Вместо эпилога

Поскольку наш очерк не является ни биографией, ни обзором всего творчества Антонио Сальери, то мы позволим себе не говорить о произведениях, созданных им в побочных для этого композитора жанрах (ораториях, мессах, инструментальной музыке), хотя они также заслуживают по меньшей мере чисто исследовательского любопытства, а некоторые до сих пор исполняются и прямо-таки пленяют своей свежестью и красотой – как, например, концерт для флейты и гобоя с оркестром C-dur (1774).

Зададимся другим вопросом. Как и почему получилось так, что Сальери безо всякой собственной вины оказался “пасынком истории”? Не судьбы и не фортуны, которая всегда была к нему благосклонна, а именно истории – этой строгой дамы, склонной выносить безапелляционные, но далеко не всегда справедливые приговоры?... Только ли зловещая легенда об отравлении Моцарта стала причиной не просто забвения, а пренебрежения, презрения и хулы, сведших на нет прижизненную популярность и добрую славу Сальери?...

Ведь с Сальери произошло то, чего не случалось ни с каким другим композитором. Типичными были все другие ситуации, кроме его собственной. Сведем их к самым распространенным парадигмам.

“Смерть и воскрешение”: музыка великого или значительного мастера пребывает в полном забвении в течении столетий после его смерти, однако затем триумфально воскрешается и становится даже более известной, чем при его жизни (случаи К.Монтеверди, А.Вивальди, И.С.Баха). Сальери не попадает в эту категорию по той простой причине, что при всем своем таланте гением он все-таки не был.

“Справедливое забвение”: если музыкант, обладавший приятным талантом, все время шел на поводу у публики и имел шумный (иногда сенсационный) успех, очень велика вероятность того, что после смерти его творчество канет в Лету в качестве пестрой однодневки. Среди композиторов классической эпохи к этому типу можно отнести, например Ф.Паэра (это к его опере “Леонора” Бетховен, если верить апокрифическому анекдоту, собирался “написать музыку”), Д.Штейбельта, в какой-то мере – М.Клементи (из сотен его фортепианных сонат ныне играют, причем преимущественно в педагогическом репертуаре, от силы десяток). У Сальери, конечно, есть опусы, написанные на потребу дня, но о лучших его произведениях этого сказать никак нельзя. Дутой величиной он ни в коем случае не являлся.

“Несправедливое забвение” – ему нередко подвергаются обладатели несомненных, оригинальных и по-своему глубоких талантов, которые, однако, не отличаются ни “шлягерной” броскостью, необходимой для прочного и массового успеха, ни грандиозностью, впечатляющей любителей сильных ощущений (в музыке XVIII века таких случаев очень много – например, сыновья И.С.Баха или прекрасные оперные композиторы – Н.Йоммелли, Т.Траэтта, Н.Порпора). Иногда это относится к специфическим жанрам (церковная музыка) или отдельным сочинениям самых великих композиторов (оперы Г.Ф.Генделя). Когда произведения такого рода возвращаются к слушателям, многие бывают поражены их художественным совершенством или неповторимой индивидуальностью. Возможно, нечто подобное должно было бы случиться и с лучшими сочинениями Сальери, однако почему-то почти все попытки их реабилитации сопровождаются некими “оговорками”. Особенно часто сочинения Сальери преднамеренно ставят рядом с шедеврами Моцарта – и такое соревнование Сальери обычно проигрывает (или ему “помогают” не выиграть).

Между тем, если взглянуть непредвзято, у Сальери нельзя отнять не только его бесспорных заслуг крупного музыкального деятеля, но и принадлежащего ему по праву места в истории – места, находящегося хотя и не в ряду гениев классической эпохи, однако и не среди последних в сонме ее талантов. Сравнивать его следует, конечно, не с Моцартом, Гайдном и Бетховеном (впрочем, отдельные частные параллели возможны и весьма поучительны), а такими музыкантами, как Л.Керубини, Г.Л.Спонтини, Дж.Паизиелло, Д.Чимароза. Удачнейшие оперы Сальери, как правило, интереснее и своеобразнее хорошей “массовой” продукции того времени – сочинений его современников В.Ригини, П. фон Винтера, Й.Вейгля.

Помимо мифа о Сальери-отравителе, на несчастливой посмертной судьбе наследия композитора сказался, возможно, и безжалостный “естественный отбор”, затронувший в XIX и XX веках как область господствующих вкусов и настроений, так и сферу материального бытования искусства (стандартизация репертуара, издательская политика, реклама). В Новое время современность властно доминировала над историей, буквально идя “по головам” и придирчиво отбирая лишь немногие созвучные собственным интересам шедевры. Романтическая концепция истории как панорамы сияющих вершин, созданных гениями, оставляла в глубокой тени творчество множества хороших, честных, искренних и талантливых мастеров – они оказались как бы излишними. В результате картина прошлого стала напоминать полотно, в котором ярко прописаны несколько главных фигур, но совершенно отсутствует фон, так что в результате не совсем понятно или совсем непонятно, кто куда идет, кто с кем в каких отношениях находится и каким вообще воздухом дышат эти мифические персонажи. Ведь музыка композиторов “второго” и тем более “третьего” рангов в подавляющем большинстве случаев не изучается в вузах (на это никогда не находится времени), не освещается в литературе (за редчайщими исключениями) и тем более не звучит в концертах и в театрах. Что уж говорить о Сальери, если даже оперы Глюка мы сейчас вынуждены слушать лишь в звукозаписи – между тем они создавались прежде всего как театральные произведения!

Возможно ли без потерь возродить их на современной оперной сцене – вопрос другого плана; это зависит и от готовности публики воспринять что-то непривычное, и от умения постановщиков и исполнителей адекватно высветить все достоинства произведения, и от ряда внешних обстоятельств. Однако некоторая магическая завороженность музыкального мира действительно бесконечно разнообразным театром Моцарта, который, наряду с операми Верди и Пуччини, лидирует в мировом репертуаре, почти не оставляет пространства для чего-то иного – для сценических сочинений Глюка, Сальери и других композиторов, которые были плотью от плоти своей эпохи и потому так трудны для понимания потомков.

Тем не менее имя Антонио Сальери, как нам кажется, заслуживает того, чтобы вспоминать о нем не только в год его двойного юбилея и не только в связи с мифом о Моцарте.

Страница 5 из 5 Все страницы