Глава 10

Япония: большая линия разлома в мировой торговле и Тихоокеанский регион

В глобальной торговле доминирует линия разлома, с японскими торговыми избытками с одной стороны и американскими торговыми дефицитами с другой. Подобно реальным линиям разлома, она давно известна – она существует уже больше двух десятилетий – и со временем давление на разлом растет. Американский текущий бюджетный дефицит (145 миллиардов долларов в 1994 году) и японский текущий бюджетный избыток (130 миллиардов долларов в 1994 году) по существу являются зеркальными отражениями друг друга. Ни один из них не мог бы существовать без другого. Говорить об одном – значит говорить о другом.

Прямой двусторонний избыток или дефицит между Японией и Соединенными Штатами (66 миллиардов долларов в 1994 году) – это символ рассматриваемой проблемы, но не сама проблема. Соединенные Штаты могли бы финансировать значительный торговый дефицит с Японией, получая столь же значительные торговые избытки с остальным миром, если бы остальной мир, в свою очередь, получал торговые избытки с Японией и мог таким образом оплачивать свой торговый дефицит с Америкой за счет денег, взятых из его торговых избытков с Японией. Проблема состоит в том, что, за исключением немногих производителей сырья (или стран, ограничивающих импорт из Японии), никто не получает торговых избытков с Японией. Все остальные имеют большие торговые дефициты с Японией, финансируя их за счет еще б`oльших торговых избытков с Соединенными Штатами.

Это особенно верно для стран Тихоокеанского региона. В 1993 году торговый дефицит Тихоокеанского региона с Японией, равный 57 миллиардам долларов, был еще больше торгового дефицита США с Японией, составившего 50 миллиардов долларов.[1] Если бы Тихоокеанский регион не получал американских избытков, ему вскоре пришлось бы сократить свои закупки в Японии. Типичен в этом смысле Китай (включая Гонконг). В 1993 году Китай имел торговый дефицит с Японией в 17 миллиардов долларов, который он оплатил торговым избытком с Соединенными Штатами в 20 миллиардов долларов.[2]

Предположим теперь, что Соединенные Штаты последовали бы совету всего остального мира и сбалансировали бы свои торговые счета. Каким бы методом ни пользоваться (падающий доллар, регулируемая торговля, стимуляция сбережений), американский торговый дефицит исчезнет только в случае, если Америка будет меньше импортировать и больше экспортировать. Другого выбора нет. Если она будет меньше импортировать, то индустрии в остальном мире, производящие этот импорт, должны будут сократиться. Если она будет больше экспортировать, то индустрии остального мира, конкурирующие с американским экспортом, должны будут сократиться.

Предположим, что некоторая комбинация большего американского экспорта и меньшего американского импорта приведет к сбалансированию торговли США. Как показывает простое математическое вычитание, в этом случае остальной мир будет иметь общий торговый дефицит с Японией в 130 миллиардов долларов – если Япония сохранит свой избыток в 130 миллиардов долларов. Кто-нибудь, или какая-нибудь комбинация стран должна будет принять на себя японский избыток, как свой дефицит. Какая же страна, или какая комбинация стран остального мира сможет финансировать такой дефицит в течение сколько-нибудь продолжительного срока? Если ответ на этот вопрос – никакая, а это правильный ответ, то остальной мир скоро должен будет перестать покупать японскую продукцию, как Мексика сразу же после своего валютного кризиса перестала покупать американскую. У остальных стран мира не будет тогда денег на покупку японских товаров, а поскольку они уже потеряли и свой крупнейший экспортный рынок, Соединенные Штаты, то они будут некредитоспособны. Между тем, торговый баланс Японии, в случае исчезновения ее экспортных рынков, быстро придет в равновесие.

Нетрудно подвести итог. Без американского торгового дефицита не может быть японского торгового избытка – независимо от того, насколько конкурентоспособны японские товары, насколько остальной мир захочет их покупать. Но никакая модель мировой торговли, зависящая от постоянных дефицитов США или предусматривающая постоянные избытки Японии, в течение длительного времени попросту нежизнеспособна.

Ни одна страна, даже столь большая, как Соединенные Штаты, не может вечно иметь торговый дефицит. В самом деле, для оплаты этого дефицита приходится занимать деньги, а затем – занимать деньги на оплату процентов за эти займы. Если даже годовой дефицит не будет расти, то для оплаты процентов понадобится все больше денег, пока долг не вырастет настолько, что его уже нельзя будет финансировать. Альтернативой займов является продажа иностранцам американского имущества (земли, компаний, зданий), но и эта процедура ограниченна, потому что в конце концов не останется что продавать. В какой-то момент рынки капитала перестанут давать деньги взаймы американцам (поскольку будет слишком большой риск дефолта, или уплаты долга валютами гораздо меньшей стоимости), и Америка лишится активов, которые хотели бы купить иностранцы (так как доходы на оставшиеся активы, которые они могли бы купить, не покрыли бы требуемых расходов на проценты и не компенсировали бы покупателей за ожидаемые потери иностранной валюты, связанные с их владением).

Для иллюстрации этой проблемы предположим, что японский пенсионный фонд покупает государственную облигацию США на 100 долларов , когда обменный курс составляет 120 иен за доллар. Через год, при обменном курсе 80 иен за доллар, имущество, стоившее японскому пенсионному фонду 12000 иен, будет стоить лишь 8000 иен. Компания потеряет треть своей инвестиции.

В разное время японцы одалживали деньги (покупали облигации США и частные облигации), нужные для финансирования своего торгового избытка (американского торгового дефицита), а также в разное время покупали активы (крупные приобретения собственности в 80-ые годы), нужные для финансирования торгового дефицита Соединенных Штатов (японского торгового избытка); но если нынешняя модель мировой торговли сохранится, то им придется постоянно перемещать деньги в Соединенные Штаты. Как только японцы перестанут делать такие инвестиции, стоимость иены резко поднимется, а доллар упадет. Даже японские капиталисты не могут вечно терять деньги на таких инвестициях.

Вследствие уникального положения доллара как фактической мировой резервной валюты, а также огромных американских активов за границей и большого внутреннего богатства (множество имущества США, которое остальной мир хотел бы купить), Соединенные Штаты Америки могут иметь в течение долгого времени торговый дефицит; но даже они не могут навсегда отменить основные экономические законы. Никто не может вечно иметь большой торговый дефицит. Соединенные Страны – очень большая страна, они могут много одалживать и много продавать, прежде чем разорятся, но в какой-то момент финансовые рынки мира примутся за нас так же, как они принялись за Мексику.

Вопрос не в том, произойдет землетрясение или нет. Оно произойдет. Единственный вопрос – когда это случится, и случится ли это в виде одного большого удара, или в виде ряда малых толчков, причиняющих меньший ущерб.

Но если такие условия существуют уже долго и еще ничего не случилось, то люди, как это свойственно людям, начинают верить, что можно сколько угодно пренебрегать экономическим законом. Они начинают вести себя так, как будто Соединенные Штаты могут вечно иметь торговый дефицит, и будто нынешние способы торговли могут продолжаться всегда.

Ту же склонность отталкивать мышление и недоверие можно было видеть в 70-ых и 80-ых годах, когда японская фондовая биржа достигла отношения цен к заработкам более чем в 100. С такими кратными японские компании могли выпускать акции, фактически занимая деньги по ставке ниже 1 процента, а затем инвестировать свои займы в государственные облигации, приносящие 3 процента. В таком мире каждый мог наживать сколько угодно денег. В принципе эти японские отношения цен к заработкам не могли долго существовать, потому что деньги занимали бы и затем с выгодой перезанимали бы до тех пор, пока частные проценты на займы не превзошли бы государственные (частные займы всегда более рискованны, чем государственные, поскольку компании не могут печатать деньги для оплаты своих долгов, а правительства могут). Но японская фондовая биржа оставалась на высоком уровне так долго, что многие уверовали, будто Япония каким-то образом совсем особенная страна, к которой неприменимы общие законы.

Вначале многие обозреватели говорили, что ценности на японской бирже сошли с ума. Но эти ценности держались так долго, что хотя большинство этих первоначальных обозревателей и осталось при своих основных взглядах, их речи начали звучать глупо, и они умолкли. Тогда возникли другие аналитики, предлагавшие теории, почему Япония – особенная страна, и почему высокие кратные ее фондовой биржи могут продолжаться сколько угодно. По их аргументации, земля не включалась надлежащим образом в японские балансовые отчеты, японские способы учета были иными, японцы не хотели зарабатывать деньги на свои инвестиции. Но, конечно, все это был вздор. Японская фондовая биржа не могла вечно пренебрегать законами экономики, и в конце концов потерпела крах.

Японская фондовая биржа упала с 38916 по индексу Никкеи в декабре 1989 года до 14309 в августе 1992 года – в реальном выражении это превосходит спад на американской фондовой бирже между 1929 и 1932 годом.[3] Даже в начале Великой депрессии мир не видел потерь такой величины, какие произошли в Японии. Если сложить вместе крах на фондовой бирже (даже после некоторого восстановления, падение на 63 процента в 1995 году), падение стоимости земли (на землю под городскими постройками на 33 процента, на коммерческую землю на 85 процентов), стоимости жилищ и коммерческой недвижимой собственности, а также потерь иностранного имущества, выраженных в иенах (на 50 процентов), то полная стоимость японского достояния упала на 14000 миллиардов долларов.[4] Уже исчезло тридцать шесть процентов всего японского достояния, и цены на собственность продолжают падать – в Токио стоимость придорожной собственности к середине 1995 года упала на 13 процентов, а коммерческая стоимость земли – на 20 процентов.[5] В конце концов, нормальные правила применимы и к Японии.

Аргументы по поводу американского торгового дефицита повторяют давно известные аргументы по поводу японской фондовой биржи. Сначала были предупреждения, что он не может продолжаться вечно. Но теперь, когда Соединенные Штаты живут с этим большим торговым дефицитом так долго – более двадцати лет – мы дошли до того, что все готовы поверить в невозможное. Те, кто говорил, что это не может продолжаться вечно, умолкли. Как дурная трава, размножились теории, объяснявшие, почему Соединенные Штаты единственны в своем роде – утверждали, что поскольку лишь доллар является всемирной резервной валютой, то все занимают деньги только в долларах, а потому не может быть дефолта; что все на свете хотят иметь неограниченное количество американских активов в своих портфелях, потому что планируют навсегда остаться с долларами и не беспокоятся, что произойдет с их богатством, выраженным в отечественной валюте; что никто не опасается потерять деньги на своих американских инвестициях, и так далее. Но ни один из этих аргументов не опровергает основной истины. Все они бессмысленны. Настанет момент, когда Соединенные Штаты потеряют способность финансировать свой торговый дефицит.

Но никто не знает, и не может знать, когда это произойдет. Экономическая наука очень хороша, когда речь идет о том, чтобы оценить основные силы и давления. Но она ужасно слаба в оценке времени. Экономическая теория ничего не говорит о времени. Конец наступит, он уже очень задержался, если посмотреть на высказывания большинства экономистов в начале 80-ых годов, но задержка не означает, что конец наступит завтра. И ничто не отменяет той реальности, что конец должен наступить.

Когда конец наступит, в Японии, Соединенных Штатах и в остальном мире произойдет крайнее бедствие. Эпицентр экономического землетрясения будет в Соединенных Штатах, но ударные волны будут сильнее всего на Тихоокеанском регионе. В Америке произойдет снижение уровня жизни, так как она будет отрезана от потребляемого теперь импорта и должна будет начать выплату процентов и основной суммы своих долгов (составляющих в настоящее время около 1 триллиона долларов). Американцы будут больше работать (сокращение импорта на каждые 60 миллиардов долларов означает 1 миллион американских рабочих мест), но будут иметь более низкий уровень жизни.6 Американские фирмы быстро перестроятся, чтобы производить больше товаров, которые американцы хотят покупать, например, автомобилей, но для достижения прежнего объема производства понадобятся большие затраты. Величина снижения уровня жизни будет зависеть от действий Федерального Резервного Управления. Если оно будет по-прежнему работать в режиме борьбы с инфляцией, не допуская уменьшения безработицы, то снижение уровня жизни будет значительнее, чем если оно позволит нынешним безработным и частично безработным опять приняться за труд.

В Японии резко сократятся экспортные индустрии. Если японское правительство не захочет прибегнуть к массивному субсидированию своих экспортных индустрий, то вслед за банкротством компаний миллионы людей лишатся работы. Если такие субсидии будут платить, то работающим во внутренней промышленности по существу придется платить гораздо более высокие налоги , то есть снизить свой уровень жизни, чтобы помочь сохранить уровень жизни тех, кто теперь работает в экспортных индустриях.

Остальной мир будет неспособен платить за японский импорт и резко его сократит. Поскольку внутренние производители нуждаются в японских компонентах для обслуживания местных рынков, они не сумеют производить даже те товары, которые могли бы продать внутри страны. Поскольку они не смогут продавать в Соединенных Штатах то, что теперь производят для американского рынка, их производство будет сильно сокращено.

Падение продаж не ограничится американским рынком. Вне Соединенных Штатов продажи также снизятся, поскольку большинство этих продаж косвенно оплачивается деньгами, вырученными от американских продаж. Многие страны, полагающие, что они диверсифицировали свою экспортную базу, в действительности этого не сделали. Как часть общего экспорта Южной Кореи, американские продажи низки, тогда как продажи Южной Кореи Китаю высоки. Но если Китай потеряет свой американский торговый избыток, то Южная Корея потеряет свои китайские продажи. В действительности, экспортная база Южной Кореи не была диверсифицирована.

Чем дольше продолжается нынешняя ситуация, тем значительнее будут необходимые структурные изменения. Когда наступит конец, со 166 миллиардами торгового дефицита и с 1 триллионом международного долга, то, в предположении ставки в 10 процентов, американцам придется сократить свой импорт на 266 миллиардов долларов в год. 100 миллиардов долларов, которые американцам придется платить в виде процентов на свои международные долги, им придется не занимать, а зарабатывать, и они не смогут больше финансировать импорт в 166 миллиардов долларов.

Для Японии каждые 60 миллиардов долларов потерянного экспорта означают потерю около миллиона рабочих мест. Если исчезнут 130 миллиардов торгового избытка, то Япония потеряет около двух миллионов рабочих мест, по мере того, как остальной мир будет балансировать свои счета с Японией. Но Япония должна не только сбалансировать свои торговые счета. Страны остального мира, чтобы оплачивать проценты на займы и инвестиции, сделанные у них японцами, должны получать избытки с Японией – если они не могут оплачивать эти займы деньгами, заработанными в Америке. Если Япония имеет 500 миллиардов долларов чистой суммы активов в остальном мире (вне Соединенных Штатов), то для финансирования платежей за долги (предполагая ставку 10 процентов) этим странам понадобится 50 миллиардов долларов торгового избытка с Японией – что означает потерю еще одного миллиона японских рабочих мест. Чем больше чистая сумма японских активов, тем больше будет в конечном счете потеря рабочих мест.

У обеих стран есть сильнейшие мотивы ввести политику приспособления, прежде чем это приспособление будет им навязано международным финансовым рынком. Постепенные изменения гораздо менее травматичны, чем внезапные изменения. Огромные займы американцев смогут быть оплачены лишь большим снижением будущего уровня жизни и продажей иностранцам своего капиталистического наследия – что нисколько не умнее для страны, чем для отдельного человека. Их надо постепенно отучить от стиля жизни, основанного на денежных займах. Японцам легче будет постепенно приспособиться к долговременным реальностям экономического равновесия, чем подвергнуться шоку, когда это равновесие восстановится внезапным толчком. Индустрии будут находить свои иностранные рынки, постепенно сокращаясь, вместо того, чтобы низвергнуться в экономический обрыв.

С экономической стороны, пока Япония готова нести изнурительные потери своих заграничных активов, и пока она готова продавать свои товары за границей дешевле, чем у себя дома (причем японский потребитель согласен субсидировать таким образом иностранного потребителя), до тех пор не существует такого экономического давления, которое заставило бы Японию действовать. И Япония в самом деле не будет действовать.

Слишком часто мы слышали обещания открыть рынки, обещания, что торговые избытки скоро исчезнут – слишком часто, чтобы им верить. Легко разрешить спор, открыты или замкнуты японские рынки. Продаются ли те же продукты на обоих рынках по одной и той же цене (с прибавлением или вычетом стоимости перевозки)? Если нет, то рынки замкнуты, потому что в противном случае какой-нибудь капиталист перевез бы товары с более дешевого рынка на более дорогой и привел бы цены в равновесие, без риска получив от этого прибыль.

Поскольку американские цены (даже цены японских товаров) намного ниже, чем цены тех же товаров в Японии, то японский рынок замкнут. Машина MR2 Toyota продается за 30435 долларов в Японии и за 24000 долларов в Соединенных Штатах.[7] Министерство Торговли Соединенных Штатов и Министерство Внешней Торговли и Промышленности Японии установили, что в начале 1990 года японские цены примерно на две трети рассмотренных товаров были выше американских. Японское Агентство Экономического Планирования установило, что разрыв в ценах между Токио и Нью-Йорком в 90-ых годах расширился.[8] В целом, сравнение паритета покупательной силы и рыночных курсов обмена валют показывает, что цены на ходовые товары в Японии превосходят их цены в Соединенных Штатах в 2,3 – 2,8 раза.

Японские рынки не открыты, но при этом нет причины, почему Япония должна была бы, в угоду американским требованиям, изменить свои обычаи, культуру или традиционные методы бизнеса. Японский способ ведения дел создает более последовательно эгалитарное общество. Американский образ жизни ведет к высокой степени неравенства, и японцы имеют полное право его отвергнуть. Они вправе защищать японский образ жизни. Но при этом Соединенные Штаты не обязаны соглашаться на большой торговый дефицит лишь по той причине, что у японцев другая культура.

Если принять во внимание временны?е рамки американцев и японцев, ведущих торговые переговоры, то американские чиновники ограничены, самое большее, четырьмя годами, тогда как японские карьерные администраторы не имеют таких ограничений и могут всегда выиграть двусторонние переговоры просто с помощью проволочек. В конце концов американцы, стремящиеся объявить о своей победе перед ближайшими выборами, согласятся на бумажную формулировку, позволяющую им претендовать на победу и в то же время оставляющую нетронутым японский торговый избыток.[9] Вернувшись в Токио, японские представители на переговорах через три месяца, когда большинство американцев уже перестанет интересоваться этим вопросом, спокойно поднимут тост за победу, чтобы японская публика знала, кто на самом деле «выиграл».[10]

Так же обстояло дело во время автомобильного спора в 1995 году. Американцы объявили крестовый поход для открытия японского автомобильного рынка, угрожая стопроцентным таможенным тарифом на экспорт в Соединенные Штаты японских роскошных автомобилей, если японцы не будут покупать больше американских частей для постройки и ремонта автомобилей, и если Япония не откроет американцам более широкого доступа к торговле автомобилями (в Японии эта торговля принадлежит производителям и, по традиции, продает только автомобили одного производителя). Американцы требовали, чтобы им была предоставлена возможность продавать свои автомобили, не затрачивая деньги на устройство отдельной торговой сети для каждой производящей их фирмы (как это могут делать японцы в Соединенных Штатах). После долгих месяцев переговоров было достигнуто «успешное» соглашение, в котором японцы обещали не делать ничего такого, чего они и так не стали бы делать. Были приняты некоторые обязательства, но они были «не связывающими», «не конкретными», или «допускающими изменения». Объявляя об этом соглашении, японский премьер-министр Томиичи Мураяма похвалялся, что американцы «проиграли» спор.[11]

Каждый американский президент приходит к власти, обещая что-то сделать по поводу японского избытка или американского дефицита, но в конце концов уходит, ничего не сделав. В конце его срока японский торговый избыток и американский торговый дефицит оказываются больше, чем были в начале. Президент Клинтон служит хорошим примером этого явления – мы слышим храбрые речи, видим слабые переговоры, японские юридически оформленные обещания, ничего не получается, японский торговый избыток продолжает расти, и нам обещают создать в Америке общество высоких инвестиций – в Америке со все более низкими сбережениями и все более высоким торговым дефицитом.

Японский премьер-министр столь же плох, а японские обещания больше покупать в других странах столь же пусты, как американские обещания увеличить сбережения. Америка много раз вела переговоры об открытии рынков, и каждый раз неудачно. Когда Америка угрожает наказать Японию, если та не откроет свои рынки, то доверие к таким заявлениям равно нулю – а что касается остального мира, то его способность или желание это сделать еще меньше.

Американцы, ведущие переговоры, недостаточно знают о Японии, чтобы заставить ее открыть свой рынок. Но если бы он и знали достаточно, они не в силах вынудить японцев действовать. Если Япония в действительности не хочет открыть рынок, то всегда найдутся вполне законные способы отбить у иностранцев охоту что-нибудь продавать. Если продается слишком много автомобилей, можно попросту повторить то, что сделали в Южной Корее – устроить для каждого покупающего иностранный автомобиль проверку правильности начисления налогов.[12] Все могут рассказать, как японцы ухитрялись не допустить на рынок тот или иной продукт, от компаний, строящих искусственные катки, до компаний, продающих фильмы. Строительные рынки, как, например, в случае катков, могут быть юридически открыты, но фактически закрыты изданием спецификаций, которым могут удовлетворить только японские фирмы.[13] С той же проблемой сталкивается любая компания, занимающая доминирующее положение на мировом рынке. Какова бы ни была их доля в рынках всего мира, они имеют в Японии намного меньшую долю, чем где бы то ни было.[14]

Япония получает торговые избытки со всеми, за исключением производителей сырья. Проблема не в том, чт`o Япония продает (она продает примерно то, чего можно ожидать, исходя из общих моделей экономического поведения), а в том, что она не покупает в остальном мире товаров, которые намного дешевле в остальном мире, и которые, как можно было бы ожидать, она должна покупать. Характер этой проблемы легко уяснить себе из следующих статистических данных. Фирмы, принадлежащие иностранцам, производят 17 процентов ВВП Соединенных Штатов и 24 процента ВВП Германии. Сколько же эти фирмы производят в Японии? Всего лишь 0,2 процента, причем половина из этого относится к одной компании – ИБМ Японии.[15] Фирмы, которые выглядят американскими (Макдональдс, Дисней), в Японии хотя и принадлежат иностранцам, но не контролируются американцами. Если фирмы не могут владеть собственностью, им трудно продавать. Никто (ни американцы, ни европейцы, ни иностранцы из Восточной Азии) не смог сколько-нибудь заметно проникнуть на японский рынок с экспортными или произведенными в самой Японии продуктами.

Чтобы уменьшить свой торговый избыток, Япония должна была бы изменить свою социальную систему, но она не хочет этого делать. Замкнутые рынки – это образ жизни, и никто не может заставить японцев открыть их, если они не хотят их открыть. Японцы откроют свои рынки добровольно, или они их вовсе не откроют. У них есть для этого много внутренних стимулов. Они знают, что нынешняя модель торговли в длительной перспективе нежизнеспособна. Они знают, что их экономика теперь слишком велика, чтобы вечно оставаться на поводу у экспорта. Но никто не может заставить японцев измениться.

Вследствие краха фондовой биржи и собственности в Японии, Япония не смогла выйти из того состояния, которое в остальном мире называют спадом 1990-1991 года. Японский спад, кажется, продолжается без конца. Квартальные темпы роста непрерывно снижались с середины 1990 до конца 1992 года, когда они стали, наконец, отрицательными. С тех пор и до конца 1994 года квартальные темпы роста колебались вверх и вниз – трижды выше нуля и трижды ниже – но рост все еще был резко отрицательным в последнем квартале 1994 года (минус 3,4 процента в год) и был минимальным в первых двух кварталах 1995года.[16] Когда завершится этот спад в Японии, самый продолжительный после Великой депрессии, никто не может сказать. К 1995 году промышленное производство Японии было на 3 процента ниже уровня 1992 года.[17]

Японский бесконечный спад – результат точно тех же факторов, которые произвели Великую депрессию в Соединенных Штатах. В Соединенных Штатах в 30-ых годах финансовый крах привел к экономическому краху. В Японии в 90-ых годах финансовый крах привел к экономическому застою. Традиционные рецепты не помогают. Японские ставки процента упали почти до нуля (0,35 процента на банковские сберегательные счета), без всякого восстанавливающего дествия.[18] Во время Великой депрессии экономисты, познакомившись с этим явлением, называли его “ловушкой ликвидности”. Одна за другой испытываются неэффективные финансовые политики. Ни одна из них не достаточно сильна и не достаточно смела, чтобы противостоять негативным последствиям финансового краха. Долг частного сектора (отношение которого к ВВП вдвое больше, чем в Соединенных Штатах) попросту слишком велик, чтобы частная экономика могла снова запустить свои экономические двигатели.[19]

Традиционные японские методы возобновления экономического роста – например, расширение экспорта – больше не действуют. Японская экономика теперь так велика, что даже прирост экспорта в 100 миллиардов, достигнутый в первой половине 90-ых годов, оказался недостаточным, чтобы возобновить экономический рост сразу же после спада и финансового краха. При сильном росте стоимости иены в начале 1995 года нельзя было рассчитывать на дальнейший рост экспорта, и в седине года никто не мог предвидеть, когда возобновится устойчивый рост. При стоимости иены ниже 108 иен за доллар японский капитализм продает свои продукты за границей ниже средних затрат. Когда же стоимость иены опускается ниже 80 иен за доллар, он продает их ниже предельных затрат.[20] Но капитализм не может работать с вечными потерями. Что-то должно измениться.

Чтобы возобновить рост, Япония должна построить экономику внутреннего назначения, а не экспортного назначения. Ее экономика стала попросту слишком велика, чтобы полагаться на стимулируемый экспортом рост. Ее нужды очевидны.

В Японии на человека приходится намного меньшая жилая площадь, чем в гораздо более бедных странах Азии (например, в Южной Корее). Японцы нуждаются в большем пространстве. Это первое, что они покупают, устраиваясь на жительство за границей. Если отменить все бесчисленные законы и инструкции, делающие жилищное строительство в Японии столь дорогим (законы о тенях, законы о землетрясениях, законы о рисовых полях, законы о налоге на собственность), то Япония может испытать бум жилищного строительства, который вернет ей процветание. Но если это сделать, то люди, купившие в прошлом очень дорогие, очень маленькие дома, увидят, что стоимость этих старых домов снижается. Для них это будет означать нагромождение новых потерь на уже происшедшие потери. Это нужно было сделать для процветания Японии в 90-ых годах, но японское правительство не могло решиться сделать то, что нужно было, потому что японская политическая система потерпела крах из-за предыдущих политических скандалов и теперь слишком слаба, чтобы принять необходимые решения. Япония застряла в стагнации, в ожидании традиционного после Второй мировой войны американского экономического локомотива. Но, как мы увидим в главе 11, этот локомотив больше не движется.

Когда Америка и Япония говорят друг с другом о решении их проблем дефицита и избытка прежде, чем возникнет кризис, получается разговор почти без коммуникации. По выражению Сеймура Мартина Липсета, здесь происходит столкновение американской веры в исключительность Америки и японской веры в единственность Японии.[21] Каждая из них рекомендуют другой измениться, чтобы стать похожей на себя. Но каждой не так уж нравится стиль жизни другой.

Ни Япония, ни Соединенные Штаты не собираются предпринять действия, которые они должны предпринять. Ни одна из них не хочет, а может быть не способна подвергнуть себя значительным, но терпимым экономическим неприятностям, чтобы предотвратить гораздо худшие, внезапные неприятности в будущем. Обе они будут ждать кризиса – того дня, когда Соединенные Штаты не смогут больше финансировать свой торговый дефицит, когда Япония понесет в Америке столь огромные потери, что не захочет финансировать так называемый американский торговый дефицит, который в то же время будет японским торговым избытком.

Торговые дефициты могут длиться лишь до тех пор, пока кто-нибудь согласен одалживать стране с дефицитом деньги, нужные для оплаты ее торгового дефицита. Поэтому нынешнее положение вещей, по существу, будет длиться так долго, как Япония будет согласна одалживать Соединенным Штатам деньги, нужные Соединенным Штатам для оплаты своего полного торгового дефицита – суммы, примерно вдвое превосходящей двусторонний дефицит между Японией и Соединенными Штатами, так как остальной мир оплачивает свои японские дефициты своими американскими избытками. С технической стороны, Япония могла бы делать это долгое время. Неразрешимая проблема – это не столько торговый дефицит, как все эти внешние долларовые балансы, хранимые в виде резервов другими странами и компаниями.

Что бы ни делали японцы, в какой-то момент иностранцы вне Японии начнут нервничать по поводу стоимости своих долларовых запасов и захотят обменять их на активы, выраженные в иенах или марках. В этот момент Япония в принципе должна быть готова впитать в себя в короткое время огромную сумму долларов – сумму, во много раз превосходящую годовой торговый дефицит Соединенных Штатов. Когда она будет впитывать эти доллары, доллар будет падать в стоимости, и кое-кто в Японии (правительство?) будет нести огромные потери.

Стоимость доллара падает (реальная, измеряемая торговлей стоимость доллара, корректирующая различия между странами от внутренней инфляции, упала с 1984 до 1994 года на 33 процента – на 43 процента по отношению к германской марке и на 58 процентов по отношению к японской иене); это все больше обессмысливает использование доллара как хранилища стоимости (в начале 1995 года 60 процентов официальных резервов иностранной валюты и 50 процентов частных финансовых активов все еще выражались в долларах).[22] Тот, кто выражал бы свои активы не в долларах, а в иенах или марках, или заключал бы контракты не в долларах, а в иенах или марках, был бы теперь намного богаче, чем те, кто пользовался долларами. Капиталисты не станут вечно упускать возможности стать богаче. Что бы ни делали американцы и японцы, остальной мир в определенный момент уйдет от доллара.

Когда Америка была господствующей силой капитализма, она могла хотя бы в принципе надеяться заставить систему работать, вынудив другие страны стать более американскими. Конечно, именно эта установка стоит за американскими торговыми переговорами с японцами по поводу автомобилей и с китайцами по поводу пиратского использования фильмов, компьютерных программ и компактных дисков. Мы хотим, чтобы они изменились и начали работать со своей экономикой в более американском стиле. Но американцы не могут больше так поступать. В обоих случаях американские участники переговоров не добились успеха. Ничто не изменилось на японском автомобильном рынке. Китайцы публично согласились закрыть свои заводы, ворующие программное обеспечение, но вскоре спокойно открыли их опять.[23]

Единственная власть Америки – это контроль над собственной экономикой. У нее есть нечто, чего очень хочет остальной мир – доступ на американский рынок, и она может использовать доступ на этот рынок как составную часть своей переговорной силы. Американцы владеют только одной экономикой, и у них хватает ловкости изменять только одну экономику – свою собственную. Правильный и единственный американский ответ на проблему замкнутых иностранных рынков – это установление правила, которое я назвал бы «принципом соответствия». Должно быть некоторое соотношение между тем, что данная страна продает в Америке, и тем, что она покупает у Америки.

Для стран с постоянными большими избытками, таких, как Япония, это может означать продажу с аукциона импортных билетов, без которых японский экспорт не сможет продаваться в Соединенных Штатах. Сумма проданных импортных билетов может быть, например, на 10 миллиардов больше, чем стоимость товаров, купленных Японией у Соединенных Штатов в предыдущем году. Если Япония покупает в 1995 году американский импорт стоимостью в 100 миллиардов долларов, то она может продать в 1996 году экспорт стоимостью в 110 миллиардов долларов. Если она покупает на 200 миллиардов долларов, она может продать на 210 миллиардов. Мяч попадает в японское поле. Мы, американцы, не будем учить японцев, как вести дела Японии (японцы сами будут решать, покупать им или нет гораздо более дешевый рис в других странах), но мы скажем японцам, как собираемся вести дела Соединенных Штатов. Такая политика будет, однако, означать наведение порядка в нашем экономическом поведении – переход от общества с низкими инвестициями и высоким потреблением к обществу с более высокими инвестициями и более низким потреблением.

В определенный момент нынешняя система торговли будет насмерть задушена своими японскими избытками, своими американскими дефицитами и всеми неудачными попытками проникнуть на второй в мире рынок. Мы не знаем, когда и каким образом окончится торговый дефицит США, но он окончится. Когда все остальные страны откажутся занимать деньги Соединенным Штатам в долларах и потребуют, чтобы их займы были выражены в какой-нибудь иностранной валюте, все поймут, что конец близок. И если в этот момент Соединенные Штаты согласятся на эти требования, это будет невероятно глупо – это будет означать, что мы взвалим на себя долг, который по мере падения стоимости доллара будет лишь возрастать.

Когда придет к концу нынешний период структурных дефицитов и избытков, это будет огромным шоком для развития третьего мира. В период после Второй мировой войны Соединенные Штаты были большим, богатым открытым рынком, доставлявшим место, где мог начаться ориентированный на экспорт экономический рост. Эта модель экономики имела смысл. После Второй мировой войны только Соединенные Штаты и Канада были богатыми областями, не нуждавшимися в восстановлении после военных разрушений. Но ни Европа, ни Япония, после того как они стали богатыми странами, не пожелали играть такую роль. Япония практически не импортирует продукцию, изготовленную в третьем мире, если она не реэкспортирует эту продукцию, а импорт Европы крайне ограничен.

Европа, Япония, четыре маленьких азиатских дракона, а теперь и Китай, все в свою очередь использовали американский рынок для старта своего экономического развития. Без легкого доступа к богатым рынкам первого мира экономическое развитие второго и третьего мира трудно, или даже невозможно. Все, кто значительно обогатился после Второй мировой войны, имели доступ к рынку США.

Этот доступ имеет также основное значение для видов торговли, прямо не связанных с Соединенными Штатами. Страны Тихоокеанского региона имеют большие торговые дефициты с Японией, которые они финансируют своими торговыми избытками с Соединенными Штатами. Без Соединенных Штатов в качестве открытого рынка, готового покупать азиатские товары, внутриазиатская торговля сразу же потерпела бы крах. Ни одна из этих стран не могла бы оплачивать японские импортные счета, и очень скоро все они были бы некредитоспособны. Восточные азиаты указывают на быстрый рост торговли внутри своего региона, но эта статистика вводит в заблуждение. То, что кажется продажей товаров Южной Кореи Китаю, в действительности зависит от продажи китайских товаров Соединенным Штатам. Китайский торговый избыток с Японией 1995 года точно так же вводит в заблуждение, поскольку при этом продаются японские компоненты, входящие в продукцию, реэкспортируемую в Европу и в Америку. Почти ничего не продается японским потребителям. Без американской торговли остановилась бы вся торговля внутри региона.

Когда Соединенным Штатам придется перейти от большого торгового дефицита к значительному торговому избытку, чтобы выплачивать проценты на свой огромный международный долг, торговля Восточной Азии потерпит крах, если только Япония не пожелает быстро превратиться в крупного импортера, покупающего те товары, которые теперь покупают Соединенные Штаты – что возможно, но крайне маловероятно. Когда дело придет к концу, все характеристики торговли( что импортируется и что экспортируется) на Тихоокеанском регионе и, более общим образом, в третьем мире должны будут подвергнуться фундаментальной перестройке.

Но никто ни на Тихоокеанском регионе, ни в других странах не заинтересован в том, чтобы помочь Соединенным Штатам решить эту фундаментальную проблему. До тех пор, пока торговый дефицит Соединенных Штатов больше торгового избытка Японии, ни у кого другого нет экономических проблем. У остальных стран мира торговые счета сбалансированы, и они могут оплачивать свои японские счета (свой японский торговый дефицит) своими американскими заработками (своим американским торговым избытком). Это обстоятельство, вместе с американской традицией ведения дел с Японией на двусторонней основе, превращает только что описанную многостороннюю проблему в двустороннюю, касающуюся лишь интересов Соединенных Штатов и Японии.

Но не может быть сомнений, что это землетрясение произойдет. Никто не знает, когда, но силы, стоящие по обе стороны разлома, огромны.

Приложение А

Увеличение сбережений для исправления торгового дефицита

Поскольку часто говорят, что Соединенные Штаты должны больше сберегать, чтобы исправить свой торговый дефицит, и что Япония будет по-прежнему иметь торговый избыток, если ее сбережения не уменьшатся, важно понять различные аспекты правды и неправды, заключенные в таких утверждениях. Несомненно, что Америка должна больше сберегать, но причина этого – не баланс торгового дефицита. Америка должна больше сберегать, поскольку она недостаточно инвестирует, чтобы обеспечить адекватный рост в будущем. При исправлении дефицита инвестиций изменилось бы положение торгового дефицита: если бы он состоял из инвестируемых товаров, мог бы оказаться не частью проблемы, а частью ее решения.

Те, кто полагает, что простое увеличение сбережений могло бы легко и быстро устранить дефицит текущего счета США, допускают фундаментальную ошибку в применении некоторых простых бухгалтерских равенств. Эти равенства вытекают из способа построения счетов национального дохода и национального продукта. В этих счетах, как указывает само их название, фигурирует два способа измерения полного объема производства. Но, конечно, два способа измерения одной и той же вещи должны приводить к одному и тому же выводу. Со стороны продукта, счета национального дохода и национального продукта измеряют производство потребительских товаров (С), инвестируемых товаров (I), правительственных товаров (G) и экспорта минус импорт ( X – M). Со стороны дохода, они измеряют личный доход, который можно подразделить на потребление (С), сбережения (S) и налоги (T).

Поскольку эти числа измеряют один и тот же валовой внутренний продукт, ВВП, C + I + G + (X – M) должно быть равно C + S + T. Алгебраически С сокращается, и полученное уравнение говорит, что X – M должно быть равно (S – I) плюс (T – G). Если государственные бюджеты сбалансированы, то член T – G равен нулю, и X – M должно быть равно S – I. Отсюда видно, что если некоторая страна (Америка) имеет дефицит платежного баланса, то ее сбережения недостаточно велики, чтобы покрыть ее инвестиции. Обратно, если страна имеет избыток платежного баланса (Япония), то ее сбережения вместе с налоговыми поступлениями должны превосходить ее инвестиции и государственные расходы.

Важно понять, что такие равенства не влекут за собой причинного следования. Можно с таким же правом сказать, что сокращение торгового дефицита приводит к увеличению сбережений по сравнению с инвестициями, или что увеличение сбережений по сравнению с инвестициями приводит к сокращению торгового дефицита. Предположим, что Соединенные Штаты стали бы больше сберегать. Больше сбережений (или меньше потребления, поскольку это два разных способа сказать одно и то же) – это значит меньше спроса на товары и услуги. Поэтому производство падает, людей увольняют, становится меньше инвестиций, и уменьшается ВВП. Платежный баланс улучшается именно по той причине, что падают доходы, и люди не могут позволить себе покупать импортные продукты.

Поскольку потребители, вследствие падения доходов, перестанут покупать также продукты отечественного производства, то сокращение доходов, необходимое для снижения импорта до уровня экспорта, может быть очень большим. Когда снижаются доходы, уменьшаются также сбережения, поскольку эти сбережения делаются из меньших доходов; но так как инвестиции убывают еще быстрее, вследствие падения объема производства, то сбережения и инвестиции в конце концов приходят в равновесие, и тогда экспорт становится равным импорту, но оба при сильно сниженном объеме производства.

Предположим теперь, что Соединенные Штаты стали бы решать свою проблему торгового дефицита, устанавливая импортные квоты. Тогда, при меньшем экспорте в Америку, продукция и доходы в остальном мире падают. С меньшими доходами страна вроде Японии меньше сберегает, так что инвестиции и сбережения в Японии возвращаются к равновесию. В Соединенных Штатах те, кто тратил свои деньги на импорт, должны больше сберегать, или переходить на более дорогие отечественные продукты. Раз они покупают эти продукты, используются ресурсы безработной рабочей силы, растут доходы, и с повышением доходов возрастают сбережения. Вдобавок, с увеличением внутренней продукции и повышением цен возрастают сбережения бизнеса. Если цель состоит в том, чтобы фиксировать импорт на уровне экспорта, то вначале будут некоторые комбинации того и другого, пока сбережения и инвестиции не придут в равновесие, соответствующее вынуждаемому квотами равновесию между экспортом и импортом.

Тот же анализ применим к Японии. Она может исправить свой избыток платежного баланса либо посредством меньшего сбережения (большего потребления), либо посредством уменьшения экспорта. Сокращение экспорта в действительности вызовет уменьшение сбережений, так как уменьшение экспорта приводит к уменьшению производства, снижению доходов, и тем самым уменьшению сбережений. Тот же анализ сохраняет силу, если облегчается импорт; единственная разница в том, где будут потери рабочих мест – в индустриях, конкурирующих с импортом, или в экспортных индустриях.

Если в Японии был бы избыток производственных мощностей, то можно было бы найти не столь болезненный путь решения проблемы. Предположим, что Япония стимулирует свою экономику (снижением налогов, увеличением расходов), и что часть более высоких доходов, зарабатываемых вновь нанятыми рабочими, идет на покупку импорта. Пусть в то же время Япония облегчает иностранцам экспортировать свои товары в Японию, чтобы б`oльшая часть существующих доходов расходовалась на импорт, и избытки экспорта над импортом исчезали. Рабочие индустрий, конкурирующих с импортом, увольняются, но они находят новые места работы в быстро расширяющейся отечественной экономике. К сожалению, японские избытки теперь столь велики, а склонность Японии к импорту столь мала, что даже при том избытке производственных мощностей, какой имеется в 1995 году, безболезненная структурная перестройка невозможна.

Хотя бухгалтерские равенства всегда верны, они ничего не говорят о двусторонних торговых дефицитах или избытках. Япония имеет торговые избытки со странами, сберегающими больше нее (Южная Корея и Тайвань), и со странами, сберегающими меньше нее (Соединенные Штаты, Соединенное Королевство). Америка имеет общий дефицит, но у нее есть торговый избыток с Европой, хотя Европа сберегает больше Америки. Возможно такое положение, когда Америка будет иметь инвестиции, превосходящие сбережения, Япония – сбережения, превосходящие инвестиции, но при этом Америка будет иметь двухсторонний торговый избыток с Японией.

ПРИМЕЧАНИЯ

Глава 10

1. Deizai Koho Center, Japan 1995: An International Comparison (Tokyo: 1995), pp. 34, 35; U. S. Department of Commerce, Survey of Current Business, December 1993, pp. 71, 72.

2. U. S. Department of Commerce, Survey of Current Business, pp. 38, 42.

3. Richard Holt, The Reluctant Superpower (New York: Kodansha International, 1995), p. 246; "Stock Market Indexes," Asian Wall Street Journal, January 1, 1990, p. 18; August 24, 1992, p. 22.

4. Nikko Research Center, The Nikko Chartroom (Tokyo: July 1995), p. 8; "Japanese

Property Crumbling," The Economist, July 8, 1995, p. 83; "Slow Crisis in Japan," Financial Times, July 1, 1995, p. 8.

5. "Japanese Property Crumbling," p. 83; Akira Ikeya, "Falling Land Prices Spur Call

for Tax Reform," Nikkei Weekly, August 28, 1995, p. 2; Sheryl WuDunn, "Erosion in Japan's Foundation," New York Times, October 4, 1995, p. Dl.

6. Robert E. Scott, "A Trade Strategy for the 21st Century," in T. Schafer, ed., Foundations for a New Century (Washington, D. C: Economic Policy Institute, M. E. Sharpe, forthcoming), p. 2.

7. Car and Driver: The Catalog, Japan ed., Buyers Guide (Tokyo: Diamond, 1995), p. 17.

8. "OK Mickey, Let's Say You Won," The Economist, July 1, 1995, pp. 65-66.

9. Ibid., p. 75.

10. Guy de Jonquieres, "Japanese Quietly Celebrate World Trade Victory," Financial Times, March 20, 1995, p. 4.

11. Gerard Barker, "Driven Off the Oriental Highway: Japan Is Crowing over Its Victory in the U. S. Car Clash," Financial Times, July 2, 1995, p. 9.

12. Steven Brull, "Another Seoul Pothole for Automakers," International Herald Tribune, August 20, 1994, p. 7.

13. Sheryl WuDunn, "Protectionism Without Quotas," International Herald Tribune, March 21, 1995, p. 17.

14. Clay Chandler, "Kodak Strives for Japan Exposure," International Herald Tribune, June 27, 1995, p. 17.

15. "Top 300 Foreign Owned Companies in Japan, 1990," Tokyo Business Today, August 1991, p. 54.

16. William Dawkins, "Pressure on Japanese Rates as GDP Falls," Financial Times, March 19, 1995, p. 3.

17. "Industrial Growth," The Economist, September 16, 1995, p. 122.

18. Mihoko Ida, "For Savers, Lower Interest Rates Not Enriching," Nikkei Weekly, September 18, 1995.

19. "Borrowing," The Economist, October 28, 1995, p. 123.

20. The Japan Research Institute Economics Department, "Escaping the Deflationary Spiral," Japan Research Quarterly, Autumn 1995, p. 35.

21. Seymour Martin Lipset, "Pacific Divide: American Exceptionalism — Japanese Uniqueness," International Journal of Public Opinion, Vol. 5, No. 2 (Spring, 1994), p. 121.

22. Economic Report of the President 1995, p. 402.

23. Richard Covington, "Ignoring Copyright Pact, China Reopens Factories That Pirated U. S. CDs," International Herald Tribune, June 2, 1995, p. 1; "That Damned Dollar," The Economist, February 25, 1995, p. 17.

Страница 3 из 8 Все страницы