4. Иллюзия благополучия

Идеологи «государства всеобщего благосостояния» внушают нам, что в этой машине ничего не надо менять, более того, опасно что-нибудь изменить. Конечно, они ссылаются на опыт «стран социализма», но этот опыт доказывает лишь, что таким образом изменить ее нельзя, то есть нельзя улучшить работу машины, попросту ее сломав. Машина «цивилизованного» капитализма внушает его адептам подлинное благоговение – это их священная корова. Если держаться их мнения, то главное – не нарушать интересы господ, считающихся хозяевами машины или исполняющих при ней какую-нибудь декоративную роль: как бы чего не вышло!

Чтo бы ни случилось, этих господ надо спрашивать, с ними надо советоваться, иначе может упасть ВВП – «внутренний валовой продукт», может разрегулироваться рынок, вырасти безработица, и так далее. Неизбежные совещания и согласования с владельцами крупных компаний играют ту же роль в управлении государством, что и простое лоббирование при диком капитализме. Разумеется, все это делается «в интересах народа». Подробности всей этой системы нисколько не изменились с тех пор, как Райт Миллс описал ее в своей книге «Правящая элита».

Благополучие человека не сводится к его покупательной способности, как ему внушают политические дельцы. Но и с этим дело обстоит далеко не благополучно. После Второй мировой войны работающие американцы привыкли к тому, что их «уровень жизни» – то есть покупательная способность их заработной платы – неизменно возрастала из года в год. Собственно, этот факт и лежал в основе показного оптимизма американских средств массовой информации: это и было «общество всеобщего благосостояния». Никто не интересовался, почему это происходит, и как долго это может продолжаться: как будто боялись сглазить такое счастье. Но с 1968 года положение изменилось. Впервые после войны реальные заработки трудящихся стали снижаться, медленно, но неуклонно – примерно на процент в год. Снижение реальных заработков заставило миллионы американских женщин-домохозяек искать работу, но они не могли компенсировать потери своих мужей. Между тем, валовой продукт продолжал возрастать, но 90% дохода от этого возрастания получил один процент населения с наивысшим доходом. Разрыв между доходами бедных и богатых непрерывно растет.

Реакция граждан на этот процесс вполне однозначна. В 1964 году, как показали данные опроса, лишь 29% американцев полагало, что страной управляют в интересах богатых. Но в 1992 году этого мнения держалось 80%!

Аналогичные явления происходят и в других западных странах, и даже в Японии, с ее очень своеобразной экономикой. Спад реальных доходов населения начался повсюду в том же 1968 году. Несмотря на усилия статистиков изобразить благополучную конъюнктуру, общая тенденция западной экономики около 2000-го года – длительная стагнация. Конечно, богатые будут искать способы переложить все эти трудности на бедных, как они это делали во все времена. Но, по-видимому, трудящиеся не обязательно примут это без сопротивления. Как видно из приведенных, необычайно выразительных данных, они всё больше сознают, что современная демократия – это демократия для богатых. Реакции нынешнего населения на такое положение не будут, конечно, похожи на поведение пролетариата в 19 веке. Теперь мы имеем дело с сытым населением, а классические пролетарии были голодны. Все-таки капиталисты соорудили для трудящихся оруэлловскую Ветряную Мельницу – идеал голодного скота.

Но, как сказал когда-то Линкольн, «нельзя долго обманывать всех». Люди теряют веру в процедуры демократии. Они разочаровываются в устройстве общества, где «все равны, но некоторые равны больше других», и спрашивают себя, как можно все это изменить. За фасадом современного западного общества, изображающим все виды гражданского равенства, представительное правление и ответственное правительство – за этим фасадом находится совсем другое здание, общественное устройство, где людям в самом деле приходится жить. Это здание некрасиво, дряхло и угрожает обрушиться на головы жильцов. Давно уже никто не решается устроить в нем какой-нибудь ремонт. Путеводителями по этому дому служат не Токвиль, не хартия ООН и не интернет, а по-прежнему Бальзак, Теккерей и Достоевский.

Предстоит еще определить, за какое общество стоит бороться.

Страница 9 из 10 Все страницы