Картинки ушедшей жизни русской деревни глухого вятского края

Из воспоминаний жителя этого края * Абатуров Данил Михайлович (17.04.1904–18.12.1994), Вятская губерния, деревня Лыжное (Лыжана).  Московская обл., г. Нарофоминск.

Подготовка текста, комментарии  и предисловие Бориса Даниловича Абатурова

Предисловие

Не секрет, что бурные годы после Октябрьской революции, а также и современные последствия перестроечных лет губительно сказались на русской деревне, на жизни сельского населения России. Особенно разрушительными они были в малоплодородной нечерноземной полосе европейской части России. Бросается в глаза деградация всей сельской жизни: исчезла с лица земли значительная часть деревенских поселений, многократно убавилось население, изменился быт и сельский уклад оставшихся жителей деревень. По представлениям современного человека непривлекательный облик нынешней деревни – это ее естественное состояние. Такому восприятию способствовала в значительной мере и литература 19 века, в которой принято было создавать впечатление о бедственном жалком положении народа. Ф.М. Решетников в «Подлиповцах» описал в весьма мрачных и темных красках быт крестьянства Вятско-Камского края, бедноту, невежество, нищенский уклад жителей вятской и пермской деревни. Даже такой тонкий, доброжелательный и честный наблюдатель, знаток реальной жизни народа как В.Г. Короленко в «Истории моего современника» не в полной мере избежал общего настроя по отношению к жителям этого глухого вятского края.

Но так ли было всегда? Что было в этих краях в прошлом? Какова была жизнь этих деревень в былые времена? Именно этому посвящены и воспоминания Д.М. Абатурова о жизни сельского населения и деревень глухой вятской глубинки. В отличие от отмеченных выше литературных произведений, посвященных этим деревням, написанное им – это не взгляд со стороны, а документальные свидетельства непосредственного участника событий, коренного обитателя этих же деревень, родившегося и выросшего там почти в то же время. Хорошо видно, что сельское население этого края – далеко не забитый непосильным трудом, бедный и жалкий народ. Нет, это были высоконравственные, совестливые, умелые и трудолюбивые люди, умевшие и основательно работать, и от души веселиться. Они хорошо знали меру и в труде, и в веселье.   Это был самодостаточный народ, полностью самостоятельный и независимый, никогда не знавший крепостной зависимости и поэтому всегда полагавшийся только на себя. Важно, что в описании отсутствует какая-либо идеализация этих людей. Были, как и везде, всякие. Чего стоят строки о тех с широкой русской душой, кто, закончив зимние  промышленные лесозаготовки и заработав достаточно денег, спускал их враз в трактире: «Мри душа неделю – веселися день. Мерла-то душа его не неделю, а целую зиму и весну, питаясь хлебом, да сухой картошкой, и чаем с сахаром вприглядку».

Нужно заметить, что описанные деревни находились на крайних рубежах освоенных русскими людьми территорий. Это лесной край, заселенный изначально местными финно-угорскими народами: зырянами, пермяками, вотяками, мари.  Эти земли находились в процессе заселения русскими, поэтому русское сообщество находилось еще только в становлении и приспособлении к местным условиям, установлении добрососедских отношений с коренными народами. Из описания хорошо видно, что родная деревня автора еще только-только сформировалась, и он сам представитель всего лишь четвертого поколения после возникновения селения. Безусловно, это в той или иной мере относится к большинству сел и деревень этого глухого угла на северной лесной границе вятского края. Как видно из описанного, приходилось много вкладывать труда, чтобы отвоевать у леса земли для выращивания хлеба, для сенокосов, чтобы обеспечить домашний скот (лошади, коровы, овцы) необходимыми кормами на долгий зимний период. Весьма важно, что домашние животные нужны были не только для обеспечения пищей и одеждой, но и для производства навоза, необходимого для удобрения полей. Без этого земледелие в этом северном крае с бедными неплодородными почвами было бы безуспешным. Недаром в записках специальное внимание уделено работам по заготовке и использованию навоза. В целом, жизнь в этих сложных условиях требовала не только большого труда, но и немалой смекалки и, как видно из описанного, хозяйство и жизненный уклад находились в постоянном движении и совершенствовании.

Всегда бытовало ошибочное мнение, что местное население было отсталым и неграмотным. Из воспоминаний видно, что на самом деле все дети получали (или могли получать) начальное образование. Правда, давалось это нелегко: детишкам приходилось на неделю уходить из дома в зимние морозы и метели часто за много километров в село, где была школа, и жить там самостоятельно при школе. Отец сам прошел эту школу и всегда трогательно вспоминал это время. Его любимым произведением был «Филиппок» Л.Н. Толстого, навеянный этими воспоминаниями. У нас до сих пор хранится приобретенная им фарфоровая фигурка деревенского мальчика в лаптях со школьной сумкой через плечо, шагающего в школу. Он этой фигуркой очень дорожил, и она напоминала ему его школьные годы. Школьные годы в этих краях не проходили даром и дали стране немало талантливых людей. Родной брат его тещи [моей бабушки Евдокии Михайловны Тюфтиной (Малыгиной)] Михаил Михайлович Малыгин, выходец из той же деревни Лыжное, после окончания такой же церковно-приходской школы за отличные успехи был направлен для дальнейшего обучения «за казенный кошт» в гимназию в губернский город Вятку, после окончания которой еще до революции получил опять же за казенный счет высшее военное образование. В звании полковника, командующего 271-ой стрелковой дивизией погиб во время Великой Отечественной войны.

Отец родился, вырос, провел детство, молодость и часть сознательной жизни в своей деревне. Здесь он женился, здесь родился его первый сын. Здесь он вел весьма активную трудовую, общественную жизнь, организовывал первые коллективные хозяйства. Это время – время коллективизации, как и везде, было весьма бурным и сложным. Он в этих делах был заметной личностью. Но сложилось так, что, как видно из воспоминаний, ему не по своей воле пришлось оставить эту деятельность. Он уехал в Москву, окончил рабфак, после чего поступил на учебу в Поволжский лесотехнический институт (г. Йошкар-Ола), закончил его и получил высшее образование. Остальную часть жизни до ухода на пенсию занимался профессиональной деятельностью (за исключением фронта во время войны) в Московской области (лесничий Литвиновского лесничества, главный лесничий Нарофоминского лесхоза). Но память о родной вятской стороне, о детстве и молодости не давала ему покоя, и в последние годы жизни (он прожил 90 лет) он иногда записывал воспоминания. Это не была систематическая работа. Писал по настроению, когда что-то всплывало в памяти или хотелось высказаться. Записки, кроме первой части, в которой описана его деревня, родители и родственники, не редактировались, ни кем не читались, даже не перечитывались им самим.  Писались на случайных бумагах, старых журналах (амбарных книгах), на отдельных листочках. Не просто было потом все это собрать и систематизировать. В тексте довольно много слов и выражений, характерных для специфического  вятского говора, еще сохранившегося в лексиконе автора. По возможности их объяснение вынесено нами в виде сносок в примечания.

Но все написанное – важный исторический документ, характеризующий целую эпоху сельской жизни нашего народа, безвозвратно ушедшую эпоху. Безусловно, написанное представляет значительный интерес. Не все так плохо, как нам казалось, было на нашей российской земле.

11.06.2016 г.

Абатуров Борис Данилович

Страница 1 из 7 Все страницы