С Абрамом Ильичём Фетом меня познакомил в 1997 году доктор ф.-м. н. Р. Г. Хлебопрос. В ту пору они втроём (с доктором ф.-м. н. А. В. Гладким), издавали журнал «Современные проблемы». Рекомендация пришлась как нельзя более кстати: всю жизнь я был либо милиционером, либо журналистом – а как раз именно эти две профессии, равно как их носители, внушали Абраму Ильичу органическую антипатию. Слава богу, наше с ним общение благополучно обошло эту неодолимую преграду, что лишний раз доказывает торжество чистого разума над платоновским разделением граждан по функциональным признакам на военных, философов, жрецов, рабов и пр.

Через несколько лет моя дочь, Виктория, ездила по своим делам в Новосибирск, где также познакомилась с Фетами, обменялась электронными адресами. По приезде домой, вступила с ними в переписку и вовлекла в неё меня. Однако мало что понимая в Интернете, я предпочёл традиционную эпистолярную форму – в письмах, запечатанных в конверты и  доставляемых адресатам почтальонами. Так я долгие годы переписывался со своими университетскими друзьями, так я стал переписываться и с Абрамом Ильичём. Поэтому у меня хранятся его письма, не только отпечатанные на принтере, но и написанные от руки.

Затем, в очередной его приезд, я опубликовал в «Красноярском рабочем» 27.05.05 интервью с ним, под заголовком «Какое Возрождение ожидает Россию?». И хотя интервью  посвящалось циклу его лекций об искусстве средневекового итальянского Возрождения, читанных Фетом в нашем университете – вопросы, а, тем более, ответы Абрама Ильича были достаточно злободневными и касались сегодняшней жизни. Это интервью, на мой взгляд, актуально и сейчас, тем более, что оно содержит некоторые концептуальные воззрения Фета на перспективы развития нынешнего общества.

Диапазон тем в нашей переписке был разнообразным: от воспитания детей до работ австрийского зоолога Конрада Лоренца; от проблемы вымывания нравственных критериев из общественной жизни до обсуждения книги Фета «Инстинкт и социальное поведение». Закончилась переписка со смертью Абрама Ильича. Последней моей данью памяти ему был некролог «Меморандум Фета», опубликованный 16. 08. 07 в «Красноярском рабочем».

То, что мы переписывались с Фетом – счастливый случай. То, что он разъяснял нам с дочерью (без тени назидания) сложнейшие вопросы современной философии – тоже большая удача. Поэтому я охотно предоставляю «Библиотеке современных проблем» переписку с Абрамом Ильичём Фетом. Письма Фета, полагаю, будут очень интересны читателю «Библиотеки» – и не только сегодняшнему. Потому что в них содержатся нигде не записанные и никем не изданные мысли российского философа о нынешнем социуме. Мысли, из которых со временем, наверное, могла бы родиться его новая книга...

Валерий Кузнецов

А. И. Фет – В. В. Кузнецову

14.07.97

(Написано от руки) * Письмо А.И. Фета написано в ответ на письмо В.В.Кузнецова, написанное по прочтении журнала «Современные проблемы» №1. Этот журнал был издан А.И.Фетом и А.В.Гладким в марте 1997 года и полностью посвящен цензуре. Р.Г.Хлебопрос увез в Красноярск какое-то количество экземпляров этого журнала. Один из них попал к Валерию Кузнецову, написавшему Фету о своих впечатлениях, что и стало началом переписки. Письмо В.В.Кузнецова пока не найдено. (Прим. ред.)

Глубокоуважаемый Валерий Вениаминович, прежде всего, хочу поблагодарить Вас за искреннее письмо. Особенно приятно было получить подтверждение наших представлений о нравах нынешних журналистов, поскольку мы – я и мои друзья – наблюдали их только извне, при попытках что-нибудь напечатать в их журналах и газетах. Как Вы говорите, мы не ошиблись в нашем диагнозе. Вы сообщаете даже Ваш возраст. Десять лет назад, когда журналисты должны были «перестраиваться», Вы уже могли долго быть журналистом, если это была Ваша первоначальная профессия. Тем более делает Вам честь Ваша искренность.

Но я не разделяю Вашего пессимизма. Интеллигенция всё ещё существует, и это не только старые люди, но и молодые, нашедшие в своём окружении подходящие образцы, или даже нашедшие их в старых книгах. Их мало, но это для будущего не столь важно: важно, какие у них будут идеи. Вот мы и хотим содействовать выработке идей. Одна из самых важных идей, которых недостаёт нашему времени, это способность принимать всерьёз самого себя.

Юмор – драгоценное свойство в устах серьёзного человека. Но что такое юмор у того, кто никогда не бывает серьёзным? Когда Вы обещаете что-нибудь другим или самому себе, у Вас должен быть способ сигнализировать «отсутствие кавычек». В наше время почти все слова обесценились, их надо писать в кавычках, но это означало бы большие типографские издержки. Я предлагаю ввести для серьёзного употребления слов особый знак, подразумевая, что все другие слова, без этого знака, стоят уже в кавычках. Таких знаков потребуется немного, вот и выйдет экономия.

Моя статья написана с гневом. Юмор в ней тоже имеется при изображении – простите – Вашей профессии. Но не надо думать, что над всем можно смеяться. Так думать опасно, потому что придёт час серьёзности и для самых весёлых. Некрасов говорил:

То сердце не научится любить,

Которое устало ненавидеть.

Моя статья написана с ненавистью к учреждениям и обычаям, больше, чем к людям. Но не скрою от Вас, что все журналисты, с кем мне доводилось говорить раньше, лицемерно отрицали то, что Вы так великодушно признаёте.

Ваши статьи свидетельствуют о литературных способностях, но не о хорошем вкусе (мы ведь условились не обижаться на искренность!). Будущее Красноярска Вы описываете в очень мрачных тонах, но смягчаете его особым родом юмора – скатологическим. Это очень утомительно и свойственно некоторому подростковому типу, не умеющему решить свои возрастные проблемы генитальным путём и сбивающемуся на анальный (здесь я выражаюсь интеллигентным языком г-жи Подмышкиной). Идея «мутантов» достаточно жуткая, давно уже бытует в «научной фантастике». Самое сильное её выражение – повесть Уиндхема (Whindham) The Chrisalids. Пишу на память фамилию и название, означающее «куколок» (насекомых). Наверно это уже давно переведено, как его же «День триффидов». Но этот автор в самом деле хочет быть страшным, а не смешным. Очень возможно, что среди нынешних читателей скатологический юмор не вызывает скуки. Но мне даже генитальный юмор Рабле кажется утомительным.

Насмешки над «новыми русскими» – куда более интересный замысел. Но ведь в самом деле эти господа (которых я почти не знаю) вовсе не хотят казаться интеллигентными? Или хотят быть похожими на каких-то псевдоинтеллигентов эпохи застоя, каких они только и видели? Я думаю, что они хотят быть похожими на американских дельцов. Там почти все, сделавшие себе миллионы (а не получившие их в наследство) не имеют вообще никакого образования – не кончили среднюю школу. Вот жёны их обычно кончают колледж и должны что-то помнить из этого, чтобы развлекать гостей. Зачем же «новым русским» пародировать интеллигентов? Я подозреваю здесь какую-то не известную мне правду: конечно, Вы это всё не выдумали.

Темы Ваших молодых друзей интересны, и если бы я получил копии их дипломных работ, мне стало бы яснее, что из них можно использовать. Конечно Вы их предупредите, что наше издание не престижное и малотиражное.

Инна говорила, что Вы хотели бы напечатать мою статью в Вашей газете. Это мне было бы приятно, если только её печатали бы без сокращений (скажем, в двух номерах). Но я подозреваю, что Ваш редактор на это не пойдёт. Мотивы, по которым сокращения неприемлемы, видны из самой статьи.

Ещё раз благодарю Вас за Ваше благородное письмо. Поверьте мне, читатели умеют оценить и юмор, и серьёзность, ставшую столь редкой в наши дни.

Желаю всего лучшего

Ваш А. И. 14/VII 97

В. В. Кузнецов – А. И. Фету

27. 05. 05

Уважаемый Абрам Ильич!

Наконец-то «Красноярский рабочий» опубликовал интервью с Вами. Вместо фото, которое было забраковано по причине моего неумения работать с цифровой камерой, редакция поместила рисунок Ильи Муромца с книгой Л. Н. Толстого под мышкой – на перепутье. Полагаю, неплохой рисунок, в соответствии с духом интервью.

Мне кажется, что этот материал имело бы смысл дать в сайт «Modern problems», с указанием газеты, откуда он перепечатан. Для пользователей Интернета это будет означать, что идеи сайта взяты не с потолка, а имеют хождение в России, в самой ее глубинке. Может потом появится еще где-нибудь аналогичная публикация, которую пришлют на сайт – вот и пойдет «обратная связь». Впрочем, это мое мнение, не более.

Я благодарен Вам за совет сделать комментарий к своим «персифляжам». Оказалось, что это в высшей степени интересная работа. А, кроме того, когда я их писал, я цитировал источники по памяти. Теперь же, когда стал проверять, выявил массу ошибок: например, цитировал я стишок на эстонском языке на слух, как запомнил в детстве. А когда взял эстонско-русский словарь, вспомнил, что транскрипция и орфография – разные вещи. Теперь там все в порядке. Мне пришлось залезть не только в «Британик», но даже в немецкий энциклопедический словарь персоналий, хотя я по-немецки знаю только стишок, который запомнил с детства, когда жил с отцом в Потсдаме – да и то придуманный русскими:

Кукен, кукен – никст ферштейн,

Цап – царап, аувфидерзейн.

Тем не менее, все, что мне нужно было относительно профессора Адольфа Коха, основателя кафедры журналистики в Гейдельбергском университете – я разобрал даже без  немецко-русского словаря. Кстати, в немецком написании он не Koch, как следовало ожидать, а Kohut. Пишу Вам все это для того, чтобы показать, как все эти поиски пробудили во мне прежнюю милицейскую, сыскную жилку, когда так же нужно было перелопатить массу документов, чтобы добраться до истины.

Я сделал комментарии к трем «персифляжам», осталось еще пять. Пришлось даже забросить свой «Краевед», который уже три года еженедельно даю в «Красноярском рабочем» – хорошо, что у меня он заготовлен впрок. Если будете смотреть газету, на 18 стр. увидите полосу очередного выпуска «Краеведа». Это мой маленький вклад в работу по ознакомлению населения со своим историческим прошлым.

Вот собственно и все, что я хотел Вам сказать. Когда сделаю комментарий ко всем «персифляжам», вышлю Вам, если еще что-нибудь подскажете, буду только рад. Большой привет Людмиле Павловне. Будьте здоровы, это, как я с каждым разом убеждаюсь, оказывается, важнее всего на свете. По молодости я раньше как-то этого нет замечал.

Надеюсь на встречу. Валерий

А. И. Фет – В. В. Кузнецову

30.06.05

(письмо написано от руки)

Дорогой Валерий Вениаминович,

Мне доставило большое удовольствие Ваше письмо с газетой. Отвечаю старомодным способом, по почте. Ясно, что Ваша газета долго не хотела печатать это интервью, не представляющее рыночного интереса.

Текст полностью отвечает бывшему у нас договору, и очень даже хорошо, что не прошла моя фотография: нехорошо афишироваться, толкуя об общественных делах. Картинка же мне понравилась: художник изобразил доброго молодца, доблестного, но нищего и явно сбитого с толку.

Меня несколько испугала фраза, что Вы боитесь утратить веру в «свою» газету. Учреждения, в которые можно верить, бывают очень редко и длятся недолго. Верить можно только в конкретных людей, если они этого заслуживают. Но конечно вы и сами это знаете. В начале моей взрослой жизни я мог бы верить в Московский мехмат, где проходил аспирантуру, но очень скоро от этого учреждения остались одни воспоминания.

По поводу интервью. Как Вы конечно понимаете, шансы найти для столь необычных мыслей заинтересованного читателя невелики. Но если хоть несколько человек, прочитав это, задумается, значит мы с Вами не напрасно трудились. В таких делах надо исполнять должное и не бояться неудачи. Гейне писал в знаменитом стихотворении: «Бей в барабан и не бойся!» (с прибавлением: «И целуй маркитанку», так как вступает с советами «храбрый барабанщик»)…

Кстати о немецком. Фамилия Kohut вовсе не немецкая и не имеет ничего общего с Koch. Это славянская фамилия, каких у немцев много. Читается она по-немецки Когут с гортанным «г» (Украинское Когут, польское Kogut, чешское Kohout). По-русски передаётся, как Когут, а означает «петух».

Если у Вас будут трудности с языками, я всегда готов Вам помочь (не потому, что я их хорошо знаю, а потому что их никто теперь хорошо не знает). В нынешней России и я могу сойти за интеллигента.

«Краеведа» я изучу и напишу особо. Привет Вике!

Ваш А. Фет

30.06.05.

В. В. Кузнецов – А. И. Фету

2 июля 2005 года

Уважаемый Абрам Ильич!

Чрезвычайно рад Вашему письму. У меня было несколько корреспондентов, с которыми я переписывался еще с университетских времен. Сейчас осталось всего двое. Так что к эпистолярному жанру сохранилось очень теплое отношение. Извините, что я пишу не от руки, а на компьютере. Руку я испортил еще в милиции на всяческих протоколах и объяснениях, а уж потом в журналистике, где чтобы поспеть, нужно было на машинке печатать, а потом – на компьютере. Поэтому когда сейчас мне приходится пользоваться ручкой – обычно в библиотеке или архивах при переписывании  документов – потом дома долго разгадываю свои каракули. Так что Вам я лучше напечатаю текст.

Очень хорошо, что публикация Вас устраивает, меня тоже. Что касательно «веры» в газету – это неточное выражение. Газета – существо неодушевленное, говоря о ней, я имел в виду конечно редактора и пару журналистов, с которыми я контактирую в случае моих публикаций. Ну, журналисты – люди подневольные, так что остается редактор. Человек он относительно даже меня молодой (где-то в районе 50 лет), и конечно у него свои проблемы. Сейчас, например, его пытаются съесть чиновники из администрации. Точнее, прикарманить его газету. Она не оппозиционная: в меру консервативная, в меру критичная, но им ведь нужно абсолютно холуйское издание, а на это редактор, разумеется, не пойдет. Кроме того, у него дочка издает женский журнальчик, если его отлучат от газеты, накроется и дочкино издание, как пить дать… Так что все тут очень запущено (это такое присловье у молодежи есть). Поэтому не до гуманитарных проблем.

Тем не менее, ко мне он относится хорошо, и если затянулась публикация, то не от того, что ребята чего-то боялись или не были с чем-то согласны. Обычная волокита материала, который не является срочным и который можно отложить на следующий номер, и потом еще на следующий, и потом еще…

Сейчас жду, когда приедет из Москвы Рем Григорьевич, я сделал материал по его идее ликвидации энцефалитных клещей. Надеюсь после его корректировки опубликовать материал в «Красноярском рабочем».

Согласен с Вами в отношении невеликих шансов заинтересовать людей мыслями, изложенными в интервью. Согласен также и с Гейне, тем более, что в молодости он был моим талисманом: я студентом купил лотерейный билет за 50 копеек (помните, их в книжных магазинах предлагали вместо сдачи?) – и выиграл десятитомник Гейне. Естественно, прочел вдоль и поперек, он и сейчас у меня на полке стоит.

О Кохе. Дело в том, что во всех дореволюционных изданиях, которые публиковали материалы о нем, было напечатано «Кох». Поэтому я нигде его не мог найти – ни в Британике, ни в немецком словаре персоналий. Но тут я вспомнил, как искал Хемстерхьюнсома, и он в одном случае оказался Гемстерхейсом, в другом – Хемстерхёйсом, а австрийский писатель Петер Кендке у них зовется Handke… Тогда я стал смотреть всех Кохов и Кохутов – и действительно нашел Адольфа Kohut. А, разобрав немецкий текст, понял, что это мой искомый Кох. Но почему у нас во всех изданиях его именовали Кохом? Может дело все в русской фонетике, может немцы съедали окончание, а наши его не слышали? И вообще до революции была другая транскрипция. Называли же в XIX веке Шекспира – Шакенспаром, Айвенго – Ивангоэ…Я сам читал рассказы Конан Дойля, где доктор Ватсон именовался Уотсоном. Темное это дело – русская фонетика…

Сейчас заканчиваю комментарий к книжке «Как стать нужником» и делаю некоторые вставки в главу «Как стать интеллигентом». Конечно, можно было обойтись без них, но они очень интересны в свете практикующихся сейчас переделок классики, да вообще приличной прозы, дельцами от массовой культуры – ремейков, как они говорят. Тем более, Леночка Евдокимова легла в больницу, вроде бы – для профилактики. Так что все равно некуда спешить.

Пожалуйста, не конфузьте меня своей заниженной самооценкой. Потому что если Вы считаете, что можете в нынешней России сойти за интеллигента, то мне-то себя как тогда называть? Впрочем, я смутно помню, что последние коммунистические лидеры именовали наше государство общенародным – ни рабочих, ни крестьян, ни интеллигенции. Общенародная биомасса без признаков социальной градации…

«Краевед» не стоит Вашего изучения, это развлекательное чтиво. Разве только если собрать материалы, которые я делал о каких-то персонах – политиках, революционерах, декабристах, просто ссыльных. Но это надо смотреть «Краевед» за три года, это уже беллетристика. Тем не менее, все Ваши замечания прочту с большим вниманием, потому что варюсь в собственном соку, а это вредно. Нужен сторонний взгляд.

А теперь прощаюсь с Вами, привет Людмиле Павловне – и передаю слово дочке.

Приписка к письму от Вики:

Дорогой Абрам Ильич!!!

Очень рада вновь написать Вам письмо. Мы с мужем Олегом и двухмесячной дочкой Ярославой приехали к моим родителям за холодной водой (у нас отключили). За тот период, пока мы с Вами не виделись, в жизни моей многое изменилось и произошло. Вот, например, в прошлом году защитилась и в этом году родила дочку. Сейчас, в связи с последним событием у меня совсем нет времени, а если и есть, то стараюсь потратить его на сон.  К сожалению, читаю тоже очень мало, только на английском языке, что, грубо говоря, попадет под руку – учебник английского, рассказы Киплинга. С дочкой разговариваю на русском и немного на английском: например, произношу слово на русском и то же слово на английском – и так несколько раз. Несложные фразы тоже по­-русски и по-английски. Еще пою с ней песни, и ей это очень нравиться, она мне подпевает, учу говорить несложные слова. Пока что она произносит «ага», «га», «ай-яй». Вот так провожу время, кроме обычных домашних забот. Думаю, когда моя Яра подрастет, у меня будет больше времени. Мы с Олегом ее очень любим, она замечательный человечек.

В науке после защиты не работала, так как просто нет вакансий. В нынешнее время сокращений и упразднения науки и культуры молодых ученых не жалуют. Правда на следующий год моя научная руководительница д.с-х.н. Елена Николаевна Пальникова обещала дать мне дипломницу для дальнейшего изучения фиксированных вспышек массового размножения насекомых на примере боярышницы. Поживем – увидим.

К сожалению должна прервать свое письмо, так как ребенок меня зовет. Очень надеюсь на встречу.

С глубоким уважением, Вика

P. S. Подумать только, что я учил ее английскому и проверял ее университетские переводы. А сейчас она, видите ли, читает, что ей под руку попадется. И учит свою дочку. Нет, Абрам Ильич, это неправильно, что интеллектуальный опыт исчезает вместе с физической  оболочкой. Его надо где-то отдельно от тела складировать и раздавать следующему поколению. Как витамины против рахита. Интеллектуального…

А. И. Фет – В. В. Кузнецову

01.10.05

Дорогой Валерий Вениаминович,

Мне очень стыдно, что не ответил на Ваше письмо – и так долго не отвечал. Я понял причину: мне казалось, что ответил на письмо, но это было первое письмо, а на него уже был ответ. А второе лежало, как у какого-нибудь подлого чиновника – потому что я не держу копий моих писем. А потому не держу, что почти совсем перешёл на e-mail, где копии сами собой остаются. Выходит, наказываются те, у кого нет Интернета. И у меня бы не было, если бы не навязал мне его мой несчастный сын, прозябающий в Штатах.

Есть, конечно ещё одна причина моего молчания: я много мучился с публикацией моей книги. Эта книга, наконец вышла из печати, к моему собственному удивлению: нашлось небольшое новое издательство, которое выпустило её пока в 500 экз. Книга называется «Инстинкт и социальное поведение». Как Вы знаете, я по образованию математик, много занимался теоретической физикой. В 1963 году Раиса Львовна Берг, мой друг, знаменитый генетик (теперь прозябающая в Париже) дала мне прочитать только что вышедшую тогда книгу Конрада Лоренца Das sogenannte Böse (Так называемое зло), впоследствии знаменитую в английском переводе под названием  On Aggression. Я её прочёл и спросил её, понимает ли она, что это такое, и она ответила, что понимает.

На меня эта книга произвела потрясающее впечатление, я понял, что для XX века она имеет такое же значение, что для XIX «Происхождение видов». Она означает рождение новой науки – этологии – и новое самопонимание человека, объясняя происхождение поведения, подобно тому, как Дарвин объяснял происхождение строения тела. В частности Лоренц объяснил происхождение высших эмоций человека – узнавания индивида, дружбы и любви.

С тех пор я много думал об этологии и изучал книги Лоренца (хотя никогда не наблюдал животных за исключением человека). Я организовал перевод его главных трудов и сам их переводил. В 1998 году мне удалось, с помощью Алексея Всеволодовича Гладкого, опубликовать 3 его книги в одном томе под названием «Оборотная сторона зеркала» (изд-во Республика). Кроме последней, более трудной книги под этим названием, содержащей набросок новой биологически обоснованной гносеологии, в этом томе содержатся «Так называемое зло» и лекции «Восемь смертных грехов цивилизованного человечества», прочитанные Лоренцом по венскому радио. К сожалению, у меня не осталось больше экземпляров этого тома (теперь готовится новое издание).

В моей книге развиваются идеи этологии в применении к человеку, что начал делать сам Лоренц в своих лекциях. Но я выхожу за пределы его примеров и занимаюсь тем, что он, вероятно, хотел объяснить во втором томе «Зеркала», который должен был быть посвящён патологии человеческого общества. Моя книга объясняет биологические корни явления, которое Маркс назвал «классовой борьбой». Я больше рассчитывал на английское издание её и перевёл на плохой английский, к которому способен. Но неожиданно удалось напечатать её по-русски. Думаю, что её не то что не признáют наши биологи и историки, просто проигнорируют, т. к. ничего не поймут. Тем не менее, я сделал то, что должен был сделать. Возьмите у Р. Г. том Лоренца и прочтите первые две книги! Они вполне доступны вдумчивому читателю и рассчитаны на широкую публику. Тогда вам легко будет понять мою книгу. Вы и Вика получите по экземпляру (напишите, как их надёжно переслать – лучше всего была бы оказия).

Вы, кажется, знаете книгу Р. Г. «Природа и общество» (я должен был считаться соавтором, но в ней его идеи; иначе он не дал бы мне написать её, а это было необходимо). Теперь готовится расширенное английское издание. Борьба с экологическим бедствием начинает приносить свои результаты, поскольку эти явления становятся очевидными у всех на глазах. Хуже всего обстоит дело с социальным строем Запада, зашедшем в тупик: в этом тупике можно ещё сидеть с некоторым комфортом. Моя книга имеет к этому строю отношение.

Наш сайт застопорился из-за болезни Лены. Всё же я скоро попытаюсь дать ей работу: в таких серьёзных случаях лучше не переставать работать. Я говорил по телефону с Валерием Хвостенко о «раскручивании» сайта, и он обещал помочь. Валерий прекрасный человек, но его интересы свелись к памяти жертв. Кроме того, Лена не общается по телефону, и конечно нельзя передать сайт кому-то другому. Обратите внимание на мои старые статьи (Кленов) и на новую статью о Сталине. Страсть к публицистике у меня в крови.

Только что прочёл удивительную книжку Орианы Фаллачи «Ярость и гордость». (М., Вагриус, с трусливым предисловием издателей). Это редкий случай честной публицистики, пробившейся в бестселлеры. Итальянская журналистика занимается «мусульманской опасностью» без предрассудков и вне «политкорректности!». Непременно прочтите эту книжку. Я буду писать на неё ответ в форме эссе: она много не понимает, но честна.

Я разделяю Ваш интерес к Гейне. Знаете ли Вы книжку «Гейне в воспоминаниях современников» (Серия литературных мемуаров, М.,1988)? Она прошла мимо меня и только недавно мне попалась. Гейне был очень несчастный человек, потому что не имел твёрдого характера и много раз грешил против собственных взглядов. Но какой великий поэт! Я плохо знаю немецкий, но бог дал мне понимание поэзии на чужих языках, и я знаю на память много его стихов. Немцы с трудом понимают, что это был их величайший лирик.

Спасибо за интервью. Надо нажимать на все педали, и бывает, что нечто подействует – даже в этом оглохшем обществе. Я очень рад, что Вика имеет хорошую семью. Теперь нормальные семьи редки, все словно спятили и хотят равняться на жуликов. Самое важное – быть верным самому себе. Я Вике пишу отдельно. Прошу Вас, простите мне мою рассеянность. Теперь вся переписка перешла на Интернет, и это ещё одна причина общего сумасшествия. Я очень нуждаюсь в общении с людьми и был глубоко тронут письмами, полученными от Вас и Вики. Отрадно сознавать, что мир не пуст!

Пожалуйста, пишите мне. Я хочу знать, что Вы думаете о моих статьях и моей книге. Ведь Вы – как раз один из тех читателей, о которых я думал. Будьте здоровы! Привет Вам и Вашей жене от меня и от Людмилы Павловны.

Ваш А. И.

01.10.05.

В. В. Кузнецов – А. И. Фету

6.12.05

Добрый день, Абрам Ильич!

Рад был получить от Вас весточку, которую у меня тут же реквизировала Вика, чтобы, как она сказала, с толком прочесть у себя дома. Она все делает с толком, не спеша, за что в семье получила прозвище «Скорая помощь». Когда они, еще маленькими, с братом играли «в больницу», Костя правдоподобно падал на пол и кричал Вике, чтобы она приезжала скорей, так как он истекает кровью. Вика, сидя рядом, укладывала в сшитую ей мамой сумку с красным крестом свои пузырьки и на все призывы брата отвечала кратко: «Ссас».

Так они и выросли: Костя все делает быстро и наспех, Вика – медленно, но основательно. Это я к утверждению Лоренца о том, что формирование устойчивой индивидуальной избирательности особи к внешним стимулам (imprinting) происходит в раннем возрасте. И что меня заинтриговало, каждая особь реагирует на внешние стимулы в соответствие со своим внутренним состоянием. Но вот что определяет это внутреннее состояние особи – не сказано. Эти сведения я почерпнул из моих домашних справочников. Надеюсь когда достану сочинения Лоренца, найду ответ на свой вопрос.

Пока же я лишен этой возможности и даже Рему Григорьевичу не звоню. Дело в том, что жена и сватья (мама Викиного мужа, работающая пластическим хирургом) решили меня превратить на старости лет в плейбоя и сделать так, чтобы мой нос не болел, а главное – не менял цвета при выпивке. Как человек индифферентный я легко поддаюсь внушению. Если быть более точным, мне вообще наплевать, какой у меня нос, но раз женщины настаивают – лучше не противиться. И вот теперь я почти месяц не могу ходить ни в библиотеку, ни в архив, в редакцию забегаю, стараясь быть незаметным – и все из-за покрытого черной коркой носа, который заживет теперь, бог знает, когда.

Это маленькое неудобство практически не замечалось, пока я был занят ремонтом. Но вот он закончился, делать мне нечего, а в общество не выйти – сразу начинаются расспросы по поводу носа. Начинаю ощущать себя то гоголевским майором Ковалевым, то Майклом Джексоном. Вот и приходится сидеть дома, чтобы не вызывать нездорового ажиотажа.

Девушки из библиотеки предложили мне забрать из бибколлектора дубликаты старых журналов, идущих на уничтожение. Я сперва даже не понял – как это «на уничтожение». Ларчик открывался просто: поступающую на хранение периодику некуда девать, и они вынуждены уничтожать «не пользующуюся спросом» литературу. Теперь у меня дома целый шкаф журналов начала прошлого и даже конца позапрошлого веков. Поэтому я и рвусь в библиотеку: а вдруг они решили отдать на уничтожение «Русское богатство», редактировавшееся Короленко, или «Заветы» Иванчина-Писарева?..

В этом варварстве библиотекари не при чем. Ведь у них даже для хранения периодики в библиотеке не хватает помещений, они сами жаловались. Я работаю с периодикой XIX  в. и вижу, что через пару лет некоторых газет не будет, они  уже в аварийном состоянии. Библиотека рассчитывала на обещанное властью помещение, но власть передумала и разместила там свой партийный офис. Вы, наверное, слышали, что чиновники сейчас образовали партию «Единая Россия». Так что самое ценное в стране сохранено, остальное можно отправить на уничтожение, как не пользующееся спросом.

Вот и все новости. С новым годом поздравлю отдельно, а пока привет Людмиле Павловне.

А. И. Фет – В. В. Кузнецову

10.01.2006

Дорогой Валерий Вениаминович,

Посылаю Вам и Вике книгу, над которой я долго работал. Я не рассчитываю на ее быстрое действие, но должен был сказать то, что мне удалось понять в сложных человеческих делах, благодаря идеям Лоренца.

Мне хотелось бы выразить глубокое уважение к Вашей самоотверженной, поистине интеллигентской работе – потому что наши интеллигенты всегда делали то, что должны были делать, не считаясь с личными интересами и личным успехом. И я очень рад, что Ваша дочь воспитана в том же духе. Глядя на нынешнюю публику, приятно, что не все еще в России сошли с ума, что есть еще люди, понимающие смысл происходящего и должного!

Будьте здоровы и счастливы!

10.01.2006. Ваш А.И.Фет

В.В.Кузнецов – А.И.Фету

05.02.06

Уважаемый Абрам Ильич!

За переданную Вами Рему Григорьевичу книгу засел сразу же после её получения и страшно горжусь Вашим автографом и письмом. Но тут случилась вводная – приехала с концертами Лена Камбурова. Пришлось книгу отложить. Познакомили с ней мои университетские друзья ещё в начале 80-х годов в Свердловске, и я стал её поклонником на всю жизнь. В этот раз мы с женой решили тряхнуть стариной и пригласить её к себе (она раньше несколько раз бывала у нас дома). Тогда был жив ещё её и мой товарищ, художник Миша Молибог, мы её принимали у нас после концертов: говорили до полуночи, я пел ей свои новые песни, она рассказывала о своём театре в Москве… Теперь Миша умер, и как будто что-то ушло, хотя она была как всегда доброжелательна, душевна – правда, выглядела усталой, отчего меня до сих пор мучает совесть: её надо было отправить отдыхать, а не тащить к нам. Да что теперь говорить – она как всегда блистательно выступила и  уехала. Сказала, что предстоят гастроли в Америке. Когда теперь увидимся, бог знает…

Дочитал Вашу работу «Инстинкт и социальное поведение» с огромным удовольствием. Во-первых, потому что чтение, как процесс, вернуло меня в студенческие годы, когда я грыз гранит науки, пытаясь понять, что же это такое – философия. Правда, я зубрил марксистко-ленинскую философию с её обязательными и скучными догмами. Но однажды, «проходя» работу Энгельса «Людвиг Фейербах, и конец классической философии», совершенно случайно купил в магазине книгу Фейербаха «Сущность христианства» – помню, страшно удивился, что её издали у нас, хотя классик марксизма-ленинизма Энгельс с обычной бесцеремонностью расчехвостил своего кумира юности. Прочёл книжку одним духом, многого по молодости не понял –  но очаровала логика Фейербаха и некий задор. Упаси бог сравнивать, но при чтении Вашей работы, я снова ощутил то полузабытое слияние полемического задора и логики.

Во-вторых, я, понятное дело, не философ, а – журналист, литератор. И всё, читанное в философских трудах, привлекает меня не сутью, которую я зачастую по легкомыслию моему и профессиональной поверхностности не улавливаю, а яркостью изложения, парадоксами, стилем, образностью – безотносительно к тому, какие идеи развивает философ. Мне нравится Ницше – особенно его «Генеалогия морали», я с удовольствием прочёл в своё время «Опавшие листья» Розанова и был покорён лиризмом книги. «Знак. Символ. Миф» Лосева читал, как откровение, так как о мифологизации нашего прошлого, настоящего и будущего смутно догадывался раньше. А Платон открыл мне интересную вещь, связывающую его «Диалоги» с нашими днями. Дело в том (не знаю, обращали ли Вы на это внимание), что они написаны как бы вживую, в стиле модных сегодня телепередач «reality show», где действие снято без купюр и длится столько времени, сколько оно происходит в реальности. Правда, в отличие от телепередач, «Диалоги» Платона композиционно выстроены, но при чтении иллюзия стенографически записанного диалога – полная. Позже я обратил внимание на этот же стиль в «Разговорах запросто» Эразма Роттердамского.

И, наконец, в третьих: читая Вашу книгу, то и дело совался в различные словари, справочники, натыкался на какие-то аллюзии, вспоминал прочитанное ранее, подтверждающее или опровергающее сказанное Вами. Так что книга «Инстинкт и социальное поведение» – хорошая смазка моему заржавевшему мозгу, за одно это Вам нижайшая благодарность.

Если Вам до сих пор не было скучно, то, полагаю, остальное также прочтёте. Это не рецензия, тем более, не анализ Вашей книги. Это заметки по ходу чтения средней руки читателя, интеллигента во втором поколении – не бог весть, какого умника, но и не глупого. Разрозненные заметки, возможно сумбурные, так что воспринимайте их снисходительно, с юмором. Как, скажем, чеховское «Письмо к учёному соседу».

Итак, предисловие Рема Григорьевича опускаю по понятным причинам – он сжал Вашу книжку до размеров трёх страниц, а мне нужны «подробности».

Во «Введении» сбило с толку выражение «фрустрирующие» (с.12): в одном случае условия, фрустрирующие проявления социального инстинкта – это ясно: подавляющие, расстраивающие. В другом – биологическая реакция обусловлена социальным инстинктом и не может быть изменена, но можно изменить фрустрирующую человека культуру, которая задаёт условия действия нашим инстинктам. Т. е., культура может подавить, расстроить социальный инстинкт? Временно – да, но при всех сиюминутных (в рамках истории) аномалиях всегда рождались ереси, инициирующие всплеск социального инстинкта, который, в конце концов, брал-таки верх. На этом вся история стоит.

Далее: социальное поведение закладывалось в обществе, всё-таки исходя из биологических факторов его развития – с самых ранних этапов нашего существования. А культура общества формировалась уже после кодификации норм этого биосоциального поведения. Можно конечно изменить внешнюю атрибутику культуры: вместо христианских идеологем декретировать социалистические или сегодняшние, непонятно какие – вот тебе и новая культура…Но кодифицированные на уровне подсознания биологические основы социального поведения всё равно остаются в неприкосновенности. Словом, я чего-то тут «не въезжаю» как говорят нынешние тинейджеры…

В первой главе мне запомнилось вот что: эволюция «изобрела» способ кодирования всех форм поведения человека. В геноме человека запрограммировано его возможное поведение (т.е. запрограммирована, я думаю, и возможность выбора адекватного поведения – а иначе он погибнет при первом же неправильном решении?). Но на с.20 Вы огорчаете читателя сообщением, что у этой машины (человека) нет «пользователя»: простейшие программы запускаются автоматически, при рождении, а более сложные включаются в результате внешних воздействий. Которые, замечу, могут быть совершенно непредсказуемыми – и, тем не менее, человек в любом случае адекватно на эти воздействия реагирует – что говорит о его автономном управлении, не связанном с внешними факторами. Т.е. эволюция, на мой взгляд, слишком тривиальное объяснение появлению такого сложного механизма, каким является человек. Прошу иметь в виду, что я ни в коем случае не намекаю на бога, чёрта, инопланетян и прочих барабашек. Я просто сомневаюсь в том, что миллиарды лет эволюция в лице Природы (влияние которой на изменение структуры живых существ заключалось всего лишь в периодических экологических катастрофах) – заставила нас выработать на белковом, клеточном уровне механизмы автономного (независимого от Природы) управления. Либо под именем эволюции скрывается некий Абсолют – что меня, как агностика совершенно угнетает, ибо тогда придётся идти в церковь, ставить свечку и считать на полном серьезе заплывших жиром церковнослужителей посредниками между мной и Абсолютом...

Во второй главе («Групповой отбор, происхождение человека и семьи») мне запомнилось, что групповой отбор меняет программу инстинктивного поведения особи, в то время как анатомическое строение мозга и всего организма неизменно (или меняется гораздо медленнее). Но это ещё более усилило недоумения по поводу авторства человеческого механизма. Смена поведенческих программ должна бы угнетать человеческую соматику, которая, как сказано у Вас, архаична и не поспевает за изменениями в психике. Но мозг сумел отстроить эти новые программы адекватно физиологии – стало быть, в нашем мозговом компьютере заложена автокоррекция психологических перемен применительно к нашей физиологии времён каменного века. Кем заложена – неужели всё той же эволюцией? Она всё-таки использует примитивные механические инструменты: похолодание климата или засуха, смена воздушной среды на водную, метеориты. А результат – мутации, изменения поведенческих программ на генетическом уровне. Подозрительно просто: природа стукнула молотком по микроскопу, хрясь – и порядок.

Глава третья («Социальная справедливость»). Первый раз слышу об инстинктах внутривидовой агрессии и внутривидовой солидарности, да ещё в таком аспекте – век живи, век учись (с. 84 и далее). Взял на себя даже смелость предположить, что инстинкт внутривидовой агрессии функционально направлен на нейтрализацию асоциальных паразитов, а социальный инстинкт – на коррекцию инстинкта агрессии в зависимости от складывающейся ситуации. Ведь в первобытных племенах «бездельниками» считали больных и немощных стариков. Но это в разных культурах, в иных, например, старики, напротив, пользовались привилегиями, хотя не могли быть ни воинами, ни добытчиками. А в других сообществах почитали сумасшедших, что имеет отклик в культуре нашего народа, который чтил юродивых. Бездельников нынешнего склада тогда, видно, просто не существовало. Это скорее, ближе к этапу классового расслоения.

Разбирая эту главу, я пришёл к неожиданной мысли. В условиях угнетённого состояния нашего общества (увеличение пределов допустимой концентрации фрустрирующих факторов во всех  сферах экономики и культуры), с точки зрения государства, действия, направленные на ликвидацию больных, увечных и стариков – мотивированы. Когда штормит, балласт выбрасывают. Возьмите пенсионную, медицинскую, жилищную реформы – они в буквальном смысле гибельны для стариков, которых убивают нервные стрессы, отсутствие необходимых лекарств, бюрократические правила выдачи пособий, идиотские очереди за справками…А вспомните «веерные отключения электроэнергии» зимой – это же массовые убийства населения. Даже президент сообразил, правда, поздно.

Четвёртая глава – «Культура и поведение». Тоже запоминается тезис о двух системах наследственности – генетической и культурной. А двоичная структура восприятия мира (с. 118 и далее) вызвала у меня вообще ностальгию. Вы будете смеяться, но лет 20 назад я сочинил «Песню о законе двоичности» к спектаклю по пьесе Венедикта Ерофеева «Вальпургиева ночь». Правда, в песне основой закона являлось не двоичное строение нашей нервной системы, а «пара дураков». Недавно звонил мой бывший приятель Слава Новиков, и от  него я узнал, что эта моя песня есть где-то на сайте, посвящённом творчеству Ерофеева. «Бывшим приятелем» я называю Новикова, потому что Слава теперь стал сенатором в Федеральном собрании, а как он шёл к этому креслу, я видел своими глазами – гаже картины представить нельзя. Новиков фигурирует в моём трактате «Как стать нужником», в главе «Как стать номенклатурой» – я в нескольких строчках рассказываю, как он предавал своих политических соратников, чтобы закрепиться в Федеральном собрании. Видите, сколько воспоминаний вызывает у меня Ваш труд?

Пятая глава – «Возникновение неравенства» у меня не вызвала никаких ремарок. Хотя я бы всё-таки осмелился возразить Вам (или дополнить – как угодно), что коллективизация (после того, как зажиточных крестьян изъяли, «как класс») была похожей имитацией общинного землевладения: земля была «общая», хозяйственные и даже какие-то бытовые и правовые вопросы «решало» общее собрание. Конечно, то общинное землепользование не знало райкомовских указаний относительно сроков сева и уборки, тем не менее, в остальном было много сходного. Эта иллюзия общинного землевладения поддерживалась и пропагандистскими средствами. Я как-то делал в газете материал о героине соцтруда, она всю жизнь работала, не сидела в президиумах – разве пару лет после награждения. Она тепло вспоминала колхозные 30-е и 40-е годы, когда была звеньевой и растила хлеб.

Здесь все-таки следует иметь в виду, что общинное землепользование давало крестьянину ощущение «опчества» и уверенность: «опчество» поможет в  случае беды. На этом же сходном чувстве была построена и коллективизация. И хотя идея не раз и не два обманывала крестьянина – это неважно, церковь тоже не раз его обманывала, это не мешало крестьянину верить в бога. Хотя, с другой стороны, что мы знаем об этом? Вон Белинский писал Гоголю, что крестьянин поминает имя божье, почёсывая задницу.

Глава шестая – «Начало классовой борьбы». Тоже никаких ремарок. Цитата Платона о городе, всегда состоящем из двух городов – богатых и  бедных – служит ключом всего остального текста в главе.

Седьмая глава – «Христианство и средние века». Здесь я хотел бы отметить один из моментов мотивации социального инстинкта, описанный Вами на с. 235. Его хорошо расписал Ницше в «Генеалогии морали», обозначив словом «ressentiment». Правда, Ницше не брал эту проблему так объёмно и не сравнивал с тем, как она интерпретировалась у Будды и Христа. А, не затронув Христа, он, разумеется, не мог вёсти речь о глобализации социального инстинкта. Хотя конечно «ressentiment» очень даже вписывается в упомянутый Вами диагноз Фрейда, касающийся религии как коллективного невроза человечества. По-моему, христианство изначально сублимирует социальный инстинкт в некую медико-социальную патологию. Известный пример – «Кровавое воскресение», начавшееся религиозным шествием и закончившееся бойней.

Восьмая глава – «Прогресс и его изнанка». Ваше замечание о прогрессе за счёт естествознания и техники (с. 287) вызвало у меня соображения вот какого рода. Ведь «в начале было Слово»: от древних цивилизаций нам осталось в наследство искусство, литература, театр, философия – а достижения технического рода единичны. Даже сегодня древнее наследство используется современной культурой и не выглядит реликтом. Но Вы говорите, что главная функция человеческой культуры – выживание вида. Другая, не менее важная – передача культурной наследственности (с. 290). Тут я не совсем улавливаю. Древние цивилизации гибли при столкновении с варварами, которым было вообще плевать на уровень культуры покорённой страны. Стало быть, выживание зависит не от культуры, а от технической, экономической мощи государства.

Наша страна, как мне представляется, тоже попала в руки варваров. Причём, что поразительно – своих. И что вообще немыслимо, пренебрегающих даже не то чтобы передачей культурной наследственности – вообще сохранением культуры на прежнем уровне (я употребляю это слово в узком смысле – в смысле интеллектуального уровня поколения). Как я понимаю, и технический прогресс наших доморощенных варваров не интересует. Ну, разве, новые танки или вертолёты – на продажу. Итог: технический и научный прогресс отсутствует, культурную наследственность некому передавать. А мы живём – на автопилоте, что ли? Или это момент нарушения исторического равновесия, и надо ждать, пока мы снова не примем устойчивое положение? Нет, Вам надо исследовать прогресс до наших дней, а не ограничиваться Французской революцией 1794 года.

Кстати, Вы приводите двустишье Александра Поупа о Ньютоне. Маршак объединил это двустишье с эпиграммой на Эйнштейна поэта и критика Джона Сквайра (1884 – 1958):

Был этот мир глубокой тьмой окутан.

Да будет свет! И вот явился Ньютон.

(А. Поуп)

Но сатана недолго ждал реванша.

Пришёл Эйнштейн – и стало всё, как раньше.

(Д. Сквайр)

Согласитесь, эпиграмма XVIII века получила в XX логическое завершение. Неплохо, что  время от времени появляются люди, способные соединить казалось бы несоединимое.

Девятая глава – «Рынок и современная цивилизация». Приведённое Вами описание свободного рынка по Адаму Смиту вызывает у меня сомнение: неужели в его время не было перекупщиков, посредников? Не верю, наверняка были - даже на древнегреческих базарах. И потом Смит перегибает палку: сговор покупателей маловероятен, в отличие от торговцев они неорганизованны.  Для еженедельного выпуска «Красноярского краеведа» в «Красноярском рабочем» я перечёл не одну сотню дореволюционных  газет. Основные жалобы в XIX – XX в. в. – на перекупщиков. Сговор торговцев (тогда говорили – «стачка») тоже был, но это, как правило, оптовые торговцы мясом, хлебом, сахаром, мануфактурой. И всё же основные жалобы населения – на перекупщиков продуктов питания.

Сейчас – то же самое. Наш мэр защитил диссертацию (рекламировал её на выборах), в которой говорил о необходимости создания в городе мест, где сельские производители могли бы сбывать свой товар без накрутки. После выборов замолк, и до сих пор летом овощи и фрукты, выращенные под Красноярском, продаются в той же цене, что узбекские огурцы и помидоры. Потому что перекупщики скупают их у сельчан, а тем, кто откажется отдавать за бесценок урожай – вход на рынок будет закрыт. Минусинских же арбузов, которые продаются в Хакасии задёшево, в Красноярске вообще не бывает – народ берёт астраханские кормовые арбузы по дурным ценам. Так регулируют рынок перекупщики вкупе с чиновникам. Нет, это не Рио-де-Жанейро, сказал бы Остап Бендер…

Да, это не свободный рынок. Это, как выразился один знакомый журналист, наивный меркантилизм. Взыскуя прибыли, перекупщики взвинчивают стоимость продуктов, посредники накручивают цены на энергоснабжение, топливо, жильё... Но у перекупщиков прибыль съедается тратами на автоперевозки, потому что бензозаправкам увеличили арендную плату, энергоёмкие производства из-за дороговизны тока сокращают выпуск продукции, население беднеет и т. д. Государство спохватывается, увеличивает оклады, пенсии, пособия, которые тут же идут в карманы перекупщиков и посредников в виде платы за продукты, электричество, квартиры, бензин – и всё начинается сызнова…

Глава десятая, «Начало капитализма». Описывая капитализм в Англии, Вы пишете о рабочих, вынужденных покупать еду в заводских лавках и жить в жилищах, сдаваемых хозяином (с. 373).  Но это существует в России сейчас – и элои, и морлоки у нас выглядят натуральнее, чем у них в XIX веке. Невмешательство государства в условия фабричного труда в старой Англии – тоже реалии сегодняшнего дня России. Я работал в краевой профсоюзной газете и помню, как трудно было пробивать материалы о самоуправстве администрации. Это в конце 90-х годов, а попробуйте сейчас вмешаться в дела любого акционированного предприятия – да вас придушат. И по слухам, планируется тотальное акционирование оставшихся в распоряжение государства предприятий.

Глава одиннадцатая, «Начало социализма». Здесь мне пришлось расстаться со многими привязанностями. Я не очень хорошо помню работы Сен-Симона и Фурье, но считал их  неплохими ребятами. Луи Блана вообще слабо знаю, поэтому ничего не имею против того, что Вы обозвали его догматиком и доктринёром. Руссо помнится по «Исповеди», и я до сих пор ценю его эксгибиционизм, а до «Общественного договора» мне дела нет. Но когда вы грохнули Маркса с его прибавочной стоимостью – я ликовал, как мальчишка. А я-то её зубрил, считая себя  дебилом, неспособным понять простую вещь! И в душе протестовал против этих несопоставимых «стоимостей»: стоимости рабочей силы и произведённого продукта. Чтобы заработать зачёт, привёл на каком-то семинаре в качестве примера свою мебельную фабрику, где работал до армии. Преподаватель заметил, что прибавочная стоимость на социалистическом предприятии –  это нонсенс, и зачёта не поставил…

Двенадцатая глава, «Русская революция и коммунизм». Здесь я не совсем согласен с вами в характеристике лидеров Октябрьской революции. Вы пишете: «Все они были недоучки – Ленин получил экстерном юридическое образование, но имел очень поверхностные знания. Сталин же был попросту малограмотен» (с. 488). Ленин знал несколько языков, профессиональный юрист – думается, Вы всё же пристрастны к нему. У него другие, более серьёзные грехи, и они – не от недостатка образования, об этом есть у Валентинова. Полагаю, что и он, и окружение были достаточно образованными людьми – имею в виду Чичерина, Красина, Коллонтай, Арманд, многих других. И потом, Вы окарикатуриваете Сталина. Не принадлежу к числу людей, считающих его благодетелем России, но малограмотным я бы его не назвал. В нашем архиве есть его письма к Малиновскому, Зиновьеву и другим адресатам, скопированные охранкой. Нормальные письма, пишет о своей (не знаю, какой) работе по национальному вопросу, жалуется на нищету, просит денег – грамотный язык без вульгаризмов. Вряд ли жандармы правили текст (копии писем напечатаны на машинке): писем политссыльных копировалось много, каждое править – времени не хватит. А что он был их агентом – не верю: ценного агента в Курейку на несколько лет не загонят, он в Питере нужен.

Употребление Вами этого аргумента (отсутствие культуры) упрощает проблему. Нет, здесь дело не в малограмотности. Скорее к ним применим упомянутый Вами случай, описанный Лоренцом – с рыбкой, лишенной части мозга (с. 502): они все – индивиды, лишённые инстинкта социального поведения и получившие поэтому преимущество в человечьем стаде. Но всё же «рыбки» были разные. Обратите внимание, против Сталина создавались коалиции, и всякий раз оппозиционерам не хватало малости: бросить игру в заговоры, перестать болтать, перешагнуть через интеллигентские слюни – и убить тирана. А у него это было запросто: восточное происхождение выручало.

Тринадцатая глава, «Двадцатый век». Мне кажется, люди нашли средство сублимации и своей агрессивности (с. 527), и своего социального инстинкта: это электронные СМИ. Мужчины сублимируют свою подсознательную агрессию, упиваясь кровавыми сериалами про спецназ, мафию. Сублимация социального инстинкта у малообеспеченного населения, стариков, инвалидов возникает при информации о покушении на Чубайса или при лицезрении Ходорковского в тюрьме. А тинейджеры сублимируют половой инстинкт во время просмотра эротических передач или субтильных мелодрам. Или вот ещё мода пошла – секс по мобильнику: плати деньги и получи эротику по телефону. Ей богу, сам рекламу по телевизору видел! Конечно, такая сублимация не способствует глобализации социального инстинкта, поскольку люди привыкают жить в виртуальном мире, причём, совершенно автономно друг от друга. Интернет, телевизор, компьютер – прекрасные средства разобщения, не надо ни КГБ, ни сексотов, ни даже спецназа. О каких культурных традициях можно вести речь, если население, благодаря этим изобретениям живёт камерной жизнью и абсолютно ею довольно? Сейчас модно, к примеру, заниматься пищеварением – прямо, как у Вас сказано (с. 563). По ТВ идёт бесконечное множество передач о способе приготовления различных блюд. Моя жена вечерами их смотрит. Она нормальная женщина, и миллионы подобных ей женщин тоже смотрят эти передачи. И никаких проблем социального плана. Они решаются «в рабочем порядке» в Кремле, в думе – потом нам это покажут. А мы раскритикуем увиденное – вот и весь социальный инстинкт. Кому этого мало – смотрите телевизор: квартиру Чубайса недавно обворовали. Так ему и надо!

Четырнадцатая глава, «Явление человека». Открыв с. 580 и прочитав об изменениях в мозгу homo sapiens, я подумал: а с чего бы он стал мутировать? Какой у него к этому был 50 000 лет назад повод? В связи с этим хочу Вам процитировать небольшой фрагмент из романа Лайоша Мештергази «Загадка Прометея». Потому что полемизировать с Вами в этом вопросе не могу по причине разных весовых категорий. А венгерский писатель, филолог, историк – другое дело, а я тут не при чём, я просто его цитирую:

«Древнейший известный предок наш – дриопитек, общий наш прародитель с гориллой, шимпанзе, орангутангом. 20–30 миллионов лет назад он уже пользовался некоторыми орудиями – камнями, палицами. 5–6 миллионов лет назад мы встречаемся с австралопитеком…В сущности это ещё не человек, а обезьяна. Правда, он уже приспосабливает орудия к своим нуждам…

Все эти наши предки обитали в Юго-Западной Африке. И нигде больше… Цикл полного развития в соотношении со средней продолжительностью жизни был слишком затяжной, ритм размножения замедленный. В наиболее удачные периоды численность его могла достигнуть сотни тысяч, но во времена стихийных бедствий, эпидемий, голода она снижалась до двух-трёх тысяч. Иными словами, этот род жил под постоянной угрозой вымирания…

И вдруг они исчезают из наших глаз на целый миллион лет. Мы ищем, исследуем каждый возможный след. Их нет. Ни в прежнем районе обитания, ни в другом месте.

Но вот 700 000 лет тому назад они неожиданно, словно карстовый ручей, возникают вновь. Причём, в самых разных местах, от Чжоукоулянь, что недалеко от Пекина, до Вертешсёллёша (селение на территории Венгрии) – в Азии, Африке, Европе, по всей территории древнего мира. И, несмотря на приятое ранее (неправильное) наименование – питекантроп – это уже не «обезьяночеловек», а человек. Правильное научное его наименование:  Homo erectus…

Совершенно ясно: это существо было обречено на вымирание. И всё-таки не вымерло, напротив – миллион лет спустя оно возникает перед нами опять. Что же произошло за этот миллион лет, какое фатальное – можно сказать, «высшего порядка» – вмешательство, какое чудо?

Ответ может быть только один: Homo erectus уже пользовался огнём!».

Я почему решился процитировать Вам этот фрагмент романа? Мне кажется, что начало использования человеком огня должно было как-то быть связано с началом его мутации – и не только мозга. Ведь огонь – это и новое питание, и новый вид оружия… Непременно должен был начать мутировать. Но у Вас с Лайошем Мештергази не сходятся года: у Вас 50 тыс. лет, у него – 700 тыс. лет назад.

Далее, я отмечаю связь социального инстинкта и инстинкта устранения асоциальных паразитов (с. 601) и думаю: а может, всё-таки это и есть инстинкт внутривидовой агрессии, принявший «классовую» окраску?

Очень меня заинтриговал процесс формирования новых искусственных потребностей, стимулирующий новые виды производства (с. 610). Годы, кажется, в 60-е я набрёл на интересного французского писателя, Веркора (это псевдоним, настоящая его фамилия Жан Брюллер, инженер по образованию, по профессии художник, затем стал писателем). Вначале я прочёл его роман «Люди или животные?», где он искал грань, разделяющую человекоподобную обезьяну от человека. А потом написал с драматургом Коронелем небольшой роман, точнее, повесть-утопию «Квота, или сторонники изобилия». В этой утопии люди покупают вещи, затем выбрасывают их, так как им внушают купить более модную модель, которая через короткое время устаревает… И так эта свистопляска продолжается быстрее и быстрее: покупают-выбрасывают, покупают-выбрасывают… Словом «общество массового потребления». Только Веркор предсказал его по своим наблюдениям Франции, а к нам оно пришло сейчас.

Глава пятнадцатая, «Возможное будущее». Мне кажется, Вы несколько идеализируете русскую дореволюционную интеллигенцию (с. 626). На мой взгляд, она всё-таки была достаточно неоднородной. Волостная интеллигенция значительно отличалась от городской, а та – от столичной. Чехов, Вересаев, Куприн и в особенности Горький оставили объёмные характеристики российской интеллигенции разного уровня. И уж совсем Вы меня расстроили своим заявлением о гибели русской интеллигенции. Может мы просто её не замечаем за сегодняшним бесстыдным шабашем скоморохов и лицедеев –  понятно, что это не интеллигенция. Думаю всё же, что она была, есть и будет. Просто разрознена по своему обыкновению, неконтактна, углублена в работу – вот и не видна.  А без интеллигенции Росси – труба, из этой грязи не выбраться и культуры не сохранить.

Ну, вот и всё. Места, где Вы делаете исторические экскурсы, буду использовать в качестве справочника. Вообще-то у меня вся Ваша книжка испещрена, в письме – то, что вызывало желание развить тему. Если заметили, отталкиваясь от Вашей книги, я часто обращаюсь к сегодняшнему дню. И мой социальный инстинкт, мой «ressentiment» чётко проявляется, накладываясь на ваши формулировки. Вы завершаете книгу утверждением, что путь к  культуре будущего лежит через обращение к традициям русского освободительного движения. Но чтобы в России оно появилось, нужна грамотная серьёзная оппозиция, которая сменит в политике нынешних паяцев, т. е. должно вырасти другое поколение интеллигенции, не связанное с этим временем. Или у Вас есть другой ответ? Тогда я его  жду. Если не в новой книге, то хотя бы в письме. Вика присоединяется к пожеланиям здоровья Вам и Людмиле Павловне. Она просит извинения за то, что ещё не прочла Вашу книгу до конца. Её дочка не одобряет занятия мамы философией и часто отрывает от книги. Но Вика Вам обязательно напишет, как только закончит читать.

С уважением Валерий

Приписка Вики:

Дорогой Абрам Ильич!

Огромное спасибо Вам за книгу «Инстинкт и социальное поведение». Эта книга дала мне возможность обширно поработать мозгами, которые последнее время работали в одном, материнском направлении. По возможности я даже читала только статьи о детях, как их развивать, воспитывать. Кстати, о детях. Ваша книга их тоже касается, ведь как ни в ком другом, в детях проявляются все животные инстинкты, в том числе и те, о которых написано в книге – социальном и внутривидовой агрессии. Книга очень интересна, я ее читаю с удовольствием, хотя и не каждый день. Некоторые моменты очень подробно описаны, что приятно,  хотя, возможно, для меня даже слишком подробно. Вообще приятно читать книгу, рассчитанную и на простого, несведущего в биологии и социологии читателя.

Дочитав книгу, я обязательно напишу Вам свое мнение. Многие моменты я обсуждаю с моим мужем и получаю огромное удовольствие от дискуссий с ним и книгой.

К сожалению, вынуждена закончить свое постыдно короткое послание к Вам. Передавайте большой привет Людмиле Павловне  С огромным уважением и любовью к Вам, Вика.

А. И. Фет – В. В. Кузнецову

22.02.06

Дорогой Валерий Вениаминович!

Я очень рад был получить Ваше письмо, свидетельствующее, что моя книга всё же имеет читателей, и содержащее нормальные (не психопатические) мысли о разных вещах. Я редко заглядываю в нынешнюю печать, но когда это случается – я потом расскажу, когда – у меня возникает впечатление неинтересного помешательства скучных людей.

Начну с главного возражения, которое серьёзно. Вы говорите, что появление человека со всей его сложностью трудно объяснить эволюцией, потому что стимулы среды элементарны и не могут, как кажется, вызвать такие сложные реакции, какие есть у человека. Но если я прочёл книгу, это тоже стимул среды, очень сильно меняющий моё поведение и даже мою личность. Значит, весь вопрос в аппарате, воспринимающем стимулы – в его способности реагировать на очень сложные стимулы. Столь сложно устроенный механизм имеет и очень сложную эволюцию: как Вы можете прочесть в моей книге, он, по-видимому, воспринимает целые подпрограммы, кодируемые на человеческом языке, и учится этому в детстве. Но тогда надо допустить, что уже новорожденный невероятно сложен, то есть является продуктом невероятно сложной эволюции. Только эта сложность скрыта от нас, так как младенец ещё ничего не умеет, а только может научиться. Соответствующие главы «Зеркала» покажут Вам, откуда я сам всему этому научился.

Так вот, это не случайно: природе легче создать идеально обучаемый механизм, чем идеально обученный (требуется меньший объём информации!). Поэтому младенец так искусно скрывает свою сложность. И сложность механизма наследственно обязательного обучения чудовищна уже у животных. Сложность жизни вообще – а человеческой тем более – превышает все возможности нашего воображения. Дарвин писал лишь, что примерно происходит, но не как происходит. В более простой ситуации Демокрит описал когда-то, что мир состоит из атомов, сталкивающихся в хаотическом движении, разных сортов, и уже неделимых дальше (в чём он ошибался, но не очень – ведь электроны уже неделимы). Если сравнить эту картину с современной атомной физикой, то видно, что в основном он был прав, но всё на самом деле невероятно сложнее! «На самом деле» значит – для нас, а не навсегда. Схема Дарвина долго будет наполняться содержанием. Приходится верить этой схеме, потому что она объясняет слишком много фактов, чтобы быть просто неверной. Но если Вы потребуете, чтобы она объяснила всё о жизни, то атеист Дарвин скромно скажет, что он не бог. Можно ли верить в эволюцию? Лоренц, знавший о ней больше всех, больше всех в неё верил, потому что много раз убеждался в её неизбежности.

Наука вообще отвечает на вопрос, как происходят явления, но не на странный вопрос, почему они происходят. Почему верен закон сохранения энергии? Объяснить это значило бы проследить механизмы всех известных явлений и убедиться, что в них этот закон соблюдается, а затем надо поверить, что и дальше так будет. Но тяготение, скорее всего, не имеет энергии в обычном смысле, что и составило мучение всей жизни Эйнштейна.

В общем, вселенная вызывает у нас впечатление невозможной сложности. Нам приходится поверить в то, что нам о ней известно. Если наша способность объяснить всё это (т. е. сделать ясным) недостаточна, то надо в эту способность поверить. Изречение Тертуллиана (верую, потому что невозможно) надо изменить, выбросив «не». В общем, наука не обманывает нас, если мы сами не хотим быть обманутыми.

Теперь я отвечу на ваше письмо по порядку. Многое из Вашего чтения мне близко известно. Например, я испытал действие Фейербаха и Ницше, причём как раз «Генеалогия морали» подействовала сильнее других книг Ницше. Розанов вызывает у меня некоторую брезгливость, хотя это интересное животное, а Лосева мне не приходило в голову читать – ведь это богоискатель? Стоит ли его читать? Платон важен в историческом смысле, но как мыслитель достаточно убог, а как человек мерзок. Вы читали книгу Поппера «Открытое общество и его враги»? Первый том её унижает Платона (а второй Гегеля). Великие люди могут быть великими с разными знаками. Ницше, кстати, тоже нанёс много вреда (не мне). Я настолько ненавижу мысли Платона, что не могу даже думать о его поэзии.

Культура не может «подавить» социальный инстинкт (и никакой инстинкт). Но культура определяет формы проявления инстинктов. Можно есть, как свинья, и общаться, как свиньи, но нельзя не есть и не общаться. Фрустрация социального инстинкта есть сужение его проявлений, с неизбежно возникающей патологией. Определённая степень фрустрации инстинкта может привести к гибели вида. У фазана-аргуса фрустрирован инстинкт летания, и его могут погубить хищники. Это произошло от чрезмерной половой конкуренции, изменившей маховые перья.

Эволюция – не «слишком тривиальное» объяснение человека, а явно недостаточное объяснение. В том смысле, что мы ещё очень мало знаем об этой эволюции. Демокрит очень мало ещё мог объяснить своей атомной теорией, но он заложил основу для лучших атомных теорий. К мутациям нельзя применять оценку «всего лишь», если они создали то, что приписывалось Богу! Когда я прочёл у Лоренца в «Зеркале» о замыкании контуров и «фульгурации», я понял, как был неправ, не поверив в пророчество Винера. Прочтите книги Лоренца, собранные в однотомник (неужели я не давал его Вам?). Он есть у Р. Г. Моё изложение не может заменить основу Лоренца, на которой я строю. Советую читать три его книги в том порядке, как они напечатаны в томе. Обещают его второе издание. Ваше «первый раз слышу» относится, может быть, к той гипотезе, которую я ввожу под именем «внутривидовой солидарности», но вряд ли к внутривидовой агрессии. Если Вы не читали «Так называемого зла» («Агрессии» в английских переводах), что трудно допустить – то прочтите! Эта книга играет в наше время роль «Происхождения видов», и мне повезло прочесть её в год выхода оригинала (1963).

Выживание культуры не гарантируется её техникой и экономикой. Варваризация населения делает его неспособным пользоваться своей мощью.

«Исследование прогресса до наших дней». Из книги выброшена глава под названием «Общество потребления», о современном обществе. Я её сам выбросил из эстетических соображений, так как она не ладилась с остальной книгой: я решил, что вклинилась другая книга. Могу Вам её выслать по мейлу отдельно. Эта глава более ужасна, чем оригинальна!

Двустишие Поупа, добавление некоего Сквайра – нелепо. Теория тяготения Эйнштейна (общая теория относительности) – чудо ясности и изящества, содержит теорию Ньютона как простейший случай. Сатана сделал эту теорию недоступной всем желающим. Спрашивается, многие ли поняли в 1687 году Ньютона? Тоже несколько человек: прекрасное трудно.

Недостаток образования Ленина состоял в неразвитости ума, при наличии грамотности в смысле начала 20 века. Доказательство: идиотская книга об эмпириокритицизме. О Сталине. Сталин мог давать редактировать важные для него письма грамотным людям Малиновский и Зиновьев были ключевые люди в партии (второй по существу был приёмным сыном Ленина). Он вообще ничего не писал иначе. Он знал, что безграмотен! Впоследствии он, конечно, убивал своих редакторов. Читали ли Вы мою статью о Сталине на нашем сайте?

История человека в изложении Эштергази (имеется в виду Лайош Мештергази – К. В.) страдает хронологическими ошибками. По качеству орудий питекантроп не был человеком. Огнём, вероятно, пользовался ещё синантроп (1 700 тысяч лет до нас), так что огонь не является решающим критерием. Вероятно, его поддерживали, но не умели добывать трением. 50 тысяч лет – это время, когда началось быстрое улучшение орудий, до этого миллион лет они не менялись!

Я совершенно согласен с Вами, что без интеллигенции России труба, и потому как раз написал эту книгу. Но теперь интеллигента надо искать днём с огнём.

Я ответил очень бегло на Ваши вопросы и ответы, чтобы Вы написали мне, о чём Вы хотели бы поговорить подробнее. Я буду рад всё с Вами обсудить, не жалея электронной и обычной бумаги.

А читаю я интернетные газеты, Ру и Грани. Мерзость, но хочется знать, что происходит.

Привет  Вике. У нас теперь внук пяти месяцев, он тоже ещё не интересуется философией, но подаёт надежды. Будьте все здоровы!

Привет Вам от Милы. Ваш А. И.

В. В. Кузнецов – А. И. Фету

06.05.06

Уважаемый Абрам Ильич!

Прочёл «Общество потребления». Мне кажется, эта глава могла бы встать между «Двадцатым веком» (13 глава) и «Явлением человека» (14 глава). Читал её дважды: первый раз по получению письма. А второй раз – получилось любопытно. Дело в том, что я (не помню, говорил ли Вам) получил возможность выбирать в бибколлекторе старые журналы, которые научная библиотека списывает «ввиду малого спроса». А поскольку «малым спросом» пользуются такие журналы позапрошлого века, как «Русская мысль», «Русское богатство», «Исторический вестник» и др. – можете представить моё состояние.

Я несколько месяцев таскаю оттуда в рюкзаке эти журналы, сделал для них шкаф, надо делать второй, т. к. комната моя уже переполнена, хотя я, понятно, далеко не всё могу унести. И вот, листая их, обнаружил в «Русской мысли», № 5, 6-1891 года статью некоего «П. Н.» под названием «Одна из гипотез о сущности исторического процесса». Речь идет об «экономическом материализме» (Маркс-Энгельс).

Но интересно не это. Интересно, что автор корит современных ему философов за то, что, исследуя законы истории, они опираются на методы той науки, которая в данный исторический момент является наиболее установившейся. А это, по его мнению, неверно. Он утверждает, что в области истории  не пригоден метод не только математический или биологический, но даже метод социологический.

По ходу дела он ссылается на Ипполита Тэна, согласно которому история должна заниматься не внешним человеком, а внутренним. Условия развития внутреннего человека Тэн сводит к трём факторам: раса, среда и момент. Далее автор статьи начинает цитировать некоего апологета гипотезы экономического материализма, Вейзенгрюна, хотя и ругает его за эклектизм. Вот как Вейзенгрюн формулирует законы развития:

1 – Среда, воздействующая постоянно на людей, бывает естественная и искусственная. С прогрессированием человечества действие искусственной среды приобретает всё большую и большую важность.

2 – Всё развитие человечества происходит на экономическом базисе. Сосуществующие элементы – юридическое, политическое, философское и литературное движения. Эти два фактора развития соотносятся как социальная форма и социальное содержание. Причем, социальная форма переживает социальное содержание.

3 – Человечество прошло три стадии развития: 1 – дикое состояние, эпоха усвоения готовых продуктов. 2 – варварство, эпоха скотоводства, земледелия и зачатки производства промышленных продуктов. 3 – Цивилизация, эпоха усовершенствования обработки промышленных продуктов.

Далее автор делает любопытное замечание, касающееся ускорения исторического процесса. В период господства семейных отношений, как общественного фундамента человечество жило бесконечно долго, практически не меняясь или меняясь крайне медленно. В период развития экономических отношений, поломавших этот фундамент, развитие общества ускорялось пропорционально развитию экономики, соответственно  быстрее изменялись философия, культура, искусство, политика (социальное содержание).

Затем автор отмечает усиление роли личности в историческом процессе с усложнением искусственной среды, всё сильнее доминирующей в жизни общества. И предрекает (ссылаясь на американского философа Л. Уорда) смену генетического прогресса телеологическим. Если я правильно понял, это означает, что искусственная среда, сформированная в результате прогресса, вытеснит естественную и предопределит дальнейший наш путь.

Очень современный товарищ этот Вейзенгрюн. Хотя, повторяю, автор статьи в «Русской мысли» («П. Н.») нашёл в его рассуждениях отголоски идей Спенсера, Уорда, Тэна и даже Фурье. Маркса он ему почему-то не инкриминирует – видимо это самое начало появления марксизма в России. Я, однако, считаю, греха тут нет, напротив – Вейзенгрюн просто развивает существовавшие ранее, традиционные подходы к проблеме исторического процесса. А может это не Вейзенгрюн, может это псевдоним? Во всяком случае забавно пишет. Ведь знай он о засильи электронных средств информации в XXI веке, об этих ужасных мобильных телефонах, которые практически формируют уже новое поколение элоев, о массовом производстве предметов комфорта (Вы упоминаете обо всём этом) – он бы только утвердился в уверенности, что искусственная среда в конце концов пожрёт мир.

Потому-то и перечёл заново Ваше «Общество потребления», что увидел много общих точек соприкосновения – разумеется, с учётом более чем столетней разницы. Я, было, попытался отыскать автора статьи – безуспешно. В «Русской мысли» под псевдонимом  «П.Н.» тогда сотрудничал Пётр Фёдорович Николаев (1844–1900), социолог, публицист и переводчик. Но больше о нём ничего нет, ни в Брокгаузе-Эфроне, ни в словаре братьев Гранат. У Ленина в собрании соч. нашёл П.Ф.Николаева (1844–1910), тоже публициста, ишутинца (группа революционеров, связанная с Каракозовым). Я даже подумал, не один ли и тот же это человек – тем более, год рождения совпадает. Нет, вряд ли, больно уж для террориста эрудированная статья. Хотя, кто его знает: этот Николаев-ишутинец в 60-х годах отбывал каторгу там же, где и Чернышевский – вполне мог дорасти за это время до «Русской мысли».

Я заметил по нашей истории (наверно это всеобщее правило): почти все  революционеры, которым удавалось избежать виселицы, после каторги или ссылки становились вполне приличными либералами. Караулов, Иванчин-Писарев, Клеменц, Потанин, Ядринцев… Видимо это связано со своеобразным деноминированием идеи, точнее сказать, с её инфляцией – сообразно социальной конъюнктуре. Как в финансах.

А Вейзенгрюна и Л. Уорда не нашёл нигде, даже у Маркса-Энгельса и Ленина, хотя они, казалось, должны были его знать. Поэтому сужу о них только по пересказу в этой статье.

Мне звонил из Новосибирска знакомый по авторской песне, Олег Немировский и просил материал для своего журнала, который он затевает. Я упомянул, что некоторые мои материалы он может прочесть на сайте www.modern problems.org.ru. И назвал Вас как одного из инициаторов этого сайта. Надеюсь, я не позволил себе ничего лишнего: Олег – человек приличный, далеко не глупый, знакомство с сайтом пойдёт ему только на пользу.

Я закончил очередной персифляж «Как стать диссидентом». Теперь делаю комментарий к нему. Жена говорит, мне осталось сочинить «Как стать богатым» – и книга готова. Обдумываю предложение, тем более, спешить некуда: у нас с ней, как в старину семейные отношения лежат в основе миропорядка. Поэтому, если верить Вейзенгрюну, жить будем бесконечно долго. Чего от души желаю Вам и Людмиле Павловне.

С уважением

А. И. Фет – В. В. Кузнецову

09.08.06

Дорогой Валерий Вениаминович,

я давно уже не отвечаю на Ваше письмо, для чего есть некоторые причины. В это лето я должен был контролировать перевод книги «Природа и общество» для английского издания, с дополнительными главами, которые включил в неё Рем Григорьевич. Эта книга имеет важное общественное значение и, как Вы знаете, я не настоящий её соавтор, а просто я заставил Р. Г. её создать и написал её за него, а он никак не соглашался опубликовать эту книгу без моего соавторства. Идеи все его, а слова мои, что очень для меня необычно, так как я при всех обстоятельствах скрываю моё участие в изложении чужих идей. Печатать её будет издательство китайцев в Сингапуре, имеющее систему распространения во всём мире. Кроме того, я перевёл еще (с помощью Людмилы Павловны) и сдал в издательство историю западной культуры Бринтона – первую историю культуры на русском языке, о которой стоит говорить. Будет ли она оплачена, неясно, так как издательство – то же, что издало мою книгу – еле дышит и нуждается в поддержке. Вследствие этих причин, а может независимо, я ещё и болел немного, но, кажется, это прошло.

В семинаре у Ричарда Коннера я делаю доклад в двух лекциях на тему «Введениие в естествознание», который вышлю Вам в бумажном виде. Это некая отповедь псевдоучёным, процветающим теперь на почвах российских – то есть очередной глас вопиющего в пустыне. Наше дело, однако, гласить!

Старые русские журналы могут быть захватывающе интересны, и выбрасывающие их библиотекари должны вызывать возмущение; впрочем, запасы возмущения ограничены, так что не будем входить в такие эмоции. Автор статьи в «Русской мысли» почти наверное Пётр Фёдорович Николаев, но его год смерти не 1900, а 1910. Он в самом деле ишутинец, отбывший 8 лет каторги и ставший потом социологом, публицистом и одним из авторов программы эсеровской партии. Эти скудные сведения я нашёл в Гугле; при включении Интернета включается окно google, и в нём надо набрать ключевые слова, например, по-русски фамилию, инициалы и какой-нибудь признак, например, годы жизни, а затем нажать на enter. Только русский Гугл беден, и о русских замечательных людях никто не собирает сведений, особенно если они не попали в установленные списки великих людей. Латинский Гугл несравненно богаче. Я узнал, что Пауль Вейзенгрюн (Weisengrun, или Weisengruen) был известный немецкий социолог, издавший в 1899 году книгу Ende des Marxismus («Конец марксизма»), так что скорее всего идеи марксистов были известны Николаеву вместе с их  критикой и казались ему уже устаревшими! Из Гугла можно извлечь много данных об этом Вейзенгрюне, хотя книги его достать вне Германии трудно. Как видите, даже я научился извлекать информацию из Интернета, как мало я ни умею им пользоваться.

То обстоятельство, что русские революционеры становились, если выживали, «вполне приличными либералами», имеет глубокие психологические причины. Представления молодого человека, что все проблемы жизни могут быть решены революцией, то есть намеренным применением насилия, сталкивались с жизненным опытом. Если бы я был молодым человеком в 1917 году, я стал бы левым эсером, и большевики бы меня расстреляли. Но если бы я был тогда зрелым человеком и понимал инерцию и тупость человеческой массы, то я вместе с кадетами предпочёл бы медленную эволюцию, даже под эгидой конституционной монархии – в общем, сохранение привычных форм жизни с постепенным изменением их содержания. И тогда Россия могла бы избежать чудовищной исторической петли, приведшей нас к тому «чумазому», которого так не любил Щедрин.

Один читатель нашего сайта жалуется на «нецензурные выражения» в Ваших статьях. Надо ли их заменять сокращениями, или не надо, решайте сами. Если уж мы либералы, то должны быть приличными?

По поводу «Общества потребления» Вы угадали: эта глава была выброшена из книги, как раз из того места, о котором Вы говорите, поскольку казалась вторжением другой книги – о современном обществе. Я напишу Вам об этой главе отдельно. Передайте привет Вике и будьте здоровы. Ваш А. И.

P. S. (от руки) В нашем сайте, усилиями Людмилы Павловны, появились мои лекции об итальянском Возрождении, с хорошими цветными репродукциями, и её статья о падуанской капелле Джотто, со всеми репродукциями фресок. Я и не мечтал о репродукциях, когда мы задумывали этот сайт!

Кто знает, может быть, эти статьи и картины откроют кому-нибудь существование искусства. Я когда-то узнал о нём по плохой  репродукции афинского акрополя. Лена сумела всё это скомпоновать в компьютере. Мы уже послали ей выражения благодарности и восхищения. А. И.

В. В. Кузнецов – А. И. Фету

09.09.06.

Уважаемый Абрам Ильич!

Огромное спасибо за письмо, а особо – за комментарий на счёт Николаева и Вейзенгрюна. Я, как Вам уже писал, не имею возможности пользоваться Интернетом. Объяснил одному знакомому журналисту в редакции газеты, где есть Интернет, про Гугл, показал, как слово пишется – но он на следующий день сказал, что ничего там, кроме рекламы, не нашёл. Ну, не нашёл – и не нашёл. В «Сибирском торгово-промышленном ежегоднике» за 1913 год отсутствие фабрично-заводского производства в Енисейской губернии объясняется «малокультурностью населения и неподготовленностью рабочих». Вот видимо, мою неудачу с Гуглом можно объяснить тем же самым.

Зато могу похвастать, что с подачи Рема Григорьевича имел честь выступить на 13-й научно-практической конференции под общим названием «Сложные системы в экстремальных условиях». Она только-только закончилась. Сообщение моё носило претенциозное название «Журналистика – подсистема современного общественного устройства». Это я начитался Конрада Лоренца, затем в Вашей книге «Инстинкт и социальное поведение» нашёл некоторые вещи – и всё это бессовестно скомпилировал в своём докладе, разбавив разными критическими замечаниями в адрес журналистики, обнаруженными мною в конце XIX–начале XX веков в журналах того времени.

Но ведь журналистика действительно подсистема нашей Системы общественных отношений – разве не так? Высылаю Вам тезисы моего выступления, может что-то Вам будет интересно или забавно. Журналистика вообще – забавная профессия: не искусство, не наука – даже не литература. Что-то вроде мула, который – не осёл и не лошадь, но работать может и за того, и за другого.

Я, наконец, встретился с Леной Евдокимовой и принёс ей последнюю вещь «Как стать диссидентом» (высылаю публикацию в «Красноярском рабочем»), а также комментарий, ко всем моим вещам, который Вы давно советовали сделать. Сказал я ей и про того читателя, который жаловался на какие-то фразы. Но Лена успокоила, что она уже с ним общалась, всё разъяснила – и тот остался удовлетворённым. Мне она сказала, что я употребляю молодёжный слэнг, это нормально. А изъятие фразы из текста может повлечь вопросы другой части читателей, которая как раз пока никаких замечаний и не делала. Тем более, в моём комментарии этот слэнг объясняется.

Вот собственно и всё. Остальное у меня – в пределах нормы: зарабатываю на хлеб журналистикой, а в промежутках нянчусь с внучкой, которую Вика нам с женой время от времени привозит в гости. Вика Вам шлёт огромный привет, книжку она всё ещё читает – Вика всё делает обстоятельно, недаром мы ещё в детстве её в детстве прозвали «скорая помощь».

Большой привет Людмиле Павловне. И, пожалуйста, не болейте.

С глубоким уважением Валерий

А. И. Фет – В. В. Кузнецову

24.12.06

(написано от руки)

Дорогой Валерий Вениаминович,

я долго не отвечал на Ваше (и Викино) письмо и, естественно пытался уяснить себе, почему. Причина, очевидно в том, что Ваша статья в газете (и другая, «Журналистика как одна из подсистем») требовали размышления и потому откладывались. Удивительно, что в «Красноярском рабочем» опубликовали эту статью, тем более что на обороте её я увидел обычные «красивые события». Несомненно, газеты всё ещё читают. Я уже давно их не читаю, если не считать иностранных, которые иногда достаю через Интернет (в них текущая информация бесплатна).

Ваша статья «Как стать диссидентом» мне нравится, но понятие «диссидент» вызывает у меня смешанные чувства. Я привык связывать его с «советскими» диссидентами, которых я знал и даже любил, но не понимал (или наоборот, слишком хорошо понимал). Кстати, у Р. Г. есть не опубликованная нигде статья об этих людях: говорить о них вслух неприлично – если говорить откровенно. В публицистике (а Ваша статья – очень хорошая публицистика) признаком «диссидента» является упрямое несогласие. В этом смысле Христос был тоже диссидентом, так как хотел, как все пророки, исправить существующую религию. О польском происхождении этого слова я не знал, а относил его к 17-му веку и английским сектантам. Для меня стремление «исправить» советскую власть было очень странно. Сам я, когда пытался добросовестно преподавать в вузах, тоже «исправлял» существующее положение вещей, но знал, что моя позиция сознательно лицемерна. Между тем, наши диссиденты уверяли, что «уважают» советские законы, что эти законы «не так уж плохи», и эти их мнения народ мог узнать из иностранного радио. Христос не мог не верить в еврейского бога; но советские диссиденты могли не верить в советскую власть. Попросите у Р. Г. мою секретную статью, и я Вам расскажу, что в ней всё-таки не сказано до конца! Повторяю, это никак не затрагивает Вашу публицистическую позицию. Не знаю только, помнит ли наша публика, что это слово («диссиденты») означало в брежневское время.

Мне кажется, что наша широкая публика сдвинется со своей нынешней позиции лишь после резкого провала нынешнего режима. Публика эта деморализована: у неё вышибли из-под ног всякую идеологию, и люди заботятся теперь лишь о сиюминутных интересах, не надеясь уже что-нибудь существенно изменить. Я думаю, что все способы воздействия на эту инертную массу необходимы. Сам я пытаюсь как-то информировать элиту, которой ещё нет.

В действительности «широкая публика» может спросить «диссидентов»: что вы, собственно, предлагаете? И тут выяснится, что в конкретных российских условиях «диссиденты» ничего не имеют предложить. Существующие партии никуда не годятся, их лидерам грош цена, а более красноречивых диссидентов безнаказанно убивают. Надо предлагать людям нечто позитивное. Есть старое русское слово – «добротное». И прежде всего надо дать молодым людям возможность добротного образования – хотя бы самым способным. Поскольку у нас уже нет приличных вузов (и даже школ), речь идёт о  самообразовании. Нужны хорошие книги. У нас в Новосибирске упрямо держится издательство «Сова». Ему нужна реклама. Нашему Красноярскому сайту нужна реклама. Нельзя ли поместить в красноярских газетах рекламную статью, очень скромную по тону, чтобы люди стали читать наш сайт? Интернет – это очень беспорядочная масса, из которой надо уметь выбрать информацию.

Интернет уже запретить невозможно, но в Китае его пытаются контролировать. Этого контроля можно избежать, и десятки миллионов китайцев – все молодые и образованные – этим пользуются. Но там есть независимые серверы – в Гонконге, Сингапуре, на Тайване, есть что-то вроде заграничного Китая. Русские же, живущие вне контроля Кремля – например, в Прибалтике – заняты только своими местными делами.

Трудность положения России – в глубокой деморализации. Нужны новые идеи, но откуда их взять? До революции их брали с Запада, но теперь на Западе идеи уже не производятся. Вот это и есть проблема № 1. Все знают, что плохо, а что хорошо? По качеству науки – в широком смысле – Норвегия занимает первое место в мире, шестой год подряд (оценка ООН). Но какие идеи можно заимствовать у норвежцев? Беда в том, что «демократия» в буржуазном смысле исчерпала себя, усвоив нечто от социализма; а социализм в первоначальном смысле остался на уровне мечтаний. Труженики стали мелкими буржуа. Но нашим, самым мелким буржуа – нельзя же проповедовать мелкобуржуазные идеалы, а других нет. Меня потрясает убожество европейского романа. Только в России герои и героини хотели что-то не только для себя. Надо выйти из буржуазного мира – а тут вторгается феодальный и совсем дикий!

Мне очень хотелось бы узнать Ваше – и Викино – безжалостное мнение о моей книге. Пока я слышу только похвалы, мне неуютно.

Будьте все здоровы!

Ваш Фет. 24.12.06

В. В. Кузнецов – А. И. Фету

06.01.07

Уважаемый Абрам Ильич!

Поздравляю Вас с новым годом, желаю Вам и Людмиле Павловне исполнения желаний в  2007 году. Несказанно рад был получить Вашу весточку. Непременно спрошу у Р. Г. Вашу статью о диссидентах. Но он опять умчался в Москву, кажется, а потом в Киев, вернётся после 20 января.

Разделяю Ваше мнение об инертности общества, но сомневаюсь, что его расшевелит бессилие российской администрации. Власть лжёт ежечасно, и ложь её всем видна. В министерстве Зурабова в сфере распределения лекарств совершались многомиллионные кражи – тем не менее, публично заявляется, что это на социальной реформе  не сказалось, и пенсионеры получают свои льготные лекарства без изъятия. Но на местах льготные лекарства отсутствуют. Это известно и власти, и населению – но никого не удивляет.

Провалы власти очевидны всем, но методика оболванивания общества схожа – один к одному – с романом «1984» Дж. Оруэлла. Там радио регулярно сообщало о постоянном повышении благосостояния населения – а население всё больше нищало. Нынче то же самое, и заявления о повышении пенсий, квартирах для молодых семей, льготах на транспорте, росте зарплаты бюджетников – вызывают у населения только насмешки.

Я второй раз за год пытался получить субсидию на оплату квартиры, собирал две недели идиотские справки о составе семьи, доходах …. А в соцзащите, мне объяснили, что справки мои «не единообразны» (хотя давали их государственные учреждения) и надо получить новые. При этом предупредили, что пока я их буду собирать, устареют другие (о составе семьи, квартплате и пр.). Я спросил, что делать – мне сказали: попробуйте собрать эти документы в следующем году. А перед этим я выстоял сорокаминутную очередь…

Рядом со мной плакала бабка, у которой в квартире прописана дочь, уехавшая на заработки в Сочи, и бабка не могла за неё представить необходимые справки. Ей тоже отказали в субсидии. То-есть, мы с женой, эта бабка и тысячи, сотни тысяч людей, которые по разным причинам вовремя не могут предоставить нужные справки – выпадаем из статистики. Пенсионеры, инвалиды, одинокие матери, участники войн, несмотря на признанный государством социальный статус и полагающиеся им в связи с этим льготы, пособия – обязаны снова доказывать свои права. Иначе государство отказывается от декларируемых обязательств и вычеркивает их из списка нуждающихся. Забавно…

Но оно же прекрасно осведомлено о нашем материальном положении – оно нас всех учитывает. Когда я сидел перед чиновницей, она листала «дело», с данными о моей семье. Эти данные я сам принёс им в первый раз, и они их хранят. Моё дело было похоже на дело оперативной проверки (ДОП), которое в уголовном розыске заводят на лицо, склонное к совершению преступлений. Только в милицию проверяемый является по повестке, а в соцзащиту мы идём добровольно да ещё сидим в очереди. Даже Оруэлл в своём романе не додумался бы до этого. А по телевизору регулярно сообщают о миллионах и миллиардах, выделяемых министерством социальной защиты в помощь социально незащищённым…

И обратите внимание – никаких диссидентов. Протестуют по всяким частным случаям: обманутые вкладчики или жертвы квартирных махинаций – этих власть не боится. Она боится журналистов, в прошлом году убили Пола Хлебникова и Анну Политковскую. Причём, уверен, что никому в обществе до них нет дела. Ну, убили и убили…

Поэтому, мне кажется, что диссиденты – это некий фермент, свидетельство того, что общество ещё не погрязло в болоте стагнации. Диссиденты не в состоянии ничего предложить обществу, они только обозначают болевые точки. Предложить обществу позитивную программу может оппозиция, партия, способная противостоять режиму. У нас оппозиции нет почти сто лет. А если случится провал, о котором Вы говорите – его  заткнут какой-нибудь марионеточной партией, их сфабриковано предостаточно.

В нынешних наших газетах рекламировать издательство (имею в виду «Сову») или сайт в Интернете никто не возьмётся. У нас есть литературная полоса в «Рабочем», но там если идут рецензии на книги, то только наших издательств и наших авторов. И то нечасто. Полоса, не имеющая оплаченной рекламы – убыточна. Если Вы возьмёте любую газету, то обнаружите, что половину её (а то и больше) составляет реклама. Когда рекламы нет или её очень мало, значит, газету содержит администрация – кстати, за счёт средств бюджета.

«Красноярский рабочий» – не бог весть, какое издание, если вспомнить, какие ядовитые материалы помещали  газеты у нас  в 90-х годах. Но даже в этом виде она действует на администрацию, как красная тряпка. И не из-за критических публикаций, которых не очень-то и много. Эта газета привычна населению края, власть не располагает подобными изданиями, поэтому редактора газеты пытаются выжить, вместо него посадить своего человека. Газете навязывают суды, её пытаются лишить розничной продажи и т. д.

Мне уже несколько раз задерживали гонорары – просто за отсутствием средств. Но я молчу – мой «Краевед» не приносит никакой прибыли, редактор в любой момент может прекратить его выпуск, и я лишусь скромной, но прибавки к моей пенсии. Меня печатают, как я думаю, для придания газете некоего интеллектуального колера. Хотя когда редактор уезжает в командировку или в отпуск, мои материалы почему-то вылетают из номера. Так что если редактора выживут, мне тоже придёт конец, Журналистская солидарность – миф.

Я с подозрением отношусь к рейтингам, хотя не спорю, что по качеству жизни Норвегия  занимает первое место в мире. Но Вы сами писали, что благополучная жизнь способствует деградации. А ведь основной установкой всех футурологов от Кампанеллы и до наших социалистов было достижение материального благополучия. Думаю, все революции, начиная со средневековых и кончая последними латиноамериканскими, декларировали прежде всего рост материального благополучия народа – иначе зачем революции нужны?

Кстати, высылаю Вам забавную статью (точнее summary), обнаруженную в «Красной нови» за 1923 год – помните, я как-то писал, что мне разрешили рыться в бибколлекторе? Там была ещё вторая глава, называлась «Анализ», но она касалась пролеткульта и футуризма – я не стал её переписывать. А этот фрагмент я дам в какой-нибудь выпуск своего «Краеведа», очень уж он актуален для наших дней. И мне понравился автор М.Ю.Левидов – ироничный и смелый человек. Я только к концу статьи уловил его сарказм.

Что касается «безжалостного мнения» о Вашей книге, то Вы слишком хорошего мнения о моём мыслительном аппарате. Ему дай бог удержатся на уровне восприятия Вашей книги. Тот обзор о книге, который я Вам выслал 5. 02. 06, на мой взгляд, был беспристрастен и потребовал от меня серьёзного напряжения интеллекта – а уж критиковать то, что я читал  и с чем был согласен….

Впрочем, я кажется, Вам упоминал в одном письме П.Ф.Николаева, того самого «П.Н.», статью которого в «Русской мысли» я Вам пересказывал, а вы потом в ГУГЛе нашли о нём сведения – ишутинец и т. д. Так вот Николаев критиковал склонность тогдашних философов объяснять законы исторического развития методами той науки, которая считается наиболее установившейся на данный период. Это может быть любая наука – математика, социология, биология, говорил он. Но основываться только на социологии или какой-то другой науке, разбирая философские категории нельзя.

То обстоятельство, что Вы в своей книге часто ссылаетесь на Лоренца, выводя из биологического процесса некие закономерности, определяющие социальное поведение – даёт основание считать, что последнее закладывается в человеке, как и в животном, на уровне инстинктов. Но ведь Лоренц основывал свои выводы, наблюдая животный мир, основная цель которого – борьба за существование, адаптация к внешним условиям с целью усовершенствования вида (или наоборот). Действительно, всё это вершится на уровне инстинктов.

Когда же происходит борьба классов в человеческом обществе, внутри одного вида – речь идёт не об усовершенствовании вида, а о преобладании одного класса над другим. Борьба эта ведётся сознательно, здесь довлеет элемент интеллекта, а не инстинкта. Борьба же классов настолько выше борьбы за существование в животном мире, насколько сам человек выше животного.

Повторяю, сам бы я до этого не додумался, это всё П.Ф.Николаев. Мне импонирует мысль о том, что биологические основы социального поведения кодифицируются на уровне подсознания, что групповой отбор меняет программу инстинктивного поведения особи, что существуют инстинкты внутривидовой агрессии и солидарности. Это с одной стороны примиряет меня с действительностью, а с другой настораживает: а каким образом тогда может повлиять интеллект на социальное поведение, если оно определяется более древним, а стало быть, более безотказным чувством – инстинктом?

Словом, Вам следует написать ещё одну книгу – «Интеллект и социальное поведение». И тогда все точки над «i» были бы поставлены. Вот единственное «безжалостное мнение», которое я могу себе позволить.

Я был у Вики, дал ей прочесть Ваше письмо. В этот раз она не стала делать приписку, а сказала, что сама Вам напишет. Поэтому завершу письмо кратким сообщением о себе. У меня всё в порядке, делаю потихоньку свой «Краевед», когда есть возможность, печатаю небольшие материалы в местных газетах – в основном по истории края. Живу тихой спокойной жизнью, что вообще для меня непривычно. Но, представив себе, что Иммануил Кант прожил 80 лет в Кёнигсберге имея только категорический императив внутри себя и звёздное небо над головой – я понимаю, что прошло время суеты, которая, как ни грустно, определяла мой образ жизни. Оставшееся время следует прожить более разумно.

Пока не представляю, как это будет выглядеть. Но у меня есть Рэм Григорьевич, есть Вы, и надеюсь с вашей помощью решить эту проблему. Большой привет Людмиле Павловне. Пишите, буду ждать.

С уважением, Валерий

НЕ БОЛЕЙТЕ!

А. И. Фет – В. В. Кузнецову

26.04.07.

Дорогой Валерий Вениаминович,

Я опять затянул ответ на Ваше письмо, причём на этот раз причина ясна: Вы затронули столько вопросов, что трудно на них ответить! Отвечаю на все подряд, как могу.

Прежде всего, проклятый вопрос о власти в народе. Народ у нас не какой-нибудь особенный, а азиатский, то есть никогда не знавший самоуправления и привыкший к рабскому повиновению. Но в отличие от традиционных государств Востока этот народ утратил свою феодальную систему с религиозной подкладкой – как, впрочем, и некоторые другие азиатские народы. Иначе говоря, мы – дезориентированный экспериментами и сбитый с толку азиатский народ, как китайцы или индонезийцы. Наследие европейской культуры, привитой русским, означает, что своей туземной культуры у нас не осталось, и придётся нам тянуться к Европе. Нет у нас ни Конфуция с иероглифами, ни ислама – и слава богу. Но нужно время, а наша жизнь даётся на короткий срок.

Народ, вынесший Сталина, теперь всё же не настолько доверчив и не позволит нового террора, да и некому его устраивать. Безнаказанные убийства означают, что П. опирается на разношёрстную шайку чиновников и боится её раздражать. Он патологически не уверен в себе и в своей власти.. А главное, у этой власти нет ни малейшего оправдания, никакой идеологии. Она держится на временном сговоре чиновников. Брежневский «застой» имел за собой традицию, хоть какую-нибудь; а нынешний режим просто гол. Его развалит любая случайность, но что придёт ему на смену?

«Диссиденты» были советской сектой, без положительных идей. Теперь они рассеялись бесследно. Интеллигенция у нас особенно дезориентирована, поскольку рыночный уклад жизни никого у нас не привлекает, а социализм скомпрометирован. Но это не значит, что у нас больше нет интеллигенции. Люди с интеллигентными настроениями есть в России, но они разрозненны и бессильны. Их надо искать и просвещать. Для этого мы сами должны знать, чего мы хотим. Дураки, пытавшиеся изобразить Х-го мучеником совести, очень удобны нашей наличной власти. Возвращение к истокам – к традиции русской интеллигенции – означает надлежащую оценку современной «западной» культуры и поиски новой культуры, которую на этот раз уже нельзя импортировать с Запада. Спасение России может придти только от её социалистического идеала, потому что реставрация капитализма обречена на неудачу. Надо обращаться не к голодным рабам, а к сытым, и звать их не на баррикады – потому что баррикады теперь в их собственных мозгах. То есть, прежде всего надо учить их думать. И как всегда в трудные эпохи, начинать надо с кружков, с отдельных мыслящих людей. Спасение культуры может быть для этого хорошим началом. Мы должны осознать, где находимся на исторической шкале. Помните ли Вы, что Герцен писал о положении русской оппозиции в подошве николаевского сапога? И нет гарантии, что повторится быстрый рост её, как описали Кропоткин и Морозов. Но с тех пор кое-что изменилось. Россия всё же приблизилась к цивилизованному миру в смысле техники и элементарной грамотности. И существование простого человека отдалилось от простой дикости. Понятие «народа» теперь нуждается в пересмотре.

Но теперь перейдём от эмоций к размышлениям. Прежде всего – об инстинктах. Применение этого понятия в XIX и начале XX века было «любительским», т. е. подчёркивало «животную» сторону поведения. Важная черта современного подхода состоит в том, что у человека (и только у человека) действует две системы наследственности – генетическая и культурная. Это значит, что поведение человека определяется не только унаследованным в геноме набором стимулов и движений, но и культурной подготовкой, получаемой им в детстве на языке и в традициях той культуры, в которой он родился. Именно эта культурная традиция задаёт пути проявления инстинктов. Но инстинкты задают движущие силы человеческого организма, общие у человека и других высших животных. Один и тот же инстинкт, например инстинкт питания,  побуждает любого человека искать и потреблять пищу. Но нормальный взрослый человек знает (и считает естественным) для этого совсем не те способы, как например, корова или волк. Он не пойдёт искать съедобную траву или съедобных животных в лесу. Он будет выполнять ритуалы и процедуры  человеческого общества, доставляющие ему заработок. Но мотивы его буду те же, что у других животных. Представьте себе (это всего лишь метафора) автомобиль с водителем, который куда-то едет. У него есть мотор: это его генетическая наследственность, только надо вообразить, что мотор не может быть выключен, а только отсоединяется от колёс. Без мотора автомобиль никуда не приедет, это его движущая сила. Но направление и цели движения задаёт водитель, присоединяющий мотор к другим устройствам машины. Водитель – это культурная традиция человека.

Очень долго считалось, что человек руководствуется только разумом, подсчитывающим его интересы. В нашей метафоре это означает разумные интересы водителя. Но упускали из виду роль инстинктов, которые составляют движущую силу машины. Между тем, в отличие от автомобиля они весьма сильно влияют на «водителя». Голодный человек будет выбирать человеческие пути насыщения, но приедет, скорее всего, к какому-нибудь продовольственному магазину или к возможному месту трудоустройства, а не станет гоняться в лесу за дичью, если только этот человек – не дикарь. Даже если он дикарь, он выберет в своей погоне более вероятную для него добычу. Эмоции, окрашивающие жизнь человека, определяются не только его сознательно продуманными интересами и не только его образованием и философскими взглядами. Поскольку мы живём в мире сытых рабов, этот человек может и сам от себя скрывать свои чувства к «олигархам», к чиновникам и дельцам, но эти чувства у него есть, и они имеют важное значение для понимания нашего возможного будущего. Эти чувства задаются его социальным инстинктом, о котором часто забывают. Человек не пойдёт на баррикады, потому что всё-таки сыт; но если вы хотите знать, что возможно и что невозможно в человеческом обществе, то нельзя упускать из виду первую систему наследственности человека.

Мы не всегда понимаем, что такое инстинкт – и тем более этого не понимали наши предки; поэтому самое понятие о биологической составляющей нашего поведения кажется неуместным и оскорбительным. Все знают, что у нормальной женщины есть инстинкт материнства. А есть ли такой инстинкт у отца? У нас есть теперь чудесный внук Серёжа, полутора лет, которого отец безумно любит и без которого не может жить, и тот отвечает ему такой же привязанностью. И я его очевидным образом люблю, хотя он и не родной мне внук. Между тем, у всех видов приматов, за исключением человека – в том числе у антропоидов – отец неизвестен и никак не участвует в судьбе потомка. Далее, известно, что эволюция не создаёт новых инстинктов, а приспосабливает имеющиеся у соответствующего класса, отряда и т. д. В моей книге объясняется, что в случае человека моногамная семья скорее всего возникла путём продления полового влечения, потому что для воспитания более умного мозга «нужно было» гораздо больше забот. И в самом деле, в случаях, не слишком окрашенных культурной традицией, отцы не так уж заботятся о возможном потомстве – у человека гораздо меньше, чем у гусей или даже некоторых рыб. Сила культурного воспитания, где она есть, оказывается нисколько не слабее инстинкта! А есть ли у нас социальный инстинкт? Он есть у всех стадных животных. А человек – общественное животное, как объяснил несознательным людям ещё Аристотель.

Последний пьяница предпочитает напиваться в компании и понимает, кто «свои» и кто «чужие».

Попытки «биологического» понимания человека, предшествовавшие возникновению этологии, были крайне наивны. Само понятие инстинкта было скомпрометировано, так что потребовалось его заново определять. Конечно, П.Н.Николаев и его современники склонны были объяснять происходящее в обществе классовой борьбой, потому что экономическое объяснение казалось тогда самым обоснованным. Но экономические причины истории изобразил ещё Фукидид, и ещё раньше человеческие конфликты объясняли «страстями». Историки никогда не забывали ни экономических интересов, ни страстей, но, конечно, в каждую эпоху люди пытались опереться на самую популярную в то время науку. Для экономических интересов имеется экономическая наука, значительно развившаяся после Маркса, но что касается «страстей», то до Лоренца, расшифровавшего поведение животных, нельзя было и надеяться понять, что стоит за этим выражением. Ссылки на биологию были довольно обычны, особенно после Дарвина, и «социал-дарвинисты» нанесли много вреда ошибочным толкованием «борьбы за существование» в человеческом обществе. Мне кажется, что в моей книге биологические мотивы понимаются с надлежащей осторожностью. Мы ведь больше, чем животные, и это Лоренц прекрасно понимал. Особое действие инстинктов у человека подчёркивается в ряде мест книги.

Теперь по поводу «народа». Это понятие было священным для нескольких поколений русских интеллигентов. Поразительным образом они сами не решались причислить себя к «народу», поскольку считали народом только тех, кто содержит себя физическим трудом, а умственный труд не уважали.

Конечно, более зрелые интеллигенты – например, кадеты – уже готовы были признать свою принадлежность к русскому народу. Но что касается крестьян от сохи, конечно, когда речь шла о настроении народа, о просвещении народа и о будущей воле народа, всегда имелась в виду масса людей физического труда, неизбежно неграмотных. Уже первые попытки настоящей (а не декларативной) организации народной массы – рабочие кружки, профсоюзы – коснулись, однако, грамотных рабочих, как правило обслуживавших сложные станки на современных предприятиях. Это и были «рабочие от станка», как говорили заинтересованные в народной поддержке социал-демократы. Что касается крестьян «от сохи», то их пришлось силой загонять в колхозы, из чего вышли весьма неприятные последствия. Но в наше время станочники и комбайнёры не составляют большинства «народа», и вообще тяжёлый физический труд уходит на периферию массовой жизни. Массу теперь составляют горожане, работающие в «учреждениях», т. е. клерки, сидящие у компьютеров. Это не голодные пролетарии, но и не люди умственного труда: сидя у своего компьютера, они пробавляются понятиями, полученными из средств массовой информации и индустрии развлечений. По старой русской терминологии, это мещане.

В Европе рабочие приобрели мещанские интересы и вкусы уже в 1870 году: они «обуржуазились», и Герцен в конце жизни мог это видеть. Он понял, что эти люди не пойдут на баррикады, что людей надо воспитывать, отвоёвывать их от мещанства (это он придумал самое слово, в его интеллигентском значении). Эти мысли Герцен изложил в «Письмах старому товарищу», драгоценнейшем завещании первого русского социалиста, единственного нашего мыслителя, не соблазнившегося импортированием готовых идей. Пора уже нам понять, что «народ» у нас сильно испорченный советской властью и мещанскими целями жизни – что это попросту те люди, которых мы встречаем в автобусе и магазине, а не «пролетарии», рабочие от станка и крестьяне от сохи, на которых хотел опереться Ульянов. Пересмотр понятия народа необходим особенно по той причине, что при всей испорченности этой массы в ней сохранились элементы особенно русских, исторически сложившихся небуржуазных понятий, восходящих к племенному строю, к русскому XIX веку и  к идеалам коммунизма, которые следует принимать всерьёз: что каждый человек должен делать для общества то, что он может, и что ни один человек не должен быть оставлен обществом на произвол судьбы. Именно эти элементы русского общества, теперь незаметные в бурном размножении эгоизма и пошлости, надо искать и поддерживать. Это и есть живые корни  русской интеллигенции.

Самое явление интеллигенции заслуживает изучения и понимания. Конечно, русская интеллигенция – особенное, очень важное явление мировой истории. Об этом я много говорил в моей книге. Но понять это явление можно лишь в сравнении с аналогичными явлениями в жизни других стран – и об этом я сказал очень мало. Историческое поражение интеллигенции есть история романтизма, социализма и декаданса. Интеллигентами были Байрон и Шелли, но также Карлейль и Киплинг; Жорес и Мартен дю Гар, но также Бодлер и Верлен; Фейербах и Маркс, но также Гегель и Ницше. И в России надо уделить внимание таким интеллигентам, как Толстой и Достоевский, и даже нашим отечественным декадентам. Ведь история интеллигенции не написана! Как мы помним, этим занимался незабвенный В.Лоханкин. А Иванов-Разумник даже написал два тома философских рассуждений.

Статью об интеллигентах я давно обдумывал, но теперь получил толчок, прочитав книгу историка искусства Рихарда Гаманна «Импрессионизм». Это тот самый Гаманн, которому принадлежит двухтомная история мирового искусства. Её тоже никогда не переводили. Но об этом – отдельно.

Я отвечаю отдельно на письмо Вики.

Будьте здоровы и не забывайте, что теперь не у кого брать доктрины, что мы должны всё делать сами – на переднем крае культуры, где не за кого спрятаться.

Ваш А. И.

P. S.  Я получил отзыв на мою книгу, стоящий многих. Симон Шноль из Московского университета – вероятно, самый выдающийся биолог в России, если не считать Р. Г., мнение которого я уже знаю. Он автор потрясающе правдивой истории «Герои, злодеи, конформисты российской науки» и очень независимый человек, дважды отказавшийся от ленинской премии.

«Дорогой Абрам Ильич!

Вы сделали очень хорошее дело. Производит сильное впечатление богатство ассоциаций и исторического материала. Ясно, что снабжение текста литературой и предметным указателем – очень трудное дело.

Но для следующих изданий это было бы желательно.

Ваша книга будет многие годы и десятилетия предметом чтения и изучения новыми поколениями.

Примите мою благодарность за бесценный подарок!

С. Шноль».

В. В. Кузнецов – А. И. Фету

06.05.07

Уважаемый Абрам Ильич!

Я непременно разыщу книгу Симона Шноля и таким образом хотя бы частично восполню очередной пробел в своём умственном развитии. На счёт Герцена, точнее, его метафоры про оппозицию в подошве царского сапога – думаю, Вы слишком хорошего мнения о моей памяти. Если эта цитата из романа «Былое и думы», читанного мною в университете, то в те поры никакой оппозицией я не интересовался, и цитату, разумеется, не запомнил.

Что до мещанства, то в какой-то статье Герцена в своё время я набрёл на классное определение мещанства как окончательной формы западной цивилизации. Александр Иванович ещё вон когда провидел Европу такой, какой она стала сейчас: себялюбивой, велеречивой и циничной. Неужели и Россию это ждёт? Ведь даже всплеск ярости после демонтажа памятника русским солдатам тут же был использован думскими клоунами, которые приехали в Эстонию только ради того, чтобы позировать перед телекамерами. Благо скоро выборы в Государственную думу – а тут «халявная» предвыборная реклама. Призывы бойкотировать эстонские товары – полная дурь. Всё равно многомиллионные контракты с Эстонией, никто аннулировать не будет. Иначе мы же и заплатим неустойку.

Возьму на себя смелость не согласиться с Вашим утверждением, что народ наш не знал самоуправления. Русские историки Костомаров и Платонов (первый мельком, второй основательнее) утверждали, что славяне испокон веков жили общинной организацией – и новгородцы, и смоляне, и половчане, и прочие славянские племена. Это с приходом Рюриковичей на Русь власть превратилась в жупел насилия и произвола. А до них вече решало даже, кому княжить, причём, нерадивого правителя, случалось, изгоняли.

Полагаю, что общинное землепользование (при отсутствии личной поземельной собственности – община сама решала, кому какой надел отвести) как рудимент уклада наших предков сохранился в Сибири, куда его занесли первые конкистадоры – казаки и стрельцы. Оттого Сибирь фактически не знала крепостного права. Кстати, столыпинские реформы прельщали российских переселенцев именно «вольным хлебопашеством», о котором в России уже и не помнили. А земское самоуправление? Нет, уж не сердитесь, но я не согласен с Вами. Конечно, позднее бюрократическая централизация деформировала самоуправление до неузнаваемости, превратив его в карикатуру. Тем не менее, даже в изуродованном виде оно просуществовало вплоть до недавнего времени (кооперативы, колхозы, профсоюзы – это же, в сущности, ростки самоуправления, правда, очень хилые).

А вот Ваш взгляд на разношёрстную шайку чиновников, которая держится на временном сговоре, разделяю совершенно. Нахожу только, что «временный» сговор несколько затянулся, Вы же знаете, что нет ничего более постоянного, чем временное образование. Тактика двуличия – когда говорится одно, а делается совершенно другое – давно освоена властью. И, раз так – какая разница, кто следующий займёт трон. Было бы корыто…

Не знаю, кто пытался представить мучеником совести юного миллиардера Х., попавшего за решётку, внезапно прозревшего и разразившегося нравоучениями по поводу серьёзных недостатков нашей экономики и демократии. Точнее, догадываюсь: Явлинский, Хакамада и пр. Но по-моему, всё это было настолько примитивно, настолько шито белыми нитками, что не вызвало интереса даже у журналистов – исключая тех, кому заплатили.

По вопросу же о возвращении к истокам (традициям русской интеллигенции) меня что-то одолевают сомнения. Интеллигенцию XX, а уж тем более XIX века реконструировать невозможно. Не то воспитание, не тот исторический, социальный и даже культурный опыт. И потом, русская интеллигенция – это по моим прикидкам не цельный слиток, а некий конгломерат различных образцов породы.

Один из образцов Солженицын именует «образованщиной» – и это определение с его лёгкой руки почему-то спроецировали на всю интеллигенцию. Хотя, думаю, Солженицын имел в виду только глубинку. Провинциальная интеллигенция, пребывая в той же нищете, зависимости, что и окружающее население, пропитывается тем же менталитетом («эффект солёного огурца»: свежий огурец помещается в рассол и становится солёным). У неё нет ни времени, ни возможностей да, в конце концов, и желания сеять разумное, доброе, вечное – тут дай бог самой выжить да детей на ноги поднять. Моя мать была сельской учительницей, и я всё это знаю не понаслышке. Но мама была независимым человеком, не лебезила перед начальством, за что и недополучила к пенсии какие-то там льготы, звания.  Зато при встрече ей кланялось, величая по имени-отчеству, всё село, потому что каждый второй учился у неё. Такая она, «образованщина», если судить по моей маме, а не по Солженицыну…

Кроме этого есть интеллигенция элитарная: «сливки», предназначенные для демонстрации интеллектуального уровня общества – её нам показывают по телевизору на приёмах у президента. Есть интеллигенция творческая – писатели, художники, актёры, музейщики. Эти со всячинкой: бывают любимчики, бывают пасынки, в первых рядах, конечно попса. Есть интеллигенция техническая, поддерживающая на достойном уровне экономический и военно-промышленный  потенциалы страны. Наконец, есть интеллигенция научная, к которой принадлежите Вы с Р. Г. – о её положении в обществе Вам лучше меня известно.

Всё перечисленное образовалось из интеллигенции прошлых лет – с её пороками и достоинствами. А новой интеллигенции XXI века нет. Точнее, есть, но она выросла на ином историческом, социальном, и культурном фоне. И называть её «интеллигенцией» в привычном смысле слова так же сомнительно, как именовать спичрайтера писателем. Это тип интеллигенции, полученный в рамках «организованного упрощения культуры» (если помните, я посылал Вам копию статьи, перепечатанной мною из № 1 журнала «Красная новь» за 1923 год, она так и называлась «Организованное упрощение культуры»).

Поэтому Вы уж меня простите – кружковая, культуртрегерская работа для объединения людей одного мировоззрения сегодня вряд ли приведёт к желаемым результатам (если я Вас правильно понял). Хотя бы потому, что провинциальная и столичная интеллигенция (пусть даже одного вида) могут иметь совершенно разные взгляды на многие вещи – уже просто в силу своего различного агрегатного состояния: метрополия живёт как сыр в масле, а провинция перебивается из кулька в рогожку. Это только у Рея Бредбери в его футурологической утопии «451⁰ по Фаренгейту» уничтожаемые и преследуемые властью интеллигенты, как первые христиане, собираются на свои тайные вечери, дабы поделиться запретными знаниями. Правдоподобная – но беллетристика. Сегодня интеллигенцию не уничтожают, а переделывают сообразно нуждам власти – и довольно успешно.

Вы же сами в своей книге заметили, что общество теперь получает сублимированную информацию через телевидение, радио, газеты, Интернет. Причём, не чохом – а  индивидуально. И всех это прекрасно устраивает. Один интеллигент смотрит передачи с участием Капицы, другого привлекает телеканал «Культура», третьего – Андрей Караулов, обличительные программы которого, тем не менее, совершенно безвредны и никаких основ не потрясают… Каждый получает порцию социальной информации по своему вкусу – и какая после этого нужда им собираться вместе, что-то выяснять…

Я с грустью иногда смотрю телеканал церковников «Благовест». Там постоянно торчит один и тот же поп с отталкивающей внешностью и произносит проповеди, смысл которых даже нет желания понимать. Но церковный канал кем-то оплачен. А интеллектуальный канал никто оплачивать не будет, даже если там будет выступать десять Капиц. СМИ – это  Голиаф, оснащённый новейшими приёмами воздействия на подсознание общества.  Что может противопоставить ему современный Давид – пращу? Будете писать книгу об интеллигенции – имейте, пожалуйста, в виду эту тему. По моему, она сегодня – главная: как может интеллигенция противодействовать организованному разложению общества?

Сразу оговорюсь: я не сторонник банальных обвинений Запада в намеренном разрушении России, как славянской цивилизации  (обычно в этих случаях принято ссылаться на коварного Алена Даллеса, не менее коварного Збигнева Бжезинского и даже на Маргарет Тэтчер). По-моему, никакая вражеская держава не нанесла России столько вреда, сколько российские правители. И я разделяю Вашу оценку русского народа, как несчастного азиатского этноса, сбитого с толку бессмысленными экспериментами. Хочу добавить только, что ни один этнос в мире, на мой взгляд, не отличается такой патологической доверчивостью к экспериментам и умением безропотно переносить их последствия.

В № 5 за 1906 год петербургского журнала «Свобода и культура» под редакцией философа С. Л. Франка (создатель системы метафизического реализма) была опубликована статья журналиста Л. Галича-Габриловского «О способах борьбы с властью». Там автором приводится забавный анекдот. Одного англичанина спрашивают:

– Что случилось бы, если бы ваше правительство ввело новый налог без согласия парламента?

– Никто не стал бы его платить,  – отвечает тот.

– А если бы вас попытались заставить?

– Думаю, что весь кабинет в тот же вечер висел бы на фонарях.

В России подобный анекдот никогда бы не смог появиться, а если бы даже появился – его бы просто не поняли. Что касается «сытых», которых, по Вашему мнению, надо научить думать, я полагаю, это скорее должно относиться не к ним, а к их детям или внукам. Наши «сытые» только-только приобщились к своему богатству, добытому где криминальным, где законным (по ими же придуманным законам), но в любом случае – безнравственным способом.

При декларируемой внешней респектабельности они – вне общественной морали. Пусть втайне, пусть про себя – но общество относится к ним с брезгливостью. Может, их внуки научатся когда-нибудь уважать законы человеческого общежития – вот тогда и придёт пора учить их думать. А до того времени они, по моему убеждению, безнадёжны. Сужу по местным «сытым» – это как раз тип «грядущего Хама», упоминавшийся Мережковским.

Вот и всё. Жизнь моя протекает спокойно. Вика воспитывает дочку и в промежутках дочитывает Вашу книгу. Она поручила мне отправить Вам своё очередное письмо. Выполняю.

Будьте здоровы и привет Людмиле Павловне.

В. В. Кузнецов – А. И. Фету

25.07.07

Добрый день, Абрам Ильич!

Рем Григорьевич отдыхает с семьёй в Израиле, от Вас тоже известий нет – вот я и решил отметиться во времени и пространстве. Опубликовал в «Красноярском рабочем» материал о грядущей победе техновещества над биовеществом. Звучит конечно довольно пессимистично, но, памятуя Ваше правило довольствоваться даже небольшим числом слушателей-читателей, я надеюсь, что кто-нибудь из них разделит мои тревоги – а значит этот материал написан не зря.

Всё остальное у меня в пределах нормы, живу по методу братьев Гонкуров, как об этом писали Ильф и Петров: с их слов Эдмон бегал по редакциям, а Жюль сторожил рукописи, чтобы не украли. Я делаю то же самое, только в одном лице. Жена, дети и кошки, слава богу, здоровы. К тому же мы с женой подобрали ещё зимой собаку, которая замечательно успокаивает нервную систему и вообще действует благотворно на наше самочувствие.

Вика передаёт привет и тысячу извинений за то, что прервала на время свои записи впечатлений от Вашей книги. Они с мужем почти месяц занимались ремонтом квартиры. А ещё успевают тетёшкаться со своей дочкой Ярославой, пока хорошая погода: вывозят её постоянно на природу, буквально вчера приехали из Хакасии, где отдыхали на каком-то шаманском озере. Как только всё это закончится, она снова засядет за книгу и продолжит Вам свои отчёты

Желаю Вам и Людмиле Павловне здоровья и хорошего настроения. Напишите, понравилась ли Вам статья и нет ли там каких-либо несуразностей. Не болейте.

Ваш Валерий

Точка зрения

ТЕХНОГЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК, ИЛИ ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ ГРЯДУЩЕГО ХАМА

Первое его пришествие предсказал в начале XX века писатель Д.С.Мережковский, определив грядущего Хама как ополчившегося против интеллигенции и рвущегося к кормилу власти мещанина. Конечно, Дмитрий Сергеевич имел в виду своё время – но в этом пришествии им угадан один из алгоритмов развития всего общества. Этот алгоритм повторяется в русской истории с точностью метронома, отмеряя неведомые нам периоды.

Впрочем, почему неведомые? Наблюдение Мережковского облечено в остроумную аллегорическую форму, но лучшие учёные умы России, проверяя алгеброй гармонию, искали и находили закономерности, регулирующие развитие общества. Одним из них, был В.И.Вернадский – основатель геохимии, биохимии, радиогеологии, создатель учения о биосфере, и преобразовании её под воздействием человека в ноосферу (сферу разума).

Он первым обнаружил два способа синтеза космоса – механический и органический. Первым отметил различия в пространственно-временных состояниях между живым человеческим веществом и окружающей природой. Квалифицировал науку как явление, стимулирующее переход биосферы в высшую форму бытия – ноосферу. Правда, учёный предвидел, что этот переход «вероятно, пройдёт в пароксизмах». Но, конечно же, не мог предвидеть масштабов пароксизмов. Его ошибка заключалась в переоценке моральных и интеллектуальных качеств лидеров будущего общества, от которых, как известно, во многом зависит выбор путей развития. Он полагал, что уж там-то не найдётся места ни дуракам, ни прохвостам. В науке эти категории вообще не берутся в расчёт. А зря…

Глобальная техническая деятельность человека сегодня действительно преобразует биосферу – но не в сферу разума, а в техносферу. Большинство усилий общества тратится не на созидание или удовлетворение физических и духовных потребностей людей, а на содержание, эксплуатацию и воспроизводство технологических систем. Еще в конце прошлого века наши учёные били тревогу по поводу неразумных технических проектов, реализация которых приведёт к техногенным катастрофам. Сегодня катастрофы являются обыденностью, о них то и дело сообщается в новостях. А технические идеи по степени невежества становятся всё страшнее: чего стоит проект нефтепровода рядом с Байкалом. Хорошо, хоть один человек обратил внимание на эту глупость – да и то не профессионал.

Изначально биосферу нашей планеты составляло биовещество, из которого, в конце концов, сформировался «человек разумный». Но примерно с XVIII века люди научились производить техновещество в различных видах и формах. На первый взгляд, вроде бы с самыми благими намерениями – для создания общества с высоким уровнем жизни. Но тут обнаружилось, что природное биовещество стало интенсивно вытесняться искусственным техновещестом. А оно, в свою очередь создаёт вместо биосферы – техносферу, которая формирует нового техногенного человека со своей ментальностью, массовой культурой и нравственными критериями. Взращённому в условиях техносферы человеку чужды принципы, по которым был создан homo sapiens.

Ему уже не нужна наука – ни как способ познания мира, ни как посредник между человеком и природой. В техногенном мире только прикладная наука ещё имеет право на существование – да и то лишь как отрасль производства. А посредником между человеком и природой всё чаще выступает техновещество. И сегодня видно, как оно доминирует в этом триумвирате. Всё более агрессивными и непредсказуемыми становятся системы и технологии, всё больше поглощают они природных ресурсов. Человек же, превращаясь в обслугу техновещества, в его раба, становится таким же агрессивным и непредсказуемым.

Техногенному человеку излишни нравственные нормы, которыми руководствуется любое человеческое сообщество, от семьи до мирового социума. Заветы предков, культурные традиции, социальные отношения, интеллектуальное развитие – всё это мешает ему вкушать простые и доступные радости жизни. Так что падение рождаемости – не только следствие низкого жизненного уровня, плохой экологии, но ещё и результат массовой технокультуры, официально пропагандирующей алкоголь, секс, попсу и пофигизм, которые особенно губительно влияют на неустойчивую психосоматику тинейджеров.

Вот из этого деградирующего поколения и рекрутируется  новый техногенный человек. Он идеальный придаток к техновеществу, поскольку лишён духовной связи с прошлым, не способен думать о будущем и живёт только настоящим. Он примитивен, поскольку воспитан на эрзацкультуре и эрзацпродуктах. Им легко манипулировать, с его помощью можно организовать любую акцию для создания необходимого общественного мнения. Кстати, такие заказные молодёжные акции давно практикуются политиками.

Сегодня в СМИ чиновники всех мастей – выборные и назначенные – на разные голоса славословят строительство Богучанской ГЭС и алюминиевого завода на севере края. Впечатление такое, что авторы репетируют тосты к предстоящему банкету. Но нет ни одного серьёзного выступления об экологических последствиях проекта; не сказано ни слова о судьбе лесного массива в зоне затопления, ни звука – о судьбе живущего там населения. А самое поразительное: авторы здравиц Богучанской ГЭС и Алюминьстрою начисто забыли, что в Красноярске давно построен и алюминиевый завод, регулярно «освежающий» город ядовитыми выбросами, и ГЭС, за чью электроэнергию сибиряки платят всё дороже и дороже, обеспечивая сверхприбыли владельцам этих предприятий. Так что опять техносфера теснит биосферу под бурные овации своих сторонников…

Хотя все отлично знают, что техносфера – тупиковый путь цивилизации. Техновещество живёт за счёт биовещества, неважно, человек это или земные недра. С истощением этих ресурсов техновещество обречено. Посчитайте, сколько закрылось предприятий, в связи с удорожанием энергоносителей – то ли будет, когда они иссякнут. Но как сидела Россия на сибирской сырьевой игле, так и сидит – да ещё обещает посадить на неё Европу и Азию. Почему?

Потому что техногенный человек невежествен изначально. Умение нажимать кнопки –  всё, чему он обучен. Вместо абстрактного мышления у него виртуальное. Мировой прогресс ограничен сроком его жизни, дальнейшая картина мира им не воспринимается. Техногенный человек – стопроцентный грядущий Хам, его второе пришествие грозит Земле гораздо большими утратами, чем первое, отмеченное Мережковским в начале XX века. Это не тот безыдейный мещанин, которого боялись русские интеллигенты. Он – страшнее. Хам 3-го тысячелетия одержим безумной идеей замены биосферы техносферой. Он служит ей настолько ревностно, что готов отдать в жертву даже своё потомство.

Поэтому нужно быть или очень наивным, или очень неискренним, чтобы говорить о вступлении России в эпоху демократии и прогресса. Наше общество – симбиоз технократии с бюрократией, паразитирующий на биосфере. При таком ядовитом настое никакой демократии, никакому прогрессу просто не выжить. Зато в этом растворе отлично  чувствует себя техногенный человек – новая разновидность грядущего Хама XXI века…

Валерий Кузнецов. Опубликовано в «Красноярском рабочем» 19.07.07

30. 07. 07 А. И. Фет умер. Жена А. И., Людмила Павловна сказала мне, что этого письма он уже не смог прочесть.