Глава 8. Братья и сестры моего отца

После моего отца также в Акше родилась (1903) старшая среди сестер – Надежда, за ней в г. Чите – Иосиф (1909), и уже в Мангуте – Александра (1912), Галина (1914), Анатолий (1916) и Нина (1918).

О сестре моего отца – Надежде – мне рассказала моя двоюродная сестра Светлана Барлакова. Тетя Надя родилась в Акше в 1903 г. и там, как утверждает Светлана, жила все годы, там и вышла замуж. Это очень странная история, так как семья Титляновых переехала в станицу Мангут до революции, когда Наде не было еще четырнадцати лет. Может быть кто-нибудь из братьев или сестер Пиотровских жил в Акше и Надя осталась там с родственниками. Светлана ничего по этому поводу не знает. Совершенно точно, что в Акше Надя вышла замуж за Андрея Тимофеевича Оноприенко. В Акше же родились четыре дочери тети Нади – Ленина, Нина, Эмилия и Светлана. Выехали они из Акши на станцию Карымская около 1940 года. Тетя Надя работала портнихой и жила со своими четырьмя дочерьми довольно скудно.

Нина Оноприенко училась в Риге и жила в семье Титляновых (у дяди Оси). Там она окончила рыбный институт, но по специальности не работала.

Света училась в Благовещенске в то время, когда там жил и работал мой отец. Света приходила к нему мыть полы, постирать, помочь по хозяйству. Но на похоронах моего отца она не присутствовала, а вот тетя Надя   была на похоронах. Наверное, она приходила в квартиру отца и разговаривала и с мамой и со мной, но я ее совсем не помню.

Конечно, когда мы встретились со Светланой уже 2010 году, я расспрашивала ее о тете Наде, обо всех сестрах и об ее отце.

И тут я услышала рассказ, в котором столько непонятного, что он выглядит очередной семейной легендой. Отец моих двоюродных сестер Андрей Оноприенко был первым начальником милиции в Чите. По домашней, со многими провалами, версии он участвовал в каких-то разборках на КВЖД, почему-то воевал с японцами и был взят в плен, где его истязали. Однако он был отбит каким-то нашим отрядом, весь израненный доставлен в госпиталь. Куда? В Читу или в Карымскую? Светлана этого не знает. Но помнит из рассказов матери, что в больнице отец пробыл три месяца, однако ни дочерей, ни жену к нему не пускали. Жена увидела его только мертвым, когда из морга ей выдали тело мужа, чтобы она его похоронила.

Далее Света рассказала мне, что в семидесятые годы музей г. Читы попросил у семьи портрет А. Оноприенко, поскольку тот был личностью легендарной. Большую фотографию (я ее видела в альбоме у Светы) послали в Музей (какой Света не знает).

Ну, раз в семидесятые годы музей попросил потрет Андрея Оноприенко, то значит хоть кое-что можно о нем узнать в Чите – подумала я. Вернувшись в Новосибирск, я попросила свою знакомую – зам директора музея в Чите Надежду Закаблуковскую – найти для меня хоть какие-нибудь факты из биографии мужа тети Нади. Я получила ответ, который меня поразил – ни в городском музее, ни в музее милиции никаких материалов об Андрее Тимофеевиче Оноприенко нет. Однако, в милицейском архиве хранится личное дело Натальи Тимофеевны Оноприенко, 1923 г. рождения, которая родилась в Ононском районе. Меня удивила дата рождения Натальи. Если она сестра Андрея, то разница в возрасте слишком большая. Но я все-таки сделала запрос о Наталье Оноприенко. Оказалось, что она дочь Оноприенко Тимофея Ивановича, 1869 г. рождения, имеет двух сестер и брата – Михаила Тимофеевича, а вовсе не Андрея Тимофеевича. Вот тебе и раз! Или это однофамильцы, или Тимофей Иванович во втором браке,   Андрей же – его сын от первого брака. Ничего я не узнала, кроме того, что никаких следов Андрея Тимофеевича Оноприенко в документах нет. Но человек-то был, он был мужем моей тети и отцом моих двоюродных сестер.

Странная история и никаких документов. Время было такое – исчезали люди, стиралась память о них и стиралась так тщательно, что оставалось лишь белое пятно, да семейная легенда.

Мои двоюродные сестры Ленина, Нина и Эмилия, к сожалению, умерли. Светлана вначале жила на Дальнем Востоке (г. Артем), а затем перебралась в Москву. У Светланы две дочери – одна живет в Артеме, другая – Александра Черний, подполковник милиции – вместе с семьей в Москве.

О своем дяде Иосифе я знаю довольно много, так как сохранились фотографии давних лет и его открытки с фронта. Вот с фотографии 1931 г. смотрят на нас Титляновы.

На первом плане мой отец, ему 30 лет и у него на коленях девочка (автор хроники), рядом восьмилетний мальчик – это Арнольд Титлянов – сын от первого брака. Подперла рукой голову моя мама – двадцатипятилетняя Женя Лебедева, а сзади стоит шестнадцатилетняя девушка Галя – любимая сестра отца и рядом с ней их брат – Иосиф, ему 22 года. Какие же они все молодые и красивые!

В начале тридцатых годов Иосиф был призван в армию и проходил службу в Забайкалье. На фотографии 1934 г. мы видим взвод самокатчиков на выходе 15 июля 1934 г., ст. Борзя, для обслуживания игры командного состава (подпись на обороте фотографии). Иосиф – второй слева. Видимо, это вестовая служба на велосипедах. Поскольку игра проходит в районе ст. Борзя, то значит вокруг степь, и вестовые на такой местности вполне могли развить на велосипедах приличную скорость.

Тот же 1934 г. На фотографии двое молодых веселых ребят из группы кандидатов в нормальную авиатехническую школу, Чита, часть 2282, Иосиф справа.

Нам неизвестно был ли он принят в авиатехническую школу. Скорее нет, так как в 1937 г. поступил   учиться в Ленинграде в Технологический институт на факультет, откуда выпускали инженеров холодильных установок. Во время учебы Иосиф встретил Надю Аверьянову и на пятом курсе они поженились. Вот Надя Аверьянова (первая девушка слева) в группе студентов после сдачи экзаменов.

Чем-то эти девушки резко отличаются от сегодняшних студенток. Чем? Короткой стрижкой? Покроем платьев? Трудно сказать, но видно, что это далекое прошлое. Надя и Иосиф учились, любили друг друга, а «потом была война».

Ребятам дали время защитить дипломы, после защиты дипломов призвали в армию и отправили на фронт. Три года Иосиф сражался под осажденным Ленинградом. В 1943 г. блокада Ленинграда была прорвана на узком участке вдоль южного берега Ладожского озера. В январе 1944 г. войска Ленинградского и Волховского фронтов перешли в наступление и к марту 1944 г. отбросили противника на 220−280 км от Ленинграда.

Со времен войны в семье Титляновых хранятся открытки, которые Иосиф отправлял молодой жене в г. Энгельс, где Надя работала на заводе. Вместе с Таней – дочерью дяди Оси и тети Нади – мы перебирали эти открытки в Риге. На всех открытках штамп «Просмотрено военной цензурой». Адрес отправителя – полевая почта № … Открытки разные – картины Шишкина, Васнецова, фонтаны Петергофа, виды довоенного Ленинграда, картина военного времени «Разгром фашистского десанта на Балтике», «Заседание военного совета» и другие.

Две открытки – от 1941 и 1944 гг. – поздравления с Новым 1942 и 1945 годом.

Как изменились картинки на открытках: суровая зима, заснеженный танк на открытке 1941; салют, смеющийся солдат-победитель с автоматом на открытке 1944 г. Меняется и текст писем, хотя они очень краткие: «жив, здоров, жизнь прежняя, много работы, желаю тебе здоровья, крепко целую. Ося».

Иногда в открытках подробности фронтовой жизни. Открытка от 28.04.1942 – «Можешь меня поздравить с повышением в должности». Или от 30.06 того же года – «Получил посылки от домохозяек Приморья и рабочих консервного завода г. Еревана. Не подумай, что две посылки. Из них только частичку, но в наших условиях это счастье».

Еще весной 1942 г. кажется, что война скоро кончится и 10.06.1942 Иосиф пишет жене: «Вспомним прошлогодние проказы и радостную жизнь, в которой мы находились. Надеюсь, что если война кончится в этом году – восстановим упущенное». Но война не кончалась, армия оставляла города, бои становились ожесточеннее. Стало понятно, что воевать еще долго и в декабре 1942 г. Иосиф пишет: «Будем ждать 44 года, чтобы встретиться там, где мы встретились впервые».

Тяжелый 1943 г., Ленинград в кольце блокады стоит насмерть, и Иосиф отправляет жене открытку с песней о Ленинграде.

Среди открыток – есть одна фронтовая фотография – Иосиф стоит третьим справа.

Иосиф Титлянов прошел всю войну, был ранен, лежал в госпитале, возвращался в свою часть. Закончил войну лейтенантом, награжден медалями и орденом «Боевого красного знамени».

После окончания войны Иосиф и Надя встретились. Их направили работать в Латвию, в Ригу. Вот на фотографии 1957 г., в середине стоит хорошенькая смеющаяся женщина – директор птицефабрики Надежда Аверьянова – моя любимая тетя.

Рядом фотография Иосифа Андреевича Титлянова – главного инженера холодильника № 1.

Дядя Ося почти ничего не рассказывал своим дочерям Гале и Тане о войне, поэтому своих воспоминаний о нем они не написали. Я гостила у Титляновых в Риге еще студенткой и видела совсем маленьких сестер. Со мной занималась, показывала свой любимый город Ригу тетя Надя.

Дядя Иосиф умер в 1989 году, тетя Надя – в 1990 году. Они были достойными, честными, трудолюбивыми людьми, а тетя Надя была к тому же веселой, очаровательной женщиной, какой и осталась в моей памяти.

Рассказ двоюродной сестры Людмилы Резвяковой

Моя мама – Галина Андреевна, сестра твоего отца – помнит себя еще маленькой, когда они жили в Мангуте. Напротив была церковь, и девочка молилась – «боженька   ты моя» – называя бога в женском роде. В 1922 г. пошла в школу, окончила в 1931 г. семилетку и уехала к брату Антонину в Благовещенск. Это было время, когда старшие дети выращивали младших и помогали им получить образование. В Благовещенске Галя поступила в строительный техникум и, окончив его, уехала по распределению техником-строителем на станцию Бочкарево, где и встретила своего будущего мужа – рыжего, молодого талантливого инженера – Михаила Резвякова. Миша Резвяков родился в семье, где и дед и отец были мастерами-строителями. Пошел в первый класс в 1914 г., закончил школу в 1925 г. и поступил в Москве в Баумановский институт, который   и окончил с отличием. Работал вначале в Казахстане, потом в Москве – проектировал первый в СССР элеватор. Этот элеватор он и поехал строить в Бочкарево, где встретил Галю Титлянову. Влюбился, как потом говорил, сразу с первого взгляда. А она была красивой и фыркала: «Нужен мне рыжий …»

Но мой отец был настоящим мужчиной. А если тебя полюбил настоящий мужчина – то уже не имеет никакого значения, что он рыжий, или хромает, или низенького роста. Построив в 1936 г. первый в Советской стране элеватор, вернулся Михаил Резвяков в Москву с молодой женой. А комната его занята другими жильцами и вещи вынесены на лестницу. Не стал Резвяков держаться за Москву (а мог бы!) и поехал главным инженером на строительство элеваторов в Оренбург (Чкалов).

В 1942 г. папа был призван в Армию и служил в Казахстане – готовил для фронта солдат и сержантов саперных войск. Был демобилизован в 1944 г. и послан в Смоленск на восстановление города. Шел уже 1944 г., но бомбардировки продолжались. От всего города остались Дом партактива, памятник Глинке и Кафедральный собор. Остальное было разрушено. Днем строили, вылавливали бревна, сплавляемые по Днепру, а ночью дежурили на крыше – тушили зажигательные бомбы. Война кончилась в 1945 г., а в 1946 г. М. Резвяков опять строит элеваторы, работая в Белоруссии и живя в Минске.

В 1950 г. отца перевели на работу в Москву главным инженером «Спецэлеваторстроя». Везде, где велось строительство элеваторов, в любой республике работал главный инженер Резвяков. Часто уезжал весной в костюме и возвращался поздней осенью в телогрейке.

Был он человеком исключительной честности и скромности. У нас была двухкомнатная квартира на Краснопресненской и когда отцу предложили новую квартиру на Калининском проспекте в высотке – он отказался, считая, что кому-то она нужнее. К нему была приставлена государственная машина и он забирал в нее на работу тех, кто жил по пути. Моя мама и помыслить не могла съездить на этой машине в магазин.

Построив огромное число элеваторов, будучи блестящим профессионалом, занимая высокий пост и всегда отстаивая свое мнение, отец не пользовался любовью начальства. Все его правительственные награды – звание «Заслуженный строитель РСФСР» и орден «Знак почета». Когда ему исполнилось 70 лет, он по собственному желанию ушел со своего поста в «проектный кабинет», а через год умер. [Конец рассказа Люды Резвяковой].

В 1940 г. с Камчатки со своей семьей приехал к сестре в Оренбург мой отец – Антонин Андреевич. У тети Гали и дяди Миши уже жили наши дедушка и бабушка, младшая сестра Нина со своей маленькой дочкой. Приезжала в гости и мать моей мамы Агния Михайловна.

Вот как в трехкомнатной (правда, комнаты большие, и есть еще довольно просторный темный чулан) квартире размещалась семья Резвяковых со всеми родственниками, которые не на две недели приехали, а жили годами.

Дядя Миша – крупный инженер, сидевший по вечерам за чертежами, трое маленьких детей, которые и орали, и, видимо, девчонки дрались, очень своенравная бабушка Титлянова, правившая на кухне, трое молодых женщин, у каждой из которых свои интересы – как уживались?   Нет, не уживались, а жили и жили дружно: собирались вечером все за одним столом, деньги складывали в один котел. Шиковал мой отец – он не мог без широко жеста и деньги у него с Камчатки были. Всегда цветы – жене и сестрам, какие-то конфеты девочкам, где-то покупал исключительно дорогое мясо (времена были полуголодные, за хлебом огромные очереди), в воскресенье на столе стояла (может быть, не одна) бутылка хорошего вина и т. д.

Но, конечно, главной причиной, сплотившей семью,   были любовь и уважение. Галя очень любила и брата, и, воспитавшую ее, невестку Женю, мужчины искренне уважали друг друга и все прислушивались к бабушке Титляновой (умной она была женщиной, хотя и без образования). Ну и время было другое – ценились честность, трудолюбие и бескорыстие. Такими людьми они и были, такими качествами обладали.

Я всегда любила дядю Мишу. Он был для меня образцом честности и профессионализма. Однажды мы с ним встретились в гостинице в Челябинске, где оба были в командировке. Дядя Миша пригласил меня поужинать в ресторан и там за бутылкой сухого вина состоялся незабываемый, неожиданный для меня разговор. Почему-то мы говорили о свободе, и я процитировала известный тезис: «Свобода – это осознанная необходимость». «Нет» – твердо сказал мой дядя. Но я, будучи спорщицей, возразила: «Вот Вы всю жизнь сроили элеваторы так, как надо – по чертежам, по плану. Положим, Вам бы сказали – строй элеваторы, как хочешь! Ведь все равно бы строили по планам». «Да ни за что!» – отмахнулся мой собеседник. «А как?» – удивленно спросила я. «Я бы один положил набок, другой бы поставил кверху ногами, третий бы изогнул спиралью, четвертый … и т. д.» «И что бы Вы потом с такими конструкциями делали?» – уже развеселилась я. «Ходил бы и удивлялся» – ответил мне главный строитель элеваторов страны. Надо сказать, что он меня сразил, такого заявления я от своего предельно собранного дяди не ожидала.          Помолчал, налил себе и мне вина и вдруг грустно сказал: «Я всю жизнь строил элеваторы и всю жизнь хотел делать детские игрушки, я бы делал очень хорошие, очень веселые игрушки …» Наверное, он был бы великолепным мастером детских игрушек. Но он всю жизнь строил элеваторы.

Александра Андреевна (тетя Шура), кончив школу в с. Мангут, в 1928 г. уехала в Читу, где поступила   в училище. После окончания училища в 1932 г. работала учительницей в селе Саронтаж. В 1938 г. переехала в Оренбург. Во время войны вместе со своим мужем служила на военном аэродроме на Северном Кавказе. Руководила питанием летчиков – закупка продуктов и работа столовой. В 1945 г. она вернулась в Оренбург, работала библиотекарем, закончила педагогический Институт, после чего преподавала в школе. Когда совсем молодой умерла младшая сестра Нина, оставив маленькую Людочку, тетя Шура ее удочерила. Она относилась к Люде действительно, как к родной дочери. Своих детей у нее не было. Люда всегда называла ее мамочкой   и до сих пор сохранила о ней благодарную память. Выйдя на пенсию, жила 12 лет вместе с Людой в Москве, умерла в 1997 г. На фотографии (1934 г.) моя бабушка вместе с двумя дочерьми – Шурой и самой младшей – Ниной.

Анатолий Андреевич (дядя Толя), окончив школу в Мангуте, поступил в 1934 г. в Томский горный институт. Защитил диплом в 1942 г. и ушел на фронт. Где и как воевал, я не знаю. После войны жил на Украине, работал инженером. Связи с его семьей были потеряны в 90-е годы. На студенческой фотографии Анатолию 21 год. Мне кажется, этот образ типичен для студентов тридцатых годов, выросших в рабочих семьях.

Самая младшая из семьи Титляновых Нина Андреевна (тетя Нина), кончила аптекарское училище. Вышла замуж, жила в Улан-Удэ, где родилась ее дочь Люда. Потеряв мужа, переехала в 1940 г. в Оренбург, работала в аптеке провизором. Умерла молодой.

Такая вот семья была у Титляновых. Все получили профессии и занимались нужными для людей, простыми (или не простыми) делами – выращивали хлеб, где он ранее не вызревал, строили, учили, приготавливали лекарства, шили. Когда обрушилась на страну война – воевали не хуже других. Свою семью ценили, помогали братьям и сестрам, уважали родителей, в особенности мать – Александру Константиновну. Во всех семьях росли дети, часть из которых носили фамилию Титляновых, а другая часть – фамилии своих отцов.

Дети жили в другом времени. На долю их отцов и матерей выпала революция, гражданская война, энтузиазм строителей нового общества, страшные дни террора, голодные годы, Отечественная война, Победа, восстановление страны, нехватка денег, теснота в квартирах, привычная скромность в быту и прочные семейные связи.

На долю детей пришлись страх атомной войны, громадные стройки, свободный дух шестидесятых, новые квартиры, застой, исчезновение продуктов из магазинов, перестройка, ваучеры, инфляция, распад СССР, новые времена, новые русские и смена нравственных устоев. Деньги стали символом успеха, значимости в обществе, силой в политике.

Впрочем, становление потребительского общества, широкие разнообразные возможности для молодых, просторные квартиры, путешествия в дальние страны, иномарки, конкуренция за место под солнцем, коррупция – это уже жизнь внуков семейства Титляновых – это уже сегодняшний день.

 



Страница 9 из 12 Все страницы

< Предыдущая Следующая >