«Химия»…

Строго говоря, труд направленных «на химию» формально не являлся трудом заключённых: юридический статус «химиков» — это условно досрочно освобождённые (УДО; т.е. уже отбывшие часть срока заключённые, которым пребывание в тюрьме заменяется на проживание в колонии («общежитии»), как правило, без права покидать её, с принудительным трудом на некотором предприятии), и условно осуждённые (УО), т.е. те, кто «отбывает наказание, не связанное с лишением свободы». Тем не менее, спецкомендатуры, контролировавшие работу УДО и УО на предприятиях промышленности, принадлежали МВД, а условия жизни на них мало отличались в лучшую сторону от «настоящих» лагерей. Как было сказано на том же брифинге об условиях работы УДО и УО, «фактически многие права только провозглашаются. И не больше того». Период этой работы не засчитывался в стаж, необходимый для получения отпуска, пенсии, в общий трудовой стаж для получения льгот и надбавок и т.д. [21]. Фактически в отношении них не действовали нормы трудового законодательства СССР: «распространение на осуждённых положений трудового законодательства» — так ставилась задача реформ системы исполнения наказаний в конце 1980-х сообщавшаяся обществу руководством МВД СССР на других брифингах [22]. Хотя, осуждённый получал некоторую свободу в перемещении по территории поселения.

Было и другое существенное отличие этого вида отбывания наказания от «обычного» исправительно-трудового лагеря: государство снимало с себя обязанность обеспечивать осуждённого одеждой и питанием. Жильём — формально обеспечивало, предоставляя специальное общежитие, однако за него надо было платить, а главное — общежития часто бывали переполнены. Освобождаясь от заботы о содержании заключённых, спецкомендатуры, по жёсткому высказыванию российского экономиста А.А. Тилле (1917–2006), «заключают с предприятиями договоры на предоставление им «химиков», получая за это с предприятий деньги, т.е., проще говоря, торгуют рабами, бессловесными и безропотными, бесправными» [21].

Справедливости ради, надо сказать, что работа УДО и УО «на химии» не была совсем бесплатной: им платили зарплату, из которой они, по идее, и должны были оплачивать своё жильё, одежду и питание. По свидетельству самих «химиков», им платили гроши — во всяком случае, гораздо меньше, чем получали на тех же производствах вольные рабочие, и столько, что практически не хватало на жизнь (см., например, [23]). По оценкам Ю.Ф. Орлова, заключённый получал в среднем в три раза меньше денег, чем вольнонаёмный рабочий, выполнявший такую же работу. Формально, в соответствии с трудовым законодательством СССР она должна была бы оплачиваться точно так же, как и для свободных граждан, однако существовали официальные и неофициальные отчисления в пользу МВД, вычеты на разные «накладные затраты», более продолжительный трудовой день и часто отсутствие выходных и праздничных дней, не говоря уже о таких мощных и практически неконтролируемых «административных ресурсах», как произвольное установление и изменение норм выработки (а нарушение этих норм вело и к штрафам, и к ужесточению режима) [17].

Но, наверное, хуже всего было то, о чём сказал руководитель Главного управления исправительных дел МВД СССР В.А. Гуляев, рассказывая о своё ведомстве: «Увы, гордиться нам пока нечем. Система наказания складывалась десятилетиями. Она сконцентрировала в себе всё негативное, что накопилось в обществе за долгие годы. И самое страшное — это глубоко вбитая в сознание людей «гулаговская» психология. Она, к сожалению, очень живуча. Я всегда удивлялся тому, как быстро многие молодые офицеры внутренней службы проникаются тюремной идеологией. Через два-три месяца работы в исправительных учреждениях они уже не видят в осужденном человека, будто подсознательно были готовы к такому его восприятию» [24].

Страница 4 из 8 Все страницы