Майкл Скэммел был редактором "Индекса цензуры" с 1971 по 1980 г., а затем преподавал русскую литературу в Корнелльском университете, США. Предлагаемая статья опубликована в 1988 году.

"Цензура" - одно из модных словечек нашего времени и, как это бывает с большинством таких словечек, ему очень трудно дать определение. Согласно Бернарду Шоу, крайняя форма цензуры есть убийство; в современном мире это еще более очевидно, чем во времена Шоу. С другой стороны, утверждают, что всякое редактирование есть цензура, и что авторы, предвидящие редактирование своих произведений в угоду публике, занимаются "самоцензурой". В обоих утверждениях есть доля правды, но если они оба справедливы и в обоих используется одно и то же слово, то определение становится столь широким, что само себя уничтожает. Слово "цензура" становится непригодным в качестве средства описания; оно скорее затемняет, чем проясняет сущность того, что мы хотим определить.

Одна из причин такого положения вещей состоит в том, что "цензура" принадлежит к разряду слов, описывающих на первый взгляд простые, но в действительности очень сложные социальные механизмы, ставшие в современной политической жизни предметом ожесточенных споров. Поэтому их определения даются произвольно и даже искажаются, так что они превращаются в лозунги. Большинство людей реагируют на слово "цензура" негативно, и если попросить их высказаться на эту тему не задумываясь, то они, как правило, выступят против нее или, если найдут нужным выразить иное мнение, сделают это с неприятным чувством. Словом "цензура" удобно запустить в политического противника, чтобы его дискредитировать: оно быстро действует на слушателей и читателей. Его смысл искажает и извращает каждый, кому случится им воспользоваться, и его применяют к ситуациям, не заслуживающим такого определения.

Но так было не всегда. Первоначально цензура считалась составляющей хорошего правления и рассматривалась как таковая более тысячи лет, прежде чем на нее стали смотреть иначе. Даже сейчас некоторые формы того, что называют цензурой, применяются шире и пользуются большим признанием, чем можно было бы думать по ее мрачной репутации. И если мы хотим выяснить этот вопрос, то перед нами стоит двойная задача: понять, каким образом и почему идея цензуры превратилась из очевидного блага в несомненное зло, и осмыслить, что представляет собой цензура в современном мире. Тогда мы, возможно, будем в состоянии вернуть некоторый смысл этому слову, которым так злоупотребляют.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЦЕНЗУРЫ

Любопытно, что и Оксфордский словарь английского языка, и Новый международный словарь Вебстера (стандартное американское издание) дают мало информации о слове "цензура" (censorship). В Оксфордском словаре ему вообще не отведено отдельной словарной статьи, оно приведено там как производное от слова "цензор" (censor) с загадочным толкованием: "учреждение или деятельность цензора" (the office or function of a censor), между тем как словарь Вебстера определяет цензуру как "деятельность цензора" (the action of a censor). Возможно, это свидетельствует не только об общей неясности этого понятия, но и о его чуждости англосаксонскому складу мышления¹.Слову "цензор" повезло больше, оно получило три толкования, а также четвертое, относящееся к переносному значению:"

I. Один из двух магистратов в древнем Риме, составлявших ценз граждан и т. д. и осуществлявших надзор за общественной нравственностью.

2. Чиновник, обязанностью которого является проверять книги, периодические издания, пьесы и т. д. перед публикацией, чтобы убедиться, что они не содержат ничего безнравственного, еретического или вредного для государства, либо угрожающего его безопасности.

3. Тот, кто цензурует частную переписку (например, во время войны).

4. Сила психики, вытесняющая определенные элементы в подсознание". Исходя из этого, мы обнаруживаем, что систематическая цензура в интересующем нас смысле началась с Рима, где цензор осуществлял "надзор за общественной нравственностью".

Римляне не находили ничего странного в том, что чиновники, обязанностью которых было устанавливать размеры состояния и доходов людей в целях налогообложения, одновременно должны были брать на себя попечение о поведении этих людей, и не сомневались, что государству надлежит этим заниматься.

Второе толкование ближе к существу дела, поскольку оно включает все элементы того, что мы теперь считаем цензурой, отмечая и то, на что она направлена - книги, периодические издания, пьесы и т. д., - и профилактическую роль цензора как стража, охраняющего нас от "безнравственности, ереси и того, что вредно для государства". Для понимания изменений, происшедших в послеримскую эпоху, ключевым здесь является слово "ересь", заставляющее нас обратиться к христианской религии и к возвышению христианской церкви. Именно с возвышением и упадком церкви прежде всего связана практика цензуры в Европе.

Церковь и сама, конечно, подвергалась преследованиям и гонениям в раннюю пору своей истории, и это наложило неизгладимый отпечаток на ее развитие. Сделавшись официальной религией Рима, церковь сама поспешила укрепить свое положение, подавляя все соперничающие взгляды и отклонения и наклеивая на них ярлык "ереси" (интересно заметить, что соответствующее латинское, так же как и английское слово происходит от греческого слова, означающего "выбор")². Это требовало, в частности, строгого контроля за распространением и толкованием Священного писания, что влекло за собой цензуру. В течение всего средневековья это не представляло особой трудности. "Книги" были рукописные, изготовляла их небольшая кучка посвященных, и это был долгий, утомительный труд. Даже инквизиция, основанная в XIII веке, не считала цензуру как таковую особенно важным делом. Отношение к ней коренным образом изменилось лишь в ответ на внешний стимул - изобретение Гутенбергом печатного станка около 1450 г. В производстве и распространении книг произошел внезапный переворот. "Выбор" автоматически стал доступным, и притом в такой степени, о которой раньше нельзя было и мечтать. А выбор приравнивался к ереси.

Всего через тридцать пять лет, в 1485 г., архиепископ Майнца (где жил и работал Гутенберг) потребовал и добился учреждения первого светского цензурного ведомства. В 1493 г. восстановленная в Венеции инквизиция выпустила там первый церковный список запрещенных книг, а в 1501 г. папа сделал попытку учредить всеобщую цензуру для всего христианского мира. Эта первая попытка не удалась, но пятьдесят лет спустя, в 1559 г., один из его преемников ввел в действие Index Librorum Prohibitorum (Индекс запрещенных книг), обязательный для всех католиков, то есть для всего населения Европы, кроме англичан³. Инквизиторское ведомство, следившее за соблюдением Индекса, просуществовало до 1774 г. во Франции и до 1834 г. в Испании; сам же Индекс остается в силе для католиков и по сей день, хотя теперь он носит рекомендательный характер.

¹Jerry Mander. Four Arguments for the Elimination of Television. Quill, N.Y.,

1978.

² Hairesis. Отсюда же и русское слово "ересь"

³ Это неверно. К 1559 г. протестантизм широко распространился на континенте Европы (не говоря уже о том, что часть населения Европы исповедовала православную веру).

Страница 1 из 8 Все страницы