В отношении прочности семейного союза простой народ отличается теми же воззрениями, как и люди образованные. Если жене тошно жить от своего мужа, то она уходит от него к своим родным и уносит с собою свое имущество. О разводах в крестьянском быту не слышно; но например, в остзейских губерниях, супруги недовольные друг другом расходятся не иначе, как обратившись за советом к своему пастору.

Народ вообще смотрит на семейный союз не с тем оттенком религиозного благочестия, какого требует церковь и закон, а понимает супружество как союз почти исключительно экономический: он видит в нем простое сочетание рабочих сил. Поэтому рядом с духовным браком, признаваемым законом, встречается в народе простое сожительство, т. е. мужчина и женщина сходятся вместе и живут как бы обвенчанные. Такое простое сожительство замечается не в крестьянском быту, а по преимуществу между городскими жителями и из них между отставными солдатами. Подобное сожительство составляет не легкомысленную связь, а, напротив, очень прочный и нежный союз, на который народ смотрит совершенно безразлично, не бросая укоров в женщину и не обвиняя ее в безнравственности.

Имущественные отношения супругов и детей основаны в большинстве случаев на принципе равноправности. В остзейских губ. имущество принадлежит нераздельно мужу и жене; дети от первого брака — законные наследники; дети от второго имеют право только на ту часть, какую внес в семью их родитель. В Сибири дети, по смерти родителей, делят имущество поровну, но дом есть собственность младшего сына. Приемыши в остзейских губ., хотя и не пользуются никаким правом на наследство, когда есть законные дети, но отец или мать могут отдать им все, что захотят, и это называется дать от доброго сердца.

Раздел имущества между детьми зависит совершенно от воли родителей, если бы дети вздумали отделиться. По народному обычаю отделяться могут только женатые дети. Разделы этого рода происходят обыкновенно вследствие несогласия женщин. Члены, выделившиеся из семьи, обзаводятся самостоятельным хозяйством и утрачивают всякую экономическую связь с семьей, из которой они выделились. Хотя разделы в крестьянском быту встречаются довольно часто, но на них следует смотреть все-таки как на исключение. Это потому, что крестьянская семья, все-таки, экономическая единица, сильная своим большинством. Раздел есть экономическая гибель семьи, начало бедности всех, что народ знает очень хорошо. Поэтому более умные и стойкие отцы решительно не позволяют своим женатым детям брести врозь и держат свою семью в полном составе. Нередко и после смерти родителей женатые братья живут вместе общим хозяйством и главенство вверяется старшему брату, большаку. Такого явления в быту образованных людей мы не замечаем. У образованных женившиеся выделяются немедленно из семьи, чтобы жить самостоятельно; ибо экономические основы образованной семьи совсем не те, на каких покоится семья крестьянская. В Эстляндии разделов нет, но отец, когда состарится и чувствует себя не в состоянии управлять хозяйством, передает его старшему сыну; если же у него замужняя дочь, то зятю. Вообще, престарелые родители остаются в семье и, не будучи в состоянии заниматься полевыми работами, занимаются домашними безделушками, ездят в город для продажи произведений семьи; а если слишком стары, то доживают свой век, лежа на печи или греясь на солнце. И в этом случае воззрение народа на семью гораздо социальнее и экономичнее, чем воззрения людей образованных. В быту людей образованных самая обыкновенная вещь, что престарелая мать или отец живут от своих женатых детей отдельно и не пользуются от них никакой поддержкой. В образованной семье преобладает принцип индивидуализма; в ней вполне применим известный афоризм, что любовь есть эгоизм вдвоем. У нас каждый сын получает свое отдельное воспитание и избирает свое отдельное поприще. В семье, где положим четыре сына, одного воспитывают гусаром, другого пехотинцем, третьего чиновником, четвертого технологом и все они прямо со школьной скамьи ползут врозь, не чувствуют, да и не имеют никакой солидарности интересов, разбредутся по всем концам России, переженятся и составят отдельные особняки, вечно нуждающиеся, вечно бедные. Принцип экономического индивидуализма является руководящим началом этих неразумных и неразвитых людей. Об общении имущества они не имеют ровно никакого понятия и основывают свои расчеты исключительно на размере личной экономической производительности. Вот причина, почему к образованным людям так туго прививаются прогрессивные экономические понятия и почему они не в состоянии усвоить той простой мысли, что в общем деле успех его зависит от дружной совокупности усилий и что малая сила, столь же необходимая для общего успеха дела, имеет право на равное вознаграждение.

Экономическая своеобразность народного воззрения выражается еще в общинном начале, применяемом нашим народом, за немногими исключениями, лишь к земле. Общинное землевладение возбуждало у нас много толков за и против. Люди, недостаточно знакомые с экономической наукой в современном ее развитии и воспитанные в принципе индивидуализма, восстают еще и до сих пор против общинного землевладения. Нет никакого сомнения, что люди этого воззрения, системой попечительства и вмешательства, могут воспитать народ в своем экономическом принципе и привить народу ошибочный взгляд на сущность общинного экономического устройства; но в таком случае народ пойдет не вперед, а назад; не за наукой, а от науки. Не стесняемый же искусственным вмешательством народ направится к рациональному развитию своего экономического общинного воззрения, т. е. тем же самым выводам, к которым приближается теперь и западно-европейское население.

В этом отношении весьма любопытное явление составляет секта общих. По их учению, осуществленному практически, каждая слобода составляет особую общину. Дома для жителей строятся миром. Имущество движимое и недвижимое принадлежит безраздельно всему братскому обществу. В каждой слободе одна общая касса, одно общее стадо, одно общее скотоводство и полеводство. В каждой слободе учреждены общие училища, в которые родители, принадлежащие к общине, обязаны отдавать своих детей. Слободы управляются выборными чинами, которым вверяется вся распорядительная, хозяйственная, учебная, судебная и нравственно-воспитательная части.

Относясь к экономическим и юридическим понятиям нашего народа с строго-критической точки зрения, нельзя не заметить, что в большинстве случаев в них недостает социального элемента, т. е. строгой последовательной выработки и того обобщения, в которых именно и заключается сила всякого мировоззрения, возвышающегося только этим путем до степени твердого народного убеждения.

Поэтому согласование отдельных народных представлений, имеющих отрывочный и специально местный характер, и возведение их в общий принцип всей страны, требует весьма подробных исследований народных мировоззрений, большой подготовительной работы и еще большей работы для сформирования из отдельных воззрений одного обще-русского принципа.

Почему же подобное слияние не совершилось до сих пор и почему не замечаем даже и попыток для его осуществления? Или народное воззрение так зловредно, что грозит гибелью России? Но на это мы ответим, что народ живет десять веков и не учинил никакой беды и никакой гибели ни для одной из тех коренных основ, на которых покоится государство. В чем же, следовательно, нужно искать причину обособления наших образованных сословий, в то же время тяготеющих к народу? В чем причина того, что наши лучшие люди, с самого пробуждения в них национального сознания, стремились к соединению с народом и усиленно мечтали слиться с ним? Единственная причина в том, что до сих пор мы занимались только одними мечтами, что мы тяготеем к народу одним воображением и никогда не задавали себе серьезного вопроса о том, в чем должна заключаться практическая сущность этого движения.

Программа, мною предлагаемая, конечно, очень обширна, требует громадной подготовительной работы и еще больше последовательного труда; но размер труда не есть единственный масштаб для оценки качества мысли. Железную дорогу построить гораздо труднее, чем сравнять только рытвины старого пути да наложить бревна в топких местах. И несмотря на то, мы все-таки строим железные дороги.

Что предлагаемая мною мысль не есть только недостижимый идеал, читатель может убедиться из того, что географическое общество разослало программу в губернские статистические комитеты для собирания народных юридических обычаев. Чтo затем географическое общество думает сделать с этим материалом, — я не знаю, но не нужно быть пророком, чтобы предвидеть неуспех этого собирания. Статистические комитеты напечатают программу в губернских ведомостях, обратятся с просьбою к сельским священникам и знающим людям о доставлении им требуемых сведений, священники и знающие люди никаких им сведений не доставят, и на этом дело остановится.

Но в жизни оно остановиться не может. Слияние верхов с низами, интеллигенции с народом, не есть пустая мечта. Слияние это есть неустранимый исторический закон, оно есть путь нашего прогресса, основа того «русского слова», с которыми мы, как культурный народ, должны занять свое место среди других культурных народов и работать вместе с ними в интересах общечеловеческого прогресса.

И слияние это может свершиться только путем соглашения основных принципов, руководящих жизнью народа, с принципами жизни интеллигенции.

Мы, интеллигенция, представители индивидуализма, народ — представитель коллективизма. Мы изображаем собою личное Я, народ Я общественное.

В сущности это два полюса противуположных мировоззрений, которые должны быть исследованы, изучены, установлены и затем соглашены, как общий, основной и единый руководящий общественный принцип.

Интеллигенция стоит, пока, еще в недоразумении даже перед своим бытовым и общественно-политическим мировоззрением, не уведовав еще, где лежит ее собственная, интеллигентно-общественная правда. Понятно, что о народной правде интеллигенции и сам Бог не велел не знать ничего.

То, что славянофилы, почвенники и их продолжатели толковали о народной душе, народной правде и русском всечеловеке, несомненно очень благородный идеал, на котором стoит построить русскую общественную жизнь; но подробности этого идеала создадутся не смутными сердечными порывами, не чувством, а исследованием выработанных народом и интеллигенцией общественных и бытовых понятий, и тех равноправных и именно всечеловеческих основ народного коллективизма, который чужд еще интеллигенции, вырабатывающей, пока, достоинство личности.

Сочинения, изд. 1891 г., т.1 Август 1868 г.

Страница 9 из 9 Все страницы