Оберегающий, опекающий стиль в воспитании детей был во многом отражением стиля отношений между мужем-взрослым и женой-ребенком. Признав над собою власть и авторитет мужа, женщина могла требовать подобного же отношения к себе со стороны детей. И когда, под влиянием феминистского движения, экономических трудностей (из-за чего большинство женщин было вынуждено устроиться на работу) и ряда других внешних импульсов (не в последнюю очередь – телевидения), женщина стала освобождаться от прежнего подчиненного положения в обществе и семье, стала "расти"– по тому же закону отражения стали "освобождаться" и "расти" дети.

Отвергнув опекающее и подавляющее отношение к себе со стороны мужчин, женщины оказались психологически не в состоянии продолжать подобным же образом относиться к своим детям и требовать от них признания такого отношения. Да и сами дети, лишившись реальной опеки, перестали признавать ее правомерность.

"Когда матери разорвали, наконец, свой защитный кокон – или, возможно, когда матери обнаружили, что защитный кокон распался, – дети тоже не могли оставаться одни внутри этого кокона. И они вышли из него – вышли в мир порнофильмов, любовников и любовниц, изнасилований и убийств, правительственной коррупции и всего такого прочего".

Во всем этом заключен некий печальный парадокс. Ибо женщины любят своих детей ничуть не меньше, чем прежде, и их борьба за независимость и равноправие движима не эгоистическими интересами, а очень часто как раз желанием добра своим детям. Женщины устраиваются на работу, чтобы их дети не были раздетыми и голодными. Но дети лишаются главного – детства. Бедные и недоедающие, они были более счастливыми прежде, под присмотром своих матерей, пусть даже сами матери были при этом измотаны и несчастны. Более того, даже относительно беспризорные дети в прошлом не лишались своих детских радостей и не взрослели раньше времени. Но в сегодняшнем сложном "взрослом" обществе дети, лишившиеся хотя бы небольшой доли родительского внимания, вынуждены взрослеть – просто потому, что иначе им не выжить.

М. Винн не идеализирует прошлое и тем более не мечтает о его возврате. Ее анализ влияния феминизма на воспитание детей кончается следующим абзацем:

"Одно должно быть подчеркнуто: наше утверждение, что дети страдают от нехватки родительского внимания ввиду большей занятости женщин на службе, ни в коей мере не содержит обвинения женщин в том, что они променяли уход за детьми на работу. Дети, несомненно, вынуждены расти быстрее, становиться независимее и самостоятельнее и сталкиваться с большим числом опасностей, если оба родителя заняты весь день на службе; но нет никаких оснований считать, что если ради ребенка один из родителей должен оставаться дома, то это должна быть мать. Исторически матери действительно несли б`oльшую ответственность за опеку детей и уход за детьми; и когда женщины стали стремиться к уравниванию своего положения с мужчинами – цель, не подлежащая никакой критике, – дети утратили долю традиционной опеки. Но если кто-то здесь и виновен, то это мужчины, не закрывшие образовавшуюся брешь и не взявшие на себя б?льшую часть родительского бремени, чем это было принято в прежние времена. Остается фактом, что мужчины не сделали этого в сколько-нибудь значимом числе. Женщины не могут повернуть сегодня обратно и лишиться того равенства, которое они обрели. А между тем дети обречены на новое, менее защищенное детство."

Кризис семьи, вызванный эмансипацией женщин, привел к подлинной "эпидемии разводов", охватившей общество в 1970-е годы. Когда распались внешние иерархические скрепы, удерживавшие семью, когда "жена-ребенок" выросла и стала "взрослой" женой, мужья и жены столкнулись с необходимостью самостоятельного согласования взаимных интересов и нужд – задачей, оказавшейся непосильной для большинства.

Что развод родителей всегда является трагедией для детей – это достаточно ясно, но М. Винн заостряет внимание на некоторых не сразу бросающихся в глаза сторонах проблемы.

"Даже при наилучших обстоятельствах распад семьи не может не поразить самые основы детства и не вывести ребенка за границы детства, причем родители парадоксальным образом хотя бы на некоторое занимают его прежнее место. Ибо ничто не заставляет мужчин и женщин сожалеть о детском состоянии защищенности и поддержки больше, чем вся та суматоха и весь тот переполох, которые сопровождают конец брака. Каждый из партнеров временно переживает вновь основные коллизии детства, вновь испытывает те изначальные страхи отвержения и покинутости, изолированности и потери, которые были опытом ранних лет его жизни. Между тем дети от несчастного брака несут двойную ношу: они должны не только совладать со своими собственными болезненными ощущениями потери и обиды, но в то же время как-то справляться с беспомощностью и слабостью своих родителей, которые те не в состоянии как следует укрыть от них.

После болезненного столкновения с несчастьем взрослых, после опыта взрослых неудач ребенок вынужден становиться более взрослым. Даже когда кризис уже миновал, когда вновь возобладал здравый смысл, когда ребенок вновь включается в семейную жизнь после нового родительского брака, по видимости даже более счастливую, – все равно невинность уже никогда не будет возвращена. То, что ребенок знает, он знает навсегда."

Случается, что эта перемена ролей закрепляется в неполной семье на долгое время: женщина, оставшаяся одинокой, ищет у детей той поддержки и того сочувствия, которое прежде дарил ей муж. Она делится с детьми всеми своими проблемами, потому что ей не справиться с ними самой.

Часто, впрочем, родители не то что не могут скрывать, а даже считают нужным не скрывать от детей свои проблемы. В этом они находят научную поддержку. Специалисты объясняют им, что самое главное – не допустить, чтобы ребенок принял на себя ответственность за развод, чтобы он не подумал, как это свойственно нормальному детскому эгоцентризму, будто это его непослушание или упрямство вынудило родителей расстаться.

Поэтому, советуют специалисты, говорите ребенку правду о причинах развода, например: "Мы с папой больше не любим друг друга", или: "Я встретила другого человека"; делитесь с ним всеми своими переживаниями сомнениями, надеждами.

Однако, возражает М. Винн, такой подход, разрушая детские иллюзии всемогущества и всеведения родителей, только сильнее выталкивает детей из детского мира во взрослую жизнь, к которой они еще не готовы ни физически, ни эмоционально. Один большой вопрос, заполняя собою все душевное пространство ребенка, встает перед ним (неважно, ясно ли он высказан или только прочувствован): кто позаботится обо мне, если родители не могут позаботиться о самих себе? Так заботы о будущем обустройстве своей жизни – заботы, всегда бывшие исключительным бременем взрослых, – ложатся на плечи ребенка, подавляя в нем все собственно детские инстинкты. А поскольку разводы и неполные семьи стали сегодня массовым явлением, постольку многие дети из полных семей живут "в тени развода", в напряженном его ожидании, только усиливающемся при каждом новом родительском "правдивом" рассказе о трудностях семейной жизни. Психотерапевты зафиксировали даже особую болезнь, которой подвержены дети из неполных и неблагополучных семей; эта болезнь, со всеми внешними симптомами отравления при отсутствии реальных агентов, представляет собою род массовой истерии как следствие психологического и психического стресса.

"Правдивое" отношение к детям, конечно, не могло не затронуть и половые проблемы взрослых, в разведенных семьях часто выходящие на первый план. Здесь перемены были настолько быстры и успели уже стать настолько привычными, что многие сегодня не представляют себе, что еще в прошлом поколении родители, оставшиеся одни с детьми, вели себя иначе.

"Еще десять или пятнадцать лет назад разведенные родители продолжали скрывать свои сексуальные привязанности от своих детей, считая это чем-то само собою разумеющимся, так же как в том, что касалось их внебрачной половой жизни, они были скрытны от своих супругов, когда брак еще не был расторгнут. После развода они могли поддерживать видимость, что новый избранник, если таковой был, – это их "друг", а когда дети знакомились с этим "другом" мамы или папы, они привычно звали его "Дядя Билл" или "Тетя Хелен." <… >Иногда мама или папа могли вновь вступить в брак, и лишь тогда дядя Билл или тетя Хелен, переселяясь в супружескую спальню, приобретали новое значение в жизни детей.

Сегодняшним женщинам такое положение вещей кажется уже чем-то совершенно неприемлемым. Феминизм убедил их, что они имеют не меньше прав на полноценную сексуальную жизнь, чем мужчины. Традиционный чистый, девственный образ матери и жены они обзывают "сексистским". [Слово «сексист» образовано, очевидно, по аналогии с «расистом». Так феминистки называют сторонников неравенства и неравноправия полов. – Прим. ред.] Они не только устраивают свою личную жизнь, не таясь от детей (и дети становятся, таким образом, свидетелями длинной череды взлетов и падений, сближений и расставаний, новых замужеств и разводов), – порою они даже делятся с детьми подробностями своей интимной жизни.

В одном из популярных фильмов американского кинопроката, который М. Винн приводит как выразительное отображение всей проблематики развода и воспитания детей в неполной семье, новая подруга отца уговаривает детей пораньше пойти спать, потому что ей не терпится заняться с ним любовью, а это – дети должны понять – "восхитительно, как мороженное".

Проблемы секса вообще наиболее резко и жестоко выявили происшедшую перемену в положении детей в современном обществе, заставив отшатнуться и задуматься многих сторонников нового образа детства. Эта слабая откатная волна, однако, не может пока противостоять девятому валу сексуальной революции, вынесшему наверх, наконец, и те существа, которые прежде считались асексуальными, – детей.

Подобно тому как психоанализ проник в повседневную педагогику через десятилетия после того, как он покорил общественное сознание (см. выше), новый, современный подход к детской сексуальности стал реальностью, когда на эту тему было уже немало сказано и написано. Уже стал общим местом фрейдовский "эдипов комплекс", уже доктор Спок и иже с ним на все лады рассуждали о сексе и половом воспитании, но все равно в силе оставалась как главный принцип взрослая установка на мягкое подавление детской сексуальности. И лишь в 70-е годы, прежде всего под влиянием телевидения и родительских разводов, секс действительно становится важнейшей частью жизни детей; тогда-то и зазвучали действительно новые голоса "специалистов"–сексологов.

М. Винн сравнивает, например, традиционный и новый подходы к проблеме детской мастурбации: если викторианская эпоха запугивала психическим помешательством и волосатостью ладоней, фрейдизм – отставанием в интеллектуальном развитии, а еще совсем недавние авторы – помехами на пути созревания личности, то сегодня угрозы и проклятия сменились оправданием и благословением. М. Винн приводит несколько цитат из новейших руководств "для детей и родителей ":

"Естественный способ проверки экипировки, притом дающий массу удовольствий, способ, с помощью которого почти все мальчики и девочки впервые узнают, "что такое секс".<… > К сожалению, по причинам, которые трудно понять, люди поднимают неимоверную шумиху вокруг этого достаточно очевидного способа освоения взрослой сексуальности."

"Секс – это наслаждение. Светлое, тонкое, чистое, живое наслаждение. Чтобы ребенок был сексуально здоров, родители должны считать, что нет ничего плохого в сексуальном наслаждении. Наслаждение "плохо" только тогда, когда оно вызывает боль. Причиняется ли кому-нибудь боль, когда ребенок находит сексуальное наслаждение на материнской груди, или мастурбирует, или наслаждается генитальными играми с другими детьми, или когда подростки, со всеми контрацептивными предосторожностями, вступают в сношение – кому от этого вред?"

Мы воздержимся в дальнейшем от подобных цитат, но все же один раз их следовало привести – для представления о реальных масштабах происходящего. М. Винн пишет, что в результате всех этих атак в представлениях родителей произошел настоящий переворот: теперь считается уже, что что-то не в порядке с ребенком, если он не занимается мастурбацией.

""Если мы не освободимся от наших викторианских идей, мы можем буквально покалечить сексуально наших детей", – таково последнее слово специалистов. Скачок от веры в калечащее влияние мастурбации к вере в калечащее влияние отказа от мастурбации – поистине грандиозный скачок."

После такого скачка нетрудно сделать еще один, совсем маленький шажок – к утверждению о том, что детей надо обучать мастурбации, обучать сексу, – разве осталось что-нибудь, что могло этому помешать? – И вот возникает Совет по сексуальному просвещению и обучению Соединенных Штатов (SIECUS), который ставит задачу культивировать секс среди детей; предлагаются следующие формы: "мастурбация, однополые или разнополые сексуальные игры, игры с животными, нагота", а также использование вульгарного языка. М. Винн задается в этой связи законным вопросом:

"Есть ли это, следовательно, идея, что детей нужно обучать, как правильно заниматься мастурбацией, или поощрять к мастурбации, если по какой-либо причине они выказывают к этому малый интерес?"

Этот вопрос, положительный ответ на который логически очевиден, ставит тем не менее в тупик тех родителей, которые осмеливаются его четко сформулировать; здесь, кажется, софистические искушения натыкаются, наконец, на пока еще не разрушенную границу здорового человеческого чувства. Но сути дела это уже не меняет, потому что если сказано "а", то "б" будет сказано само собой, по закону алфавита. Через некоторое время родители начинают чувствовать себя сексуально менее взрослыми, чем их дети, выросшие в такой "культивируемой" сексуальной свободе. Кончается же все это шоком: "Ах, мамочка, ты даже не знаешь, что такое оральный секс!" Впрочем, у этой девочки, когда она станет матерью, шока, должно быть, уже не случится; неужели не останется никакой границы, за которую могло бы ухватиться неуничтожимо человеческое в ней?

Расковав силы детской сексуальности, родители оказываются перед рядом неразрешимых дилемм. Одна из них касается такой проблемы, о существовании которой прежде не подозревали многие взрослые, а от детей она и вовсе была наглухо закрыта – даже после того, как было решено, что их следует обучать "фактам жизни". Но в конце концов оказалось невозможным, выпустив на волю целый рой демонов, одного из них удержать в заточении. Речь идет о гомосексуализме, в конце 70-х г. начавшем оказывать существенное влияние на жизнь детей и на подход к их сексуальному воспитанию.

Пока гомосексуализм не был открытым общественным явлением, пишет М. Винн, родителям не приходилось задумываться над тем, какую сексуальную ориентацию выберет их ребенок. Считалось, что он естественным образом станет нормальным взрослым. В детях естественным образом (без всякой связи с проблемой гомосексуализма) поощрялись те стереотипы поведения, которые позволяли мальчикам расти более мужественными, а девочкам – более женственными. Но когда гомосексуализм стал открыто требовать признания с экранов телевизоров и со страниц газет – и когда, разумеется, сразу же объявились специалисты, доказывающие равноправность возможных сексуальных ориентаций и связывающие их с различными неявными влияниями на ребенка в течение первого года его жизни, – родители оказались перед трудным выбором. Нет, они не смирились с возможным гомосексуализмом своих детей: здесь вновь освобожденная сексуальность натыкается на прочную границу – может быть, как пишет М. Винн, связанную с глубочайшим инстинктом человеческого рода, поддерживающим его выживание. Но мысль о том, что они невольно делают что-то, предопределяющее ненормальное сексуальное развитие своих детей, заставляет их в противовес этому с самых ранних лет всячески поощрять в своих детях нормальное, гетеросексуальное развитие. Дело уже не может ограничиваться вторичными признаками мужественности и женственности – ребенка буквально понуждают показать свою нормальность. В полную противоположность предыдущей эпохе на однополую дружбу смотрят с подозрением, зато приветствуются близкие отношения мальчиков с девочками. Когда же в двенадцати-тринадцатилетнем возрасте это приводит к потере невинности, родителей одолевают сложные чувства: страх и сожаление смешиваются с облегчением по поводу нормальной сексуальной ориентации ребенка.

Страница 4 из 5 Все страницы