Клара

12 января 2001, пятница.

Дом – прелесть какой: большой, старый, громоздкий, скрипит, кряхтит, ворчит, а в ветреную погоду, кажется, и покачивается, будто допотопный корабль. Кое-где можно усмотреть приметы былого достатка, все вещи и обстановка старые, хотя и крепкие. Какие-то коридоры, закуточки, неожиданные входы-выходы, лестницы – мне всегда хотелось пожить в таком старом затейливом доме. То, что у нас называют евроремонтом, наводит на меня смертную тоску.

Бабушку, за которой я сейчас ухаживаю, зовут Клара. Она еще не очень старая, лет 70, но уже давно и безнадежно безумна. К тому же последние лет 15 она не встает на ноги. Чаще всего она спит или, положив свои жирненькие ножки одна на другую, оживленно разговаривает с воображаемыми собеседниками, и за себя, и за них. Она словно вернулась в детство и ведет себя как избалованный капризный ребенок - щиплется, царапается, пытается укусить, а то и плюнет. Мои руки до локтей покрылись царапинами и синяками. Но сейчас я уже научилась вовремя уворачиваться и давать отпор – шлепаю по ее цепким ручонкам, иногда весьма чувствительно. Тогда она начинает меня стыдить:

– Какой позор! Ты обижаешь старую больную женщину!

Глаз с этой старой больной женщины спускать нельзя. Несмотря на то, что ее кровать огорожена решеткой, она всякий день умудряется сделать какую-нибудь пакость.

Мой главный работодатель – дочь Клары Джулия. Она навещает нас два-три раза в неделю. Джулия – порядочная, любезная, холодноватая, работает старшей медицинской сестрой в доме для престарелых и, конечно, понимает, каково мне приходится с ее мамой. Дочка Джулии Кейт живет в этом же доме, в отгороженой половине, со своим другом. Кейт – юрист, славная, но мы с ней редко встречаемся. Мне нравится муж Джулии Эндрю. Он очень простой и теплый человек, наведывается часто и с большим удовольствием поглощает все, что я готовлю. Мне даже кажется, что он все время голодный, чего на самом деле быть, конечно, не может. Семья ирландская, католическая, но без фанатизма.

В этом же доме живет сын Клары Джек, добродушный краснолицый мужчина лет 50 внушительного роста и телосложения. Как мне объяснил Джек, он занимается чем-то вроде кабельного телевидения, но в процессе работы я никогда его не видела. Днем в подвале, в своем офисе, он смотрит телевизор, попивает пиво, до которого большой охотник, или разгуливает по дому и двору. А вечером отправляется к своей подружке и возвращается утром. Сюда частенько наведываются великовозрастные сыновья Джека со своими подружками.

Из всего описанного ясно, куда я попала – безумная старушка и дом, как проходной двор. Но я особенно не переживаю. Достаточно того, что люди порядочные, мною не интересуются и не хлопочут, полагаясь на рекомендацию Николь. А мне и спокойней. Я не намерена оставаться здесь надолго, буду собираться домой, в Россию.

4 февраля 2001, воскресенье.

Неожиданно у меня стали развиваться очень сердечные отношения с Раей, с которой я познакомилась в поездке во Флориду. Вначале она показалась мне сумасшедшей, нелепой и навязчивой, но потом я поняла, что она человек добрый, образованный и бесконечно одинокий. Все эти фейерверки чувств – от безуспешных попыток усовершенствовать мир и людей и насадить добро любой ценой. Все мы в большей или меньшей степени грешим этим, хотя умом понимаем, что мир таков, какой он есть. Единственная реальная возможность его усовершенствовать – это жить по совести, любить жизнь, людей, свое дело. Цветок не может заставить растения, растущие вокруг него, цвести и украшать сад. Но он может расцвести сам и украсить сад или клумбу. Почаще бы мне самой это вспоминать.

Рая – щепетильная до невозможности. Послала ей несколько фотографий. В ответ – теплое письмо и ... десять долларов. Я разозлилась:

– Что Вы, – говорю, – делаете? Я хотела Вам и себе пустячное удовольствие доставить, а Вы превратили это в оплаченную услугу. Куда мне теперь притулить Вашу десятку?!

Рая горячо убеждает меня воспользоваться случаем и остаться в Америке навсегда. Хотя сама тут несчастна и одинока.

Часто звонят Диана, Николь, заезжает Марк.

11 февраля 2001, воскресенье.

Несколько предыдущих дней было очень тоскливо. Все не нравилось – дом, посторонние люди, безумства Клары. К тому же у Клары открылась сильная аллергия и появились пролежни. Все это совпало с началом моей работы и так получается, что случилось по моей вине. Однако сейчас Клара поправляется. А я на выходные съездила в Нью-Йорк и отошла от всех страстей.

Следующий выходной будет только через месяц – Джулия и Эндрю попросили поработать, так как едут к умирающей родственнице.

Джек горюет - совершенно внезапно умер от инсульта его друг, никогда до этого не жаловавшийся на здоровье. А мне – еще один звонок: берегись!

Вчера я закончила свой второй квилт. Он получился таким деревенским и уютным! Я уже приступила к новому. Если все получится, как я хочу, то он будет красивым. Жаль, что у меня недостаточно лоскутов, надо докупить.

15 февраля 2001, четверг.

Мои новые хозяева День Святого Валентина проигнорировали, а Марк приехал с цветами и коробкой конфет. Мы с ним долго пили чай и разговаривали очень тепло, по-родственному.

Накануне одно происшествие ввергло меня в ужасную панику. Впервые в жизни у меня случился очень сильный приступ болей в пояснице. С утра потихоньку началось. А вечером я уже не могла ходить. А надо все делать по дому, ухаживать за Кларой. Я решила, что это я надорвалась, поднимая Клару, что меня может парализовать и т.д.. Быстро стала соображать, что если придется сейчас уезжать домой – ничего хорошего и не будет. Денег я накопила совсем немного, снова буду бедствовать. Ночь не спала. А утром догадалась принять болеутоляющее лекарство и намазаться мазью. Вроде стало полегче. Но тряхнуло меня - ой-ой-ой!

С этими расчетами – сколько дней осталось до отъезда и сколько еще надо заработать – следует кончать, так и крыша может поехать. Уж сколько раз давала себе обещания не заглядывать в эти бумажки, но так и не могу освободиться от наваждения.

Клара притихла, и я уже подумала, что между нами налаживается эмоциональная связь, но сегодня она снова стала драться, бунтовать, довела меня до слез.

– Господи, – думаю, – в мои лета жить по чужим углам, ублажать сумасшедших старух и терпеть их щипки и толчки!

Но если положить руку на сердце, то надо признаться, что в последнее время я уделяю Кларе меньше внимания, только обслуживаю. Вот она и дичает. Надо больше времени проводить в ее комнате.

Вчера я исследовала окрестности. Нашла карту и по ней вышла к морю. Оказалось, что это совсем недалеко, в 20 минутах ходьбы. Так хорошо было снова встретиться с водичкой. Мне не хватает прежних морских прогулок! Буду бегать, делать зарядку. Чувствую, что надо заряжаться энергией.

Здесь иногда возникают проблемы с едой. Продукты закупаются не вовремя и в мизерных количествах. Мне приходится прикупать для себя.

16 марта 2001, пятница.

Не смогла обменять книги в библиотеке, а без чтения – казнь египетская! Кажется: возьми да читай английские книги, их здесь много в чулане. А вот и нет – не могу жить без русских букв. Придется терпеть до следующего выходного.

19 марта 2001, понедельник.

Бабуля временами откалывает такие номера, что слезами обливаюсь. На днях, пока я была на кухне, она умудрилась пролезть между прутьями решетки, только голова у нее застряла. Когда я увидела, как она зависла, меня чуть удар не хватил. Хорошо, что Джек был дома и помог ее вытащить. Мне кажется, что она поломала ребра. Я говорила об этом Джулии, но она не обратила внимания. Конечно, устали они за 20 лет этого безумия.

Когда у бабули хорошее настроение, она бывает очень ласковой и благодарной, но иногда она ужасна. Сегодня назвала меня грязной свиньей. В таких случаях чувство юмора меня покидает, и я отвожу душу на русском языке.

Жить в этом доме не очень уютно. Народу днем и ночью крутится много, как на вокзале. И смотрят они сквозь тебя. Надо бы и мне научиться не обращать на них особого внимания, да ведь разбаловали меня прежние хозяева, приучили к заботе и душевности. Вот вчера снова звонила Диана, рассказывала о своих детях, справлялась о моих делах. Она пытается найти для меня работодателя, чтобы я получила гринкард.

А я уже понемногу прикупаю подарки, готовлюсь ехать домой.

21 марта 2001, среда.

По здешнему календарю наступила весна. И действительно, после холодных и серых дней стало тепло и солнечно.

Клара третьи сутки не спит ни минуты и все что-то лопочет. Как у нее сил хватает?

А внутри меня тикают, тикают часы: «До-мой, до-мой, до-мой».

4 апреля 2001, среда.

Болела. Давление выше 200, плохо слушалась рука. Может быть, случился микроинсульт? Помогли лекарства от нового врача и мудрые советы Оли о том, как нужно настраивать себя. И солнышко пригрело. Я стала выходить во двор, работать на свежем воздухе. В общем, отошло, слава Богу.

5 мая 2001, суббота.

То ли дело было вначале – я писала в дневник чуть ли не каждый день! А сейчас это стало сущим наказанием. Никак не могу настроить себя писать регулярно.

В Клару иногда будто бес вселяется, и я выхожу из себя, а это – нехорошо. Господь послал мне испытание, чтобы закалить мое терпение и человеколюбие. Главное для меня сейчас – научиться не отвечать агрессией на агрессию и при любых обстоятельствах оставаться ровной и спокойной. И любить, жалеть.

Еще только начало мая, а жарко невыносимо. В доме нет кондиционера, что в здешних местах – из ряда вон. Я-то могу спуститься вниз, там прохладнее, а Кларе приходится все время находиться вверху, под раскаленной крышей. Окна я открываю, но боюсь, что ее протянет сквозняком, а много ли ей надо? Буду настаивать, чтобы Джек купил кондиционеры в комнату Клары и в мою. Наблюдаю за ним с интересом. Он человек добродушный, но ужасный лентяй, изо дня в день не делает ровно ничего. Видно, и доходы у него соответственные. Старается экономить на нашем с Кларой питании. Всякий раз, когда я показываю ему пустой холодильник, он недовольно гримасничает, хотя знает, что я не допускаю никаких излишеств и регулярно покупаю для себя продукты, чего на самом деле быть не должно.

Джек очень любит всякие механизмы, денег на них не жалеет. Офис у него начинен самой разной оргтехникой – сканерами, принтерами и другими штуками, названий и назначения которых я не знаю. Увы, вся эта умная электроника дремлет под толстым слоем пыли. В гараже стоит множество разных электрических подметалок, снегоуборочных машин, газонокосилок... и чего там только нет! А усадьба и двор запущены до неприличия. Kогда Клара спит, я выхожу и убираю понемногу. Но с механизмами я не дружу, а руками не много успеешь – участок огромный, не меньше гектара. Однако работать во дворе – такое наслаждение! Джек с изумлением взирает на мои добровольные труды. Должно быть, я кажусь ему ненормальной.

У меня с ним установились своеобразные отношения. Утром мы говорим друг другу: «Доброе утро». Изредка в течение дня случаются такие содержательные диалоги:

– Чудесный день сегодня!

– Да, замечательный.

Или

– Дождь льет весь день!

– Да, и прохладно.

И это все. Меня вначале тяготило такое общение, а потом я привыкла и перестала об этом заботиться. По крайней мере, это лучше, нежели бы Джек был болтливым, и я бы выслушивала всякий вздор.

7 мая 2001, понедельник.

Сегодня с утра Клара своими дикими выходками так меня расстроила и разозлила, что не хотелось ее видеть. Я долго не поднималась наверх – готовила обед, убирала. А когда зашла к ней в комнату, она лежала тихохонькая и совершенно адекватная. Плачет и говорит мне:

– Почему я не умираю? Зачем живу, сумасшедшая, и только отравляю всем жизнь?

Видимо, сознание на короткое время вернулось к ней, и она поняла весь ужас своего положения. Как же, должно быть, жутко ей стало! Бедная, бедная Клара! Внутри у меня что-то повернулось, и я простила ей все, что было. Знаю, что буду жалеть ее всегда, несмотря ни на что.

10 мая 2001,четверг.

Клара болеет, простудилась. Может быть, даже воспаление легких. Несколько предыдущих дней были ужасно жаркими и душными. Пришлось открывать окна и ставить вентиляторы. Видимо, ее продуло. Я чувствую за собой вину и жалко старушку – кашляет, хрипит. Дал бы Бог, чтобы все обошлось. Надо все-таки вынудить Джека купить новый кондиционер в ее комнату, а в мою комнату можно поставить старый из подвала. Он, хоть и допотопный, однако какую-то прохладу дает.

Я закончила красивый небольшой квилт и подарила его Марку. Джулии он очень понравился, и она попросила меня сделать что-нибудь такое и для нее. Постоянно занимаю себя, а время течет медленно- медленно. Осталось 340 дней.

Разговаривали на днях с Женей. У нее упавший голос. Уже три года она безуспешно бьется, всякими правдами и неправдами пытается получить гринкард и законно устроить свою жизнь. Пока у нее не получается. У ее дочки истек срок ее студенческой визы, и она тоже живет здесь нелегально.

15 мая 2001, вторник.

На радио адвокат, давно уже живущий в Америке, рассказывает о тонкостях и уловках американского законодательства. Один из позвонивших слушателей с ним спорит и заканчивает свое выступление так:

– Я с Вами не согласен, но готов слушать Вас круглые сутки, потому что, прожив в Америке 25 лет, Вы так изящно и элегантно говорите по–русски! Не то, что эти жлобы (имеются в виду другие радиослушатели, звонившие на радио до него), которые через пять лет уже двух слов связать не могут!

29 мая 2001, вторник.

Убирая в чулане, обнаружила очень занятную детскую книжку, что-то вроде детектива-головоломки с картинками. Сначала стала решать эти задачки, а потом увлеклась переводом. Дело оказалось таким интересным, что до поздней ночи колдовала над этой книжкой. Если получится прилично, приеду домой и, кто знает, может быть, издам. Книжка интересная и для детей полезная.

В Метрополитен-опера смотрела американский балет. В сравнении с нашим – так себе. Не удержалась и снова зашла в музей THE FRICK COLLECTION. Такой он чудесный, невозможно описать! Уютный, красивый, богатый! Наши богачи – скорее бы они натешились разными глупостями и стали думать об искусстве! Долго стояла перед картиной Вермеера Дельфтского «Девушка и солдат». Есть пленительные образы, от которых невозможно оторваться!

После жаркой и сухой погоды – дожди, туманы. Остро пахнет травой.

1 июня 2001, пятница

Доктор выписала мне новые лекарства. Я потратила на них 150 долларов, а они мне не подошли. Пришлось купить еще на 100 долларов по старым рецептам. Летят мои денежки, летят!

3 июня 2001, воскресенье.

Птахи поют на все лады! Столько много их тут, самых разных! Особенно мне нравится одна ярко–красная птичка с хохолком. Она так смешно приседает и вертит хвостиком! Белки весело скачут. Я решила посчитать, сколько их во дворе скачет одновременно. Насчитала 18 и сбилась, они ведь не сидят на месте. Все красиво, кудряво, весело! Какая красивая планета нам дана, может, единственная такая в бездне космоса. И как печально, что мы забываем об уникальности нашего космического дома, о собственной уникальности. Не буду о грустном в такой денек.

В один из последних выходных забрела в Грин Вилледж в Нью-Йорке. Столько там уютных улочек, каких-то заповедных тихих закуточков со старыми стенами, увитыми плющом и диким виноградом, калиточек, которые откроешь – а за ними дворики, такие милые, что хочется остаться там на всю жизнь! Народ там живет богемный, расслабленный. Никто никуда не спешит, люди прогуливаются или болтают за чашкой кофе. То тут, то там встречаются высокорослые разодетые и разрисованные девицы, которые при ближайшем рассмотрении оказываются парнями. В одной чудесной лавочке я нашла то, о чем давно мечтала – китайские или японские бумажные фонарики.

7 июня 2001, четверг.

Двадцать первый концерт Моцарта – шедевр на все времена!

12 июня 2001, вторник.

Эндрю рассказал интересную историю о родственнице Клары Ирен. Она жила в этом же доме, в той его половине, где сейчас живет Кейт. Когда Ирен было всего 16 лет, она встретила мужчину, его звали Питер, и она влюбилась в него без памяти. Как оказалось – на всю жизнь. Любовь была взаимной. Они стали встречаться тайком. Питер был гораздо старше Ирен, лет на 15, но главное – он был женат, и у него к тому времени уже было двое детей. Оставить жену и детей Питер не мог и, видимо, не хотел. Шли годы. Их связь уже ни для кого не была секретом и, конечно, осуждалась всеми. Времена тогда были не столь либеральные, как сейчас. Так прошло 45 (!!!) лет, пока в 1968 году не умер Пит. Ирен пережила его на 25 лет и умерла в 1993 году в возрасте 85 лет. Замуж она так и не вышла, своих детей у нее не было.

Я долго думала об этой истории. Были ли они все счастливы: Ирен, оттого что она любила и была любима, Питер, оттого что любил, и Ирен и жену, и были ли счастливы дети Питера, которых он, видимо, любил и не оставил, жена Питера – оттого что муж не покинул ее. Или все они были несчастливы: Ирен осталась без семьи, каково ей было выслушивать осуждения и дожидаться, когда у любимого человека найдется для нее время, Питер разрывался между семьей и любимой женщиной и выслушивал упреки с обеих сторон, жена Питера, должно быть, мучилась нелюбовью мужа. Но есть еще и третий вариант, когда все подумали: «Да, вот так в жизни случилось. И ничего нельзя изменить. Это судьба. Смиримся и постараемся быть счастливыми, как можно меньше причиняя боли друг другу.» Иногда в реальной жизни, а не в кино или романах, происходят очень впечатляющие события.

15 июня 2001, пятница.

Неожиданно я обнаружила, что срок годности моего паспорта истекает через две недели. Позвонила в наше консульство, чтобы узнать, можно ли обменять паспорт. Оказалось, что можно, но за это нужно заплатить ни много ни мало 400 долларов. Но можно продлить паспорт еще на год за 50 долларов. Я, конечно, продлю, а обменяю уже в России.

2 июля 2001, понедельник.

Неделю стояла ужасная, душная жара. Невозможно было вздохнуть полной грудью. Мы все обливались потом, как в парной. А вчера разразилась страшная гроза с молниями, сверкающими по всему небу, оглушительным грохотом грома. Дождь лил стеной и смыл духоту и нестерпимый удушающий жар. Стало свежо и даже прохладно.

В жару многие простужаются. Я свой насморк быстро свела стандартным американским противопростудным средством, а бабушка заболела не на шутку. Кондиционеры до сих пор не купили, несмотря на то, что я напоминаю об этом почти каждый день. Приходится открывать окна, включать вентиляторы, чтобы не получить тепловой удар. Вот Клара и простудилась. Она была так плоха, что я боялась за ее жизнь. Oднако антибиотики делают свое дело, сейчас бабушке значительно лучше. В последнее время она стала более дружелюбной. Иногда в ее голове что-то щелкает, и ей кажется, что я ее мама. Она зовет меня и разговаривает со мной, как дети разговаривают с мамой. Mаленькая, глупенькая бабушка-девочка. Господи, спаси и сохрани!

5 июля 2001, четверг.

Моя Надя защитила диплом! Радость несказанная! Теперь я более или менее спокойна за своих девочек – образование у них есть, крыша над головой есть, дальше уже надо жить своим умом. Мои хорошие, добрые, умненькие девочки! Поговорю с ними – и море мне по колено! А если нет связи – свет не мил. Часто думаю о том, какой невнимательной дочерью была я сама, как редко я писала маме!

10 июля 2001, вторник.

В июне я заплатила за лечение 650 долларов – анализ крови, визит к врачу, лекарства. Это просто грабеж! Не знаю, как тут можно экономить, чтобы не загнуться.

Почти все свои задачи, которые я наметила для себя решить в Америке, я выполнила: детей выучила, жилье обеим приобретено, мне квартира куплена. Осталось совсем немного – заработать небольшой резерв, чтобы хотя бы немного смягчить жизнь в условиях суровой российской действительности. Памятуя о том, что в России деньги в одночасье могут превратиться в пыль, решили, что надежнее всего купить квартиру и сдавать ее. Это будет нашей подушкой финансовой безопасности. Однако, как назло, цены на квартиры вдруг взлетели и продолжают расти так быстро, что я со своей отнюдь не маленькой зарплатой никак не поспеваю за ними.

12 июля 2001, четверг.

Я сидела на крыльце, когда довольно крупная птица вдруг стремительно сорвалась с ветки, как камень, устремилась ко мне и ударилась о стену дома буквально в нескольких сантиметрах от меня. Я думала, что она убилась, но она тут же улетела. Я испугалась, конечно, и сразу вспомнила страшный фильм Хичкока. Мне показалось, что это был какой-то зловещий знак. Или нервы сдают?

Закончила черновой перевод детской книжки. Сейчас пытаюсь изложить ее на нормальном русском языке, что оказалось совсем не просто! Переписываю и переписываю много раз. И получаю громадное удовольствие от складывания букв и слов.

Последний выходной провели вместе с Олей. Гуляли по Манхеттену, смотрели картины в Метрополитен-музее. С Олей хорошо, спокойно, но меня беспокоит ее здоровье – ходит она с большим трудом, очень медленно. Ей бы надо обратиться к врачу, но она не хочет.

13 июля 2001, пятница.

Я уже много раз убеждалась в том, что не стоит иметь дело с русскими бизнесменами в Америке, и получила еще одно тому подтверждение. Сигареты здесь дорогие, и, чтобы сэкономить, я заказывала их по почте в одной русской фирме в Вирджинии. Две недели назад в очередной раз выслала им 90 долларов – ни привета, ни ответа. Телефон отключен. Видно, вышли из бизнеса, а о том, чтобы известить или вернуть деньги, как это делают порядочные люди, – ни-ни-ни, это не про нас. Ну что же, что с воза упало, то пропало.

24 июля 2001, вторник.

Жарко, спасу нет. Все потное, липкое. И завтра обещают то же. Ждешь – не дождешься лета, а с ним приходят и такие испытания. Все из-за того, что в доме нет кондиционеров. В мою комнату, правда, поставили какой-то допотопный ящик, но пользы от него мало, один треск. И не сидеть же мне все время у себя – это просто неприлично. Однако обещают купить хороший кондиционер в комнату Клары.

Я стала ловить себя на том, что обращаю внимание и придаю значение предметам, которые того не стоят. Кондиционер – из их числа. Это домашняя возня, общение с сумасшедшими бабушками и подневолье склоняют к обмельчанию. Буду с этим бороться сколько хватит сил. Это, может быть, самое важное.

В свой последний выходной открыла для себя в Нью-Йорке еще один отличный музей – Музей истории Нью-Йорка. Провела там часа два. Но всего увидеть не успела, музей закрывали. Обязательно приду туда снова.

В который раз перечитываю свою любимую книгу «Фрегат Паллада». Для меня эта книга, да еще «Робинзон Крузо» – лучшее лекарство от душевной смуты. Сколько сладких часов они мне подарили! Рядом с этими книгами мои жалкие потуги - просто мелкая авантюра!

29 июля 2001, воскресенье.

Я возобновила свои упражнения и бег. С упражнениями проблем не было, былая форма быстро восстановилась. А с беганьем – просто беда! Я не могла пробежать больше десяти метров, задыхалась, и сердце начинало колотиться как бешеное. Тогда я стала каждый день пробегать всего на два-три метра больше, чем в предыдущий день. Иногда не могла одолеть их, но не позволяла себе пробегать меньше достигнутой дистанции. Через месяц-другой стало легче. А сейчас я наслаждаюсь! Встаю пораньше, пока Клара еще спит, и отправляюсь. Бегаю по улицам, каждый раз выбирая себе новые маршруты, или по дорожкам на пустыре, добегаю до моря, там – по берегу. Обычно я бегаю 40-50 минут, но чувствую, что могу безостановочно бежать гораздо дольше. Ноги мои легко несут меня, дыхания своего я не замечаю. А вокруг такая изумительная красота – утренняя прохлада и свежесть, утопающие в кудрявой зелени красивые американские домики, возвышающиеся над ними шпили церквей, редкие приветливые прохожие или такие же, как и я, бегуны, с которыми мы стали почти знакомыми. Из-под ног часто выскакивают зайчишки и другое зверье. С утра в сердце входит радость.

4 августа 2001, суббота.

Диана и Грегорио все время приглашали меня в гости, да я никак не могла собраться. Но вот сегодня отправилась к ним. Встретили меня по высшему разряду, очень душевно! Диана и Грегорио купили дом в милой деревне, по соседству со своими детьми. Деревня расположена на вершине холма, окруженного лесом. Место очень красивое, уютное и спокойное. Посторонние люди зайти или заехать туда не могут. Детям приволье, бегают по улицам без обязательного в Америке надзора. Дома вокруг красивые, богатые. И у Дианы очень красивый дом, построенный и обставленный очень искусно, с каминами, коврами, изящными решетками, хорошей итальянской мебелью. И никаких претензий и аляповатости! А купили они старую развалину, в которой уже давно никто не жил, и все сделали своими руками. Грегорио устроил для меня экскурсию по дому, показал каждый уголок. Я за них порадовалась от всей души и восхищалась их умением и вкусом!

Диана все такая же неугомонная – работает, присматривает за внуками, одновременно делает множество дел. А Грегорио часто болеет, ушел на пенсию.

К моему большому удовольствию, я встретила у них нашу прежнюю соседку Глорию. Она такая же моложавая, приветливая и светлая. Диана продолжает опекать ее. Сегодня у Глории день рождения, ей исполнилось 82 года.

Диана приготовила парадный обед. До самого вечера нас потчевали в саду, мы пили вино, болтали, осматривали окрестности. У меня осталось такое чувство, будто я встретилась с родными людьми. Уже поздно вечером Грегорио отвез меня домой. Хорошие они люди. Дай им Бог здоровья и радостей.

10 августа 2001, пятница.

Ну и жара – наказание Господне! Говорят, это самое жаркое лето за последние 20 лет. На втором этаже, где мы с Кларой, собственно, и живем, даже ночью температура редко опускалась ниже 40 градусов! Эндрю усовестился и поставил кондиционер в комнату Клары, иначе старушка могла бы и помереть от теплового удара. Сейчас мы, можно сказать, шикуем в прохладе.

Кое-что об американцах, их щедрости, мотовстве и странной экономности. Понятно, что американцы американцам рознь, но все же... Сказать, что американцы – скупые, не могу. Все мои прежние хозяева – Диана, Анита, Николь – были не только добры и заботливы по отношению ко мне, но и, безусловно, щедры. Я вижу, что люди здесь покупают огромное количество вещей, многие из которых вовсе не используют, выбрасывают или отдают бедным. Для этого на улицах установлены специальные большие ящики, в которые люди складывают ненужные, но добротные и чистые вещи. Холодильники забиваются продуктами до отказа, а через несколько дней все перекладывается в мусорное ведро. И вместе с тем американцы никогда не упустят возможности сэкономить несколько долларов. Не жалея дорогого бензина, едут в далекий магазин, чтобы купить что-то на распродаже. Джек экономит каждый цент на продуктах для меня и Клары, покупает их редко, мало и самое плохое. И одновременно он приобретает очередную бесполезную для него дорогую игрушку – какую-нибудь машинку для стрижки кустов. Я точно знаю, что она будет ржаветь в гараже без дела, как пылятся там десятки таких же машин. Старший сын Клары живет в Вирджинии, в нескольких часах езды отсюда. Я его никогда не видела, но Эндрю говорит, что он очень богатый человек, миллионер – и до сих пор донашивает старую одежду отца, умершего много лет назад. Оля вчера пожаловалась на то, что сын Марселлы принес ей для починки не меньше десятка совершенно ветхих брюк. А сын – врач очень высокой квалификации, обеспеченный человек, вхож в престижный клуб, только за членство в котором нужно платить многие тысячи долларов в год. Вот и скажи после этого, скупые или щедрые американцы!

22 августа 2001, среда.

Теплым летним вечером так сладко сидеть на крыльце и наблюдать, как порхают над травой зеленовато-желтые огоньки светлячков. Их много – десятки, а может и сотни. Иные взлетают очень высоко, выше деревьев. Увы, по своим скромным способностям я не могу описать этой волшебной картины. Она вводит меня в состояние блаженства.

8 сентября 2001, суббота.

В последнее время я частенько нахожусь в угнетенном состоянии, хандрю, все валится из рук. Мне кажется, что я поглупела, заземлилась, стала мелочной. Свежие мысли редко посещают мою голову, а занимает всякий вздор, не стоящий внимания. Мне даже кажется, что я стала жадной, что мне больше всего ненавистно. Дома не было денег, и считать было нечего. А приехав сюда, хочется решить все проблемы, и начинаются расчеты. Как будто на этих деньгах свет клином сошелся. Все эти печальные метаморфозы я наблюдала у других, но мне почему-то казалось, что меня это не коснется. А вот еще как коснулось!

Как же с этим бороться? Рита говорит, что я иду неверным путем, что ни в коем случае нельзя ругать себя, а нужно подбадривать и похваливать. Я купила несколько психологических книжек и пробую следовать советам специалистов. На короткое время их хватает, а потом тоска берет от этих глянцевых обложек. И есть у меня ощущение, что эти технологи учат, как жить без совести. Понятно, что без совести жить легче и приятней.

11 сентября 2001, вторник.

Боже мой! Какая ужасная катастрофа! Не укладывается в сознании, что это произошло наяву, а не в голливудском триллере!

Утром, в девять часов, я делала зарядку в гостиной. По радио передавали новости. Вдруг передача прервалась звонком радиослушателя, он сообщил, что видит, как горит здание Международного торгового центра. Потом об этом стали говорить другие очевидцы. Некоторые утверждали, что в здание врезался самолет. Никто ничего не понимал. Я включила телевизор. Там уже показывали пожар и задавались вопросом, что могло произойти. Сообщения о том, что в башню МТЦ врезался самолет, всем казались бредом. Вдруг на наших глазах, в прямом эфире, в кадре показался большой самолет, он выполнил очевидный маневр и врезался во вторую башню МТЦ. Тут же раздался взрыв, и здание стало похожим на громадный горящий факел. К небу поднимался ужасный грибообразной формы клубок дыма. Из окон вылетали тела людей, какие-то предметы. Люди вокруг, до этого оцепеневшие и с ужасом взиравшие на это столпотворение, в безумном страхе ринулись по улицам прочь. За ними гналась волна пыли и мусора, настигала и покрывала их. Это было настолько невероятным, что казалось, будто смотришь кадры фильма ужасов. Через несколько минут первая башня вдруг стала оседать и рухнула. Через какое-то время рухнула и вторая. Красавец МТЦ, с его офисами, магазинами, кафе, зимним садом, превратился в груду дымящихся обломков. Почему-то в первые минуты думалось о здании, где я не раз бывала, и только погодя я с ужасом вспомнила о том, что два этих 110-этажных небоскреба были плотно начинены офисами, в которых работали десятки тысяч людей – программистов, адвокатов, бизнесменов. В нижних этажах центра были расположены десятки магазинов и кафе, станция метро. Сколько тысяч людей по долгу службы или по роковой случайности оказались там в это ужасное время!

Я кое-как накормила Клару и побежала на побережье, чтобы собственными глазами убедиться в том, что это действительно произошло. Там уже стояло несколько сотен человек. Все, не веря своим глазам, смотрели на другой берег залива. Там поднимался черный столб дыма.

После стали сообщать, что повреждены и разрушаются еще несколько зданий вокруг МТЦ, погребая под собой сотни пожарных и полицейских. Весь Нью-Йорк накрыло едким дымом, пеплом и бумажным мусором. Сообщили, что почти одновременно с катастрофой в Нью-Йорке еще один самолет спикировал на здание Пентагона в Вашингтоне, разрушив одно его крыло. Там тоже погибло несколько сотен людей. Потом узнали, что четвертый самолет потерпел крушение неподалеку от Вашингтона и будто бы он направлялся с теми же намерениями к Белому дому.

Очень тревожно.

15 сентября 2001, суббота.

Все заботы и повседневные дела отошли на второй план. Внимание всех людей сосредоточено на том, что случилось 11 сентября. По телевизору стали передавать выступления людей, разыскивающих своих родных или друзей, работавших в МТЦ, показывать их фото. Приходит осознание того, что погибли не просто абстрактные люди, а тысячи реальных людей, каждый – со своим лицом и своей судьбой. Теплые, любящие, любимые, преуспевающие в жизни, имеющие детей, родителей, жен, мужей, друзей. Во время спасательных работ погибло несколько сот пожарных, полицейских и спасателей. Точно сейчас сказать не могут. Когда слушаешь истории этих людей, рассказанные их близкими, хочется оплакать каждого.

В первые дни после взрывов все были растеряны и подавлены. Даже президент, выступая с речью по поводу случившегося, говорил какие-то дежурные слова и казался напуганным. Только мэр Нью-Йорка Джулиани и губернатор Патаки стали быстро и очень толково организовывать работу пожарных и спасателей. Очень скоро американцы освободились от подавленности, и я восхищена тем, как они любят свою страну. Со всех концов в Нью-Йорк съезжаются добровольцы, чтобы помочь разбирать завалы, их больше, чем можно задействовать. Люди сдают кровь для пострадавших, образуют фонды помощи. Везде: на улицах, на крышах домов, на каждом автомобиле, на одежде людей, – американские флаги. Члены Сената и Конгресса вышли на ступени Капитолия и пели гимн «Америка, ты прекрасна!»

А журналисты уже расследуют, как могло случиться это дерзкое, вызывающее преступление. Оказалось, что все четыре самолета, вылетевшие из разных аэропортов, были захвачены арабскими террористами и направлены в Вашингтон и Нью-Йорк, чтобы сделать свое подлое дело. В одном из самолетов, видимо, произошла борьба между террористами и экипажем, самолет рухнул, не долетев до цели. В захваченных самолетах летело около 300 человек.

Расследования обнаружили удивительную халатность американцев. Диспетчеры в аэропортах не заметили, как четыре самолета сбились с курса, в самолетах не предусмотрены элементарные меры безопасности для экипажей, даже такие здания, как пентагон и Белый дом, не имеют никакой воздушной защиты. Все сейчас говорят об этом, об американской беспечности и иллюзии неуязвимости.

Я пишу об этом и вижу, что мои слова будто бы дышат осуждением. Однако это не так, совсем не так. Я очень, очень сожалею о случившемся не только потому, что погибли ни в чем не повинные люди, но и потому, что в этой стране меня привлекает больше всего именно эта беспечность, ощущение неуязвимости. Они просто свободны. Это состояние очень трудно описать словами, но оно ощутимо во всех жизненных проявлениях. Я боюсь, что после случившегося американцы начнут закручивать гайки и потеряют свою изумительную привилегию свободы от страха.

16 сентября 2001, воскресенье.

Вчера часа в три-четыре утра я вдруг проснулась от звука не то сирены, не то гудка. Так как нервы у нас всех сейчас напряжены, со сна мне показалось, что это – сигнал тревоги по поводу очередного налета или что-то вроде этого. В полусонном состоянии я почему-то вначале стала закрывать открытые на ночь окна в своей комнате и у Клары, потом побежала к телевизору, чтобы прояснить обстановку, на ходу соображая, что надо делать с Кларой. Но так как по телевидению никаких тревог не объявлялось, а гудение прекратилось, я снова заснула. Утром мне объяснили, что это сигналила расположенная неподалеку пожарная станция. Я описываю это незначительное происшествие, чтобы показать, как быстро страх овладевает людьми и начинает управлять ими.

19 сентября 2001, среда.

Атмосфера всеобщей тревоги. Говорят о том, что в следующие выходные дни ожидается новая волна террактов. По радио и телевизору постоянно сообщают о том, что воздух и вода ПОКА чистые. Предполагают, что террористы могут использовать ядерное и биологическое оружие. Американцы, конечно, не оставят удар безответным. Что за этим последует? В эти дни я увидела, что президент Буш – слабый человек. А слабые люди способны на неадекватные воинственные поступки, чтобы продемонстрировать свою твердость. Все чаще раздаются призывы войти в Афганистан и уничтожить там лагеря террористов. Эти призывы встречают такую широкую поддержку, что к женщине-сенатору, проголосовавшей против военных действий, пришлось приставить охрану, чтобы защитить ее от разгневанных соотечественников.

По телевизору показывают лагеря Бен-Ладена, ликующих по поводу теракта арабов. Раньше не показывали, боялись, что здесь устроят погромы в арабских кварталах. Значит, уже приняли решение. Они увязнут там с тем же успехом, что и наши. Я не верю в то, что война может усмирить бандитов, она только внесет большую злобность и новые жертвы. Погибнут не только американские солдаты и арабские террористы, но больше всего погибнет обычных мирных людей.

Русские эмигранты, как всегда, хотят выглядеть святее Папы Римского. Они выступают на радио с призывами стереть с лица земли весь арабский мир. Русские радиожурналисты и военные эксперты разглагольствуют о том, какое оружие целесообразнее применить в Афганистане – ядерное или вакуумное, сколько людей и каким образом оно может уничтожить. А если речь заходит о мирных жителях, цинично заявляют: «На войне как на войне». Циничные и кровожадные люди!

21 сентября 2001, пятница.

На телевидении прошел благотворительный концерт самых знаменитых американских рок-певцов в пользу семей, пострадавших от теракта. Господи, какая буря самых разных чувств меня раздирает! Восторг и гордость, и причастность, и... зависть.

Впервые я с ясностью осознала, ЧТО значит для американцев это ужасное событие – не только скорбь по погибшим невинным людям, не только утрата замечательных зданий, которые были символом американской экономической мощи, но пощечина их государству, которым они гордятся и невероятно обожают!

Меня поразили лица артистов. С них напрочь сошел налет богемности и самолюбования. Все выступали как думающие, глубоко переживающие люди, граждане великой страны.

24 сентября 2001, понедельник.

«За что они нас так ненавидят?» – спрашивают сейчас все: обыватели, журналисты, политики. Имеются в виду арабы, но американцы либо лукавят, либо действительно не замечают того, что их замечательную страну, мягко скажем, недолюбливают не только на Востоке, но и в Европе. Американцы чаще всего объясняют эту неприязнь завистью к их богатству и неприятием их демократических ценностей. Но рядом располагается Канада, тоже небедное и демократическое государство. Почему Канада не вызывает такой неприязни? Может быть, потому что Канада не считает себя вправе вмешиваться в жизнь других стран, казнить их и миловать со своих имперских позиций?

После теракта рассказали о судьбе каждого погибшего. Это очень по-человечески, правильно. Это замечательно, что в Америке умеют ценить жизнь каждого человека. Обычно, когда погибает много людей, они воспринимаются не каждый в отдельности, а некоей безликой массой. Если бы это было в моей власти, я бы издала закон, чтобы в любой стране в каждом конкретном случае насилия, о жизни каждого невинно погибшего мирного человека была написана повесть и чтобы убийцы ее прочитали. Тогда американцы узнали бы, что в результате их бомбежек в Хиросиме, Корее, Вьетнаме, Югославии погибли не просто «тысячи мирных жителей», как говорится в военных сводках, а погибли конкретные теплые, живые, семейные люди, каждый – со своей неповторимой судьбой.

26 сентября 2001, среда.

Впервые после взрывов ездила в Нью-Йорк. Многие, я знаю, любопытствуют посмотреть на развалины знаменитых башен, но я никогда туда не пойду.

В верхнем Манхеттене – едкий, удушающий запах химической гари. На улицах – редкие прохожие, пустые магазины, рестораны, закрыты многие театры. Нигде не видно арабов. Говорят, что в Нью-Йорке многие арабы не скрывали своего удовлетворения случившимся и не обошлось без погромов их кафе и магазинов.

Печальный и пустынный Нью-Йорк. Но я верю, что пройдет немного времени, и он снова станет прежним - живым, многолюдным и разноплеменным.

1 октября 2001, среда.

Наступает осень. По ночам уже становится прохладно. Вечером на террасе слушаю, как стрекочут цикады и еще какая-то живность. Я уже привыкла к их пронзительным песням, а когда-то по приезде сюда они меня поразили! Как одиноко и тяжело мне было тогда, и все вокруг казалось чужим и враждебным. «А нынче... погляди в окно!»

12 октября 2001, пятница.

Неужели это – правда?! Дети сообщили, что купили мне квартиру! Я чувствую себя героем! Квартира, правда, скромная, и для покупки ее мне пришлось-таки занять у Оли полторы тысячи долларов. Однако расположена она в самом замечательном месте, именно там, где я всегда хотела жить.

Последний пункт моей обширной, фантастической программы выполнен! Дети получили образование. У них есть крыша над головой. У меня есть дом, о котором я мечтала. Те деньги, которые я здесь заработала, позволят мне жить в сравнительном достатке. Было бы нахальством сказать, что я узнала и поняла американскую жизнь, но все-таки, все-таки я увидела так много нового в Америке и многое поняла о себе. Я редко бываю довольна собой, но сейчас я горжусь тем, что смогла все одолеть!

Теперь я абсолютно свободный человек! Буду работать только в свое удовольствие – покупать себе наряды и деликатесы, буду делать всякие глупости и выполнять любые свои желания. А как только захочу, тут же куплю билет и улечу домой!

24 октября 2001, среда.

Внучка Софии Стефани пригласила меня в ресторан, на вечеринку по поводу предстоящего рождения ребенка. Здесь есть такой обычай – во второй половине беременности будущая мама устраивает вечеринку с угощением, танцами и подношением подарков. Я ломала голову, что подарить. Джулия говорит, что лучшим подарком будут деньги в конверте. Так я и сделаю. Я уже договорилась, что Джек присмотрит за Кларой, а Марк отвезет меня в ресторан и домой.

28 октября 2001, воскресенье.

В загородном ресторанчике собралось человек 30 друзей и родственников Стефани. Как радостно было встретить там детей и внуков Софии! Все они были очень сердечны и внимательны ко мне, расспрашивали о моей жизни, о детях, работе, планах на будущее. Нам были предложены разные закуски и напитки. А потом заиграла какая-то очень знакомая музыка, и люди стали танцевать в стиле, напоминающем наши деревенские танцы: например, кадриль. Я спросила у Николь, как называется этот танец. И оказалось, что это – рок-н-рол! Именно так его танцевали когда-то в американской глубинке на деревенских вечеринках! Но сейчас этот танец, конечно, изменился до неузнаваемости. И мы видим и исполняем его спортивные и даже акробатические варианты.

Ближе к концу вечеринки Стефани подошла к огромной куче подарков, сложенных в углу, стала доставать их один за другим и демонстрировать гостям, объявляя имя дарителя. Это очень по-американски. Каждого гостя хозяева тоже наделили подарочками.

Я уезжала домой, разморенная ласками и вниманием, не ведая, что главный сюрприз еще ждет меня впереди. Дома вся семья была в сборе. Джек, Джулия, Кейт и приехавший из Вирджинии старший сын Клары Генри сбились в кучку в гостиной и несказанно обрадовались моему появлению. Наверху Клара лежала в постели абсолютно голая и с ног до головы измазанная своими нечистотами. Мне понадобилось несколько часов, чтобы отмыть ее, постель, а потом и себя самое. В который раз я убеждаюсь, что Господь со мной на короткой ноге – платить за свои удовольствия приходится сразу, не отходя от кассы.

8 ноября 2001, четверг.

Убирая в шкафах, я вижу много добротной одежды: хорошо сшитые платья, блузки, костюмы Клары. На фотографиях я увидела, что лет 20 назад она была очень привлекательной и элегантной дамой, всегда модно одетая, причесанная, в шляпках и перчатках. Николь рассказала мне, что Клара действительно была модницей и франтихой, и все свои наряды она искусно шила сама. За ней ухаживал овдовевший брат Софии, дядя Гарри. Но что-то он, видно, в ней разглядел, и до семейных отношений дело не дошло.

Эндрю рассказал мне, что муж Клары был очень добрым, работящим и кротким человеком. Все в доме сделано его золотыми руками. Клара тоже была мастерицей – и шила прекрасно, и готовила, но характер у нее был – ой-ой-ой! Под ее горячую руку лучше было не попадать. Однажды, разгневавшись, она метнула во внука нож. Хорошо, что он успел увернуться, иначе могла бы произойти трагедия. Эндрю показал мне дверное стекло, разбитое этим ножом. Может быть, ее нынешняя агрессивность объясняется не только болезнью, но и свойствами ее характера?

13 ноября 2001, вторник.

Дети Софии добры и внимательны ко мне необыкновенно. Сколько хорошего они сделали для меня – невозможно переоценить! Но время идет, у них своя жизнь, свои заботы и, естественно, они не могут уделять мне столько внимания, как прежде. Я понимаю это очень хорошо. Однако для Марка «ирландская сестра» – не просто красивые слова. Регулярно два-три раза в неделю он приезжает ко мне и везет меня куда-нибудь. Вначале мы обычно едем на кладбище к Софии, говорим с ней, вспоминаем что-нибудь забавное, а потом Марк показывает мне красивые богатые усадьбы или везет в магазин, или мы пьем кофе в каком-нибудь кафе и болтаем. Дела у Марка идут хорошо. Недавно он переехал в новую хорошую квартиру. Их отношения с Марией развиваются медленно, но верно. Я не удивлюсь, если они скоро поженятся. Марк – мой добрый ангел, оставленный Софией.

18 ноября 2001, воскресенье.

Сумасшедших везде достаточно, но в Америке они особенно бесноватые и изощренные в разных пакостях. Например, сейчас какой-то идиот рассылает по офисам политических партий, на частные адреса, в конторы и т.д. письма и засыпает в конверты порошок. Естественно, что напуганные терактом люди прежде всего предполагают, что это какая-нибудь отрава. Проводятся анализы, проверки, потом оказывается, что это – безобидный мел или что-нибудь вроде этого. Но сколько тревог и переживаний! Дело дошло уже до того, что люди вскрывают почту не иначе как в резиновых перчатках.

29 ноября 2001, четверг.

Рядом с нашим домом стоит заброшенное здание, старое и очень ветхое. Когда-то давно в нем жили люди. Сейчас о нем вспомнили. Уже около недели сюда приходят строители и капитально ремонтируют этот дом. Я с интересом наблюдаю из окна за их работой. В бригаде шесть человек. Они приходят ровно в восемь часов утра, становятся в кружок, совещаются и уже через десять минут приступают к работе. Работают безостановочно, без каких-либо перекусов, перекуров и тому подобное. В половине первого, пока все продолжают работать, один из них отправляется в соседний магазин и покупает всем кофе и бутерброды. Только по его возвращении они прерывают работу, снова становятся кружком, пьют кофе, разговаривают и ровно через полчаса снова принимаются за дело – до пяти часов вечера. Как машины. Дом обновляется прямо на глазах. Это именно то, что называют американским стилем работы. На этом Америка и стала такой страной, какая она есть сейчас.

9 декабря 2001, воскресенье.

Как сладко жить в свое удовольствие и быть свободной от всех обязательств!

19 декабря 2001, среда.

Я оконфузилась в музее Уитни.

Захожу в зал. Там стоит гул голосов. Вижу издали много разного пестрого люда. Кто стоит, кто сидит на корточках, некоторые даже перекусывают за столом. Я подумала, что американская непринужденность – дело, конечно, хорошее, но кушать на выставках – это уж слишком! Каково же было мое изумление, когда я обнаружила, что я единственный живой человек на этой выставке, а все остальные – скульптуры. Я глазам своим не могла поверить и подходила к этим скульптурам вплотную, рассматривала, с какой дотошностью, вниманием к каждой мелкой детали они изготовлены. У женщин на бедрах заметны следы целлюлита, видна каждая морщина, дефекты маникюра и т.д. Впечатление от этих фокусов сложное. Восхищаешься мастерством, и одновременно почему-то поднимается чувство отторжения и брезгливости. Как определить грань между искусством и подделками под натуру? Писано об этом и писано, говорено и говорено, а воз и ныне там.

10 января 2002, четверг.

Каждый раз по дороге в Нью-Йорк проезжаю мимо большого щита, на котором написано, что в штате Нью-Джерси проживает 400 000 алкоголиков. Не могу понять, где они прячутся, эти алкоголики. Я ни разу не видела здесь ни одного пьяного человека. Видно, они тихонько попивают дома, как Джек, или по вечерам в пабах. Но из паба надо как-то домой. Пешком – слишком далеко, на автомобиле – пьяным далеко не уедешь: тут же остановит полиция. Тест на алкоголь тут простой и безошибочный. Надо, не пошатнувшись, пройти по белой дорожной полосе и безостановочно, на одном дыхании пересказать алфавит. Ошибешься или ступишь мимо белой линейки – мало не покажется!

Если окажешься утром в нью-йоркском Сити, интересно наблюдать за толпой служащих, которую порциями исторгают станции метро и автобусы. Эта толпа сплошным потоком покрывает улицы и растекается мощными ручьями в громадные банки или маленькими струйками в мелкие конторы Сити. Все выглядят удивительно одинаково, как близнецы. У всех, мужчин и женщин, одинаково строгие темные костюмы и светлые рубашки и блузки. У многих женщин на ногах совсем по виду не подходящие громоздкие кроссовки. Это ничего, что они не стильные, зато ходить по улицам в них удобно. А в банке красотка тут же сменит их на элегантные туфли, чтобы соблюсти все правила дресс-кода.

В мелких бизнесах этих правил вовсе нет. Люди одеваются как хотят, часто очень небрежно. Бывает непонятно, на работу идет человек или на пляж. Меньше всего здесь думают и о том, что кому подходит - не подходит. Нередко толстухи килограммов под 100 щеголяют в коротких шортах или в мини-юбках.

22 февраля 2002, пятница.

На днях, когда Джека не было дома, я увидела на нашей террасе незнакомого мужчину. Он заглядывал в окна, что-то высматривал. Увидев меня в гостиной, он на какое-то время скрылся, а потом появился снова. Так как наш дом стоит на отшибе, и дома были только я да Клара, я не решилась открыть дверь и спросить у незнакомца, что ему надо. Позже я рассказала об этом Джеку, он сказал, что если бы он был дома, то вышел бы на крыльцо с ружьем и мог бы даже пристрелить чужака, нарушившего границы его частного владения.

А сегодня утром, когда дома снова не было никого, кроме меня и Клары, приходил полицейский. Пришлось открыть. Он пытался расспросить меня о Кенни, старшем сыне Джека. Видно, парень в чем-то провинился. Я притворилась, что не понимаю английского языка. Пусть разбираются сами.

10 марта 2002, воскресенье.

Каждое воскресенье Джек с утра принимает душ, тщательно моется, бреется, надевает свой лучший костюм и направляется в церковь. Это так не соответствует его повседневному поведению, что я не могу скрыть своего изумления. Сегодня он, видно, заметил это, смущенно развел руками и пояснил:

– Не знаю, зачем я туда хожу, не так уж я и верю. А побываю там – мне становится легче.

Я тоже изредка хожу в церковь. Из всех окрестных храмов мне больше всего нравится бывать в ближайшей католической церкви, очень уютной и дружелюбной. Я там даже причащаюсь. Мне нравится, что католики не изнуряют прихожан длинными службами и непременным стоянием на ногах. Нравится их традиция по окончании службы обмениваться рукопожатиями. И не нравится, что, имея орган, они поют молитвы под фортепиано. И при таком богатом музыкальном наследии распевают какие-то современные, совершенно незатейливые мелодии. Но, может, я чего-то не понимаю.

18 марта 2002, понедельник.

Это просто смешно! В голове не укладывается! Четыре с лишним года я добросовестно ухаживала за бабушками, научилась множеству разных процедур, а самого простого, как бабушки говорят: «Ой!», не знала. Сегодня, переворачивая в постели Клару, я нечаянно причинила ей боль. И она воскликнула: «Ауч!». Тут только я и поняла, что это означает «Ой!». А ведь сколько раз до этого мои бабушки посылали мне этот сигнал! Воистину:«век живи, век учись»!

25 марта 2002, понедельник.

Вот и все. Я наметила дату отъезда и купила билет до Москвы. Дальше все разворачивается по сценарию, прокрученному в уме много-много раз, будто я играю роль в хорошо разученной пьесе. Всё-всё вокруг: американские люди, города, природа, предстаёт в новом, замечательном свете, всё мне видится необыкновенно прекрасным.

Мой дорогой, мой замечательный друг Нью-Йорк! Сколько раз ты врачевал меня и развлекал, и дарил мне столько наслаждений и пищи для ума в твоих парках, музеях, театрах, на твоих оживленных авеню и в тихих переулках! Наверное, я увижу еще много разных столиц, но ты навсегда останешься моим самым любимым другом!

21 апреля 2002, воскресенье.

Последний выходной день я провела с Женей. Мы долго гуляли по Манхеттену, вспоминали пережитое и подводили итоги. Женя, Марина и я приехали сюда из Новосибирска без малого пять лет назад. Каждая получила то, к чему стремилась. Марина вышла замуж за состоятельного и известного человека. Женя оказалась здесь как рыба в воде. Она знает всё и всех, окончила какие-то курсы, небезуспешно занимается бизнесом, ее дочь учится в колледже. Жене пока не удалось оформить документы для своей легализации, но я точно знаю, что с ее настойчивостью и умом она обязательно к этому придет. Я тоже выполнила свою программу.

Мы пришли к выводу, что, как ни банально это звучит, Америка – действительно страна неограниченных возможностей. Все зависит только от тебя, твоих способностей, настойчивости, умения крепко трудиться и следовать намеченным целям.

Я очень благодарна Жене. Несмотря на то, что встречались и разговаривали мы очень редко, я всегда знала, что могу на нее положиться. Как сближают совершенно разных людей перенесенные вместе испытания! Доведется ли нам когда-нибудь встретиться?

23 апреля 2002, вторник.

Последние предотъездные дни – прощание с моими друзьями. Звонят и приезжают попрощаться все люди, с которыми меня свела здесь судьба – Диана и Грегорио, Джино и Санта, Анита и Фил. Взаимные благодарственные слова, слезы и воспоминания. Семья Софии устроила парадный обед в ресторане. Мне преподнесли изумительное колье с бриллиантами. Кейт, Джулия и Эндрю подарили замечательный музыкальный центр. Даже флегматичный Джек проявляет необычайную сердечность и внимательность. Рая взывает к моей рассудительности, требует, чтобы я отказалась от своих намерений и, пока не поздно, сдала свой билет. Оля поедет в аэропорт проводить меня.

Клара будто чувствует, что скоро мы расстанемся, и ведет себя очень прилично. Здесь уже договорились о том, что за ней будет ухаживать симпатичная женщина из Польши.

Странно, но я перестала думать о будущем, о том, что меня ждет в России, а только оглядываюсь вокруг и прощаюсь навсегда с тем, что меня окружает.

Я не могу сказать о себе, что я люблю Россию. Столько раз мне было больно и стыдно за нее! Иногда она кажется мне Молохом, пожирающим собственных детей. Она бывает мне даже ненавистна. Но здесь я поняла, что жить вне России я, увы, не могу.

27 апреля 2002, суббота.

Cтучат колеса, покачивается поезд. Не могу отвести глаз от окна, там – Россия, неубранная, диковатая, бедная, пробуждается после холодной зимы, только-только начинает появляться нежная новорожденная листва и первые цветы. Бабушки продают пирожки на полустанках, дети машут ручонками. И здесь, в вагоне, тоже – Россия. На остановках входят хмурые озабоченные люди, не здороваясь, начинают расталкивать свои узлы и чемоданы. Устроившись, достают снедь и плотно перекусывают. И только после этого успокаиваются, оглядываются и затевают разговоры с попутчиками. Какое наслаждение – абсолютно все говорят по-русски! Женщины рассказывают откровенные, часто страшные истории из жизни или делятся рецептами, мужики рассуждают о работе и политике.

Слушаю их, смотрю на них, и в груди что-то медленно, со скрежетом, поворачивается. Застывший там кусок льда, к которому давно привыкла и не замечала его, начинает таять.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Я благодарю Бога за то, что Он был милостив ко мне, и испытания, которые Он послал мне, были посильны, за то, что послал мне навстречу много добрых людей и щедро одарил впечатлениями.

Благодарю моих детей и друзей. Без вашей помощи и поддержки я не смогла бы одолеть этот пятилетний марафон, совершенно изменивший всю мою последующую жизнь.

Благодарю всех людей, с которыми судьба свела меня в Америке – Олю, Галину, Риту, Дельфину и Грисиано, Хелен, Рикки, Кэрол и Кенни, Кэфрин и Майкла и многих других людей, принявших участие в моей судьбе. Вы были добры ко мне и великодушны, и вы всегда останетесь в моем сердце.

Китайцы сравнивают жизнь с рекой. Реки никогда не текут прямо. Они поворачиваются, образуют долины и обнажают скалы, мчатся по порогам и набирают силу в глубинах. Они сливаются с ручьями и другими реками и несут свои воды к морю. Пройти свой путь по своей реке нам суждено только однажды, и трудно предугадать, что может случиться за следующим поворотом.

Будем же открывать новые миры, будем изменять свою жизнь и себя, покуда хватает сил. Будем любить и поддерживать друг друга и всегда помнить, что жизнь прекрасна, и мы не одиноки.

Страница 7 из 7 Все страницы