• Генетика этики и эстетики. Часть 1
  
• Генетика этики и эстетики. Часть 2
  
• Генетика этики и эстетики. Часть 3

Часть III. Феногенетика антисоциальности

11. Многообразие антисоциальности и социальная функция агрессивности

«Есть ли у тебя совесть?» «Совесть у меня есть, но я ей не пользуюсь».

«Мне своего не нужно — я и чужим проживу».

(Из бесед с одним неунывающим рецидивистом)

Если вошь в твоей рубахе

Крикнет тебе, что ты — блоха,

Выйди на улицу и убей.

Б. Савинков

И во мне поднималась радость,

Радость от века,

Радость, что я убил человека.

Б. Савинков

Представление, по которому все люди наследственно столь схожи, что при решении социальных проблем их генотипические различия вообще можно игнорировать, является естественной эмоциональной реакцией против гнусностей социал-дарвинизма и расизма. По существу же представление о генотипической одинаковости грубо ошибочно. Именно гены человека порождают его способность к освоению культуры, отнюдь не определяя, какую культуру он освоит, японскую, американскую или древнеримскую. Гены человека определяют его способности к изучению математики, музыки, поэзии, литературы, астрономии, но не они определяют объем и содержание той культуры и тех знаний, которые выпадут на его долю в результате жизненных обстоятельств; способность к этической оценке тоже определяется генотипом, но этические критерии — что именно считать хорошим, что дурным — в огромной мере определяются социальной преемственностью. Чувство справедливости является почти инстинктивным, но критерии справедливости могут быть резко искажены социальной передачей. Хотя способность человека различать добро и зло, способность к этическим оценкам несомненно коренится в его биологической, генетической природе, критерии этических оценок чрезвычайно пластичны не столько генотипически, сколько фенотипически. Фенотипическая изменчивость этических критериев общеизвестна, но надо подчеркнуть, что и самый злостный преступник-индивидуалист тщательно разрабатывает систему оправданий своего поведения, прежде всего для своего внутреннего употребления. Что касается политических боссов и авантюристов, то каждый из них прежде всего старается дать своей программе этическое обоснование и оправдание. Известно множество вариантов этой оправдательной программы.

Бесспорно, что социальные свойства человека развиваются в общении с другими людьми.

По легенде, вероятно правдивой, Великий Могол Акбар приказал отдать группу младенцев на воспитание глухонемым нянькам, он ожидал, что дети заговорят на древнееврейском языке, языке Бога. Но они вообще ни на каком языке разговаривать не стали, они объяснялись только жестами.

Функции ЦНС, развиваемые общением с окружающими, бесконечно многообразны, пластичны и гомеостатичны. На ЦНС также распространяется принцип неисчерпаемой наследственной гетерогенности, принцип многообразия типов.

Выход в действие того комплекса эмоций, объединяемых названием «совесть», да и интенсивность этих эмоций, вплоть до их обратного знака, зависят от среды, воспитания, примеров. Но «такт», «приличие», «дипломатичность», «хорошие манеры», «светскость» и т. д., позволяющие, в частности, «хранить и в подлости оттенок благородства», удобны для ухода от требований долга; дикарь или малообразованный человек может проявить большую этическую активность, чем цивилизованный человек, всегда легко подыскивающий мотивы для самооправдания. Любопытно, что связь этики индивида с его образованием или социально-экономическим уровнем до сих пор остается весьма спорной и корреляция может быть обратной. Во всяком случае, любители самоутверждения независимо от своего социально-экономического уровня, представители любых социальных групп, даже (или тем более) материально обеспеченных, натворили столько бед, что уже невозможно видеть причину преступности, кодифицированной или неподсудной, в одной лишь экономике.

Страница 1 из 17 Все страницы