Романс о дорогах, которые нас выбирают

(Почти по О^, Генри)

Эти истории не выдуманы, хотя кажутся маловероятными. Может, кто-то упрекнёт автора в детерминизме – так это зря. Автор  убеждён, что не человек выбирает свою дорогу под влиянием внешних факторов, а дорога выбирает его. Другое дело, куда она приведёт. Ведь финала своего пути ещё никто и никогда не смог предугадать…

Первая дорога

Гвоздь и Серый были в отчаянии. Заканчивались все сроки подачи документов в приёмные комиссии, а они дот сих пор не решили, куда поступать. Точнее, Серый не решил. Гвоздь мечтал о Медицинской Академии. Серый же от одной мысли, что ему придётся осматривать всякие чирьи или, того хуже, копаться в человеческих кишках где-нибудь в морге – бледнел и чувствовал приближение тошноты.

А расставаться не хотелось: они дружили с первого класса. Но что-то ведь нужно было решать…

– Всё! – отчеканил Гвоздь. – Ты меня достал. Делаем так: я завязываю тебе глаза, даю справочник. Сам открывай на любой странице. Куда пальцем ткнёшь – туда и подашь документы. Понял?

Гвоздь завязал приятелю глаза чёрным платком и сунул ему в руки «Справочник для поступающих в ВУЗы». Беспомощно улыбаясь, Серый немного полистал книгу и неуверенно положил палец на раскрытую страницу. Затем сдёрнул повязку  и прочитал: Медицинская Академия…

Академия оказалась не такой страшной, как представлялась раньше выпускнику средней школы. Тошнота и головокружение от практических занятий в больницах и моргах быстро прошли. У Серого обнаружились качества, необходимые в работе медика: аккуратность, цепкая память и холодная, деловая расчётливость.

Он закончил Академию с красным дипломом, устроился реаниматологом-анестезиологом в городскую больницу скорой неотложной помощи. С Гвоздём они встречались, но редко: юность кончилась, профессии, в сущности, разные, а, стало быть, и круг друзей у каждого появился свой. Да и круга-то, собственно, никакого не было. Несколько знакомых врачей – для выпивки, несколько знакомых медсестёр – для остального. Жил Серый с родителями, квартира ему не светила.

Изматывающая работа отнимала всё – досуг, книги, друзей, любовь. Время, проведённое на работе, складывалось из приёмов, диагнозов, операций: переломы, черепно-мозговые травмы, отравления… Последние годы всё больше пациентов поступало с проникающими ранениями. И почему-то – с суицидами. Впрочем, понятно, почему. Нередко в больнице по нескольку месяцев задерживали зарплату, не хватало самых необходимых лекарств – а дома у родителей только и было разговоров о том, кому и когда дадут пенсию.

Спасала молодость, которой было всё до лампочки, спасали развесёлые вечеринки с приятелями и молниеносные романы, которые Серый наловчился проворачивать в считанные дни: сегодня познакомились, завтра – это самое, послезавтра разбежались. И, как ни странно, спасала работа, которую Серый любил, несмотря ни на что. В нём потаённо жило постоянное гордое чувство, что он – нищий медик – аж с того света может возвращать к жизни людей: стариков, женщин, коммерсантов, уголовников, работяг… Разумеется далеко не всегда – к этому Серый тоже привык. Если большая кровопотеря, если повреждения жизненно важных органов носят необратимый характер, если… Что делать – он не господь бог. Но временами Серый чувствовал себя именно богом.

Как в тот раз, когда он работал в реанимационной бригаде на «скорой» и поступил вызов из сауны. У пациента была остановка сердца. В номере, отделанном жжёным деревом, суетились какие-то полуголые мужики. В углу сбились в кучу также полуодетые девицы. Посреди номера стоял на низких ножках столик, уставленный такими деликатесами, что у Серого заныло под ложечкой.

К нему подскочил здоровенный амбал. Он был в одних плавках, но при этом в белоснежной сорочке, могучие плечи перекрещивал ремень оперативной кобуры, а под мышкой обозначилась рукоять пистолета. Амбал оттеснил Серого в угол и конспиративно зашептал, обдавая немыслимым перегаром:

– Парнишка, если шеф крякнет – мне не жить. Да и тебе тоже, понял?

– Понял. Где больной? – обходя амбала, спросил Серый.

Грузный пожилой мужчина, совершенно голый, лежал на спине возле стола. Серый опустился возле него, взялся за кисть – пульса не было. И началось: непрямой массаж, искусственное дыхание, дефибриллятор – всё, что положено. Когда появился пульс, и  мужчина наконец открыл глаза, Серый взглянул на часы и удивился: всего ничего прошло времени, а показалось – часа полтора. Он вытер взмокший лоб и крикнул, не глядя:

– Вася, Роман – давайте носилки!

– Какие носилки! – зашептал ему в затылок знакомый, насыщенный перегаром голос. – Ты хоть знаешь, кто перед тобой лежит, парень?

– А ты-то сам кем будешь? – поинтересовался, обернувшись, Серый.

– Я начальник третьего отдела подполковник Башко! – выкатил грудь амбал.

– Хорошо, подполковник, можешь одеть штаны, – разрешил Серый. – А то неудобно за третий отдел. И распорядись, чтобы моим ребятам помогли отнести твоего шефа в машину. В нём пудов семь, а парни у меня кроме кофе с утра ничего не видели. Не дай бог, уронят.

– Ты его в свою богадельню не повезёшь, понял? – свистящим шёпотом перебил Серого покрасневший от обиды амбал. – Товарищ генерал находится в городе, в служебной командировке. С оперативным заданием. И ты, парень, отвезёшь его, куда я скажу, понял?

– Понял, – легко согласился Сергей. – Только позволь узнать: ты подушечки приготовил?

– Какие к чёрту подушечки? – недовольно спросил амбал.

– Ордена нести за гробом твоего шефа, придурок! – раздельно произнёс Серый. И уже не обращая внимания на обалдевшего подполковника, повернулся к своей бригаде:

– Всё – грузим и уезжаем.

…После того, как генерала выписали, вояки привезли в больницу целую машину самых дефицитных медикаментов. Главврач на радостях объявил Серому благодарность в приказе. А подполковник Башко, приехавший за генералом, долго извинялся и на прощание подарил Серому золотые импортные часы, совершенно умопомрачительные. Серый загнал их на рынке, и на вырученные деньги они с отцом и матерью жили целый месяц. Гвоздь, которому он всё рассказал, чуть не расплакался и покрыл своего приятеля чёрным матом: он работал зубным протезистом и разбирался не только в мостах.

Но такое случалось редко. Зарплата попрежнему была мизерной, больные попрежнему умирали, а те, кого удавалось вернуть к жизни, не очень ей радовались.

…Это дежурство было вообще сумасшедшим. Казалось, наступил Апокалипсис, людей везли со всего города: неудачливых самоубийц, удачливых коммерсантов с пулевыми ранениями, стариков с остановившимися сердцами, молодых людей с развороченными внутренностями. Палаты были забиты, больные лежали на каталках в коридорах, медсёстры сбились с ног.

Серый в заляпанном кровью халате сидел в ординаторской и, тараща слипающиеся глаза, записывал историю болезни очередного пациента, временами прихлёбывая кофе из чашки. Подошла Вера, симпатичная медсестра, тоже порядком умученная дежурством.

– Серёжа, там больной, – хриплым от бессонницы голосом обратилась она к нему.

– В какой палате?

– Да нет, в коридоре, на каталке. Так вроде всё в порядке: у него множественные переломы, шины наложили, обезболивающее дали, систему подключили…Но уж больно возбуждённый. Его с автодорожного привезли да ещё с приступом.

– Верочка, – сонно произнёс Серый, – во-первых, я тебя очень люблю, но это не мой больной. У меня с автодорожного никого нет. Во-вторых, пульс смотрела?

– Пульс в норме, но он просит позвонить жене или сыну. Волнуется, что его потеряли.

– Господи, чушь какая-то, – пробормотал Серый. – Ты что собираешься им звонить? Чтобы они пришли, стали рваться к нему и увидели его на каталке в коридоре? Ну, поговори с ним, успокой. Освободится место, его положат. А сейчас ему спать надо. Причём тут я?

– Н-не знаю, – ответила Вера. – Я подумала, может, нужен врач. Он как-то часто дышит.

Серый улыбнулся: сердиться на Верочку было нельзя, она работала недавно, очень старалась. Он коснулся её руки:

– Ничего страшного. Вот если бы он редко дышал…

– Сергей, срочно в восьмую! – крикнул кто-то в коридоре.

Серый выразительно развёл руками и побежал в восьмую палату. Когда он минут через двадцать вернулся, Верочка сидела на третьем посту за столом и дремала. Серый осторожно постучал по столу:

– Эй, на лайнере, лом не проплывал?

Верочка вздрогнула, открыла глаза и бессмысленно уставилась на него:

– Какой лом? А-а это ты…Я не сплю, пять минут назад всех обошла. И старика смотрела. Он кажется спит. Только всё-таки дышит как-то нехорошо.

– Какой старик?

– Ну, который домой просил позвонить. Серёжа, может, всё-таки взглянешь на него?

В коридоре, возле самых дверей палаты, где стояла каталка старика, царил полумрак. Больной лежал, отвернув забинтованную голову к стене, рука свесилась вниз. Серый взял её за запястье, прислушался. Вдруг резко бросил Вере:

– Адреналин, шприц – быстро! Ребят зови!

Когда Вера вернулась с подмогой, Серый делал массаж сердца, с силой нажимая на грудь старика. Теперь они взялись за него втроём. Через некоторое время Серый произнёс, утирая пот:

– Бесполезно. Он ушёл.

Все вернулись на пост. Наливая себе кофе, Серый заметил:

Четвёртый труп за ночь…Кошмар! И до утра ещё, как минимум, два будет. Послушай, – обратился он к Вере, – ты говорила, множественные переломы, а у него всё лицо в бинтах.

– Это…сейчас посмотрю… Это когда машина сбила, его протащило, и он ободрал лицо, – ответила Вера, листая историю болезни. Она судорожно всхлипнула. – Нет, никогда не привыкну к этому. Надо же – возле самого дома…Он за продуктами ходил.

– Откуда ты знаешь, что за продуктами? – поинтересовался Серый.

– Я его вещи в камеру относила – одежду и сумку. Такая большая красная сумка на «молнии», а ручки синей изолентой перемотаны. И в сумке консервы, печенье…

Серый поднял на неё глаза и тихо переспросил:

– Как ты сказала…какая сумка?

– Красная, – повторила Верочка и удивлённо взглянула на Серого, который очень медленно поднялся и отправился к каталке, где лежало тело старика.

Он остановился перед каталкой и стал не торопясь, аккуратно снимать бинт с его головы. И хотя уже знал, что предстоит увидеть, тем не менее, продолжал методично скручивать бинт. Когда, наконец, бинт был снят и открылось лицо, в царапинах, ушибах – Серый наклонился и коснулся губами холодеющего лба.

Это был его отец…

Вторая дорога

…Итак, Гвоздь завязал своему приятелю глаза чёрным платком и сунул ему в руки «Справочник для поступающих в ВУЗы». Беспомощно улыбаясь, Серый немного полистал книгу и неуверенно положил палец на раскрытую страницу. Затем сдёрнул повязку и прочитал: Коммерческий институт…

Серый окончил институт с отличием, и его сразу взяли на работу в чековый инвестиционный фонд. Мир ценных бумаг захватил Серого. Этот мир выработал в нём необходимые качества: аккуратность, цепкую память, холодную, деловую расчётливость. Работа с ценными бумагами требовала не только компетенции – она требовала эрудиции. И Серый учился, у кого только мог: у старых, прожжёных бухгалтеров и у совсем юных, лощёных выпускников Высшей школы приватизации и предпринимательства, тучами налетевшими из столицы в Красноярск.

Он постиг смысл великой аферы с ваучерами, осуществлённой Чубайсом. На глазах бывшая государственная, а ныне ничья собственность по всей России концентрировалась в руках шустрых, предприимчивых молодых людей, делавших свои состояния при помощи идиотских раскрашенных бумажек, не стоящих и бутылки пива. А ведь Серый был не глупее этих парней. И он незаметно, но настойчиво стал перемещаться из арьергарда в авангард.

Немногословного грамотного юношу заметили. Его предложения были просты и неожиданны, его комбинации давали блестящие результаты. Чековые инвестиционные фонды, Госкомимущество, комитеты по приватизации, товарные биржи – за несколько лет он прошёл такой курс наук, какого ему бы не дали пять коммерческих институтов. В конце концов, он очутился в Волгограде, в самом центре идеи, рождённой несколькими молодыми людьми.

Идея была проста, как яйцо, но она дала такой неожиданный результат, что ошеломила даже её авторов. Уже через короткое время в стране действовало 55 филиалов и более 400 представительств компании. Вклады текли даже не рекой, а могучим водопадом. Это был какой-то массовый гипноз. Особенно неистовствовали пенсионеры.

В нищем, разваливающемся государстве, где глава правительства только и мог, что нечленораздельно балабонить о монетарной системе, о свободном рынке, который никому ничего не гарантировал – вдруг открытым текстом гарантируется всем в течение года десятикратное увеличение вклада, возврат вкладов по первому требованию в любой точке страны, надёжная защита от инфляции…

Самое поразительное, что так оно поначалу и было. Первые счастливчики стали получать свои удесятерившиеся вклады, что вызвало очередную волну психоза. Люди стояли в очередях, чтобы внести последние сбережения.

Серый благоденствовал. Себя он обеспечил на долгие годы вперёд. Правда, он и работал, как проклятый. Поток вкладов нужно было фиксировать, контролировать направлять, размещать… Только изредка ему удавалось черкнуть открытку в Красноярск, где на одной из улиц, в старой «хрущёвке» доживали век его родители. Посылал он и деньги, за что всякий раз получал головомойку от мамы. По её уверениям жили они с отцом хорошо, пенсий хватало.

Однако, зная свою маму, Серый сильно подозревал неправду. Он знал, что жизнь дорожает быстрее, чем растут пенсии. А дом, в котором жили родители, разваливается. И тогда он серьёзно задумался об их будущем. Серый стал решать эту проблему так же обстоятельно, как решал свои служебные дела. На юге Красноярского края, недалеко от уютного городка он купил кирпичный дом с приусадебным участком, водопроводом, хозяйственными строениями. Купил отцу подержанную, но в хорошем состоянии «Ниву».

К этому времени дела в компании стали вызывать тревогу. В прессе появились нехорошие публикации, прокуратура стала выискивать слабые места и наносить в эти места сильные, болезненные удары. Пошли первые сбои, вызвавшие ажиотаж, но уже обратного свойства.

И вот настал момент, когда шеф вызвал на беседу наиболее доверенных людей, в число которых входил и Серый. Смысл его разговора с сотрудниками состоял в указании: надо сворачиваться. Тихо и незаметно закрывать филиалы и представительства, аккуратно и в несколько этапов переводить средства на зарезервированные для этого случая счета. Всё успеть до той поры, когда грянет гром. А он уже погромыхивал вдали. Сотрудники спешно разъезжались по стране. Серого отправили в Красноярск.

Встреча с родителями выбила его из колеи. Это для него время в Волгограде шло незаметно – а родители прожили его полной мерой. Мать из властной энергичной женщины превратилась в слезливую старушку. Отец высох, поугрюмел и большей частью сидел, не вмешиваясь в разговор. Когда Серый рассказал родителям о покупке, в комнате наступила тишина.

– Как…уехать? – беспомощно переспросила мать. – А всё это?..

– Я пробуду здесь ещё недели две, – ответил Серый. – За это время, что не нужно – продать. Что нужно – в контейнер. Да бросьте вы переживать! Этот дом через пять лет развалится. У вас и так каждую неделю то батареи текут, то из подвала воду откачивают. А там – крепкий дом, садовый участок, отопление… Сто лет будете жить. И внуков нянчить. Плохо что ли? А я бухгалтером устроюсь в совхоз.

Он улыбался, глядя на  растерянных стариков. Мать встала и, прижав платок к глазам, пошла на кухню.

– Ничего, ничего, – закивал головой отец. Он трясущимися руками достал сигарету, прикурил, отвернувшись от сына. – Бабы, они всегда так. Ты молодец, правильно всё придумал. Вовремя.

На том и порешили. Больше поговорить с родителями обстоятельно не удавалось. Серый пропадал в филиале, возвращался за полночь. Мать кормила его, жалостливо глядя на осунувшееся лицо сына. А он чувствовал себя счастливым школьником, сдающим последний экзамен, после которого наступят блаженные каникулы. Мать, подпершись рукой, расспрашивала его о новом доме, о том, какая там земля, далеко ли до города. Однажды, помявшись, спросила:

– Серёженька, на счёт внуков…правда, что ли?

Он расхохотался и обнял её:

– Мама, а куда я денусь? Будешь нянчить, как миленькая!

Однажды, забежав домой, он услышал громкий разговор на кухне. При его появлении родители смолкли. Мать растерянно засуетилась, скрывая смущение:

– Ты кушать хочешь? Сейчас, Серёженька…

– Чего это она? – спросил Серый у отца, когда они вышли в комнату покурить.

– Да так, – неопределённо ответил тот. – Баба, если ей в голову войдёт, никаких резонов не слушает. Сюрприз она тебе готовит. Пусть тешится.

Наконец всё было закончено, оставался последний день. Но каким-то образом информация о закрытии филиала просочилась, за окном гомонила толпа. Сергей невозмутимо просматривал бумаги, изредка задавая вопросы или отдавая распоряжения. Наконец он заметил управляющему:

– Пожалуйста, не отвлекайтесь.

– Но у нас сегодня день выдачи, – замялся управляющий. – Они все знают об этом…

– Ну, и выдавайте, – пожал плечами Серый. – Порадуйте людей напоследок. У вас же есть наличка?

– Да, но, наверное, не хватит.

– Выдавайте, пока будет что выдавать. Потом объявите день следующей выдачи. Спокойно, доброжелательно, понятно?

Рабочий день закончился. В коридоре Серый, пробираясь сквозь толпу, надвинул шляпу на лоб. Тёплый, насыщенный испарениями воздух, гомон стариков и старух – угнетали его. Выйдя на крыльцо, он глубоко вздохнул несколько раз. Всё! Теперь он был свободен совершенно. Теперь – домой. Только надо заехать в гастроном: взять конфет, креветок, салями, шампанского… Будет праздник, и он ничего не позволит делать матери. Никакой готовки – они всё спроворят с отцом. Господи, неужели всё?

Когда он через час подъехал к дому и, нагруженный свёртками поднялся на второй этаж, то увидел возле двери квартиры двух милиционеров.

– Таисия Николаевна Воронихина здесь проживает? – спросил один из них.

– Да, я её сын, – удивлённо ответил Серый.

– Вам придётся проехать с нами.

– А что случилось?

Один из милиционеров замялся:

– У нас сейчас  вызов был… вкладчики осадили волгоградскую компанию. Вы, наверно, в курсе этих дел, раз уж ваша мамаша там оказалась. Ну, понятно, народ пожилой, начал нервничать, ей плохо стало, вызвали «скорую», а те уж нам передали...

– Что передали? – раздражённо выкрикнул Серый. – Говорите внятней!

– Вы успокойтесь, возьмите себя в руки, – подал голос второй милиционер. – Таисия Николаевна Воронихина скончалась от сердечного приступа. Вы должны проехать с нами, чтобы опознать тело. Так положено.

Свёртки выпали из рук Серого и покатились по лестнице…

Третья дорога

…Итак, Гвоздь завязал своему приятелю глаза чёрным платком и сунул ему в руки «Справочник для поступающих в ВУЗы». Беспомощно улыбаясь, Серый немного полистал книгу и неуверенно положил палец на раскрытую страницу. Затем сдёрнул повязку и прочитал: Академия физической культуры…

Серый учился в Омске, где и остался после окончания академии. Физические данные у него оказались прекрасными, он увлекся восточными единоборствами, потому что обладал необходимыми для этого качествами: аккуратностью, цепкой памятью, холодной, деловой расчётливостью. Постоянное участие в региональных, а затем в республиканских соревнованиях выделило в среде спортсменов и обеспечило некоторое относительно устойчивое положение. Он получил квартиру – однокомнатную, но улучшенной планировки и в престижном районе. Обзавёлся машиной, правда, без гаража.

С работой поначалу тоже не было проблем. Но с каждым годом обеспечивать нормальную жизнь становилось труднее и труднее. Однако, Серый был молод, неприхотлив, не гнушался никакими предложениями, будь то школьная секция, частный клуб или какие-нибудь женские курсы самозащиты. Он не пил, не курил, не соблазнялся случайными знакомствами – тем более, жизнь к этому не располагала: в школах платили копейки, частные клубы и курсы лопались, как пузыри. И Серый крутился с удвоенной энергией, стараясь сохранить тот уровень жизни, к которому привык.

Поступали и выгодные предложения: ему сулили большие деньги за командировки, связанные с Балканами, Чечнёй, Приднестровьем. Были приглашения из областной администрации. Но Серый, как правило, отмалчивался. Если же очень доставали, коротко отвечал, тускло глядя на собеседника:

– Я не шестёрка.

И продолжал свою прежнюю жизнь: утром возился с пацанами в школе, днём в каком-нибудь закрытом спорткомплексе гонял до седьмого пота «новых русских», а вечером показывал домохозяйкам приёмы защиты от уличных приставал.

В тот день Серый заскочил домой перекусить, он опаздывал на тренировку. За окном густели сиреневые сумерки. Уже собираясь уходить, Серый услышал характерное квакание своей «восьмёрки»: сработала противоугонная сигнализация. Он метнулся к окну и успел заметить человека, отбежавшего от «восьмёрки» и спрятавшегося за мусорным баком возле подъезда. Он внимательно осмотрел двор и обнаружил второго: тот стоял с другой стороны подъезда возле самой стены.

– Ах, козлы! – зло прошептал Серый и кинулся к двери.

Он не стал ждать лифта, а пустился бегом, прыгая через три ступеньки. На площадке второго этажа чуть не сбил двоих мужчин, отпрянувших к стене.

– Извините, – на ходу крикнул он, – там у меня машину курочат.

Открывая дверь подъезда, Серый поскользнулся на обледенелом крыльце, потерял равновесие и больно ударившись задом, выкатился наружу. Одновременно над головой у него оглушительно грохнул выстрел. Серый поднял голову. Стрелявший – это был тот, кто прятался за подъездом – ошалело смотрел на него. Серый, опершись на руку, вскинулся всем корпусом и точным ударом подсёк стрелявшего. Навалившись, заломил руку, отобрал пистолет, пару раз стукнул противника головой об асфальт – и рыбкой нырнул за машину, держа в поле зрения мусорный бак, где прятался второй нападавший. Как только тот высунул голову, вглядываясь в лежавшего напарника – Серый навскидку выстрелил в него…

Всё это – с момента, когда Серый выкатился на спине из подъезда – заняло не более 10–15 секунд. Он осторожно обошёл мусорный бак – там лежал, неестественно выставив локоть, второй нападавший. Серый глубоко вздохнул, направился к своей «восьмёрке»… и тут обнаружил, что это была не его машина.

– Ни  хрена! – в полном недоумении пробормотал Серый. – А где ж моя-то?

– Ваша рядом, – раздался за его спиной голос.

Он обернулся – перед ним стоял один из тех, кого он обогнал на лестничной площадке. Второй, присев на корточки, рассматривал убитого.

Так Серый познакомился с Лемехом. У Лемеха был опасный бизнес: драгоценные и редкоземельные металлы. Покушение на него организовал конкурент. А Серый, неудачно поскользнувшись в подъезде, предотвратил то, что практически было уже невозможно предотвратить. Так сказал Лемех. И предложил ему работать в службе безопасности.

Серый тускло взглянул на работодателя:

– Я не шестёрка.

– А вы мне и не нужны в этом качестве, – мягко улыбнулся Лемех. – Я реально смотрю на вещи и опасаюсь за свою жизнь не более, чем всегда. Но у меня растёт дочь, Дина. Если вас коробит моё предложение, давайте изменим формулировку. Могу я нанять вас  для обучения Дины восточным единоборствам?

– Сколько лет?

– Двенадцать.

– Вообще-то начинать надо раньше.

– Будем рассматривать это как нагрузку на педагога, требующую дополнительной оплаты. Но – условие. Вы видите, как я живу? Поэтому на период обучения придётся находиться рядом с ней. Согласны?

Серый долго молчал. Затем спросил:

– Мы незнакомы. Почему такая уверенность во мне?

– Не в вас, – покачал головой Лемех. – Моё спасение можно воспринимать, как немыслимое стечение обстоятельств. А можно – как судьбу. Так вот, если в вашем лице судьба сберегла меня – пусть лучше она бережёт Дину. Я понятно выражаюсь?

Лемех увёз Серого в небольшой сибирский городок, где Дина жила с тёткой в двухквартирном доме. Вторую половину занимала охрана из трёх человек. Серого с распростёртыми объятиями взяли в местную школу преподавателем физкультуры. Дополнительно он вёл секцию восточных единоборств, где вместе с другими ребятишками обучал и дочку Лемеха.

Он не выделял её среди других детей, но нескладная, голенастая девочка лишила его душевного равновесия. Временами ему казалось, что это его дочь, а не Лемеха. После школы они шли вместе домой, вечером она то и дело стучала ему в стенку: или у неё задачка не выходила, или по телевизору шла интересная программа. Девочка тянулась к нему – Серый объяснял себе это тем, что она редко видит отца.

Лемех приехал к концу учебного года. Он целыми днями пропадал с дочкой, устраивал ей и её школьным друзьям пикники, рыбалки – и был счастлив без меры. Сообщил Серому, что увозит Дину заграницу, где она останется жить. Здесь становилось опасно. Сумму, оговорённую раньше, выдал наличными, без всяких расписок.

– И куда вы теперь? – поинтересовался он. – Может, всё-таки согласитесь работать у меня? Впрочем, не настаиваю, вы ведь не шестёрка, не так ли?

Серый тускло взглянул на него и, с видимым усилием, спросил:

– А…с Диной мне нельзя?

Лемех покачал головой:

– Сожалею, но там чужая страна, где у неё будет всё другое, в том числе и охрана.

Когда они уехали, Серый тоскливо мотался по квартире, не понимая, что он делает в этом захолустном городке. Он вспомнил, как прощаясь, Дина по-щенячьи тыкалась губами ему в шею и в слезах упрашивала отца взять дядю Серёжу с собой. Они с Лемехом придумали, что ему надо закончить в школе учебный год, а в августе он уволится и приедет…

На другой день пришла телеграмма с требованием срочно быть в Омске. Телеграмма была подписана начальником службы безопасности. Он встретил Серого на вокзале. По дороге коротко сообщил о покушении на Лемеха. Жена и дочь погибли, Лемех в тяжёлом состоянии. Они подъехали к зданию областной больницы. Серому велели одеть халат и долго водили по коридорам и переходам. Остановились перед стеклянной дверью. Сначала в палату зашёл врач, но почти сразу вернулся, предупредив:

– Не более двух минут!

Серый с начальником службы безопасности зашли в палату. Посреди неё на кровати лежал Лемех. Голова в бинтах, открыты только глаза и рот. Рядом стояла установка, от неё тянулись шланги и провода, на столе попискивал какой-то прибор. Лемех прошептал:

– Тебе всё сказали? – и указал глазами на спутника. Получив утвердительный кивок, он продолжал шёпотом, делая большие паузы. – Зря я тогда Динку не послушал…Нельзя было шутить с судьбой…Она мне про тебя всю дорогу стрекотала…До самой последней секунды – каким ты её приёмам научил, как вы задачки решали…В общем, поступай, как считаешь нужным…Я до вечера не дотяну…Так что тебя упрекнуть будет некому.

Появившийся врач потянул Серого за рукав. Они спустились вниз с начальником службы безопасности, сняли халаты, вышли на крыльцо.

– Два года мы с ними воевали. Теперь всё, нам кранты, – буднично произнёс начальник службы безопасности, закуривая. – Поэтому если ты свалишь, претензий не будет. Так Лемех распорядился.

– Как мне найти…этого? – спросил Серый, отмахиваясь от  сигаретного дыма.

Начальник службы безопасности, раскрыв «дипломат», передал Серому увесистый пакет.

– Здесь патроны и «ствол» с глушителем – чистый. В папке деньги, фотографии, данные и места возможного пребывания.

– Где он постоянно живёт, известно?

– В Красноярске.

В машине Серый вскрыл пакет. Пистолет и патроны переложил в свою сумку. Деньги, не считая, сунул в карман. Затем принялся рассматривать бумаги – и замер: с фотографии на него, улыбаясь, смотрел друг детства – Гвоздь. Раздобревший, полысевший, но – Гвоздь!

– Могу дать тебе в Красноярске телефоны, – услышал Серый сзади голос попутчика. – Сошлёшься на меня – спрячут так, что ни одна собака не найдёт.

Серый тускло глядя перед собой, покачал головой:

– Я не шестёрка.

…Через несколько дней в одной из красноярских газет прошла информация об убийстве известного предпринимателя. Его застрелили в квартире. Оперативники выяснили,  что предприниматель сам открыл дверь убийце и перед смертью выпивал с ним. Пистолет с глушителем, из которого он был убит, лежал тут же – но ни отпечатков пальцев, ни каких-либо иных следов обнаружено не было. Милиция выдвинула версию о разборках в криминальных структурах. Версия устроила всех – и дело закрыли…

 



Страница 7 из 11 Все страницы

< Предыдущая Следующая >