Норвежское «Национальное Единение» – между сектой и коллаборационистской партией

Фашистская партия Норвегии никогда не получала на выборах больше 2 % поданных голосов.14 До немецкого нападения на Норвегию «Национальное Единение» (“Nasjonal Samling”) оставалась совсем незначительной фашистской сектой. Положение изменилось, когда немецкий «рейхскомиссар» Тербовен 25 сентября 1940 года объявил «Национальное Единение» единственной законной политической партией Норвегии. Под руководством Видкуна Квислинга «Национальное Единение», насчитывавшее в тот момент 57000 членов – больше, чем было когда-либо голосовавших за нее избирателей – стала ведущей коллаборационистской партией страны, впрочем, остававшейся в зависимости от немецких оккупационных властей. Таким образом, норвежское «Национальное Единение» можно причислить и к фашистским сектам, и к тем крайне трудным для классификации «пограничным случаям», о которых пойдет речь в следующем разделе.

В то время как большинство других фашистских движений было основано людьми, почти неизвестными в политической жизни своей страны – в этом отношении Муссолини, Примо де Ривера, Дорио и Мосли были исключениями – Видкун Квислинг, создавший свое фашистское «Единение», был уже известный, хотя и весьма оспариваемый политик. Квислинг провел много времени в России – сначала в качестве норвежского военного атташе, а затем был сотрудником Нансена в программе помощи Красного Креста. По возвращении в Норвегию он присоединился к основанной в 1921 году «Крестьянской Партии» (“Bondepartiet”). C мая 1931 до марта 1933 года, когда «Крестьянская Партия» составила правительство меньшинства, он был министром обороны, но должен был уйти в отставку после победы Норвежской Рабочей Партии на выборах 1933 года.

Затем Квислинг, уже раньше резко нападавший на Рабочую Партию, пытался использовать «Крестьянскую Партию», или хотя бы ее часть, в качестве базы для своего «Национального Единения». Но эти усилия не имели успеха. Вместо этого «Крестьянская Партия» сблизилась с «Рабочей Партией» и, в конечном счете, образовала с ней в 1935 году коалиционное правительство. Точно так же, не удались и попытки Квислинга привлечь на свою сторону «национал-либералов» (“Frisennede Folkspartiet”) и крайне правую, находившуюся под влиянием итальянского фашизма «Отечественную Лигу» (“Fedrelandslaget”). Когда переговоры с «Организацией Крестьянской Помощи» (“Bygdefolkets Krisehjelp”) также не привели к успеху, Квислинг смог принять в свое «Национальное Единение» лишь три небольших фашистских группировки, состоявших почти исключительно из студентов. Таким образом, усилия Квислинга создать широкое антисоциалистическое объединение потерпели неудачу.

Его идеология была странной попыткой синтеза демократии, национал-социализма и коммунизма, и в дальнейшем она также находила мало сочувствия. И хотя Квислинг неустанно пропагандировал свою излюбленную идею («Советы без коммунизма»), он все более отчетливо сближался с фашизмом: «Национальное Единение» создало, по немецкому образцу, военизированную организацию под названием “Отряды” (“Hird”), с юношеским подразделением «Молодые Отряды» (“Smàhird”). Проект создания рабочих групп не удался, поскольку «Национальное Единение» в значительной степени отказалось от своих мнимо-социалистических требований. Но также со своими националистически, антидемократическими, антисоциалистическими и – вначале умеренными – антисемитскими целями «Национальное Единство» не имело у норвежских избирателей почти никакого успеха.

После того как на парламентских выборах в октябре 1933 года «Национальное Единение» получило 2,2 % поданных голосов – чего не хватило даже на одно место – на коммунальных выборах 1934 года ее доля снизилась до 1,5 %, а на парламентских выборах 1936 года до 1,8 %. Наконец, на коммунальных выборах 1937 года она составила лишь 0,06 %.

Подробный анализ выборов 1933 года, когда «Национальное Единение» выставила своих кандидатов в 17 из общего числа 29 избирательных округов, показал, что эта партия получила наибольшую поддержку в северных областях, граничащих с Советским Союзом, а также в сельских регионах Восточной Норвегии. Этот – впрочем, относительный – успех в Восточной Норвегии объясняли тем, что в этих местах с непрерывной крестьянской культурой и традицией нашла некоторый отклик норвежская версия лозунга «кровь и почва» – «дом и семья» (heim og oett). Сверх того, на этом регионе, в значительной степени жившем за счет экспорта, особенно тяжело отразился экономический кризис. Далее, «Национальное Единение» могло использовать здесь социальные конфликты между богатыми крестьянами и бедными крестьянами, а также сельскохозяйственными рабочими, вследствие которых крестьяне отвергали деятельность относительно сильных профсоюзов, находившихся под влиянием коммунистов. Напротив, в западных областях Норвегии «Национальное Единство» было крайне слабым, а местами не имело вовсе никакой поддержки, так как здесь не было значительных социальных противоречий, а изолированно жившие, весьма религиозно настроенные крестьяне отвергали националистическую пропаганду с «культом викингов», рассматривая его как языческое учение. К этому добавлялось традиционное, но демократически окрашенное недоверие к вмешательству центрального правительства в Осло, переходившее на агитаторов партии, большей частью приезжавших из столицы.

В целом, почти полную неудачу «Национального Единения» с его расистской идеологией можно свести к следующим причинам. Хотя Норвегия лишь в 1905 году добилась независимости, разорвав унию с Швецией, то есть национальное государство образовалось здесь очень поздно, это все же не привело к возникновению агрессивного национализма, на который мог бы опереться Квислинг с его пропагандой. Пограничные проблемы с Швецией и спор с Данией по поводу суверенитета над Гренландией были вскоре улажены. Не было и проблемы национальных меньшинств, поскольку у лапландцев (саами) еще не развилось специфическое национальное сознание. А поскольку в 1930 году во всей Швеции было лишь 1359 евреев, и до 1940 года было принято лишь 500 еврейских беженцев, то антисемитизм «Национального Единения» также не находил отклика. Точно так же, не находили опоры и антидемократические цели норвежской фашистской партии. Парламентская система была введена в Норвегии уже в 80-ые годы 19-го столетия. В 1898 году норвежцы получили всеобщее избирательное право для мужчин, а в 1913 году также для женщин.

Далее, Норвежская Рабочая Партия стала неотделимой частью общепризнанной парламентской системы. В начале 20-ых годов норвежские социалисты были еще весьма радикальны, и вследствие этого примкнули к Коммунистическому Интернационалу. Но в 1927 году левое большинство соединилось с меньшинством социалистов, образовавшим еще в 1921 году свою собственную норвежскую социал-демократическую партию. Возникшая таким образом Норвежская Социал-Демократическая Рабочая Партия проводила отчетливо выраженную реформистскую политику, между тем как Коммунистическая Партия осталась слабой и незначительной. Уже в 1928 году Норвежская Рабочая Партия смогла образовать правительство, впрочем, потерявшее власть в 1931 году. Но в 1935 году был заключен уже упомянутый союз с Крестьянской Партией. Этой коалиции удалось преодолеть последствия мирового экономического кризиса (когда 42 % организованных трудящихся потеряли работу), и вместе с тем приступить к построению социального государства. Хотя это неизбежно вело к повышению налогов, находившиеся в оппозиции консерваторы (Hoire) по-прежнему не хотели сотрудничать с Квислингом.

Такое положение не изменилось и после оккупации страны немецкими войсками. Напротив, «Национальное Единение», сотрудничавшее с немецкими оккупационными властями, была почти единодушно отвергнуто подавляющим большинством норвежского народа, хотя фашистской партии удалось все же привлечь к себе 57000 членов, что составляло 1,8 % населения. Это были главным образом служащие и чиновники, вступавшие в партию по корыстным мотивам, но отчасти полагавшие, что они только таким образом могут воспрепятствовать полному господству немцев в стране. Впрочем, если до 1940 года это была чисто буржуазная партия, то затем число рабочих в ней выросло на 30 %, так что за время немецкой оккупации «Национальное Единение» превратилось во «внеклассовую» партию. Но такая социальная структура и численность, заметно снизившаяся с 1943 года, не дают ясного представления о характере «Национального Единения». Эта партия стала в значительной степени органом немецких оккупационных властей. Возникает вопрос, можно ли вообще причислить такую партию, существенно изменившую свою политическую функцию с 1940 года, к группе фашистских партий, поскольку все они занимали самостоятельное положение. Эта дифференциация между «партией коллаборационистов» и в основном независимой фашистской партией не связана с какими-либо моральными суждениями. Если даже речь идет «только» о партии коллаборантов, то неуместно никакое сочувствие Квислингу, казненному еще в 1945 году, и его последователям, приговоренным к длительным срокам заключения. То же относится к суждениям о «пограничных случаях», рассматриваемых в следующем разделе. Необходимую в таких случаях дифференциацию не следует понимать как стремление в каком-то смысле «улучшить» репутацию режимов, о которых пойдет речь.

Страница 21 из 25 Все страницы