Зрелый Пушкин – это писатель в высшей степени объективный. Я не знаю, понимаете ли вы различие, слышали ли вы о различии между субъективной и объективной литературой. Субъективная – это такая литература, в которой непосредственно слышатся движения человеческого сердца, даже крик, даже вопль, любые чувства проявляются в тот момент, когда они возникают. А объективная литература – это та, в которой чувство и его литературное воплощение разделены работой творческого ума. Так вот, Пушкин стал совершенно объективным поэтом, самым объективным поэтом в русской литературе и одним из немногих в мировой. В этом отношении его можно сравнить только с Шекспиром.

Так вот, таковы были противоречия между Пушкиным, неуверенным в себе, вечным мальчишкой, который стесняется, который завидует офицерам, даже своему конкуренту, злополучному Дантесу, и Пушкиным, который создал все эти великие произведения и очень ясно понимал свое значение в литературе, как свидетельствуют многие места из его сочинений.

Личная жизнь его была несчастна. Он женился на женщине, которая была неизлечимо глупа, должен был терпеть ее до конца и из-за нее умер. А почему он на ней женился? Это был шаг, продиктованный тем же комплексом. Она считалась одной из первых красавиц в Петербурге, даже, кажется, одной из двух самых известных. Это было ему лестно. Кого он на самом деле любил, мы не знаем. Наибольший знаток Пушкина, Щеголев, который писал о нем в двадцатые годы, думал, что это была жена Карамзина, которая была старше его и которая никогда не отвечала ему взаимностью, это была совершенно безнадежная любовь,. А все его знаменитые стихотворения адресованы женщинам, которые не играли столь важной роли в его жизни. Так думал Щеголев, не мне спорить с ним. Мы знаем только, что эти стихотворения написаны, что они есть и они формируют с тех пор чувства и понятия всей читающей публики в России, потому что именно поэты говорят нам, каким образом мы должны чувствовать то, чтó мы чувствуем, – об этом мы узнаем у поэтов.

Но противоречий была полна и гражданская жизнь Пушкина. Ведь он был умеренный либерал, в молодости даже с проблесками радикализма, он похвалялся своим либерализмом. Он писал из Одессы в письме (письмо было перехвачено полицией), что он берет у одного англичанина уроки чистого атеизма. Либерал он был примерно в том же духе, что и так называемые декабристы, то есть очень умеренный, не слишком устойчивый либерал, его либерализм начал переходить уже рано в умеренный консерватизм.

Все это было так. Но дело в том, что его друзья были декабристы, и эти его друзья готовили вооруженное восстание и даже осуществили его, хотя очень неудачно. Он был с ними связан, с ними дружил. Они его не принимали в свое общество и он сердился, подозревая, что у них есть это общество и они его не хотят брать. Почему не принимали? Да потому, что его считали несерьезным человеком. На юге, когда он был в ссылке (а ссылка была очень снисходительной, умеренной), он был знаком, не очень влюблен, а хорошо знаком и водил компанию с графиней Ржевуской. Эта польская красавица была негласным осведомителем тайной полиции. Такое в России началось давно. В этом качестве она была известна декабристам, они ее остерегались. Они боялись не того, что Пушкин станет доносить, а того, что он проболтается, потому что он говорил все, что думал. Человек, знавший его лучше всех, его друг Пущин, который возглавлял, если можно так выразиться, петербургскую организацию, или был одним из влиятельных декабристов, не хотел брать Пушкина по другой причине, он не хотел подвергнуть его опасности, он слишком им дорожил.

Вот каков был Пушкин. Он оказался в компании революционеров очень умеренных, дворянских, так сказать, революционеров, но все-таки он подвергался большому риску. А потом он от них отошел и внезапно откровенно признался перед Царем в своих чувствах и настроениях и обещал ему в дальнейшем вести себя смирно. В этом и заключается его внезапный переход, политический скачок, который он сделал разговоре с царем. Царь спросил его, что бы он делал, если бы он был в Петербурге в это время, то есть четырнадцатого декабря, и он сказал, что он был бы на площади среди декабристов. Николай Павлович очень ценил откровенность. Откровенность была качеством, которое позволяло царю и его полицейским следить, наблюдать и делать выводы. В России все оппозиционеры считали своим долгом говорить, что думают, не скрывать от начальства свои мысли. Первым человеком, который отказался так говорить с начальством, говорить, чтó он думает, и не давал откровенных показаний, был Герцен, это было значительно позже.

Так вот, Пушкин перешел на сторону Царя, воспевал его в своих стихотворениях. На языке, на котором мы описываем поступки обычных смертных, это называется политическим ренегатством. Правда, он раньше не занимал свою позицию официально, он не объявлял ее на собраниях декабристов, он не подписывал никаких заявлений. Но он писал стихи и стихи, написанные им, прямо говорят, что он был настроен если не революционно, то в высшей степени оппозиционно. И вот в один день ему пришлось переменить это настроение, перейти на другую сторону. Он хорошо это чувствовал, и это знали другие. Причины, по которым его презирали в светском обществе Петербурга, были различны, о некоторых я вам сказал. А теперь могу добавить, что его еще презирали как перебежчика. Это очень важный момент в его биографии. И стремление проявить свое мужество, свое достоинство, защитить свою честь, подстегивалось у Пушкина этим представлением. Вот что о нем говорили: с одной стороны о нем говорили, что он ненадежный болтун, его не хотели брать в декабристы, с другой стороны говорили, что он при серьезной опасности предал  своих друзей.

Ну, и когда началась история с его женой, которая после его смерти была, конечно, любовницей Николая (это не секрет, вы, вероятно, знаете составленный Вересаевым свод материалов о Пушкине), то из-за этой жены он и погиб.

Противоречия его этим не ограничиваются, они были еще в его понятиях. Дело в том, что Пушкин был барин. Барство в России – это было явление, аналогичное позднему феодализму в европейских странах, но отягченное еще отсутствием традиций независимой аристократии. Русская аристократия происходила от людей, которые бросались на колени, кланялись, били лбом об пол, называли себя рабами и уменьшительными именами. Русские бояре вели себя не так, как французские или английские аристократы. Только при Екатерине Второй они научились вести себя с некоторым достоинством. Так вот, это новое достоинство, конечно, проявляется (если оно новое) всегда в преувеличенных формах. Но барство остается.

А барство проявлялось у Пушкина, в частности, в его морали. У него была двойная мораль. Одна мораль по отношению к любимым женщинам: он  способен был и к серьезным чувствам, хотя не всегда проявлял их в стихах. А другая мораль была по отношению к крепостным девкам и к доступным женщинам. Эти поездки к цыганам, пьяные вечеринки с офицерами, шуточки, которые он отпускал, уже будучи женатым человеком. Все это свидетельствует о том, что барская мораль очень сильно на него влияла. И барские представления о чести заставили его пойти на эту нелепую дуэль с человеком, который пережил его на 50 лет, сделал карьеру во Франции и умер сенатором. Дантес оказался счастливчиком.

Таков был Пушкин в своей жизни. Он очень остро это переживал и отразил это в своих стихах. Он рисовал на полях своих стихотворений виселицы с повешенными, он помнил виселицу декабристов. Он послал им свое бессмертное стихотворение «Во глубине сибирских руд». И, наконец, в 35-м году, незадолго до смерти, он написал под видом подражания древним стихотворение, которое вы, наверное знаете:

Кто из богов мне возвратил

Того, с кем первые походы

И браней ужас я делил,

Когда за призраком свободы

Нас Брут отчаянный водил?

Это стихотворение, как вы знаете, кончается словами:

Теперь некстати воздержанье,

Как дикий скиф, хочу я пить:

Я с другом праздную свиданье,

Я рад рассудок утопить.

Это воспоминание о декабристах. Оно не оставляло его до конца жизни, здесь были его настоящие симпатии. Вы, конечно,  не представляете себе декабристов как настоящих, заядлых революционеров, как членов какой-нибудь партии. Нет, – это были либеральные баре, которые в этом отношении мало отличались от Пушкина, но они сделали то, что сделали, – они вышли на площадь. И Пушкин вышел бы с ними, но не привелось. Он ехал уже в Петербург, имея сведения о том, что нечто готовится, но его одолели предчувствия, и он вернулся в деревню.

Пушкин – великий поэт. В России не было равного ему поэта, никогда. И он очень сильно отличается от других русских писателей. Отличается тем, что он не был, я рискну сейчас употребить сильное выражение, он не был интеллигентом. Те черты, которые были свойственны русской интеллигенции, прежде всего непримиримая враждебность к самодержавию и угнетению и чувство общности с народом, в этой форме у Пушкина не проявлялись. Но он любил свободу и не выносил угнетения.

Понимаем ли мы Пушкина? Это очень серьезный и трудный вопрос. Кое-что понимаем, а другого – нет. Я хочу вас предостеречь от того же Набокова. Набоков, – чрезвычайно талантливый русский писатель, он обладал всеми качествами, чтоб стать великим русским писателем, кроме самого главного – он не знал, чего он хочет, у него не было глубоких убеждений. Он составил комментарий к «Онегину». Я предпочел бы видеть его в английском оригинале, потому что русские переводчики изъяли оттуда все, что относится к самому переводу – идиотское издание. Но в этом томе, довольно толстом, содержатся комментарии к Пушкину, которые показывают, как мало мы его понимаем. Но и сам Набоков не понимал его. А не понимал он по другой причине, – для Набокова важны были только стихи, не то, что говорится в стихах, а только стихи, как они сделаны. Набоков был чувствителен только к ткани литературного творчества, к ее стилю, к ее даже мелким особенностям. Содержание было для него, как он полагал, маловажно. Это надо иметь в виду, когда вы будете читать комментарии, которые теперь делаются по поводу Пушкина. Раньше говорили одно, одни глупости, теперь говорят другие.

Содержание в литературе, конечно, очень важно, очень. Гораздо важнее, чем в живописи и даже важнее, чем в музыке, хотя последнее утверждение я считаю рискованным. И еще одна особенность была у Пушкина, это уже последняя, о которой я упомяну: вдобавок ко всему, он был умным человеком. Он родился с глубоким, проницательным умом. Это, кстати, совершенно не обязательно для писателей. И дальше я буду иметь случай рассказать вам о писателях, которые не обладали этим качеством. Но Пушкин был очень умен, и поэтому вся его трагедия еще усугублялась тем, что он понимал, что происходит. На всех стадиях своей жизни понимал и не мог уйти от своей судьбы, не мог вырваться из капкана противоречий, в который поставила его история. Но он был очень умен. Откуда мы это знаем? Я не говорю уже о его журналистике. Он издавал журналы и написал некоторое число критических статей, где это совершенно очевидно, – его понимание. Но это видно и в его сочинениях, потому что сочинения его имеют глубокое содержание. Он был очень умным человеком. Если представить себе, что мы захотели бы поговорить с кем-либо из русских писателей, то я бы мог с Пушкиным говорить и рассказать ему разные вещи, происшедшие в будущем,  и  он бы понял, несмотря на все его предрассудки. А предрассудков у него тьма. Я не говорю о шестисотлетнем дворянстве, на которое он претендовал, но есть его знаменитое стихотворение:

Не дорого ценю я громкие права,

От коих у иных кружится голова. . .,

где он выражает свое презрение к парламентскому правлению и снисходительно похлопывает по плечам цензуру. Так вот, он был умным человеком. Но не все русские писатели могут похвалиться этим званием.

Страница 2 из 6 Все страницы