В 1894 году сельский учитель Е. Ф.  Кудрявцев основал в Красноярске первую частную политико - экономическую и литературную газету «Енисей». Благодаря материальной помощи Иннокентия Кузнецова, из династии золотопромышленников Кузнецовых, газета была оснащена лучшим в Сибири типографским оборудованием и на протяжении 10 лет считалась наиболее респектабельным изданием в Енисейской губернии. Но в начале XX века Кудрявцева стали теснить более оперативные, маневренные, броские газетчики. «Енисей» захирел и был закрыт. Кудрявцев, лишившись средств, покончил с собой.

Любознательный читатель-зритель-слушатель обратил внимание на засилье в СМИ развлекательных проектов, где журналистики в традиционном понимании уже практически нет: конкурсы, лотереи, ток-шоу, в финале которых – непременное вручение победителям подарков, премий, путевок, квартир. В таких конкурсах требуются не  журналисты – здесь их профессионализм ни к чему – а entertainers («развлекатели»): известные актеры, поп-звезды и даже политические деятели. Они нужны для привлечения внимания, не более.

Принцип, используемый в таких программах, эксплуатирует понятие, введенное французским философом Жаном Бодрийяром: «логика Пер – Ноэля». Разжигая вожделения участников, организаторы дают телезрителям возможность виртуального удовлетворения собственных вожделений. Зрителя манит процесс раздачи «новогодних подарков» (отсюда – название синдрома), с детства сохранившийся у каждого человека на уровне подсознания. В выигрыше оказываются все: авторы шоу, участники и зрители. А больше всего – спонсоры, рекламировавшие свою продукцию…

На радио развлекательная программа еще примитивнее. В прямом эфире «ди-джей» предлагает угадать исполнителя прозвучавшего «хита» и сообщить в студию. Счастливчик получает кружку, майку, контрамарку на дискотеку – словом, мелочь. Но тинейджеры обрывают телефоны. Считается, что это изобретение американской журналистики, именуемое у них «квиз» (quiz).

Не желая огорчать поклонников развлекательных программ, вынужден, тем не менее, сказать правду: и ди - джеи, и ентетейнеры – это по сути дела наши массовики - затейники, выпускавшиеся некогда техникумами культуры для работы с населением в местах массового отдыха трудящихся. Но народ на затейников просто так сегодня не клюнет: без паблисити нет просперити. Приходится прибегать к импортной упаковке. Короче, «холя ногтей и одулянсион на дому», как заметили некогда авторы бессмертного романа.

В метрополии, которая, концентрируя российские финансы, живет по законам больших чисел, проблемы изданий несколько иные чем, в провинции, где с незапамятных времен существует неразрешимое противоречие между затратами на производство и прибылью от подписки, рекламы и розницы. Во - первых, возможности издания не всегда совпадают с желаниями рекламодателей. А во - вторых, запросы  зрителей-читателей-слушателей  далеко не всегда совпадают с возможностями издания.

Вот и крутись редактор, как знаешь. Если сальдо положительное – живи, нет – закрывайся. Не зря же в любой редакции, телестудии, радиостанции отдают приоритет журналистам, умеющим добыть для редакции оплаченный вкладыш или эфир.

В государственных СМИ этого вопроса не стояло: журналисты не знали ни расходов, ни прибыли – они имели зарплату и гонорар. Говорят: зато они были подцензурны, а сейчас – воля… Ох, лукавство: журналисты частного издания еще в большей зависимости от хозяина: захочет – приблизит, захочет – урежет зарплату, захочет – с кашей съест. Безо всякой цензуры…

Сегодня снова наступило время частных изданий. Казалось бы, слава богу, есть надежда, что снова появятся предприниматели, типа упоминавшихся  Пастухова, Кудрявцева… Не появляются. Почему? Потому что в метрополии некому создавать новые газеты, новые телеканалы, новые радиостанции – там преимущественно делят бывшие государственные СМИ. А при этом не нужен талант журналиста – здесь надобен нюх маклера.

Но если дележ центральных СМИ худо - бедно контролируется властью, то в провинции все происходит проще: коммерсант покупает телеканал, газету, радиостанцию, на худой конец, эфирное время - жене, любовнице, детям. А те отрываются от вольного, время от времени раскручивая нужных  для бизнеса партнеров и политиков. Понятное дело, не за спасибо. Власть относится к этому с пониманием –  своих  любовниц  девать некуда…

Журналисты - маргиналы. Они существовали и раньше – но с другим знаком.  В советское время это были изгои, не вмещавшиеся в прокрустово ложе требований партийной печати. Известный пример – Сергей Довлатов. Неизвестных – тьмы и тьмы. В XXI веке новый всплеск маргинальной журналистики позволяет условно обозначить ее, как некую, качественно новую социальную страту, наподобие нищих, беженцев или «гастарбайтеров».

Маргиналы рекрутируются  из неофитов, доверчиво хлынувших в «демократические» издания, телеканалы, радиостанции. Но они в подавляющем большинстве – частные и не столько демократические, сколько купеческие. По наработанной схеме ребят берут «стажерами», без оплаты труда, и через некоторое время под благовидным предлогом заменяют новыми, получая, таким образом, постоянную, даровую рабочую силу.

Столкнувшись с таким цинизмом, молодые журналисты мгновенно избавляются от принципов, привитых в университетах, и превращаются в наемников, «солдат удачи», готовых на все. Их используют в избирательных штабах, пресс-службах многочисленных политических партий, промышленных компаний – и в «желтой» прессе. Они исполнительны, всеядны и не брезгливы. Самые не брезгливые выбиваются наверх и, преуспев, с наслаждением попирают своих менее удачливых товарищей.

Журналисты - маргиналы культивируют в обществе то, что Ницше в свое время определил как «ressentiment» - коллективное чувство мстительной злобы по отношению к установленной иерархии ценностей, в которой им нет места. О социальном содержании синдрома, именуемого «ressentiment», говорить сложно: маргиналам безразлично, где эксплуатировать его –  в демократических, коммунистических, шовинистических изданиях, «желтой» прессе или предвыборной кампании… Они ведут войну против всех…

Репортерам старой школы плохо удается превращение в маргиналов – не позволяет жизненный и профессиональный опыт. Чаще они просто уходят, как уходят волки из стаи, когда уже не могут отстоять свое место. Только выглядит это не так романтично, как у Киплинга в его «Сказке джунглей».

Смена российского журналистского корпуса – отнюдь не свидетельство смены государственных ориентиров, концепций, доктрин… Просто старые кадры   не могут адекватно отображать энтузиазм, c которым новая власть берется за очередной передел всего, что попадается под руку: собственности, идеологии, населения… На это способны молодые люди, без комплексов. В их возрасте свойственно выражать естественный восторг по поводу любых перемен – не очень профессионально, но с годами это  придет…

Густав Хейнеманн, президент ФРГ в начале 70-х годов, как- то признался : «Я не могу больше слышать слово «восторг». Я переживаю уже пятую правительственную систему, и, если бы ко всему относился с восторгом, то давно бы сидел в сумасшедшем доме».

Хейнеманн мог себе позволить сказать это – он никогда не был российским журналистом.

Валерий Кузнецов

Страница 5 из 5 Все страницы