Александр Соколенко

Воспоминания

Александр Константинович Соколенко родился 11 сентября  1907 года в селе Овощи, Ставропольского края. Окончил Ростовский пединститут. Работал учителем русского языка и литературы в средних школах. Некоторое время (в 1941 году) работал в Семипалатинском пединституте, где  заведовал кафедрой русского языка, писал диссертацию об эстетике в литературе.  В 1944 году, при переезде в г. Шахты Ростовской области, был арестован и осужден на семь лет (статья 58—10: так называемая «антисоветская пропаганда»), в  1957 году реабилитирован.

Условия содержания в лагерях для А.К. складывались очень неравномерно. То каторжные работы на сплаве леса по горным рекам, то работа главным агрономом  или начальником производственной части в большом сельскохозяйственном лагере.  Если на лесосплаве был сущий ад, то условия в сельскохозяйственном лагере на севере Казахстана были вполне сносные. Мало того, за три месяца до окончания срока его вызвал начальник лагеря и сказал: «Вы так много сделали для хозяйства лагеря, что мы хотели бы Вас выпустить раньше срока, но не имеем права. Три месяца Вы можете находится на территории лагеря, где хотите, и не работать. Паек можете получать на неделю». А.К. жил на берегу реки в шалаше, ловил рыбу и охотился на сурков петлями. Как рассказывал А.К. , все материалы по хозяйственной деятельности посылались высшему руководству – начиналось освоение целины.

После освобождения  и до конца жизни (с 1951 по 1970) А.К. жил в станице Иссык Алмаатинской области и преподавал в школе рабочей молодежи. Помимо основной работы, он изучал историю станицы Иссык и написал об этом небольшую книгу. История этих мест оказалась не совсем обычной – А.К. был свидетелем того, как на окраине Иссыка открыли так называемого Золотого человека.

Когда А.К. понял,  что неизлечимо болен, он написал четыре очерка о пребывании в лагерях: «Орден Красного Знамени», «Экзамен», «Преступление капитана Иванова» и «Встреча на острове слез». Это очерки-портреты. Только последний из них опубликован в журнале «Енисей» за  1989 год.

А.К. Соколенко

Встреча на Острове слез

/Памяти Ильи Емельяновича Семенова

к 100-летию со дня его рождения/

В карантине

Так как никто из прибывших в тюрьму лагерных «барышников» не брал меня к себе из-за моего физического состояния, начальство тюрьмы направило меня на Остров слез, в низшую инвалидную колонию. Туда отправляли «отходы», всех тех, кто уже ни на что не годился. Это был перевалочный пункт на погост. Еще сравнительно молодой (38 лет), здоровый, я за несколько месяцев заключения был доведен до инвалидного состояния. Много сил я потерял в двухмесячном этапе с Дона через Москву – Ташкент – Семипалатинск. Потом сделали свое разрушительное дело ночные допросы, пытки. В общую тюрьму я уже пришел доходягой. Вот он и Остров слез. Сюда посылают безнадежных, потерявших работоспособность от чрезмерного усердия следственных органов, инвалидов Отечественной войны, или просто инвалидов.

Каждый срочный арестант, находящийся в тюрьме, ждет не дождется отправки в какую-нибудь колонию. Там все же можно подышать свежим воздухом, увидеть небо. Там и общения больше, есть работа, отвлекающая от тяжких дум.

Но не сразу заключенный попадает в общую зону. Сначала его в течение двух недель должны выдержать в карантине, чтобы не дай бог, не занес в лагерь из внутренней или общей тюрьмы какую-нибудь хворь. Карантин представляет собой обыкновенный неотапливаемый сарай с двустворчатой дверью, с небольшими продолговатыми зарешеченными окна, c нарами на полусотню человек. Сарай этот обнесен колючей проволокой, с запиравшейся на ночь калиткой. На ночь, и сарай запирался на замок. Январь. Мороз сибирский. Нас, пятьдесят узников, выдерживают в карантине. После карантина разведут по баракам, и выведут на работу тогда же. А сейчас кормят просто так, как дармоедов. Среди этих пятидесяти зэков много участников идущей еще войны. Они в шинелях. Много колхозников. Два слепых гармониста, спевших в общественном месте под гармошку частушку про гениального батьку. Вообще они все люди труда и все в первый раз попали в этот «дом отдыха». В карантине очень холодно. В течение дня все на ногах, чтобы согреться. А ночью верхнюю одежду частью подстилали под себя, а частью укрывались сверху. Все, пятьдесят человек укладывались, как сельди в бочке, тесно прижавшись, друг к другу, а один кто-нибудь накрывал оставшейся одеждой сверху. Спать в таком положении было намного теплее, чем поодиночке.

Меня обычно укладывали в центре нар, так как я до ночи что-нибудь рассказывал. Откуда я брал похождения моих героев, удивляюсь сейчас сам. Но это были импровизации и каждый раз они заканчивались словами «продолжение завтра».

Несмотря на ужасные морозы, пятьдесят карантинников выживают в этом холоде, еще ни один не окачурился. А ведь в прошлый раз, передавали старожилы, половину свезли на кладбище. Не выдержали. Несознательные: вместо того, чтобы приносить Хозяину пользу, они поспешно покинули любимую Родину.

Кое-кому из нас приносили передачи: родственники находили своих близких. А от них и другим перепадало, а особенно ночному рассказчику. А кто ему принесет? Семья его за несколько тысяч километров, и здесь близких никого.

Страница 1 из 15 Все страницы