ГЛАВА 4

Фашистские движения с массовой базой

Фашизм и национал-социализм в Австрии

Австрия не только географически расположена между Италией и Германией, но демонстрирует также оба главных варианта фашизма – свою собственную ветвь национал-социализма и хеймверовский фашизм, более или менее отчетливо ориентировавшийся на образец итальянского фашизма. Многие современники считали режимы Дольфуса и Шушнига «фашистскими», а многие исследователи и сейчас рассматривают их таким образом. Если, наконец, вспомнить, что австрийская «Немецкая Рабочая Партия» (НРП, “Deutsche Arbeiterpartei”), называвшая себя с мая 1918 года «Немецкой Национал-Социалистской Рабочей Партией» (ННСРП, “Deutsche National-sozialistische Arbeiterpartei”), была старше партии Гитлера, то становится ясно, что в этой стране в самом деле наблюдается широкий диапазон разновидностей фашизма. Он простирается от «раннего фашизма» НРП, через «нормальный фашизм» Хеймвера, до «радикального фашизма» австрийской ННСРП; между тем, режим Дольфуса следовало бы назвать по типологии Нольте «филофашистским». Италия породила «классический» фашизм, тогда как Австрия была страной различных фашизмов, история и структуры которых могут быть изложены и поняты лишь с помощью сравнительного исследования фашизма. Но сначала мы должны заняться экономическими, социальными и политическими условиями, в которых оказался каждый из этих видов фашизма.

В то время как многие другие европейские страны попали после Первой мировой войны в кризисные условия, угрожавшие самому их существованию, первая австрийская республика была попросту осуждена на существование победоносными державами. По национальным и экономическим причинам представители всех партий – от консервативной христианско-социальной до социал-демократической – высказывались за присоединение к Германии. Но это пожелание, поддерживаемое также подавляющей частью населения, было решительно отвергнуто союзниками, включившими в Сен-Жерменский мирный договор отчетливое запрещение аншлюса. Если принять в расчет, что Германия, в конце концов начавшая и проигравшая войну, при таком присоединении Австрии стала бы больше и сильнее, чем была в 1914 году, то это решение с политической стороны понятно, хотя вряд ли может быть оправдано с точки зрения провозглашенного американским президентом Вильсоном принципа самоопределения, которым здесь явно пренебрегли.

Австрийская республика, возникшая вследствие диктата победоносных держав, столкнулась с рядом почти неразрешимых экономических, социальных и политических проблем. Границы Австрии, проведенные по этническим разделительным линиям, но также с учетом военно-политических интересов соседей Австрии – Чехословакии, Югославии и Италии – произвольно рассекли исторически возникшие связи между хозяйственными зонами австро-венгерской монархии. Промышленные отрасли немецко-австрийского ядра страны были отрезаны от их традиционных рынков сбыта и источников сырья. Поскольку многие предприятия должны были остановиться от недостатка угля, возникла массовая безработица, обостренная демобилизацией армии и увольнением многочисленных служащих, не нашедших себе места в учреждениях малого государства, в которое превратилась послевоенная Австрия. Более того, экономический и социальный кризис еще усугубили внешнеполитические угрозы. Одна из этих угроз исходила от Югославии, стремившейся насильственно присоединить к себе большую часть Каринтии, где проживало славянское меньшинство. Крайне угрожающими представлялись также советские республики, возникшие в Венгрии и в Баварии.

Несмотря на эти огромные экономические, социальные и политические трудности, удалось создать парламентским путем относительно прочное правительство. На парламентских выборах, проведенных уже 16 февраля 1919 года, сильнейшей партией оказались социал-демократы, получившие 72 места и образовавшие вместе с Христианско-Социальной Партией, имевшей 69 мест, коалиционное правительство под руководством Карла Реннера. Тем самым австрийские социал-демократы продемонстрировали, что они, точно так же, как немецкие, с которыми они чувствовали себя связанными, хотели проводить вовсе не революционную, а реформистскую политику. Впрочем, они были более последовательными, а вначале и более успешными реформаторами. Сюда относятся социальные меры, введенные социал-демократическим статс-секретарем по социальным вопросам Фердинандом Ганушем, к которым, например, принадлежали восьмичасовой рабочий день, отпуска для рабочих, страхование от безработицы и закон о советах предприятий. Сюда также относилась военизированная организация «Народное ополчение» (“Volkswehr”), которой руководил организовавший ее социал-демократ Юлиус Дейч. Правда, последовательно реформистская политика вызвала в рядах австрийских социал-демократов некоторые разногласия, но не привела, как в Германии, к расколу партии. Между тем как СДПА шаг за шагом унифицировала и распускала рабочие и солдатские советы, Коммунистическая Партия Австрии (КПА, Kommunistische Partei Österreichs) оставалась более или менее незначительной партией. Однако, социал-демократы не могли преодолеть недоверие Христианско-Социальной Партии, поскольку они не могли и не хотели отказаться от определенных марксистских требований своей программы – например, от замаскированного тезиса о «диктатуре пролетариата».

Уже в 1920 году социал-демократы были изгнаны из правительства, после чего на выборах 17 октября 1920 года Христианско-Социальная Партия получила большинство в 79 мест, тогда как социал-демократы – лишь 62. Социал-демократы перешли в оппозицию, в которой и оставались затем в течение всего времени первой австрийской республики. Чтобы справиться с катастрофическим экономическим положением, приведшим еще зимой 1920/21 года к тягчайшей ситуации с продовольствием, союзный канцлер Игнац Зейпель (из Христианско-Социальной Партии) обратился в октябре 1923 года к правительствам Англии, Франции, Италии и Чехословакии с просьбой о займе. За этот заем Австрии пришлось, однако, уплатить очень высокую цену. По Женевскому договору она обязывалась в течение 20 лет не отказываться от своей независимости, поддерживать внутреннее спокойствие и порядок и в течение двух лет стабилизировать свой бюджет. Последнее требование было невыполнимо без массового увольнения служащих. Из общего числа 270000 государственных служащих было уволено 100000. Женевское соглашение произвело волну возмущения, в которой социальные мотивы смешались с национальными, поскольку именно международный контроль и возобновленное запрещение аншлюса вызвали враждебное отношение многих австрийцев. В неофициальном опросе общественного мнения, проведенном в Тироле и Зальцбурге в 1921 году, почти 100 % населения высказалось за присоединение к Германии. Возбуждение населения по поводу Женевского соглашения и его последствий, носившее и национальный, и социальный характер, было использовано австрийскими национал-социалистами, партия которых уже не была теперь незначительной группой.

Как уже было сказано, «Немецкая Национал-Социалистская Рабочая Партия» (ННСРП) возникла из основанной в 1903 году «Немецкой Рабочей Партии» (НРП). На выборах в Рейхстаг 1911 года она получила свыше 26000 голосов и три места. Центр влияния этой партии, где и в самом деле преобладали немецкие рабочие, находился в Судетской области. Наряду с социальными целями, она преследовала также и национальные, прежде всего античешские и антисемитские цели. Хотя депутаты этой партии присоединились в Рейхстаге к социал-демократической фракции, ввиду связи НРП с социальными и национальными требованиями она была гораздо ближе к группе «раннефашистских» движений, чем к исключительно националистически и антисемитски направленному «Общенемецкому» движению Шенерера (“Alldeutsche”). Это движение, в свою очередь, можно сравнить с антипарламентскими массовыми движениями Германской Империи (Общенемецкое движение, Движение Остмарк, Морской союз и т.д.) и с «Итальянской Националистической Ассоциацией» (“Associazione Nazionalista Italiana”).

«Общенемецкое движение» Шенерера растворилось в «Великогерманской Народной Партии» (Großdeutsche Volkspartei), составленной из различных группировок и получившей на выборах 16 февраля 1919 года 26 мест, а на выборах 24 октября 1923 года лишь 10 мест. Между тем, Немецкая Рабочая Партия, называвшая себя с мая 1918 года «Немецкой Национал-Социалистской Рабочей Партией», сохранила свою самостоятельность. Однако, после отделения Судетской области, где она, главным образом, имела сторонников, она получила на выборах 16 февраля 1919 года лишь 1 % поданных голосов. Впрочем, в некоторых городских округах Вены, где выставил свою кандидатуру ее лидер, адвокат Вальтер Риль, ее доля составила 4 %. Хотя среди избирателей ННСРП, как и прежде, было некоторое число рабочих, она развилась скорее в партию буржуазного склада. С 1919 года ННСРП поддерживала тесные связи с немецкими национал-социалистами, которые завершились полным присоединением этой партии к НСРПГ. Такой ход событий привел к тому, что уже в 1923 году ее прежний лидер Риль вышел из партии, основав собственную незначительную группу под названием «Великонемецкий Социальный Союз» (“Großdeutscher Soziale Verein”). Его последователь Карл Шульц также потерпел неудачу, пытаясь сохранить в какой-то мере независимое положение по отношению к НСРПГ и примыкая к псевдосоциалистическому курсу старой НРП, которая, вместе с ее этнически ориентированными профсоюзами, находила некоторую поддержку у немецких рабочих Австро-Венгерской монархии. Наконец, подчинение воле мюнхенского партийного руководства зашло так далеко, что австрийская НСРПГ не имела уже собственного краевого лидера (Landsleiter) и управлялась различными гауляйтерами. Вследствие этого возникла ожесточенная конкурентная борьба внутри этой партии, отчасти усмиренная с 1931 года, когда Гитлер назначил Тео Габихта ее краевым инспектором.

Несмотря на эти внутрипартийные противоречия, после возникновения мирового экономического кризиса австрийская НСРПГ смогла все же добиться некоторых избирательных успехов. Если на парламентских выборах 1930 года она получила лишь 3 % голосов, то на выборах в ландтаги и муниципальные органы в 1932 году, в которых приняло участие две трети австрийцев, она получила уже в среднем 16 % поданных голосов. В Вене, Зальцбурге и других городах ее доля голосов превысила 30 %. Но эти относительные успехи получились исключительно за счет «Великонемецкой Народной Партии» и столь же «великонемецки» настроенного «Краевого Союза» (“Landbund”), которые в дальнейшем в значительной степени были поглощены НСРПГ; между тем, избирательные результаты СДПА и Христианско-Социальной Партии остались почти без изменений. На последних выборах перед разгромом австрийской парламентской системы, муниципальных выборах в апреле 1933 года, национал-социалисты сумели получить до 40 % голосов, но им не удалось пробить брешь в рядах рабочих и консервативно настроенного сельского населения. НСРПГ осталась в основном в границах своего влияния в городах и промышленных районах Австрии, где ей удалось привлечь на свою сторону, наряду с буржуазией, значительную часть рабочих. Участие рабочих было особенно велико в вооруженных организациях НСРПГ. Социальный состав австрийских СА и – в меньшей степени – также СС не очень отличался от состава социал-демократического «Республиканского Стрелкового Союза» (“Respublikanischer Schutzbund”).

В целом рост австрийской НСРПГ, насчитывавшей в январе 1933 года 40000, в конце 1934 года 87000 и в феврале 1938 года 150000 членов, был намного медленнее, чем в Германии, а успехи были не столь велики. Это объясняется, с одной стороны, довольно энергичными и, по крайней мере на первых порах, успешными защитными мерами австрийских социал-демократов, а с другой стороны конкуренцией хеймверовского фашизма, тесно связанного с Христианско-Социальной Партией.

Отряды Хеймвера (Heimwehr) образовались после окончания войны из бывших офицеров, солдат, студентов, представителей академических профессий и крестьян и ставили себе целью защиту границ и целостности Австрии от действительной или мнимой угрозы со стороны Югославии, а также венгерской и баварской советских республик. В этом они весьма напоминали германский Добровольческий корпус (Freikorps), с которым они вначале поддерживали тесные связи, так же, как с организацией Эшериха. В отличие от германского Добровольческого корпуса, Хеймвер не был распущен и тогда, когда, с ослаблением внешнеполитического напряжения, исчезли мотивы его существования. Отряды Хеймвера сохранились в отдельных Землях Австрийского Союза в виде обмундированных, отчасти вооруженных формирований, и христианско-социальные правительства более или менее открыто поддерживали и развивали их как внезаконное орудие власти во внутриполитической борьбе с социал-демократами.

Ввиду существования и функций Хеймвера, социал-демократы также не согласны были распустить созданные и управляемые ими рабочие отряды, а устроили вместо них «Республиканский Стрелковый Союз» (Respublikanischer Schutzbund), основанный в 1923 году. По планам Юлиуса Дейча и Отто Бауэра этот союз, организованный на военный лад и также сохранивший не сданное в 1918/19 годах оружие, должен был быть приведен в действие, если бы буржуазные силы не стали придерживаться демократических правил игры и попытались отнять у СДПА политическую власть, которую она уже однажды получила парламентским путем и хотела получить в будущем. Таким образом, после распада большой коалиции Социал-Демократическая Партия и Христианско-Социальная партия не только враждебно противостояли друг другу в политической области, но обе, сверх того, располагали вооруженными организациями на случай гражданской войны.

Это положение, в высшей степени опасное для существования парламентско-демократического государства, каким, несомненно, была Австрия, еще обострилось вследствие одного события, которого не хотели обе стороны, но которое надолго воспрепятствовало созданию демократического консенсуса между буржуазным и социалистическим лагерем. 30 января 1927 года в бургенландской местности Шаттендорф возникла стычка между социалистами и «фронтовиками», застрелившими восьмилетнего мальчика и инвалида войны. 14 июля в Вене состоялся процесс, завершившийся оправданием убийц. Спонтанная массовая демонстрация, которую не организовали, но и не сумели сдержать социал-демократы, привела к поджогу Дворца Правосудия и кровавым уличным боям, в которых погибло 89 человек, главным образом демонстрантов. После этого события правящая Христианско-Социальная Партия, получившая на выборах 27 апреля 1927 года лишь 73 места, против 71 места СДПА, впала в панический страх перед «красной опасностью», представляемой, по их мнению, «австромарксистской» социал-демократией.

Правительство реагировало форсированным развитием Хеймвера. Он превратился в массовое политическое движение, все более подчеркивавшее свою самостоятельность и стремившееся стать независимым от Христианско-Социальной партии. Будущий политический курс Хеймвера был предметом препирательств между его лидерами, хотя и согласными в своей ненависти к социал-демократам, но весьма различавшимися своей политической и идеологической ориентацией. В то время как консервативно-католическое крыло выступало за дальнейшую поддержку Христианско-Социальной партии, лидер Хеймвера в Штирии, Пфример, призывал заключить союз с австрийскими национал-социалистами с целью насильственного захвата власти. Но устроенный им путч 13 сентября 1931 года полностью провалился, так как остальные лидеры Хеймвера за ним не последовали. После этого процесс сближения между штирийским Хеймвером и НСРПГ продолжался и привел в конце концов к далеко идущему слиянию обеих организаций. Представителем третьего направления был князь Рюдигер фон Штаремберг, избранный в сентябре 1930 года союзным лидером Хеймвера; но ему не удалось навязать свое руководство всем хеймверовцам. Он самым решительным образом выступал за превращение Хеймвера из военного союза в политическую партию, которая в корнейбургской «присяге» 18 мая 1930 года приняла принципы итальянского фашизма. По настоянию фон Штаремберга, вошедшего в правительство Вогуэна (Vaugoin) в качестве министра внутренних дел, Хеймвер участвовал в парламентских выборах в ноябре 1930 года как отдельная партия. Так как последователи Пфримера бойкотировали выборы, а хеймверовцы консервативно-католического направления явно голосовали за Христианско-Социальную партию, фон Штаремберг получил лишь 6 % поданных голосов. Таким образом, хотя партийно организованное крыло Хеймвера и обогнало национал-социалистов, получивших на этих выборах лишь 3 %, этот достигнутый парламентским путем успех оказался неожиданно слабым и лишь замаскировал значительную численную и политическую силу всего Хеймвера.

Перед лицом усиления национал-социалистов Хеймвер занимал все более оборонительную позицию. Бескомпромиссное требование присоединения Австрии к Германии доставляло национал-социалистам пропагандистский аргумент, сохранивший свою действенность и после начала экономического кризиса. Между тем, хеймверовцы занимали в вопросе об аншлюсе более осторожную позицию, поскольку они не хотели потерять поддержку фашистской Италии и Христианско-Социальной Партии, энергично возражавших против присоединения к национал-социалистской Германии. Отвращение Христианско-Социальной партии к расовой идеологии национал-социалистов, которую ее члены рассматривали как языческую, разделяла и часть хеймверовцев, выражавшая вместо этого умеренный, религиозно и социально мотивированный антисемитизм. Идеологические разногласия соответствовали различиям в социальном составе австрийской НСРПГ и Хеймвера. Члены и сторонники Хеймвера принадлежали преимущественно буржуазии и крестьянству. Лишь в Штирии Хеймверу удалось получить некоторую поддержку рабочих, объясняемую тем, что их заставляли вступать в Хеймвер их работодатели. В целом доля рабочих в Хеймвере оценивается лишь в 10 %, 20 % было из буржуазии, и 70 % – впрочем, по очень грубой оценке – были крестьяне.

Хотя национал-социалистам удалось усилить свое влияние за счет Хеймвера, разрушение австрийской парламентской системы, произведенное союзным канцлером Дольфусом, пошло скорее на пользу хеймверовцев, чем национал-социалистов. После того как в марте 1933 года парламент был в значительной степени лишен своих полномочий, Дольфус ввел дальнейшие антидемократические меры, опираясь на «закон об особых военно-хозяйственных полномочиях». Эти меры были направлены как против социал-демократов, так и против национал-социалистов. К ним относились весьма широкомасштабный запрет собраний от 8 марта 1933 года, введение цензуры печати, постановление от 30 марта о роспуске «Республиканского Стрелкового Союза» («Шуцбунда»), а также опубликованное 19 мая запрещение членам НСРПГ носить мундиры, за чем вскоре последовал полный роспуск этой партии в июле 1933 года, вместе со связанным с ней штирийским Хеймвером. 21 сентября 1933 года Дольфус приказал учредить так называемые «лагери интернирования», из которых особенно печальную известность приобрел лагерь в Веллерсдорфе. Здесь содержались без судебного приговора политические противники – как национал-социалисты, так и социалисты.

После того, как социал-демократы почти без сопротивления перенесли разрушение демократии Дольфусом, 13 февраля 1934 года вспыхнуло восстание Шуцбунда под руководством его лидера в Верхней Австрии Рихарда Бернашека, которое, впрочем, ограничилось Линцем и Веной. Правление СДПА решилось, наконец – не без колебаний – объявить всеобщую забастовку, которая, однако, провалилась. Несмотря на то, что подавляющее большинство железнодорожников было организовано в профсоюзы, властям удалось беспрепятственно перебросить в Линц и в Вену союзные войска. Восстание привело к гибели 180 солдат и почти 200 членов «Республиканского Стрелкового Союза». Лидеры социал-демократии и Шуцбунда, которым не удалось бежать, были арестованы.

Затем, 25 июля, вспыхнул путч национал-социалистов, в котором приняли участие только эсесовцы, в то время как австрийские штурмовики, реагируя на «путч Рема», остались пассивными. Этот путч провалился, после убийства союзного канцлера Дольфуса, так как Германия не оказала ожидаемой поддержки, опасаясь угрожающей позиции Муссолини. Преемник Дольфуса, Курт фон Шушниг, утвердился поэтому в своем мнении, что лишь фашистская Италия хочет и может гарантировать и защитить независимость Австрии. В области внутренней политики была продолжена начатая уже Дольфусом ориентация на итальянский образец. Все еще оставшиеся партии были распущены, и вместо них была создана единая партия под названием «Отечественный Фронт» (“Vatreländische Front”). Влияние Хеймвера шаг за шагом ограничивалось; его членов, а также многих служащих вынуждали вступать в «Отечественный Фронт». И все же новая система, сменившая демократию, вовсе не была столь сильной и сплоченной, как она себя изображала. Новая единая партия и созданные при ней организации по немецкому образцу, такие, как «Сила через радость» (“Kraft durch Freude”), «Зимняя помощь» (“Winterhilfswerk”) «Штурмовой корпус» (“Sturmkorps”) и т.д., а также корпоративная система, устроенная по государственно-сословным идеям Отмара Шпанна и под фашистским влиянием, представляли собой искусственно созданные сверху конструкции, неспособные скрыть внутреннюю слабость новой системы.

Впрочем, Шушнигу удалось еще в значительной мере преодолеть экономический кризис и заключить в июне 1936 года договор с Германией, которая обязалась прекратить экономическую войну против Австрии и признала австрийскую независимость. Но эти экономические успехи и обещания Гитлера уже ничего не стоили, поскольку Италия все больше сближалась с Третьей Империей. Теперь Гитлер не просто поддерживал деятельность австрийских национал-социалистов, но 12 февраля 1938 года открыто пригрозил фон Шушнигу интервенцией. 11 марта 1938 года фон Шушниг вынужден был, под давлением национал-социалистской Германии, прервать подготовку намеченного референдума и уйти в отставку. В утренние часы 12 марта немецкие войска вступили в Австрию, где их повсюду восторженно приветствовали. Даже противники аншлюса, к которым принадлежали и ушедшие в подполье социал-демократы, не проявляли особой склонности защищать вместе с независимостью Австрии также и режим, устроенный в ней Дольфусом и фон Шушнигом. Этот режим, прозванный кличкой «аустро» (“austro”), нередко считали «клерикально-фашистским», ввиду сильной поддержки, оказанной ему – по крайней мере до «аншлюса» – католической церковью.

Такой термин, пишущийся через черточку, весьма проблематичен. Несомненно, режим Дольфуса – фон Шушнига был диктатурой. Но, в отличие от Германии и Италии, он не мог опираться на первоначальное массовое фашистское движение. «Отечественный Фронт» представлял собой, несмотря на свою многочисленность, искусственно созданную и потому слабую организацию, возникшую вследствие предписанного свыше слияния некоторых частей государственного аппарата со значительно ослабленным хеймверовским фашизмом. Подражание организациям и символам фашистской Италии (а отчасти и национал-социалистской Германии) осталось более или менее внешним. Ни Дольфус, ни фон Шушниг никак не соответствовали «идеалу» харизматического фашистского «фюрера» и не были в состоянии развить привлекательную идеологию, чтобы добиться плебисцитарной поддержки б`oльшей части народа. Они полностью отказывались от какой-либо антикапиталистической или псевдосоциалистической идеологии, между тем как идеология национализма оказалась, в некотором смысле, «добычей» великонемецкой пропаганды национал-социалистов. Поддержка католической церкви, в последнее время оказавшаяся очень ненадежной, также не могла помочь Дольфусу и фон Шушнигу приобрести прочную опору в австрийском населении. С другой стороны, временная поддержка этого авторитарного режима католической церковью сама по себе не препятствует называть этот режим «фашистским». В конце концов, фашистские режимы в Италии и Германии тоже долго получали сильную поддержку соответствующих церквей.

Режим Дольфуса – фон Шушнига был несомненно антидемократическим и авторитарным, но не представлял собой фашистской или «клерикально-фашистской» диктатуры. В заключение надо отчетливо отметить, что высказанное утверждение, разумеется, никоим образом не «повышает» оценку этого режима в политическом или моральном смысле. Различение между авторитарным и фашистским режимом необходимо не только по научным мотивам, но и ввиду неотделимо связанных с этим политических вопросов. В противном случае возникает опасность преуменьшения террористического и тенденциозно тотального характера фашистских диктатур и демонизации антидемократических черт авторитарных диктатур. Возможности и границы демократической обороны и антифашистской стратегии в значительной степени зависят от решения этой, на первый взгляд, «чисто научной» проблемы, в аналогичной форме возникающей – как мы увидим в дальнейшем – также при оценке других диктатур.

Страница 9 из 25 Все страницы