Социализм

Как мы уже отметили, и либеральная, и консервативная доктрины достаточно нейтральны по отношению к «идеалам» и описывают два типа личности: «независимую» и «традиционную». При этом безразлично, от чего и ради чего либерал добивается независимости и какую традицию отстаивает консерватор.

Обе доктрины, хотя в качестве отчетливо сформулированных учений они сложились в XVII–XVIII веках, выражают, таким образом, очень древние психологические установки. Афины и Спарта были, в смысле этой психологии, образцами либерального и консервативного общества; первое из них было обществом рабовладельцев, а второе – обществом рабов (или муравьев, существующих только вместе).

Не случайно при изложении обеих доктрин нам ни разу не пришлось сослаться на какой-либо «идеал человека». Если речь идет о столь общих психологических установках, то религии здесь делать нечего, хотя она, может быть, входит в традицию консерватора или от нее диссидирует либерал.

Христианский идеал человека не связан, таким образом, ни с одной из этих («буржуазных» в Европе) доктрин. В Средние века христианская концепция человека лежала в основе некоторой политической доктрины, гораздо более специфической, чем либеральная и консервативная. Эта стройная в теории, хотя никогда в полной мере не осуществленная доктрина представляла себе весь христианский мир (т. е., с точки зрения тогдашнего европейца, весь «человеческий» мир) единой общиной, с папой в качестве духовного пастыря и императором во главе светской власти. Целью отдельного человека было спасение души, целью общества – подготовка к Судному дню. Таким образом, у средневекового человека была политическая доктрина, органически связанная с католической религией и включавшая в себя содержательный идеал человека – подражание Христу. В нашу задачу не входит изложение истории политических доктрин; на средневековую теорию общества мы ссылаемся лишь для того, чтобы подчеркнуть возможность качественно различных доктрин. Ясно, что доктрина, включающая «идеал человека», должна быть у’же (специальнее, локальнее) доктрин, выражающих лишь «вечные» психологические установки.

Социалистическое учение было реакцией христианского человека на безразличие к «человеческим идеалам», выразившееся в обеих «буржуазных» политических доктринах. Христианские корни социализма были очевидны для его основоположников. Мы еще вернемся к этому вопросу, представляющему почти непреодолимые трудности для нынешних ретроградов. Дело в том, что ретрограды в наше время тоже измельчали. Де Меcтр и в самом деле готов был вернуться в Cредние века; нынешние ретрограды о Cредних веках не знают, а хотели бы вернуться к тому гораздо менее определенному времени, когда все было хорошо.

Классиками социализма являются так называемые «утописты» (Платон, Кампанелла, Мор, Бабёф, Сен-Симон, Фурье), реформаторы (Оуэн) и «систематики» (Маркс и Энгельс). Более поздние социалисты, практически действовавшие на политическом поприще, не создали теоретических построений сколько-нибудь общего характера; как мы увидим, это не случайно. Поэтому современный социалист, от имени которого ниже излагается социалистическая доктрина, является личностью, в некотором смысле, синтетической.

__________

Общество – говорит социалист – состоит прежде всего из людей. Доктрины, которые мы только что слышали, это обстоятельство упорно игнорируют. Если верить либералам, общество состоит из «собственников»; каждый из них сидит за своей оградой, боязливо посматривая на соседей. В других людях он не нуждается, ему нужна только их рабочая сила. Идеал такого собственника – безопасно сидеть в одиночестве на своем добре. Но это противно природе человека: еще Аристотель учил, что человек – животное общественное. Если верить консерваторам, человек – прежде всего англичанин, негр или еще какой-нибудь представитель расы и культуры, для которого важнее всего быть с людьми того же рода. Идеал его сводится, по-видимому, к тому, чтобы не общаться с неграми, если он англичанин, и не говорить по-английски, если он негр. И это тоже противно природе человека: все люди – братья.

При всех видимых разногласиях и либералы, и консерваторы представляют не человека вообще, а человека господствующего класса, унаследовавшего или добывшего себе состояние и положение в обществе. Для такого человека важнее всего сохранять то, что у него есть. Судьба других людей его интересует лишь в той мере, насколько эти люди могут быть полезны или вредны для общественного строя, который он хочет сохранить. Между тем подавляющее большинство людей в сохранении этого строя не заинтересовано. Человек, у которого нет другого имущества, кроме собственной рабочей силы, не может чувствовать и думать, как богатый промышленник или сидящий в своем поместье аристократ. Первый из них заботится о своих заводах и банках, второй – о своих земельных угодьях. Они стремятся избежать в будущем всех возможных перемен. Но будущее рабочего не обеспечено ничем. Он живет из недели в неделю, дотягивая до следующей получки. Малейшая болезнь означает, что этой получки не будет, и тогда его ждет голод или унизительная благотворительность господ. Старость для него – катастрофа, потому что у простого труженика нет сбережений. Все прекрасные вещи, о которых мы здесь слышали, – это досужие заботы спокойных, сытых людей, людей, которым есть что терять. Пролетарию нечего терять, кроме своих цепей, цепей, которыми он привязан к чужому заводу или чужому полю, где он обречен трудиться. Когда хозяин нежится в постели, труженика поднимает гудок или крик петуха. Не думаете ли вы, что его мысли и чувства похожи на политическую систему его хозяина? Бытие определяет сознание.

Общество в том виде, как оно существует, бесчеловечно. Все его номинальные ценности для подавляющего большинства людей, создающих своими руками его богатство, остаются пустой болтовней. Либерал на полном законном основании опишет за долги ваш скарб, а консерватор сдаст вам в аренду, если вы умеете кланяться, клочок национальной территории, в изобилии доставшейся ему по наследству. Вот ваша свобода – и ваша национальная гордость.

Могут сказать, конечно, что так было всегда. История изображается как театральное зрелище, в котором выступают короли, вельможи, полководцы, а в последние векá пронырливые толстосумы. Лишь изредка в этот спектакль вторгаются вопли угнетенных. Огромное большинство человечества всегда жило вне истории, составляло лишь навоз, на котором росла культура. Так было всегда, и некоторые утверждают, что так всегда и будет, потому что это закон природы. Они утверждают, что неравенство человеческих судеб вытекает из врожденного неравенства людей: все блага достаются более способным. Но это очевидная ложь. Владения земельной аристократии, как это признал здесь защитник консервативной доктрины, основаны на праве захвата и праве сильного и передаются по наследству. Землей завладел некогда хитрый и не стеснявшийся средствами феодал, способности которого, даже с точки зрения нынешней традиционной морали, вряд ли заслуживали вознаграждения; наследники же его просто дали себе труд родиться. Заводы и банки очень редко основывались людьми, сделавшими какое-нибудь изобретение; изобретатели продавали свои идеи за бесценок и часто гибли в нищете. Почти все крупные состояния, как показывает история, построены на преступлении. Но я не буду развивать дальше этот вопрос: достаточно и того, что в нашем обществе любое имущество передается по наследству, а способности и характер наследников совершенно случайны. Настаивать, что в этом обществе лучшие блага достаются более способным, могут только люди, чья собственная корысть состоит в сохранении такого порядка.

Главная идея социализма – это социальная справедливость. Идея эта очень древняя, истоки ее можно обнаружить у самых примитивных народов и у самых глубоких мыслителей всех времен. Если вы внимательно слушали моих оппонентов, либерала и консерватора, то вы, несомненно, заметили, что, при всем различии их взглядов, они исходят из одинаковой концепции человека: человек, по их мнению, зол, корыстен, завистлив к чужому добру, и главной целью общественного порядка они считают обуздание этих дурных наклонностей человека. Представления этих господ совершенно произвольны. Есть племена, не знающие кражи; преступления против членов собственного племени составляют у них крайнюю редкость. Еще и в наше время в некоторых не слишком задетых современной цивилизацией сельских местностях крестьяне спокойно уходят из дому, не запирая двери. Те свойства человека, на которые ссылаются аристократы и буржуа, не присущи человеку от природы: их создает общество, не признающее природы человека. При рождении человек получает бóльшие или меньшие способности, сильный или слабый темперамент. Но, родившись на свет, человек не хорош и не плох: он подобен чистой доске, на которой общество напишет его будущую сущность. Мы исходим из убеждения, что человек, в принципе, может быть воспитан в идеалах справедливости и добра, и в этом смысле мы, в отличие от наших противников, оптимисты. Мы исходим, далее, из убеждения, что воспитание человека и создание условий для такого воспитания – слишком важное дело, чтобы его можно было предоставить случайной игре местных настроений и доброй воле благотворителей; то, что составляет основу человеческого развития и счастья, должно быть делом всего общества, предметом его сознательных, продуманных усилий. В этом смысле мы, в отличие от наших противников, реалисты.

Итак, что же такое социализм? Это, прежде всего, убеждение в том, что человек способен сам создавать способ своего бытия. Мы не воспринимаем общество как некую внешнюю среду, к которой мы должны применяться. Понимая важность этой естественной среды в ее исторически сложившемся виде, мы считаем ее лишь совокупностью начальных условий для развития, направление которого зависит от нас. И мы верим, что бóльшая часть зол, терзающих современное общество, может быть этой сознательной работой устранена. Мы верим в прогресс.

Опыт передовых стран учит нас, что при современном уровне науки и производства можно устроить общество, в котором нет голодных и бездомных. Для этого недостаточно общего богатства страны. Необходима еще продуманная и тщательная организация общественной жизни, какую создали, например, в Швеции наши друзья социал-демократы. Вот наша программа, в самых общих чертах.

Прежде всего, социализм возможен лишь в богатом обществе, а не в бедном. Мы слишком хорошо знаем, к чему ведут попытки построить общество равномерной нищеты: это общество создает робкого, вороватого нищего, а таким человеком неизбежно должна управлять деспотическая власть. Чтобы общество было богатым, оно должно эффективно производить. И мы внимательно изучаем условия, нужные для эффективного производства. Мы верим, что может быть создан новый человек, способный производить для блага общества и отождествляющий с ним свое собственное благо. Но такой человек не может явиться сразу. Лишь богатое общество может создать нового человека, но пока мы имеем лишь старого человека, способного создавать богатства лишь старым путем. Мы ясно видим этот порочный круг и не повторим опыт тех стран, где были легкомысленно сломаны старые механизмы производства. Наш путь – не путь разрушения, а путь созидания, а это значит – путь реформы. Да, мы оставляем пока бóльшую часть промышленности и земли в частных руках. Мы не любим капиталистов, но еще долго будем вынуждены их терпеть. Они умеют строить производство только на корысти; большинство наших избирателей-рабочих тоже не знает другого пути. И мы оставляем им – временно – их заводы и банки, их имения и дворцы. Но мы постепенно расширяем общественный контроль. Государство мы превратим в узду для частных интересов, не позволяя им творить произвол. Мы обложим этих господ прогрессивным налогом и навяжем им, осторожно и постепенно, власть рабочих комиссий.

Направляя все бóльшую часть общественного богатства на общественные цели, мы уничтожим бедность. Мы установим минимум заработной платы, на который можно прожить, пособия для воспитания детей, пенсию, обеспечивающую достойную старость. Врачебная помощь и образование, в определенных минимальных пределах, будут бесплатны и доступны всем. Мы окружим человека надежной заботой, от бесплатной дешевой колыбели до бесплатных дешевых похорон. На все это хватит той доли богатства, которую мы отнимем у господ.

Но мы хорошо помним, что наша цель – социальная справедливость. И мы будем трудиться над созданием нового человека. Для начала мы дадим ему рабочий день 6–7 часов, два выходных в неделю, оплачиваемый отпуск в полтора месяца. У него будет досуг для отдыха и культурного роста. Он сможет путешествовать, расширять свой кругозор. А там будет видно, что делать дальше. Движение для нас важнее любой жестко заданной цели. Мы – оппортунисты, от слова, означающего удобство. И если мы не уверены, можно ли создать рай на земле, то мы создадим на ней довольно сносную жизнь.

__________

Мы привели речь социалиста, каким он может быть в наше время. Нетрудно заметить, что речь эта отчетливо делится на две части. Критическая часть, мало изменившаяся со времени Лассаля и Маркса, убедительна и сильна. Но едва он переходит к своей позитивной программе, тон его меняется, краски блекнут на глазах, и происходит превращение, какое бывает у всякого философа в этот критический момент. Ницше выразил это словами средневекового действа:

Adventavit asinus,

Pulcher et fortissimus

(явился осел, прекрасный и необычайной силы). Дело в том, что идеал сытой жизни и оплачиваемых отпусков создать нового человека не может. Рабочий обзаводится вещами, мастерит что-нибудь у себя в огороде, ездит по свету – и остается старым человеком. А других целей у социалистов нет. И возникает тупиковое общество шведского типа. Что же у такого общества впереди? Нетрудно предсказать, к чему ведет обеспеченный досуг у старого человека. Ветхий Адам не создает никакой культуры, он занимается выпивкой и сексом, затем наркотиками и хулиганством. В царстве скуки, где инстинкты загнаны в рамки внешнего порядка, растет преступность. И может наступить день, когда это общество никому не покажется сносным. 

Страница 3 из 4 Все страницы