ЦЕРКОВЬ И ГОСУДАРСТВО

В развитии европейской цензуры церковь играла огромную, но отнюдь не единственную роль. В компетенцию цензора входило также то, что "вредно для государства, либо угрожает его безопасности", а между тем церковь и государство в течение ряда столетий были так тесно связаны, что все вредное для церкви автоматически рассматривалось как вредное для государства. И только с началом отделения церкви от государства стала меняться точка зрения на цензуру.

В Риме христианство было принято, в конечном счете, в качестве официальной государственной религии; таково было положение вещей, когда Римская империя разделилась в конце IV-го века на две части - Восточную Римскую империю с центром в Византии и Западную с центром в Риме. Отличительной чертой византийского христианства вскоре стало полное подчинение церкви государству и вследствие этого слияние духовной и светской власти в монолитную правящую элиту; это положение сохранялось вплоть до падения Византии в 1453 г. С другой стороны, отличительной чертой западной (Римской) церкви была ее независимость от государства, с разделением светской и духовной власти. Это было преимуществом западной церкви в первые столетия ее истории. Вплоть до конца ХП-го века властители, подобные Карлу Великому и Барбароссе, притязали на власть именем Святой Римской церкви и основывали законность своей власти на церковной санкции. "Священная Римская империя" дожила в Австро-Венгрии под эгидой Габсбургской династии до 1806 г., хотя к тому времени от нее осталось одно имя. Но, парадоксальным образом, самая сила и независимость западной церкви составляли в то же время и ее слабость, что и проявилось, когда было подорвано ее господство: светские правители один за другим стали притязать на независимость от церкви, и ее власть начала неуклонно ослабевать.

Напрашивается мысль, что вместе с тем приходила в упадок и цензура, но дело обстояло сложнее. В действительности систематическая церковная цензура установилась лишь после того, как власть церкви была подорвана укреплением светского государства, то есть тогда, когда церковь ощутила нависшую над ней угрозу. Но и новые светские государства не чужды были этой практике. Генрих VIII, первый монарх, полностью порвавший с Римом, был в то же время первым европейским монархом, выпустившим официальный список запрещенных книг - в 1539 г., то есть на двадцать лет раньше, чем был принят "Индекс" католической церкви. Знаменитая франкфуртская книжная ярмарка в Германии, основанная в конце XV-го века, была, в конечном счете, умерщвлена цензурой. Верно, конечно, что цензура в значительной степени продолжала осуществляться по наущению церкви и в согласии с ней, но и светским властям удобно было иметь в своем распоряжении это орудие, пользуясь цензурой не только в религиозных, но и в политических целях.

И все же раскол римской церкви, вызванный Генрихом VIII, и последовавшая за ним Реформация решающим образом определили отношение к учреждению цензуры. Цензура заимствовала свой авторитет - и тем самым народное признание - от своей роли утверждения откровенной истины, единой и неделимой, как ее толковал и формулировал Рим. Как только эта истина была всерьез поставлена под вопрос и возникла "ересь" самостоятельного выбора, невозможно было уже утверждать, что нет никакой альтернативы римскому пути. Кот был выпущен из мешка, и никак нельзя было затолкнуть его обратно.

В Англии решающая битва произошла в XVII-ом веке. В то время главным орудием цензуры был Закон о печати, имевший целью "предотвращение злоупотреблений посредством печатания мятежных, изменнических и недозволенных памфлетов, а также наблюдение за печатью и печатными станками". В 1644 г. Джон Мильтон опубликовал свое эссе "Ареопагитика", первый и по сей день сильнейший удар, нанесенный цензуре, где он изложил с несравненным красноречием большую часть аргументов, вошедших с тех пор в употребление противников цензуры: "Истина не нуждается в разрешении, чтобы победить. Кто видел когда-нибудь, чтобы истина потерпела поражение в открытой и свободной борьбе?" Мильтон был глубоко религиозный человек, он обратил против своих оппонентов их же оружие, ссылаясь на религию в поддержку своего обвинения против цензуры, точно так же, как его предшественники прибегали к религии в ее защиту: "Убить хорошую книгу - почти то же, что убить человека. Кто убивает человека, тот убивает разумное существо; но кто уничтожает книгу, тот убивает самый разум, который есть подобие Божье". Но Мильтон был также пуританин и тем самым оспаривал учение англиканской церкви. Он знал, что "истина" имелась уже во множестве версий и что свободный обмен идей был в интересах диссидентов, чтобы они могли распространять свои взгляды. Как свидетельствует история, эссе Мильтона не имело, по-видимому, существенного политического влияния в то время, когда было написано. Но в конце XVII-го века спор о цензуре выступил на передний план политической жизни. Памфлетисты того времени применили его аргументацию с не столь возвышенными мотивами, но с большим успехом, и в 1695 г. Закон о печати был отменен. Подобным же образом развивались события в Голландии, где также сильно было влияние Реформации. Во Франции и в Германии борьба длилась дольше и была более ожесточенной. Становление абсолютизма в XVIII-ом веке привело даже к попятному движению, когда короли и правительства старались подавить все, что можно. Французская революция, казалось, обратила этот ход событий, утвердив статьей 11 Декларации прав человека свободу "слова, мысли и выражения" в терминах, весьма напоминающих Мильтона⁴, но после поражения революции цензура была введена вновь. Бесчестный Меттерних составил для Германии и Австрии проект централизованной организации под строгим контролем для управления и направления всего немецкого книжного дела. К счастью, эта система так и не была введена в действие, и цензура в Германии была официально отменена в 1848 г. Во Франции она была отменена в 1872 г.

В этой истории важнейшее значение имел пример США. Отцы-основатели Америки были, как и Джон Мильтон, пуритане, и пуританская традиция свободомыслия сыграла важную роль, поддерживая в колонистах недовольство Англией. Когда в конце XVIII-го века в Америке произошла революция, она осуществила синтез английских конституционных идей и идей французского Просвещения, вполне совпадавших в отношении свободы слова, что и воплотилось в одном из фундаментальных принципов новой американской конституции: "Конгресс не должен принимать законов, ограничивающих свободу слова, свободу печати и право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об исправлении злоупотреблений". С тех пор Америка стала оплотом свободы печати, сравнявшись в этом с материнскими странами Европы и даже в некоторых отношениях превзойдя их.

⁴ Впрочем, свобода эта продержалась недолго и была уничтожена во время террора.

Страница 2 из 8 Все страницы