Глава 4

Бег наперегонки с самим собой

Как я уже говорил в начале первой главы, для поддержания равновесия (steady state) живых систем необходимы циклы регулирования, то есть отрицательные обратные связи, в то время как циклы с положительной обратной связью всегда несут с собой опасность лавинообразного нарастания любого отклонения от равновесия. Особый случай положительной обратной связи возникает, когда индивиды одного и того же вида вступают между собой в соревнование, влияющее на развитие вида посредством отбора. Этот внутривидовой отбор действует совсем иначе, чем отбор, обусловленный факторами окружающей среды; вызываемые им изменения наследственного материала не только не повышают перспектив выживания соответствующего вида, но в большинстве случаев заметно их понижают.

Последствия внутривидового отбора можно проиллюстрировать на примере маховых перьев самца большого аргуса,* приведенном еще Оскаром Гейнротом. Во время токования эти перья развертываются и обращаются в сторону самки подобно хвосту павлина, состоящему, как известно, из верхних кроющих перьев. В случае павлина достоверно установлено, что выбор партнера зависит исключительно от самки; по-видимому, так же обстоит дело у аргуса, так что перспективы петуха иметь потомство находятся в прямом отношении к привлекательному действию его органа ухаживания на кур. Но в то время как хвост павлина в полете складывается и вряд ли мешает ему, принимая более или менее обтекаемую форму, удлинение маховых перьев у самца аргуса делает его почти неспособным летать. И если он не разучился летать совсем, то, конечно, благодаря отбору в противоположном направлении, производимому наземными хищниками, которые берут на себя, таким образом, необходимую регулирующую роль.

Мой учитель Оскар Гейнрот говаривал в своей грубоватой манере: «Темп работы современного человечества – самый глупый продукт внутривидового отбора после маховых перьев большого аргуса». В его время это высказывание было явно пророческим, но в наши дни оно звучит как резкое преуменьшение, классическое "understatement". [Преуменьшение (англ.)] У аргуса, как и у многих животных с аналогичными образованиями, воздействия внешней среды не дают виду развиваться посредством внутривидового отбора в направлении все большего уродства и в конечном счете прийти к катастрофе. В культурном развитии человечества эти благотворные регулирующие силы не действуют: оно сумело, на горе себе, подчинить своей власти всю окружающую среду, но знает о самом себе так мало, что стало беспомощной жертвой дьявольских воздействий внутривидового отбора.

"Homo homini lupus" [Человек человеку волк (лат.). Дальше автор переводит эту латинскую пословицу с намеренным изменением.] – «человек человеку хищник» – это тоже "understatement", как и знаменитое изречение Гейнрота. Человек, ставший единственным фактором отбора, определяющим дальнейшее развитие своего вида, увы, далеко не так безобиден, как хищник, даже самый опасный. Соревнование человека с человеком действует, как ни один биологический фактор до него, против «предвечной силы благотворной», и разрушает едва ли не все созданные ею ценности холодным дьявольским кулаком, которым управляют одни только слепые к ценностям коммерческие расчеты*.

Под давлением соревнования между людьми уже почти забыто все, что хорошо и полезно для человечества в целом и даже для отдельного человека. Подавляющее большинство ныне живущих людей воспринимает как ценность лишь то, что помогает им перегнать своих собратьев в безжалостной конкурентной борьбе. Любое пригодное для этого средство они воображают самостоятельной ценностью. Гибельное заблуждение утилитаризма можно определить как смешение средства с целью. Деньги в своем первоначальном значении были средством; это еще знает повседневный язык – говорят, например: «У него ведь есть средства». Много ли, однако, осталось в наши дни людей, вообще способных понять вас, если вы попытаетесь им объяснить, что деньги сами по себе не имеют никакой цены? Точно так же обстоит дело со временем: для того, кто считает деньги абсолютной ценностью, изречение "Time is money" [Время – деньги (англ.] означает, что и каждая секунда сбереженного времени сама по себе представляет ценность. Если можно построить самолет, способный перелететь через Атлантический океан немного быстрее предыдущих, то никто не спрашивает, какую цену за это придется уплатить в виде удлинения посадочных полос, возрастания скорости посадки и взлета и, вследствие этого, увеличения опасности, усиления шума и т. д. Выигрыш в полчаса оказывается в глазах всего света самостоятельной ценностью, ради которой никакая жертва не может быть слишком велика. Каждый автомобильный завод должен заботиться о том, чтобы новый тип машины имел несколько б?льшую скорость, и вот приходится расширять все улицы, закруглять все повороты, якобы для большей безопасности, а в действительности лишь для того, чтобы можно было ехать еще немного быстрее – и поэтому опасность на самом деле возрастает.

Что больше вредит душе современного человека: ослепляющая жажда денег или изматывающая спешка? Как бы ни отвечать на этот вопрос, власть имущие всех политических направлений заинтересованы в том и в другом; они поощряют и доводят до гипертрофии мотивы, которые толкают людей к конкуренции. Насколько мне известно, эти мотивы еще не изучались с позиций глубинной психологии*, но я считаю весьма вероятным, что наряду с жаждой обладания, или жаждой более высокого места в ранговом порядке, или с тем и другим, важнейшую роль здесь играет страх – страх отстать в беге наперегонки, страх разориться и обеднеть, страх принять неверное решение, не справиться или перестать справляться с изматывающей ситуацией. Страх во всех видах является, безусловно, важнейшим фактором, подрывающим здоровье современного человека, вызывающим у него повышенное артериальное давление, сморщивание почек, ранние инфаркты и другие столь же прекрасные явления. Человек спешит, конечно, не только из алчности – никакая приманка не могла бы побудить его столь энергично вредить самому себе; спешит он потому, что его нечто подгоняет, а подгонять его может только страх.

Трусливая спешка и торопливый страх в значительной мере повинны в том, что человек теряет свои важнейшие качества. Одно из них – рефлексия. Весьма вероятно – об этом я писал в работе "Innate Bases of Learning", [«Врожденные основы обучения» (англ.)] – что в загадочном процессе становления человека решающую роль сыграл тот момент, когда существо, любознательно исследовавшее окружающий мир, вдруг увидело в поле своего исследования самого себя. Конечно, это открытие собственной личности нельзя еще сопоставить с тем изумлением при виде казавшегося прежде само собою разумеющимся, которое явилось рождением философии. Но уже тот факт, что ощупывающая и хватающая рука сама стала однажды, наряду с предметами внешнего мира, которые она ощупывает и хватает, восприниматься как предмет внешнего мира, должен был создать новую связь, последствия которой означали новую эпоху. У существа, не знавшего о собственном существовании, не могли развиться отвлеченное мышление, словесный язык, совесть и ответственная мораль. Существо, перестающее рефлектировать, подвергается опасности потерять все эти свойства и способности, специфические для человека.

Одно из наихудших последствий спешки или, может быть, непосредственно стоящего за спешкой страха – очевидная неспособность современного человека хотя бы ненадолго остаться наедине с самим собой. С трусливой старательностью люди избегают всякой возможности подумать о себе, словно боятся, что рефлексия откроет им собственный ужасный образ, подобный описанному Оскаром Уайльдом в классическом романе ужасов "The Picture of Dorian Grey" [«Портрет Дориана Грея» (англ.)]. Лихорадочную страсть к шуму, парадоксальную при обычной для современных людей неврастении, можно объяснить только тем, что им необходимо что-то заглушить. Однажды, гуляя в лесу, мы с женой вдруг услышали быстро приближающийся визг транзисторного приемника, прикрепленного к багажнику одинокого велосипедиста, паренька лет шестнадцати. «Он боится услышать, как поют птицы!» – сказала жена. По-моему, он боялся хотя бы на мгновение встретиться с самим собой. Почему некоторые люди, в остальном весьма взыскательные в интеллектуальном отношении, предпочитают собственному обществу безмозглые рекламные передачи телевидения? Несомненно, только потому, что это помогает им вытеснять рефлексию.

Итак, люди страдают от нервных и психических нагрузок, которые навязывает им бег наперегонки со своими собратьями. И хотя их с самого раннего детства приучают видеть прогресс во всех безумных уродствах соревнования, как раз самые «прогрессивные» из них яснее всех выдают своим взглядом подгоняющий их страх, и как раз самые деловые, старательнее всех «идущие в ногу со временем» особенно рано умирают от инфаркта.

Если даже сделать неоправданно оптимистическое допущение, что перенаселение Земли не будет дальше возрастать с нынешней угрожающей быстротой, то, надо полагать, экономического бега человечества наперегонки с самим собой и без того достаточно, чтобы его погубить. Каждый циклический процесс с положительной обратной связью рано или поздно ведет к катастрофе, а в том ходе событий, о котором мы говорим, участвует несколько таких процессов. Кроме коммерческого внутривидового отбора на все ускоряющийся темп работы действует и другой опасный циклический процесс, описанный в нескольких книгах Вэнсом Паккардом, – процесс, ведущий к постоянному возрастанию человеческих потребностей. Понятно, что каждый производитель всячески стремится повысить потребность покупателей в своем товаре. Ряд «научных» институтов занимается исключительно вопросом, какими средствами можно лучше достигнуть этой негодной цели. Большинство потребителей оказывается – прежде всего вследствие явлений, описанных в 1-й и 7-й главах – настолько глупым, что позволяет управлять собой с помощью методов, выработанных в результате изучения общественного мнения и рекламной техники. Никто не возмущается, например, когда вместе с каждым тюбиком зубной пасты или пачкой бритвенных лезвий приходится покупать рекламную упаковку, стоящую нередко столько же или больше, чем самый товар.

Дьявольский круг, в котором сцеплены друг с другом непрерывно нарастающие производство и потребление, вызывает к жизни явления роскоши, а это рано или поздно приведет к пагубным последствиям для всех западных стран, и прежде всего для Соединенных Штатов; в самом деле, их население не выдержит конкуренции с менее изнеженным и более здоровым населением стран Востока. Поэтому капиталистические господа поступают крайне близоруко, продолжая придерживаться привычного образа действий, – вознаграждая потребителя повышением «уровня жизни» за участие в этом процессе и этим «кондиционируя» его для дальнейшего повышающего кровяное давление и изматывающего нервы бега наперегонки с ближним.

Но сверх того явления роскоши ведут к пагубному циклическому процессу особого рода, о котором пойдет речь в следующей главе.

Страница 6 из 13 Все страницы