Я болею

Утром после завтрака я прежде всего пошел к карантинной. Рассказал своим товарищам, что со мной произошло, обменял шинель на свое демисезонное пальто. Затем я осмотрел ТПХ (теплично-парниковое хозяйство). Теплица была в заброшенном состоянии: много битых стекол, печи разрушены, внутри мерзлая земля, снег.

На третий день я принес начальнику целый трактат: расчеты по ремонту теплицы, необходимое количество дров. За выращивание огурцов я боялся браться, поэтому решил выращивать зеленую массу (лук на перо).

Трактат мой был утвержден начальником, и я приступил к его осуществлению. Почти всех людей, находившихся со мной в карантине, я забрал к себе на работу в теплицу.

Одни из них наиболее здоровые валили в лесу деревья, пилили их, другие подвозили к теплице, четвертые кололи, пятые возились с землей в стеллажах. К первому февраля все стеллажи густо, один к одному, были засажены сеянцами лука. К тому времени в теплице стало тепло, и перо быстро тронулось в рост.

Старший агроном Круглова не выказывала особого восхищения: не было меня в колонии, и все это ТПХ бездействовало, а теперь… Это ей же минус. А она вольнонаемная, ей идет зарплата. Начальник же был восхищен. При очередном посещении теплицы, когда зеленое перо радовало глаз, он вдруг заявил:

− Смотрите, из теплицы никому не перышка. Всех отсюда гоните. Урожаем буду распоряжаться только я.

Я попросил его, чтобы он это свое исключительное право на теплицу объявил своим подчиненным. Он обещал. И это избавило меня от всяких непрошенных гостей.

Первая зеленая продукция была приготовлена для секретаря горсовета, от которого зависело принятие какого-то решения в пользу колонии. Потом зелень больше шла руководителям партучреждений.

Каждый день я рассказывал о своих делах моему дорогому соседу, Илье Емельяновичу, и он радовался моим успехам. Особенно его порадовало то, что начальство колонии возбудило ходатайство перед министерством внутренних дел республики о моем расконвоировании.

Но я перегрузил себя. Голова у меня работала прекрасно, физически же я был очень слаб: у меня шатались все зубы, из десен сочилась кровь, тело было усыпано мелкими красными пятнами – все признаки цинги. Стал задыхаться, сердце колотилось. Я понял, что заболел.

Как-то ко мне в теплицу случайно зашел главный повар колонии.

− Понимаешь, − пожаловался он, − без зелени и мясо не могу есть. Прямо беда.

− А у меня беда без мяса, − ответил я ему.

В конце концов, мы договорились: я ему свое, а он мне свое. К весне цинга моя прошла, и я стал выглядеть молодцом.

Страница 4 из 15 Все страницы