Введение

До Дарвина стремления живых существ, включая человека, трактовались как первичные. Во многом такого рода традиция сохранилась и сегодня. Между тем, в рамках дарвинизма потребности и цели живых существ являются вторичным, по отношению к феномену наследования. Наличие наследования, способности передавать свои свойства потомкам, приводит к тому, что особи, не ориентированные на цели, способствующие воспроизводству себе подобных, со временем исчезают – это и объясняет, по Дарвину, наличие целей у живых существ. За разнообразными целями живых существ кроется единственная цель, автоматически возникающая, если имеет место наследование признаков - это цель воспроизводства себе подобных.

В данной главе мы вкратце изложим некоторые модели дарвиновской эволюции, показывающие, как формируется целесообразное поведение особей. Наряду с этим, заметим, что всякий раз, когда имеет место наследование, также возникает квазидарвиновская эволюция. И такие примеры известны даже в физике - в теории селекции мод лазерного излучения, в теории генерации спиновых волн. Однако, в контексте данной книги, наиболее интересным небиологическим примером систем с наследованием представляется экономика, основанная на частной собственности.

Если в биологии при расширенном воспроизводстве сохраняются исходные гены, то в экономике при расширенном воспроизводстве частной собственности сохраняется принадлежность собственнику. Аналогом биологического коэффициента воспроизводства в экономике является прибыль на единицу вложения.

Также как биосфера, вследствие наличия явления наследования, обладает способностью к эволюции, экономика, обязанная своим возникновением частной собственности, теоретически обладает (как это видно и на практике) способностью к спонтанному развитию. В связи с этим, подчеркнем сразу же, что это обстоятельство никоим образом не является источником оптимизма. Напротив, с последовательно общегуманистических позиций, частная десоциализированная собственность должна быть уничтожена (как бы трудно это ни казалось сейчас), и соответствующая ей экономика – постепенно демонтирована, именно вследствие склонности данной экономики к саморазвитию. Что до того, что сегодня люди увлечены феноменами саморазвития, в том числе и далеко за рамками «самоорганизующейся экономики»- можно отнести это во многом на счет обычной человеческой легкомысленности.

Видите ли, мало ли что обладает склонностью к саморазвитию. Например, биологические вирусы, или же вирусы компьютерные - своего рода гибридные человеко - программные образования. Саморазвитие- это способность следовать квазицелям, не имеющим с нашими нормальными человеческими целями ничего общего. Почти никто ведь пока не радуется появлению все новых компьютерных вирусов, и не ратует за прекращение использования антивирусных программ. Хотя, если бы хакеров стало так же много, как участников современной экономики, идеология вирусов как блага, пожалуй, возникла бы - несмотря на то, что вирусы приносили бы тот же, или больший, вред, что и сегодня. В самом деле, запрещая компьютерные вирусы, мы лишаем хакеров любимого дела, а порой и заработка.

Саморазвитие - есть отчуждение. Саморазвиваясь, техноэкономосфера использует людей в собственных квазицелях - хотя при нормальном положении дела, напротив, люди должны использовать технику. Пусть бы такая техника развивалась с большими интеллектуальными усилиями, не столь спонтанно - эта техника работала бы на нас, а не мы на нее. С общегуманистических позиций, итоговая проблема не в том, что, скажем, Билл Гейтц владеет «Майкрософт». Проблема в том, что «Майкрософт» владеет массой людей, в первую очередь - Биллом Гейтцем. Известна реклама, где люди, не пользующиеся новинками электронной информатизации, изображены с головами динозавров. Надпись от «Майкрософт» гласит - «Мы эволюционируем. А вы?». Получается, что техника задает нам направление нашего развития, а не мы ей.

Как представляется, уничтожение частной десоциализированной собственности, понимаемой так, как это будет описано ниже, отвечает, по причине неизбежных последствий культа такой собственности, не только интересам «обделенных классов». Заинтересованы в этом и многие в достаточной мере развитые представители «обеспеченных классов». Их мотивация состоит в том, что нормальному человеку достаточно тяжело заниматься «в согласии с требованиями рынка» вещами примитивными, порой откровенно социально бесполезными, или вредными.

Интересно, что одним из адептов, идеи переноса дарвинизма, на экономические задачи, был Ларуш, советник по экономике Рональда Рейгана. Тем не менее, при таком переносе воспроизводятся, в первую очередь, базовые положения марксизма.

Простейшие модели отбора в системах с дискретным временем

Приведем здесь теорию биологической конкуренции для простейшей модельной ситуации.

Пусть имеются два подвида, размножающихся делением, и условия их существования зависят от их суммарной плотности заселения территории. Простейшие уравнения, связывающие плотности заселения в данном году, , и на следующий год, , имеют вид

(1)

Как правило, если подвиды достаточно близки по своим свойствам, то есть , из этих двух подвидов со временем останется лишь один. Чтобы показать это, введем в рассмотрение суммарную плотность , и отношение плотности первого вида к плотности второго . Для этих новых переменных имеют место уравнения, выводимые из исходных посредством тождественных алгебраических преобразований:

(2)

Уравнение для суммарной плотности можно преобразовать к виду:

(3)

Если разность К₁- К₂ мала, то для суммарной плотности можно использовать упрощенное уравнение

, (4)

не зависящее от отношения плотностей. В действительности, при изменении отношения плотностей суммарная плотность будет меняться, но незначительно - поэтому можно будет рассчитывать суммарную плотность, входящую в уравнение для соотношения плотностей, с помощью упрощенного уравнения. По истечении большого числа шагов во времени, если только суммарная плотность стремится к равновесному стационарному значению, отношение станет некоторой постоянной величиной. Если это отношение будет больше единицы, то через большое число шагов выживет только первый подвид, если меньше - только второй подвид. Случай равенства этого отношения единице возможен, но совершенно невероятен (примерно в том же смысле, в каком невероятно, например, что шарик с нулевым трением качения, случайно поставленный на реальную поверхность, никуда не покатится – точка, на которую его поставят, непременно будет иметь некоторый уклон).

Если бы мы рассматривали не два близких подвида, а множество близких подвидов, результат был бы аналогичен – также выжил бы лишь один из подвидов, а именно, тот, который имеет максимальный коэффициент размножения в «установившейся экологической ситуации». Даже если бы вместо стационарной суммарной численности имелись бы ее циклические, или даже апериодические, изменения, выжил бы тот единственный вид, для которого произведение коэффициентов сезонного воспроизводства, за много циклов, было бы «в среднем» максимально. По сути, мы рассмотрели выше частный случай общего утверждения- утверждения о неизбежности отбора, согласно которому если исходно имеется достаточно большое разнообразие видов, образующее почти непрерывный спектр, то со временем останутся лишь немногие, причем достаточно сильно различающиеся друг от друга. Каждый выживший вид будет соответствовать некоему максимуму коэффициента сезонного воспроизводства. Данный вывод допускает весьма широкие обобщения.

Собственность

Далее мы будем проводить аналогию между различными субъектами собственности и различными наборами генов в биологии. В частности, это будет означать, что различные субъекты собственности нетождественны между собой в части экономических проявлений, подобно тому, как в различных генах содержится различная информация. Такими устойчивыми различиями собственников могут быть специфические навыки, способности, бизнес - идеи, стиль организации производств, контролируемых собственниками, системы неформальных связей, в которых собственник участвует. В тех случаях, когда навыки или иные признаки можно приобретать, часть указанных признаков следует считать не конституирующей субъекта характеристикой, а его собственностью. Впрочем, не слишком существенно, чтобы различия были очевидны, формализуемы и стационарно проявляемы – это может быть и статистически проявляемая, изменяющаяся со временем, но в устойчивой связи с предыдущими проявлениями, совокупность кажущихся мелочей. В ряде отношений существенно лишь, чтобы собственник не мог, будучи исходно отличным, стать «неотличимым от другого собственника» в ходе изменений. Экономические процессы протекают достаточно быстро, за годы, а порой и быстрее, на таких временах проблема стабильности экономически значимых свойств собственника может не слишком проявляться. В биологии, в отсутствие мутаций, сохраняется множество имеющихся генов. Для полной аналогии с биологией необходимо, чтобы сохранялось множество собственников - что при наличии частной собственности имеет место.

Нарушение сохранения множества собственников означало бы, что некоторые субъекты, не имея исходно собственности, впоследствии могли бы ее приобрести. Такое, действительно, возможно – в результате «бескорыстного дара» со стороны имеющих собственность субъектов, либо при «случайной находке». В прочих случаях как бы перехода собственности сохранение носителя меры может реально иметь место. Например, если работник получает зарплату - можно сказать, что он продает свой труд, вкладывает свою частную собственность - собственную трудоспособность - и получает с нее доход. Поскольку трудоспособность работника ненулевая, нельзя сказать, что у него нет собственности. Впрочем, трудовые навыки - иной вид собственности. Трудовые навыки могут приобретаться за деньги, в системе платного образования, но отличаются тем, что медленнее «растрачиваются» - наследник может разориться один раз, а, имея образование, можно пытаться начать превращать его в деньги десятки раз. При наличии такого безвозмездного образования попытка передать через эту систему навыки окажется безуспешной, если субъект к тому не пригоден, не имеет собственной наклонности к образованию – но такая, «природная», часть трудовых навыков может трактоваться как «случайная находка». При получении наследства наследник может рассматриваться как «тот же самый» экономический субъект, по крайней мере, если субъект наследует и ключевые навыки «успешного ведения бизнеса». Это вполне может быть, хотя бы в случаях, если ключ к успеху - технологический или организационный «секрет», либо ключ к успеху «зашифрован в структуре производства, и передается вместе с ней». Экономическим субъектом может быть вообще не физическое, а юридическое лицо - например, корпорация. При получении кредита можно полагать, что выделенные средства по-прежнему принадлежат кредитору, да и выдается кредит человеку, способному вернуть кредит с процентами - субъекту, в собственности которого как минимум есть соответствующие трудовые или экономические навыки. Способность возвращать кредит - в современном обществе вещь вполне формализованная, не менее чем для прочих форм собственности - существует кредитная история личности, и даже, за деньги, можно «купить» улучшение кредитной истории, наняв соответствующих консультантов.

Таким образом, за вычетом «безвозмездных субсидий», «случайных находок», и дробления наследства, принцип сохранения множества собственников выполняется. Налоги на собственность или прибыль субъектов, равно как и «естественные потери собственности», сами по себе принцип сохранения множества собственников не нарушают - до тех пор, пока налоги не используются для выдачи «безвозмездных субсидий».

Поэтому далее будем рассматривать именно «десоциализированную собственность», исключающую «безвозмездные субсидии», что более или менее соответствует современному российскому восприятию «частной собственности». Это не тождественно юридическому понятию «частной собственности» - “private property”, базирующемуся на праве распоряжаться данной собственностью, по крайней мере, в англоязычных странах. Юридически возможна табличка - «частная собственность, свободный вход только для безработных» - но ясно, что в этом случае имела бы место не «десоциализированная собственность», а упоминавшийся Бердяевым феномен «индивидуального социализма», «феодальный патернализм» или другие проявления, не специфичные для «конкурентной экономики». Впрочем, отметим, что, на фоне доминирования десоциализированной частной собственности, индивидуальные попытки масштабной социализации контролируемой личностью собственности могут быть мало реальны (ведь такие попытки способны снижать конкурентоспособность).

Потребности и прибыль

Сохранение множества собственников влечет конкуренцию, вполне аналогичную биологической, что приводит к «максимизации» относительной скорости прироста собственности. Тем самым, формируется «стремление к прибыли», «потребность в прибыли».

Такое стремление в биологии соответствует инстинкту самосохранения и инстинкту рождения потомства, и формируется столь же неотвратимо - не имеющие его «не живут экономической жизнью».

Все прочие, порой вычурные, формируемые экономикой стремления и потребности экономических субъектов (скажем, потребность в перспективном образовании, или стремление ученого сделать изобретение, или потребность женщин выглядеть привлекательно и обеспеченно, или стремление выгодно вложить средства в недвижимость) являются производными от этого базового стремления.

В качестве примера из биологии, сколь вычурные формы может, по Дарвину, принимать стремление к размножению, упомянем перо павлина. В нем нет красителей - все построено на прецизионной оптике, на преломлении света, тем не менее, перо выпускается не на фабрике по производству интерференционных решеток (да те бы и не смогли перо точно воспроизвести), а ухитряется вырасти в процессе морфогенеза. И это потому, что так привлекательнее для самок павлина, а привлекательнее оттого, что их потомство мужского пола, унаследовав от отца столь роскошный хвост, будет иметь селективное преимущество. Как видим, то, что сегодняшние социальные философы назвали бы «самосогласованной системой фикций», изобретено задолго до человека.

Частное и совокупное благо

Рассмотрим аддитивную часть удельной прибыли, отвечающую за парные взаимодействия субъекта 1 с субъектом 2. В ходе экономического развития будут отобраны такие субъекты 1, для которых эта часть удельной прибыли максимальна. Очевидно, будет иметь место и тенденция к повышению прибыльности взаимодействия субъекта 2 с субъектом 1. Можно сказать, что в ходе экономического развития будет наблюдаться стремление повышать выгодность сделок для обоих участников. Естественно, если это стремление приведет к действительному повышению (может и не привести, поскольку ситуация вообще говоря динамическая - пока один субъект подстраивается к другому, тот может успеть замениться) то будет повышаться и суммарная, с любыми фиксированными неотрицательными весами, выгодность взаимодействий. Это и породило в свое время рассуждения Адама Смита «об общем благе как совокупности частных» и «невидимой руке рынка, ведущей общество к процветанию». Стоит напомнить, однако, что речь идет о «благе» весьма специфическом - о прибыли как благе. Соответствующие экономические субъекты могут, например, отложить рождение детей, поскольку «сначала надо обеспечить средства к существованию». Таким образом, отнюдь не всякое благо приумножается в ходе экономического развития.

В биологии также известны концепции об эволюции «от паразитизма к симбиозу». У биологических особей, также нет стремления, подавить размножение прочих особей - есть лишь стремление поднять свою скорость размножения.

Закон относительного и абсолютного обнищания

Подобно тому, как в биологии со временем остается лишь ничтожно малое число от всего многообразия возможных вариантов генома, со временем в системе, основанной на десоциализированной частной собственности, вся собственность сосредоточится на ничтожно малой части множества условных собственников, прочие потенциальные условные собственники не будут иметь практически ничего.

Это не означает, что почти все потенциальные собственники обречены на физическое вымирание, как только их собственность станет нулевой. Например, собственники- неудачники могут жить в долг, не обязательно бедствуя в неэкономическом смысле этого слова, увеличивая сумму долга – до самой смерти в преклонном возрасте. Причем удачливый собственник–кредитор может использовать таких собственников-неудачников с прибылью для себя. Собственники–неудачники обречены лишь на «экономическую смерть», на элиминацию из класса собственников.

Не означает это и того, что собственники-неудачники – «неполноценные люди» в неэкономическом смысле этого слова, и не означает, что успешные собственники – «злодеи». Это просто заложено в «правила игры»- как о том свидетельствует их математическое исследование, иллюстрируемое сверх того эволюционной биологией.

Корпорации

В ходе экономического развития могут возникать корпорации, контролируемые узким кругом собственников, но интегрирующие значительные ресурсы, и внутренне организованные совершенно не по правилам свободной конкуренции.

В биологии аналогом корпораций выступают многоклеточные организмы. Надо сказать, что с позиций теории сохраняющегося носителя меры, в случае многоклеточных организмов, размножающихся половым путем, эволюция устроена двояко. С одной стороны, конкурируют геномы близких нескрещивающихся видов. В нашем случае, в случае кроманьонцев - примером такой конкуренции была, по некоторым гипотезам, конкуренция с неандертальцами. С другой стороны, сохраняется не только геном вида в целом, сохраняются при размножении и отдельные хромосомы. Хромосомы - родственны плазмидам, а те – вирусам. Можно поэтому представлять себе, скажем, организм человека, как некую «корпорацию», созданную всего сорока шестью квазивирусами, принадлежащими двадцати четырем разновидностям (22 парных хромосомы, и одна пара половых хромосом, если эти хромосомы однотипны - организм женский, если же имеется непарная хромосома – мужской; все хромосомы кроме хромосомы, отвечающей за мужской пол, в сопоставимой степени контролируют организм, лишь непарная мужская хромосома существенно «поражена в правах».) Потомство у нас создается как новые «корпорации», в равных долях представляющие обе родительские «корпорации» – по 23 хромосомы от каждого из родителей. Каждый из 24-х типов «вирусов - олигархов» имеет разновидности, несмотря на фиксированную базовую роль в «корпорации». Это создает огромное разнообразие потомков, порождаемых указанными 24-мя семействами – от одной пары родителей можно получить многие миллиарды вариантов потомства. Неодинаковая распространенность различных вариантов в различных регионах создает региональные сдвиги в фенотипе людей, имеющие приспособительное значение, самый очевидный из них - большая защитная пигментация кожи у коренных южан.

Заметим, что, с позиций современной генетики, у людей нет эволюционных причин жестко конкурировать между собой. Это понятно на уровне конкуренции видов, когда мы выступаем как единое целое - но и «внутренняя» конкуренция, на уровне «квазивирусов - хромосом», может идти лишь «внутри каждого из олигархических кланов» - организмы с «не тем» базовым набором хромосом не жизнеспособны. «Внутриклановая» же конкуренция в пределах вариантов заданного типа хромосом, призванная, с позиций теории Дарвина, оптимизировать варианты каждого из этих типов, происходит посредством многих апробаций, за многие поколения, в составе различных вариантов генома организмов, индивидуальное сознание контролировать это не может. Мы даже не знаем, встречая другого человека, насколько близки нашим хромосомам его хромосомы, нет ли между ними тождественных, исключение составляют лишь близкие родственники - про них известно, что есть тождественные (с точностью до мутаций и кроссинговеров). В этой сфере далеко не все исследовано. Например, неясно, совокупность генов пигментации кожи настроена скорее на то, чтобы точнее обеспечить нужную интенсивность, или же на то, чтобы при миграции в другой регион интенсивность пигментации можно было бы быстро, за небольшое число поколений, переиграть.

Со времен фараонов, известны попытки, привести нашу биологию в соответствие с нашими фантазиями о том, как должно быть - попытки генетически изолироваться в рамках узкого сообщества близких родственников. Это приводит к накоплению генетических дефектов и генетическому вырождению. Приходится признать, что такого рода идеи не встречают у «базовых семейств квазивирусов - олигархов», издревле контролирующих устройство наших организмов, понимания и поддержки.

Инвестиционные фонды и акционерные общества

Мелкие собственники могут объединять капитал. При этом конкуренция в пределах предмета объединения капитала прекращается – собственники делят прибыль пропорционально вкладам, конкурируют же сообща по отношению к внешнему миру. Такого рода объединения выглядят как переходная форма от индивидуальной собственности к собственности корпоративной.

В биологии также известны переходные к организмам формы - колонии одноклеточных – однако сходство не слишком полное – в современной экономике акции большинства крупных предприятий частично выставлены на продажу, корпорации сохраняют многие черты «колоний».

Деньги

Функция денег – резко интенсифицировать желательные экономические процессы. Например, возможен прямой бартер продуктов труда - но посредством денег то же самое, что и длинные цепочки бартера, произойдет намного быстрее.

В биологии медиаторы скоростей биохимических реакций – ферменты – также играют первостепенную роль, в частности, в огромной степени ускоряя реакции, которые без них практически не идут. Впрочем, имеются и значительные отличия. Нет глобальной надорганизменной ферментной системы, ферменты имеют «хождение внутри корпораций» (разве что бывает феномен внешнего пищеварения), ферменты вырабатываются целевым образом, имеют узко специализированные функции и точную адресацию.

На надорганизменном уровне встречаются феромоны, многократно интенсифицирующие встречи брачных партнеров, а также встречаются выплаты за услугу (компоненты для меда, получаемые пчелами за опыление).

Впечатление такое, что биосфера в ходе эволюции возможность «глобализации экономики» не приняла, развитой «торговли» между организмами-корпорациями нет, ставка сделана на квазизамкнутость и самодостаточность организмов. Основной обмен – между царствами животных и растений – во многом идет по принципу «мне нужны твои бросовые отходы», соответственно поступления происходят «не торгуясь».

Проблема отчуждения

Априори, экономика учитывает интересы человека, не более чем биология учитывает «интересы атомов». Биология, несомненно, учитывает свойства атомов, весьма изобретательно. Но уж никак не их «интересы».

Таким образом, возникает вопрос - каким образом изъять техносферу из-под контроля экономики, и передать под контроль людей. Несколько иная стратегия требует ответа на вопрос, – каким образом лишить экономику способности порождать и навязывать нам чуждые нормальному человеку цели.

Особой надежды на то, что экономике будет выгоднее ориентироваться на нормальные человеческие потребности, чем на формируемую ей самой потребность обогащения, или чем на иррациональные во всех отношениях «псевдопотребности – ловушки», нет. Нормальных потребностей, которые можно удовлетворить посредством собственности – немного, кризисы перепроизводства товаров такого рода начались весьма давно. Затраты на рекламу сегодня составляют суммы того же порядка, что и затраты на производство – в таких условиях говорить о сохранении «естественных потребностей» не приходится. В лучшем случае путь модификации естественных потребностей в интересах производителя оказывается порой более рентабельным, чем путь привития совершенно новых псевдопотребностей.

Эффекты социализации собственности

При социализации собственности множество собственников более не сохраняется, происходит перераспределение собственности.

В биологии аналогом перераспределения собственности являются мутации. В дарвиновской теории эволюции мутации нужны для поддержания темпа эволюции. В экономике аналогичную роль играет перераспределение собственности из-за антимонопольного законодательства. Другой пример социализации собственности – налогообложение и бюджетные субсидии. Узкосоциальная функция субсидий, не имеющая особых аналогов в биологии (впрочем, известна забота о потомстве)- это все-таки препятствовать экономической, или даже физической, гибели неуспешного субъекта собственности. Субсидии в виде образования могут увеличивать «конкурентоспособность субъектов», но могут трактоваться как «социальная» выдача им безвозмездно собственности особого рода – это зависит от определения. В любом случае, полученное образование не избавляет от конкуренции с другими образованными субъектами – субсидии на образование имеют свою специфику. Однако у субсидий могут быть задачи, ориентированные не только на улучшение положения отдельных субъектов, но и задачи «восстановления искажаемой свободной экономикой правильной структуры собственности». Правильность структуры собственности может пониматься различно. В частности, это может быть «правильность по критериям успешности в целом».

Укажем на два совершенно очевидных конкретных примера, в которых экономика, построенная на частной собственности, явным образом неэффективна, по сравнению с экономикой, допускающей целесообразное перераспределение средств:

- Пусть имеется школа, без обучения в которой нельзя стать квалифицированным рабочим. Тем самым, все капиталисты нуждаются в услугах этого образовательного учреждения. Пусть организован сбор средств капиталистов на нужды образования. Тогда совершенно очевидно, что тот из капиталистов, которому удастся уклониться от выплаты на образование, будет иметь конкурентное преимущество - если только его не «накажут», не дав ему возможности использовать рабочих, подготовленных без его участия. Такой капиталист, среди прочего, сможет на сэкономленные деньги скупить предприятия «более сознательных» капиталистов. В данном случае возможный выход для общества - законодательно бороться против стремления капиталистов не вкладывать в образование, и вообще «на общественные нужды», стремления, никак не обусловленного тем, что «капиталисты нехорошие» - а просто детерминированного правилами игры. Но такая борьба сама потребует отнюдь не малых средств.

- Пусть имеются месторождения невосстановимых ресурсов. Тогда, очевидно, конкурентное преимущество будет иметь тот из капиталистов, который организует более интенсивную добычу (при равном уровне рентабельности добычи единицы ресурса). Такой капиталист быстро скупит предприятия капиталистов, добывающих медленнее. Тем самым, капитализм ведет к быстрому исчерпанию невосстановимых ресурсов - и отнюдь не потому, что капиталисты «не хотят думать о будущем», а потому, что иная стратегия абсолютно нереалистична в рамках «частнособственнических правил игры». В данном случае общество может быть вовсе не заинтересовано в ускоренном уничтожении невосстановимых ресурсов – например, потому, что надеется на развитие техники, которая в будущем использует ресурсы эффективнее. И даже суммарная прибыль за период эксплуатации месторождений может быть выше, при менее интенсивной добыче – цены со временем могут вырасти, амортизация оборудования, за больший срок работы, будет выше – но это ни на что не повлияет, экономика свободной конкуренции максимизирует отнюдь не суммарную прибыль. Максимизируется совершенно иная величина - коэффициент прироста собственности в формально заданных условиях, независимо от того, можно ли считать эти условия фиксированными фактически.

Видимо, аналогичные причины привели биосферу к нынешней ситуации, когда распространены крупные «корпорации» - сложно устроенные внутриклеточные организмы, в переделах которых ресурсы распределяются «оптимально», а ни в коем случае не на началах свободной конкуренции.

В ситуации доминирования частной собственности корпоративность, изолированность – может быть естественным средством защиты. В то же время, принципиально проблема не в том, чтобы «уцелеть» в условиях «свободной экономики». Проблема в том, что людям «конкурентная экономика», с ее искусственно организуемой «проблемой экономического выживания», внутренне чужда. В качестве наиболее очевидной альтернативы можно представить себе гипотетическое общество, ориентированное на цель выживания человечества как вида. Во всяком случае, в таком обществе не было бы псевдоцелей, не вытекающих из природы человека – не было бы отчуждения.