Каждый должен возделывать свой сад

(Прямая линия» с Еленой Камбуровой)

В крещенские морозы красноярцам вдруг повезло: к нам с двумя концертами приехала народная артистка России Елена Камбурова.

Вечером 25 января счастливчики, запасшиеся билетами, проходили через вестибюль театра музыкальной комедии и, скинув в гардеробе дублёнки, шли в фойе, где в буфетах подавали кофе с «эклером», а в центре зала, вокруг бившего фонтана, барражировал красноярский бомонд. Те же, кому не посчастливилось, мёрзли у входа и прикрывали перчатками посиневшие носы в ожидании «лишнего билетика» или на худой конец – спекулянтов, продававших втридорога  входные билеты.

Днем 26 января перед последним выступлением Елена Антоновна пришла в редакцию нашей газеты на «прямую линию», чтобы ответить на телефонные звонки. Она совсем не походила на ту ослепительную актрису в развевающихся одеждах, которая прошлым вечером царила на сцене театра. Невысокая, в дубленке нараспашку, в тёплом шарфе, свитере и длинной юбке из твида, с небрежной шапкой волос цвета порыжевшей осенней листвы – Камбурова, казалось, совсем не заботилась о производимом впечатлении. Ниже мы публикуем её диалог с читателями.

О СЕБЕ

Ольга (Красноярск):  Какое самое яркое событие в вашей жизни?

− Самым ярким событием для меня было посещение в пору моей юности концерта Жака Бреля, французского певца бельгийского происхождения. И ничто потом за всю жизнь не заслонило воспоминания об этом концерте.

Валентина (Красноярск):  Я слышала, что вы вегетарианка много лет. Это мода, необходимость или причина того, что вы так замечательно выглядите?

− Честно говоря, я несколько лет назад начала есть рыбу. Есть вегетарианцы, а есть веганцы, которые не едят даже рыбы. Почему я вегетарианка – в первую очередь из сострадания к мукам животных, которых сначала выращивают в жутких условиях, а потом убивают мучительной смертью, чтобы съесть. Я никого не осуждаю, но, думаю, что если людей сводить на бойню, многие из них перестали бы употреблять мясо в пищу.

Вера Ивановна (Красноярск, правый берег):  Моя семья – мы все любим ваши песни, но очень мало знаем о вас, ваших близких. Расскажите, если можно.

− Надо сказать, что я меньше всего люблю говорить о себе, о личной жизни. Моих родителей уже нет на этой земле. Жила в Хмельницке на Украине, потом попала в Москву. Это всё – ради бога извините за краткость.

Георгий (Красноярск):  Как вы стали певицей?

− В детстве я что-то там пела, но была настолько скромной или даже трусливой, что боялась выходить на аудиторию. Я считала себя скорее будущей поэтессой, сочиняла гражданские, патриотические стихи – посредственные, как я сейчас понимаю. А как стала певицей – это очень долгая история и она до сих пор не закончилась.

ОБ ОТНОШЕНИИ К РЕЛИГИИ

Жанна Эдуардовна (Красноярск):  Елена Антоновна, если вы верующая, можно узнать, в чём заключается ваша духовная жизнь?

− У меня сейчас такой период, что, посещая церковные службы, общаясь со служителями церкви – я ничего не могу читать, кроме житий святых. Прошлый год был вообще особый, я посетила столько мест, и это для меня сейчас главное.

Под Питером есть такое место – Ладейное поле, где расположен мужской монастырь и где покоятся мощи Александра Свирского. То чувство, которое я там испытала, трудно передать. Нам надо было уезжать, а я понимала, что не могу отойти от этого места. Нельзя было поверить, что мощам более пятисот лет. В обычном понимании мощи – это нечто истлевшее. А здесь, руки, ноги – всё совершенно не тронуто тленом.

Серьёзного духовного опыта у меня нет, я приняла крещение в 1980 году. Но в последние два года делаю открытие за открытием. Когда начинаешь понимать, знать то, что раньше было от тебя скрыто – тогда возникает вера. Меня сейчас это больше всего интересует. По моему твёрдому убеждению, если что и держит Россию – то это молитва и молитвенники (церковный термин, означающий богомольца, стоящего на молитве – В. К.), которые есть сегодня. Я знакома с такими людьми, да не только я – вся верующая Россия их знает.

О ЗРИТЕЛЕ

Сергей Сергеевич (Красноярск):  Я давний ваш поклонник. Но концерт – процесс обоюдный. Вы, актриса, это одна сторона процесса, а насколько зрелым показался вам наш зритель?

− Я общаюсь с красноярским зрителем довольно давно. Но, выступая в разных концах России, за границей, как-то не делю зрителя по признаку принадлежности к какому-либо городу или стране. Существует идеальный Его Величество Зритель, к которому я обращаюсь. И часто моё идеальное понимание его не совпадает с теми, кто пришёл на концерт. А порой наоборот – зритель превышает все мои мысленные представления о нём. Мне начинает казаться, что он видит и слышит гораздо больше того, что заложено в произведениях, с которыми я выхожу на сцену.

Поэтому перед любым концертом я одинаково волнуюсь в Берлине и Гааге, в Петербурге, и Красноярске. У актёров существует такое понятие – «ответственный концерт». У меня все концерты ответственные. Один известный певец, мною ценимый, как-то сказал: «Зачем так выкладываться?». Затем, что независимо от того, где меня слушают: в провинции, столичном городе или за границей – я отвечаю за своё выступление по большому счёту. Это для меня единственный счёт.

Борис Александрович (Красноярск, Центральный район):  В интервью на ТВК вы сказали, что собираетесь в Америку. Но вы поёте не только на английском, французском, других языках – вы исполняете и наши песни. Как они вас понимают?

− Мы не впервые едем в Америку, были там уже раз пять. Тут нет никакой проблемы с языком – я же выступаю в основном перед теми, кто приехал из России. Хотя люблю выступать и перед иноязычным зрителем.

− Почему?

− Дело в том, что иноязычное восприятие – чисто эмоциональное, без отвлечения на языковую, информационную сторону песни, знаю это по себе. В юности слушала Жака Бреля, не понимая тогда французского языка. Слушала Эву Дымарчик, ещё не зная польского. Я воспринимала голос, интонацию – то, что скрыто за словами.

Ведь сущность песни в первую очередь заключена в её эмоциональности. А слова… Бывает зритель, который не сразу поймёт в песне первые несколько строк – ну, сложный текст, перегружен метафорами. Зритель отвлекается на то, чтобы расшифровать текст – и тем временем вся песня проходит мимо него. А когда просто музыка, просто голос, просто жесты, мимика – я знаю, как меня слушают немцы, англичане. Это интересно видеть, ведь не только зритель следит за мной, но и я слежу, как он реагирует.

ОБ АКТЁРСКОМ ТРУДЕ

Анна Павловна (Красноярск):  В каких залах вам больше нравится работать: в маленьких, камерных  − или перед большой аудиторией?

− Важны технические условия – хороший звук, свет. Можно ведь и в большом зале выступить комфортно – и в маленьком помещении с плохим звуком почувствовать себя неуютно. Другое дело, что я – как зритель – предпочитаю находиться на небольшом пространстве, рядом с актёром, которого пришла смотреть. А так, с десятого ряда видишь  только общие очертания. Мимика, жесты – удалены и теряются. Потому так ответственно выступать в небольшом театре, где видна каждая деталь. Мы нередко приглашаем в наш театр актёров со стороны – и многие проигрывают. Неверные интонации, наигрыш – это в маленьком зале бросается в глаза.

Владимир (Красноярск):  Сейчас стало общим местом ругать нашу эстраду. Имена исполнителей попсы, которые заполняют эфир, знают все. А хороших певцов, которых следует знать, в особенности молодых – мы не слышим. Вы может назвать хотя бы несколько имён?

− Конечно. Послушайте Ирину Богушевскую – очень неординарная личность, настоящий шансонье, соединившая в своём творчестве необходимое триединство: музыку, стихи, исполнение. Ольга Арефьева – интереснейшая певица, яркая вокалистка. Елена Фролова, Татьяна Алёшина, Ирина Евдокимова – я с удовольствием пою некоторые их вещи. Или возьмите Олега Погудина. В этом певце покоряет голосовое начало, такая благородная вибрация, которая была ещё у довоенных эстрадных исполнителей. И он достаточно часто гастролирует, нередко выступает по телеканалу «Культура».

Лариса Геннадьевна (Октябрьский район Красноярска): Ирина Богушевская – автор и исполнитель. Вы поёте её песню «Рио-Рита», но у вас другая версия, она звучит совсем иным образом.

− Мне иногда очень хочется исполнить песню потому, что я не могу понять – про что она. Так было с «Гренадой». Я услышала впервые, как её исполняли ребята с физтеха. И вот слушаю «Гренада, Гренада»  − а что «Гренада», почему «Гренада»? Только позже поняла, что надо её расширить: сделать в песне стоп-кадры, рапид, то, другое… Так же было и с «Рио-Ритой». Это внутренняя драматургия, которая, будучи проявленной, позволяет не только услышать, но и увидеть персонажей песни.

О ФАЛЬШИ

Игорь (Красноярск): А как вы относитесь к фальши в эстрадной песне?

− Для меня не только органично не принимать её – это естественно. Я считаю фальшь – а попса состоит из сплошной фальши – бедствием. Песня по степени влияния на массового зрителя гораздо выше, чем кино. И вот огромные деньги расходуются на исполнителей, запись, диски, клипы – на то, чтобы отснять на камеру и озвучить всю эту…пустоту.

Попсовая безвкусица – совершенное безумное, искусственное уничтожение человеческой природы, изначально направленной на единение людей, на душевность. Это уничтожение человеческого самосознания, человеческой жизни, наконец. Так сегодня уничтожаются реки. Мы как-то плыли по Волге, и до слёз было страшно видеть эту красавицу в тине, мазуте, мусоре. Волга – аллегория России, которая загажена попсой.

Разрушение самосознания посредством попсы имеет место не только у нас. Но масштабы влияния такого рода массовой культуры в Германии, например, не столь велики, там соблюдаются некие пропорции, не позволяющие попсе задавить всё остальное. А у нас попса перешла все мыслимые и немыслимые пределы. Я не хочу никому навязывать своё мнение, но считаю это преступлением.

О ПЕВЦАХ, МУЗЫКАНТАХ И… ЖУРНАЛИСТАХ

Владимир Алексеевич (Красноярск): Вы соприкасались с Высоцким. Расскажите о ваших встречах.

− Это всего лишь легенда. У нас с ним было несколько как бы «не встреч». Однажды мы должны были выступать вместе, но Высоцкий не приехал, вместо него приехал Виталий Шаповалов. Второй раз тоже должны были вместе выступить, он даже просил остаться, но мы после выступления убежали с моей пианисткой – у нас просто не было времени. Намечалась ещё встреча: у Высоцкого произведение такое было – «Ярмарка», и наш художественный руководитель, который был с ним знаком, сказал мне, чтобы я попробовала сделать эту вещь. И должна бы, видимо, случиться встреча – не случилась…

− Чем бы, по-вашему, занимался, Владимир Семёнович, будь он жив сегодня?

− Продолжал бы быть творцом. Хотя многие нынешние вещи, особенно в жанре песни его, мягко говоря, не устроили бы. Но у Высоцкого всегда хорошо с юмором, и уж наверняка на эту тему у него появилось бы много чего. Была бы и проза, и драматургия…

− Мне кажется, ваше и его творчество в чём-то соприкасаются.  Успеха вам, удач!

− Спасибо, спасибо большое.

Евгений (Советский район Красноярска): В ваших концертах запоминаются яркие песни Ларисы Крицкой. Я слышал, она эмигрировала. Вам известна её судьба?

− В 1980 году Крицкая уехала в Америку  в поисках свободы для творчества – но там её оказалось ещё меньше, чем у нас. Разумеется, она занимается музыкой, но стала ещё и правозащитницей: со своими  единомышленниками помогает обездоленным. Вступила в коммунистическую партию – словом, превратилась в такую американскую диссидентку.

− Как она относится к сегодняшней России, к возможности творчества у нас?

− Лариса приехала в Москву и, увидев наш театр, разрыдалась. Она сказала, что такого театра не может быть ни в Америке, ни во Франции. Это правда, такой театр возможен только у нас, в России.

− Выходит не надо покидать родного гнезда, чтобы хорошо себя чувствовать?

− Если человека не интересует ни духовное, ни душевное – он прекрасно устроится в любой стране: найдет себе ресторан, казино, на худой конец, кафе, где ему будет комфортно –  а что ещё такому надо в жизни?

Александр (Красноярск): Вы видели серию телепередач Никиты Михалкова о русских эмигрантах? Они сберегли всё русское, хотя знали, что не вернутся на родину.

− У меня к Михалкову неоднозначное отношение, но это, несомненно, талантливый человек, и конечно его передачи об эмигрантах очень интересны. Меня, например, потрясает, что они в изгнании сохранили в неприкосновенности ту русскую речь, которая у нас, в России, постепенно утрачивается. Ведь сегодня даже радио- и тележурналисты вещают в эфир на каком-то приблатнённом жаргоне – и, благодаря им, он становится языковой нормой для всех. Но когда слышишь из уст эмигранта, доживающего свой век где-нибудь во Франции, благородную, истинно русскую речь – невероятное ощущение.

О ТЕАТРЕ ПОЭЗИИ КАМБУРОВОЙ

Наталья (Красноярск): Елена Антоновна, расскажите о вашем театре. Чем вы занимаетесь, какие планы?

− Наш  театр находится напротив Новодевичьего монастыря. В нём два небольших зальчика, и вот уже два года мы очень интенсивно работаем. Ставим спектакли как музыкальные, так и драматические. Один спектакль построен на песнях Окуджавы, другой – на музыке Шуберта и Шумана. Ещё один спектакль – на музыке Равеля, Дебюсси. Затем  − пьеса «Аккомпаниатор» по повести Берберовой. Я участвую в «Антигоне» Софокла.

В прошлом году у нас было три премьеры, кроме того, ряд наших даровитых актёров, певцов, музыкантов выступает со своими программами. И я очень надеюсь, что если всё сложится удачно – мы может и в Красноярск приедем, кто знает.

В Москве у нас сложился свой круг зрителей. Я всегда мечтала, чтобы театр был домом – и для нас, и для наших зрителей. И так, наконец, получилось.

ЗАПАД ЕЁ ГЛАЗАМИ

Артур (Красноярск): Не приходила вам в голову мысль: чем ездить по нашим неухоженным российским весям – махнуть бы куда-нибудь в Израиль, Голландию? Подпишите контракт и живите припеваючи. Так многие наши артисты делают, и очень неплохие.

− Нет, с зарубежной карьерой у меня как-то не случилось. Несколько человек пытались заняться со мной этим, но…Я не огорчена, на всё, как говорится, воля божья. А потом, если бы я систематически стала работать концерты за рубежом – я бы реже ездила в Новосибирск, где я частенько бываю. Или вот к вам – в Красноярск (улыбается).

Наталья (Красноярск, Академгородок): Что вам запоминается в ваших зарубежных поездках?

− Для того, чтобы знать страну, надо в ней все-таки пожить, а я приезжаю гостьей и воспринимаю страну по рассказам друзей. Когда смотрю на страну глазами гостьи –умиляюсь. Вот в Голландии невероятное отношение к животным. Случившееся как-то убийство воробья всколыхнуло всю Голландию. Немыслимо!

А я приехала в Красноярск в самые морозы и на улице увидела трёх щенков, которые, переминаясь с лапки на лапку, бежали куда-то, чтобы не околеть совершенно.

Но опять же в России другой вид человеческого общения. На Западе после шести часов вечера, особенно в маленьких городках – ни души. И если там человек одинок – он стократно одинок в сравнении с нами. Они конечно финансово гораздо благополучнее – но вы же знаете: можно быть счастливым бедняком и несчастным миллионером.

К Америке, которую издали все обожают, у меня за несколько приездов отношение резко поменялось и к их быту, и к укладу. Мы все думаем: вот где свобода – ничего подобного. Более несвободного человека, чем человек, живущий в США, представить себе трудно. Хочу подчеркнуть – я имею в виду особенно творчество, искусство.

О ВЛАСТИ

Марина (станция Енисей): Что вы думаете о молодёжи, ведь через 10 лет она будет строить наше общество?

− Это конечно очень важно, кто из нынешней молодёжи к тому времени станет руководить десятками людей, сотнями, тысячами, наконец – всей страной. Если у таких лидеров будут духовные корни – слава богу. К сожалению, сегодня к власти нередко приходят люди невежественные, чуть ли не физически расталкивая всех, вы сами это знаете и видите.

Но с другой стороны случается встретить человека: и умница, и начитанный, и всё знает – а подлец. Надо воспитывать людей с детского сада, со школы так, чтобы они ни при каких обстоятельствах не могли переступить ни божьих, ни человеческих законов. И если такие люди приобретут власть в стране – общество наше станет другим. Пока же всё наоборот.

Михаил Иванович (Красноярск): Интересуются ли вашим творчеством власть имущие, ходят ли они на ваши выступления?

− Образованные, интеллигентные люди есть везде – в том числе и во власти. И конечно поэзия Серебряного века, мировая, да и нынешняя русская поэзия не могут их оставить равнодушными. Анатолий Чубайс хорошо относится к моему творчеству, Аман Тулеев, Григорий Явлинский бывают на моих концертах…

− А Лужков появлялся в вашем театре?

− Это чудо, что Лужков дал помещение для нашего театра – я настолько не его героиня (смеётся)…

− Существует легенда, что президент России любит ваше искусство…

− Когда несколько лет назад Путин вручал Государственную премию, он сказал: «Мне особенно приятно вручать эту премию вам». Что имелось в виду – не знаю. Может, он был на моих концертах, когда учился и жил в Питере. Или это было сказано из вежливости, по соображениям этикета… Так что, скорее всего, это действительно легенда.

ЕЁ ОТДЫХ

Ирина (Красноярск): Елена Антоновна, когда у вас появляется свободное время – как вы его проводите?

− Еду в деревню. Глухая деревня, куда трудно добраться, там у меня дом-пятистенка. Мои девочки из театра приезжают туда пораньше, что-то высаживают, затем я выбираюсь дней на двадцать, и мы копаемся вместе. Это чудесное занятие – выращивать цветы, деревья…

Я у вас была потрясена жарками, не могла наглядеться на них. Это увидел Сергей Баякин и к вылету принёс мне в аэропорт жарки – живые, прямо с землёй. Я их высадила у себя в Москве во дворе – и они уже третий год растут. Фантастика!

Когда-то я жила в Москве на «Соколе» и там было такое место – «сад Колесникова». Этот Колесников собирал сирень разных сортов и высаживал у себя в саду. В период цветения, вся Москва съезжалась к нему любоваться сиренью. Потом он умер, сирень погибла,  осталось только название – сад Колесникова…

Вечером Камбурова давала прощальный концерт. О том, как её не отпускали в финале, скандировали «спасибо!» и всё-таки заставили спеть ещё несколько вещей – умолчу.

С группой поклонников мне удалось пройти к её артистической уборной. Ослепительно красивая, она потерянно выслушивала невнятные слова благодарности, благодарила в свой черёд –  но глаза её были далеко. То ли от неимоверного напряжения, то ли от обыкновенной человеческой усталости.

Возделывать райские сады в людских душах – адская работа. Об этом французский философ Вольтер ещё в XVIII веке предупреждал…

Прямую линию вёл Валерий Кузнецов, «Красноярский рабочий», 1.2.06 г.

Страница 2 из 3 Все страницы