Картинки детства

О своем раннем детстве и писать-то, кажется нечего. Проходило оно так же, как у всех деревенских детей нашей вятской стороны. Из жизни того времени памятны отдельные случаи. Например, летом то ли в сенокосную пору, то ли в страду отец, мать и брат Леонтий, которому было лет 10–11, ушли рано утром на работу в поле. Мне мать дала наказ вымыть посуду, оставшуюся немытой от позднего ужина, наносить к печи дров и вымести сор в избе. Я сразу же по их уходу принялся за работу, а тут пришел мой сверстник Павел, сын соседа, который от домашних работ был чуть свободнее. У него мать болела и на работу не всегда ходила. Павел начал мне помогать в надежде, что вдвоем кончим работы быстрее и будет возможность как-то поиграть. Было нам обоим тогда лет по 7 или 8.

Я выглянул в окошко в огород, а там зашли чьи-то свиньи и роются на грядках. Свиньи в деревнях породой напоминали больше диких кабанов, чем современных свиней. Рыла имели могучие и перепахивали землю не хуже сохи. Мы с Павлом немедленно бросили работу и понеслись выгонять свиней. Их было не то две, не то три штуки. Не сообразили мы открыть ворота, а просто начали их гонять, думая, что каким путем забрались в огород, таким и должны уходить, но свиньи о той лазейке забыли и понеслись от нас и носились, где попало. Огороды наши с соседом изгородью не были разделены и мы их гоняли по грядам и всюду по обоим огородам. Свиньи этой рысистой породы бегали так, что догнать мы их не могли, а догонять и побить палками хотелось. В результате гряды с капустой, луком и всем прочим мы со свиньями потоптали хуже, чем сделали бы одни свиньи. За этим занятием нас застали старшие, возвратившиеся с работы на завтрак. Обоим нам с Павлом дали крепкую взбучку. Павлу его родители за огород, а мне мои и за огород и за невыполненную работу. Отец – человек не суровый, видимо, вспылив, наказал меня довольно жестоко. Помню, мать собой закрывала меня от ремня в его руке.

Другое врезалось в память. Отец с матерью были на покосе в Рассошинах. Это недалеко от дома, километрах в двух. Мы с младшим братом Толей домовничали. Работа, что нужно было сделать, выполнена, в избе подметено. Пора предвечерняя, скот – овцы и коровы – уже во дворе. Солнце близится к закату. Нам с Толей без родителей очень скучно. Оба сидим у окна и смотрим на дорогу в сторону леса, откуда должны показаться отец с матерью. Сидим долго, их все нет, а в окне о стекло бьётся муха и жужжит, жужжит беспрерывно унывно. И теперь, прожив с того времени шестьдесят лет, я, как услышу такое жужжание мухи, невольно вспоминаю ту предзакатную пору одного из дней моего детства. Даже и теперь возникает грустное настроение.

Нельзя сказать, что детство наше было безрадостно. Радостей было у нас немало. Какую радость доставляло надеть новую ситцевую рубашку, сшитую матерью к пасхе. Или помню, мне купили единственную за всё детство игрушку – гипсовую кошечку. Я её берёг до школьного возраста. Позднее радость неописуемая была, когда летом после работы, перед праздником, отпустят рыбачить на реку с ночёвкой на весь праздничный день. Рыбы-то наловить удавалось нам редко, но что за удовольствие ночлег у костра под развесистой елью на лесной реке вдали от деревень, где никакого людского шума нет, но где всю ночь в лугах слышно своеобразное пение коростелей и такое же своеобразие песни козодоев. Тогда мы не знали, кто это таким нежным мелодичным голосом славит красоту летней северной ночи.

В наше время в деревнях не знали слов физкультура и спорт. Спроси теперешнего молодого человека о спорте в старой деревенской жизни – он уверенно скажет, что никакого спорта не было. Это не так. Его было много, и хороший спорт, хотя и без всяких программ. Я имею в виду игры спортивного характера. Самой популярной и распространённой была игра в бабки * Старинная распространенная детская игра. В качестве игрального предмета использовались бабки  – суставные косточки копытных животных, обычно овец, коз.  . Тут не нужно было ни силы, ни быстроты, но уменья, натренированности нужно было много. Затем шла игра – воровать «соленое мясо», но только вместо мяса были старые изношенные лапти – отопки. В этой игре нужна большая ловкость, смекалка и быстрота. Расплата за отсутствие этих качеств наступала быстро. Неповоротливый сторож этих отопков, когда у него стащат «воры» (воров обычно набирается 6-7-8) последний отопок, должен убегать, а воры бросают в него наворованными отопками, и спине убегающего изрядно достается. Игра в лунки мячом также требовала большой подвижности и быстроты в беге, иначе подставляй спину под мяч. Мяч наподобие резинового теннисного. Дальше игра в городки, катание колес, катание яиц в яичное заговенье и многие другие игры. Так вот, в них мы находили удовольствие и радость.

В школе

Дальше уж пошли школьные годы. В школу нас с соседским мальчиком Павлом отдали в девятилетнем возрасте. Она находилась от нашей деревни в двенадцати верстах. Для начала нас с Павлом отцы увезли на лошади. Отвели в школу, договорились с учительницей об общежитии и оставили на самостоятельную школьную жизнь. А жизнь эта нас вполне устраивала. Никакой работы там с нас не требовалось, ни молотить, ни картошку копать и ничего прочего, только учись, а это уж не работа, а отдых. Жить пришлось в общежитии. Это была простая деревенская пятистенная изба. В одной половине квартира учительницы, в другой – несколько большей по величине с большими полатями и большой русской печью – из года в год жили школьники дальних деревень (были за 20 и даже 30 верст). Таких набиралось человек 40–50. Одни, кто пошустрей, сумевшие занять места на полатях * Полати – полка большой площади в виде навеса под потолком избы, устраивалась между русской печью и капитальной стеной избы. Использовалась в качестве семейного спального места, особенно в зимнее холодное время. , спали там, а остальные вповалку на полу. Пол в чистоте держать не было возможности. Такая масса ребятишек в осеннюю пору лаптями грязи натащат, а мыть одна старушка-уборщица не успевала, и вот после того как уроки подготовлены, пол слегка подметут, и ребята тащат каждый свою постель из холодного чулана, расстилают на полу и, прижимаясь друг к другу, спят до утра. В зимнюю пору в помещении ночью стоял холод, особенно к утру. Уроков много задавалось наизусть, разные стихотворения и молитвы. Питались ребята как могли. Дети более зажиточных крестьян имели возможность привозить и мясо, им нечасто уборщица варила что-нибудь мясное, а большинство питалось картошкой, которую пекли в печи, и репой. В начале недели лакомились и молоком, принесенным из дому. Жили все впроголодь.

Проучившись неделю, в субботу отправлялись домой пешком. В понедельник рано утром с недельным запасом хлеба, картошки и еще кой чего пешком же шли в школу. В зимнюю морозную пору нас отвозили на лошади, если она не была занята на работе. Вот таким образом я проучился пять зим. Дальше учиться не пришлось. Два старших брата находились в красной армии в гражданскую войну, мне пришлось работать в своем крестьянском хозяйстве.

Зимний вечер

Зимний вечер. На улице вьюга. Мама сидит на полатях, прядет куделю * Вычесанный пучок льняного волокна, изготовленный для пряжи при свете лучины. Мы с младшим братишкой располагаемся на печке за голбцом * Огороженная площадка между печью и полатями со ступеньками на печь и на полати ., следим за лучиной, отламываем нагоревший уголек, бросаем его в корытце с водой, сменяем сгоревшую лучину. Нам это занятие нравится, тем более что на огне лучины можно печь луковицы, а печёные они очень вкусны. Лук тут же насыпан на другие маленькие полати для зимнего хранения, много луку. Мы накалываем луковицы на лучинки, держим над огнём. Вскоре сок луковицы закипает и луковица готова. Обжигаясь, едим каждый свою. Братишка маленький, ему всего три года, у него не получается, то упадёт луковица в корытце, то перегорит лучинка, он начинает хныкать, жаловаться на меня маме, словно я в этом виноват. Я, недовольный этим, отдаю свою, говоря: «На мою, да не веньгай * Веньгать – хныкать, плакать. ». Наевшись луку, просим маму рассказать про дедушку лесного, про батамонов * Батамон – лесное чудовище из деревенских детских сказок.  , но чаще всего эти сказки увязывались с разными случаями из реальной жизни.

Как-то в не очень давнее время в соседней деревне потерялся мальчик лет 9–10. Искали его, искали и всё напрасно. Мать плакала, убивалась, ругала себя за то, что рассердившись за что-то на него, сказала: «Леший бы тебя унёс». И мальчик потерялся. Просили кликушу отозвать его из лесу – не помогло. А неделю или дней десять спустя нашёл его, возвращаясь от староверов, наш сосед – старик побирушка далеко в лесу в балагане на охотничьей тропе. Покормил его кусками из нищенской сумы, переночевал с ним, еще покормив, и вывел в жило, отдал родителям. А мальчонка потом под влиянием пережитого или от сновидений рассказывал, как его водил лесной, оберегая от другой нечистой силы, показывал, где находятся ягоды и т. д. И вот сказки и рассказы о батамоне, кикиморе, русалках и быль – все переплеталось. Мы слушали, раскрыв рты и боясь спуститься с печки. А в печной трубе беспрерывно уныло и жутко воет вьюга. У Никитина в стихотворении «Жена ямщика» сказано: «Только ветер воет жалобно в трубе». Так вот этот вой нам был знаком с детства.

Или загадывает загадки, говорит: «Отгадай, на ком сорок одёжек и все без застёжек». Хотя и просто, но отгадать не можем, а она, смеясь, уже загадывает новую: «Кто ходит над нами вверх ногами». Мы вскидываем вверх головёнки, а там по всему потолку над печью бегает тьма тараканов, бегают, шуршат, укрываются в щели. Мы сразу находим для себя дело, отламываем тонкие лучинки, ловим тараканов. Вечер длинный, мать будет без конца прясть, а нам уже наскучило, с печки перебрались на голбец, в нем нам кажется очень уютно и просим устроить нам тут постель. Мать не разрешает, говорит, что тут ведь мы ходим обутыми ногами и остаётся пыль и грязь. А нам хочется: тут так уютно, лежи как в сундуке, только без крышки. Он ниже полатей и печки по колено, а в ширину и длину как раз по нашему росту, а там до лестницы еще остается, чтобы не мешать маминым ногам. Она, сидя на полатях, ноги опустила на голбец. Возимся на голбце, но постепенно сон одолевает нас. Мама говорит: «Ну, угомонились – ложитесь спать». Мы забираемся подальше на полати на постель и под вой ветра засыпаем, а мама прядет, и долго ли прядет – мы не знаем. Спать на полатях тепло. Мороз и вьюга сделали свое дело лишь к утру и на полатях стало холодно, во сне мы жмёмся друг к другу, а вставать не хочется. Мама уже не спит, зажгла керосиновую лампёшку и затопила железную печурку, которую теперь почему-то называют буржуйкой. Она тепло дает быстро, и вот мы разогрелись в благодатном тепле и спокойно засыпаем до света.

Ещё из впечатлений детства

Вспоминаются далекие детские школьные годы. Школа была в селе Николаеве, а село-то было всего 10 захудалых изб вместе с двумя поповскими несколько лучшими крестьянских. И церковь, из-за которой и называлось селение селом, а не починком или деревней. В школе идут уроки, уж полчаса как начались занятия. Человек 20 детишек старательно пишут под диктовку учительницы. В школе тепло, а на дворе трескучий мороз. Начавшийся день – понедельник. В школах обычно в субботу занятия велись до обеда и дети на воскресение расходились по своим домам в деревни, а в понедельник с котомкой хлеба, картошек и еще кой-чего съестного собирались на неделю в школу. Жили почти все из всех трёх классов в общежитии, под которое была оборудована с нарами и столами одна комната в этом же школьном здании. И вот, я уже сказал, идут занятия в классе, несмело отворяется дверь и входит ученик Коля Рычков и останавливается около двери, не смея без разрешения учительницы занять свое место. Учительница Глафира Павловна спрашивает: «Ты что, Коля, опоздал?» А он с мороза, не отогревшись, чуть смог ответить: "Больно студёно, я заходил в деревне погреться". Идти-то этому Коле из дома до школы было 10 вёрст, а одежонка на нем: худенький армячишко, подстёженый куделей, изгребные * Изгребная ткань, изготовленная из изгребья – остатков после обработки (чесания) льна.   штанишки и лапти. Их деревушка была последней в поселениях. За ней уж тайга на сотни километров. По пути к школе были две маленькие деревушки, в которых он, иззябший, немного отходил от мороза. Я так же по понедельникам спозаранок, ещё затемно, спешил в школу. Но у меня тут было не 10 вёрст, а всего 6. Кроме того, одет был чуть теплее. Хотя пиджачишко также на куделе, но на ногах валенки, да и шли мы не в одиночку: училось нас из деревни человека 4, а гурьбой мороз не таким страшным кажется. Но и то мы забегали погреться в попутной деревушке.

Уже много лет спустя в годину войны я, приезжая на родину в краткосрочный отпуск, слышал, что будто бы Коля Рычков был одним из референтов или кем-то вроде этого у Сталина.

Страница 3 из 7 Все страницы