие парламент или конгресс, контролируют администрацию и в особенности следят за сбором и расходованием налогов. Это и есть сущность демократии: через этих представителей народ осуществляет свою власть. Детали такого механизма могут выглядеть по-разному. Можно иметь, например, еще выборного президента, чтобы главой чиновников не был чиновник; или же можно поручить эту роль наследственному королю, который ведь тоже не чиновник. Но мы не будем заниматься здесь конституциями. Нас интересует доктрина.

Весь механизм гражданского общества, с точки зрения либеральной доктрины, существует в интересах человека. Люди заключают между собой «общественный договор», то есть вступают в соглашение, как им разграничить и защитить свои интересы, избегая конфликтов и столкновений. Этот механизм вовсе не касается многих существенных сторон человеческой жизни и может показаться достаточно бездушным. В самом деле, если это социальная доктрина, то где же планы общественного развития? Где человеческие ценности, выходящие за рамки безопасного материального благополучия? В чем состоит, с точки зрения этой доктрины идеал человека?

Очевидно, обо всем этом в доктрине нет речи. И все же перед нами социальная доктрина, хотя и ограниченная в своих целях. Более того, ограничение это вполне сознательное и с точки зрения самой доктрины является ее достоинством. По либеральным понятиям «спасение» человека и человечества не может быть целью гражданского общества: каждый, по выражению Фридриха Великого, волен спасаться на свой манер. Роль государства в этой системе взглядов вполне аналогична регулировке городского движения. Цель такой регулировки скромна: она нужна для того, чтобы каждый мог безопасно двигаться по улицам, куда ему надо, с наименьшим риском столкновения и наименьшей затратой времени. Но при этом прохожим не внушают, куда они должны идти: это личное дело каждого, не имеющее отношения к доктрине.

Скромный характер либеральной доктрины позволяет ее осуществить. Есть государства, более или менее подходящие к ее образцу; между тем доктрины, обещающие намного больше, не могут выполнить своих обещаний.

Впрочем, так ли уж чужды либералам «человеческие ценности»? Если человеку не говорят, куда он должен идти, он может идти, куда хочет, если только не нарушает общих правил движения, то есть не мешает идти другим. Отрицательное свойство доктрины – то, чего в ней нет – и есть величайшая из человеческих ценностей. Имя ей – свобода.

__________

Легко заметить, что это изложение либеральной доктрины почти совпадает с системой общественных взглядов современного среднего американца «консервативного» направления. Дело в том, что мы изложили эту доктрину в ее «чистом» виде, то есть примерно в том, какой она имела в XVIII веке. Но современный американский «консерватизм» – не что иное, как стремление сохранить положение вещей, сложившееся в XVIII веке, то есть либерализм XVIII века. Мы еще не раз будем встречаться с подобной многозначностью терминов, вносящей иронический оттенок в различные политические рассуждения.

Важно обратить внимание на «бесцветность» либеральной доктрины в отношении «человеческих идеалов». Общество, организованное по либеральным канонам, может быть верующим или неверующим, старомодным или «современным», оно может придерживаться старой ригористической морали или новой «пермиссивной» (снисходительной). Более того, оно может быть рабовладельческим, как в Афинах: нигде не сказано, что в «общественном договоре» участвует все население, а не какая-нибудь привилегированная часть. Остальные могут вовсе не быть пайщиками предприятия, а, например, орудиями производства. Общественные доктрины, как мы увидим, в широкой степени нейтральны по отношению к «человеческим идеалам». Конечно, эта нейтральность имеет свои ограничения. Человек, не очень ценящий свободу или не знающий, что с нею делать, и тем более человек, не видевший свободы, вряд ли станет сторонником либеральной доктрины; он может пользоваться ее плодами, но не станет за нее бороться. В общем, либерализм подходит к типу человека, дорожащему своей личной независимостью, и не подходит к типу, привыкшему жить по принятым обычаям и по указке других. В этом смысле средний современный американец и в самом деле не либерал. Он повторяет либеральную доктрину, но не обладает либеральным духом.

В наше время люди либерального склада не придерживаются либеральной доктрины в ее «чистом» виде. Мало кто из них выступает против государственной системы образования и здравоохранения, и никто из них не согласится жить в рабовладельческом государстве. Либералы многому научились, и прежде всего у своих критиков, суждения которых нам предстоит еще услышать. Но для наших целей требуется не синтетическая смесь разных взглядов, составляющая идейный багаж «современного» либерала, а та основная составляющая, которую он унаследовал от своих предков. Все другие доктрины мы будем также излагать в их «химически чистом» виде. Для ясного понимания предмета мы пытаемся, таким образом, выделить некие «первичные элементы»; по-видимому, это общий закон мышления, а во многих случаях и закон природы.

Страница 1 из 4 Все страницы