XIV

Передо мной черновик письма, которое я написал три года назад другу, преподающему математику в школе. Я рассказывал ему о моих тогдашних первокурсниках, которым я читал математический анализ. Это во всех отношениях самый ответственный из изучаемых у нас математических курсов - самый богатый идеями, самый трудный, самый большой по объему. Для первокурсника экзамен до анализу - пробный камень, показывающий, сможет ли он учиться дальше. На этом экзамене обычно больше всего двоек. И именно анализ дает лектору больше всего возможностей в самом деле учить студентов, особенно если у него хороший ассистент (а у меня как раз такой).

И вот что я тогда писал: "Моих студентов я могу разделить на три группы. Первая - достаточно способные и достаточно трудолюбивые, чтобы быть в состоянии вполне сознательно усвоить тот скромный объем знаний, который мы им предлагаем, и стать хорошими учителями. Таких примерно четверть. Вторая - те, которые в состоянии усвоить основные понятия анализа и приобрести простейшие навыки, а в перспективе - стать учителями, не делающими ошибок в пределах школьного курса. Этих около половины. И третья - те, кто вряд ли сможет когда-нибудь понять, что такое предел последовательности, и будет путаться в доказательствах из учебника геометрии для 6-го класса, пока не выучит их наизусть".

Предел последовательности - это одно из первоначальных понятий анализа и прототип многих других важнейших его концепций. Кто его не усвоил, дальше не поймет ничего. Человеку, не способному им овладеть, преподавать математику противопоказано в такой же степени, как абсолютно лишенному слуха преподавать музыку. Но к нам таких попадает много (четверть оставалась тогда уже после некоторого отсева, стоившего мне немалых усилий), и начальство настойчиво требует главное внимание уделять именно им, а также тем, кому просто лень учиться. Несмотря на это, значительная их часть все-таки уходит, но избавиться от всех не удается никогда, а что особенно плохо - отсев растягивается на два-три года³². Так что в течение самого ответственного времени (на третьем курсе у нас изучение математических дисциплин почти заканчивается) среди студентов очень много таких, для которых изучение математики - занятие совершенно бессмысленное. А они неудержимо тянут вниз всех остальных: потому что создают нездоровую нравственную атмосферу, потому что понижают общий уровень уже одним своим присутствием, и потому, наконец, что отнимают у нас много времени и фактически вынуждают снижать требования, как бы мы внутренне ни сопротивлялись. Но в основном мы ориентируемся на вторую группу, на средних; все изложение, все объяснения, все задания мы приспосабливаем к их возможностям. Другого выхода у нас нет: если мы будем ориентироваться на первую группу, то вторая, самая многочисленная, будет отброшена на уровень третьей и сольется с ней в сплошную совсем уже ничего не понимающую массу. А эта масса, чего доброго, и первую группу потянет вниз с такой силой, что все наши усилия вытащить её вверх пропадут зря.

И что же получается в итоге? Наличие весьма большой и находящейся под особым покровительством начальства прослойки неспособных и лодырей; постоянное отвлечение студентов на всякого рода неучебные дела; перегрузка историей КПСС, педагогикой, медподготовкой и прочими подобными предметами; деятельность комсомольской и других "общественных" организаций, демонстративно уводящая в сторону от специальности; ориентация преподавателей на "середнячка" - все это приводит к тому, что сильные студенты спускаются на уровень средних, а средние - на уровень много ниже среднего. И не слабые тянутся за сильными, а сильные приноравливаются к слабым. Воцаряется всеобщее равнодушие к математике и вообще к науке. А оно поддерживается еще и равнодушием к общей культуре, о котором надо сказать особо.

Низкий уровень общей культуры - беда почти всех наших студентов. И как ему быть иным? В детском саду они декламировали вымученные стишки про Первомай и дедушку Ленина, потом учились читать по книжкам, где в море таких же вымученных опусов тонули немногочисленные классические стихи, басни и рассказы; потом не читали, а "учили" классические произведения с комментариями, составленными как будто нарочно для того, чтобы привить отвращение к художественному слову³³. А в качестве "внеклассного чтения" или просто для развлечения им подсовывали всяческую халтурную стряпню. От рождения они не слышали никакой музыки, кроме пошленьких песенок и "рока", не видели никаких картин, кроме официальных псевдоисторических полотен. Но главным их "духовным кормильцем" было, конечно, телевидение, предлагавшее им сначала глупые "мультики", а потом низкопробный детектив, сдобренный примитивными идеологическими штампами и ненавистью ко всему "не нашему". А родители ничего не могли противопоставить этому мутному потоку, потому что и сами были уже воспитаны на том же. Семей, где читают хорошие книги и слушают хорошую музыку, осталось немного даже среди интеллигенции, да и там далеко не всегда родительское влияние пересиливает все посторонние, а главное - дети из таких семей довольно редко попадают в пединститут.

Наивно было бы думать, что нынешние парни и девушки, оканчивающие сельскую десятилетку, культурнее неграмотных деревенских парней и девушек прошлого века. В русской деревне много было вопиющего бескультурья, но вместе с тем существовала культура устного художественного слова, культура танца, богатая и сложная культура песни, и существовала, что особенно важно, культура поведения. Все это сейчас утрачено, в то время как наше родимое бескультурье - пьянство, сквернословие и прочее - сохранилось и расцвело небывало пышным цветом. А пустота, образовавшаяся от утраты старой народной культуры, заполнилась не новой культурой, а новым бескультурьем, по преимуществу западного происхождения. Многие десятилетия железный занавес весьма успешно ограждал нас, да и теперь еще неплохо ограждает, от знакомства с созданными на Западе культурными ценностями. Но западное бескультурье давно уже течет через многочисленные дыры в этом занавесе, а в последние годы, когда он совсем прохудился, хлынуло бурным потоком. Таково уж свойство бескультурья. Культура - твердое тело, ее в узкую щель не протащить, а бескультурье - жидкость, просачивающаяся сквозь мельчайшие поры. И вот широко разлилась отвратительная смесь отечественного и импортного бескультурья, которой ничто не противостоит, - старая бескнижная культура исчезла, а новая книжная не привилась.

... Вот уже несколько лет я живу в одном городе, а работаю в другом. Там, где я работаю, у меня комнатка в общежитии. В соседней комнате живут девушки с филфака, с которыми мне довольно часто приходится выяснять отношения. В первый раз я к ним постучался, чтобы попросить приглушить магнитофон. Он лежал на кровати, под кроватью валялись две или три книжки, и больше никаких книг не было. Я сказал, что не обязательно всем должна нравиться одна и та же музыка и даже не все согласны считать музыкой те звуки, которые издает их "машина", и выразил удивление, как можно слушать ее целый день - надо же иногда и позаниматься, и подумать. На это одна из девушек возразила, что "музыка" им совсем не мешает, и с гордостью добавила: "Вот я сейчас учила - и выучила!" "Машину", разумеется, все-таки приглушили, но едва ли не назавтра я вынужден был повторить просьбу, уже без объяснений, и делаю это регулярно до сего дня.

К девушкам приходят в гости парни из соседнего коридора, будущие учителя труда. Оживленная беседа прерывается иногда громким визгом - так эти девушки выражают, видимо, все эмоции, положительные и отрицательные. Время от времени все вместе выходят покурить в умывальную (мои соседки все курят). Оттуда мне слышно каждое слово, и у кавалеров каждое третье или четвертое слово - непристойное. А юные девы, готовящиеся преподавать изящную словесность, слушают их без малейшего неудовольствия. Иногда я не выдерживаю, выхожу и делаю замечание. Парни смотрят на меня ясными глазами, в которых не видно испорченности, но не видно и следов какого бы то ни было возделывания (cultura по-латыни - возделывание, обрабатывание, уход) и говорят: "Извините, мы больше не будем". Пять или десять минут они сдерживаются, потом все начинается снова. Раковины после этих посиделок полны окурков; отучить будущих воспитателей юношества от привычки кидать в раковину окурки и огрызки яблок так же невозможно, как от мата. (Сантехник однажды на несколько дней забил дверь в умывальную гвоздями - не помогло и это.) Во что они превращают туалет - об этом лучше молчать .

Культура у нас обыкновенно ассоциируется со свободным временем, с отдыхом. (В зубах навязли словосочетания: "культурный отдых", "парк культуры и отдыха".) Между тем существует прямая связь между общей культурой и профессиональной компетентностью, и в наше время эта связь особенно усилилась. Я знаю от моих коллег, преподающих математику тем самым матерящимся молодым людям, что для большей их части сложить и вычесть - очень трудная задача. А они "изучают" дифференциальное и интегральное исчисление - им ведь официально дают квалификацию не только учителя, но и инженера, они должны знакомить школьников с "основами современного производства". Но какое уж тут современное производство, когда не умеешь складывать дроби... Научат они ребят только халтурить да надеяться "на русский авось".³⁴

Только что я прочел "Чернобыльскую тетрадь" Г. Медведева - страшный документальный рассказ о вопиющей некомпетентности и безответственности людей, которым была доверена сложнейшая техника, способная при неумелом обращении убить все живое на огромной территории. Там есть характерная деталь: иногда эти люди пытались бороться с бедой, возникшей из-за их собственной неграмотности и неумелости, при помощи мата. Крыли друг друга матом зам. начальника службы радиационной безопасности и начальник смены дозиметристов, потому что не могли определить радиационную обстановку из-за отсутствия необходимейших приборов, которое до катастрофы их ничуть не волновало. Матерился зав. сектором атомной энергетики ЦК - т.е. фактически главный начальник атомной энергетики страны, - который, по признанию хорошо относящегося к нему автора, "в эксплуатации АЭС не разбирался". Скорее всего, и другие начальники от него не отставали. В подсознании столпов нашего общества живет неистребимая вера в возможность решить любую проблему с помощью "наших русских волшебных слов", как выразился недавно один генерал. И для множества "командиров производства" эти слова - необходимый и подчас главный рабочий инструмент. Но современная техника "волшебных слов" не слушается. Она понимает только язык высокой образованности, точности и собранности. А матерщина - неразлучный спутник невежества и расхлябанности. Вступать в атомную эру с матерщиной - все равно что с каменным топором. И пока за пультами наших атомных электростанций будут сидеть матерящиеся инженеры и им будет отдавать приказы матерящееся начальство, нам не избежать новых Чернобылей.

Но это только одна из многих сторон связи между общей культурой и интеллигентностью, с одной стороны, и профессиональной компетентностью с другой. Вот еще одна, более очевидная и не менее важная: без общей культуры невозможно достичь того уровня интеллектуального развития, который необходим для умственного труда. Особенно остро ощущается это там, где нужно уметь свободно оперировать абстрактными понятиями - например, в математике. Стать по-настоящему грамотными математиками не позволяет даже самым способным нашим студентам именно недостаток общей культуры. Впрочем, и грамотного биолога, инженера или врача тоже не может быть без достаточно высокого уровня общей культуры, не говоря уже о грамотном учителе. Но надо ли вообще об этом говорить? Неужели и так не ясно, что некультурный, неинтеллигентный учитель - все равно что плотник, не умеющий взять в руки топор и пилу?

Конечно, культурность и интеллигентность можно приобрести, и в семнадцать лет далеко еще не все потеряно. К тому же, как ни отгораживают наших школьников от культуры, многим из них удается все-таки прочесть кое-какие хорошие книги - кому побольше, кому поменьше, - да и в серийном чтиве и глядеве попадаются иногда крупицы истинных ценностей, хотя и искаженные, обесцвеченные и смешанные со всякой дрянью. А главное - приходящие к нам девочки и мальчики, как правило, еще не испорчены нравственно. Поэтому совсем не безнадежно было бы помочь им развиться и, что всего важнее, приобрести навыки работы над собой, которые позволили бы им со временем стать по-настоящему культурными и интеллигентными людьми. По крайней мере у некоторых наших студентов тяга к настоящей культуре безусловно есть, а если бы у них была возможность ее удовлетворять, они бы заразили своим примером и других.

Не так давно я начал читать время от времени по вечерам лекции на разные интересующие меня самого нематематические темы, назвав это "кружком общей культуры" - несколько претенциозно, но лучшего названия придумать не сумел. Народу в кружке немного, зато это на редкость восприимчивые и благодарные слушатели. Только вот собираться приходится реже, чем хотелось бы, и не столько из-за моей, сколько из-за их загруженности: то у них комсомольское собрание, то политинформация, то внеочередная лекция по экономике народного образования или еще что-нибудь в этом роде. Если бы избавить их от всей этой муры и организовать целую серию таких кружков и семинаров, без всяких обязательных программ, с постепенным переносом центра тяжести с лекций на самостоятельное чтение литературы, рефераты, дискуссии! Но ничем подобным и не пахнет, и вся обстановка вокруг действует в противоположном направлении. В институте нынче свой телецентр, и во всех коридорах подвешены под потолком телевизоры - как же без этого в век прогресса и технических средств обучения! На каждой перемене их включают на полную громкость - не зря ж им висеть! - и несутся с их экранов хриплые завывания дергающихся молодых людей, перемежающиеся в забавном контрасте монотонным чтением усыпительных "идейных" текстов. Те же завывания на студенческих вечерах в общежитии, а в последнее время там появился еще "видеосалон" с фильмами ужасов и прочими прелестями. В физическом кабинете не первый уже год висят портреты Галилея и Ньютона с надписями, гласящими, что первый из них "открыл спутники Юпитира", а второй был создателем "дифференциального и интегрального исчесления". А если бы кто-нибудь из студентов дал себе труд прочесть вывешенный на видном месте текст о вкладе института в реформу высшей школы (переписанный крупными буквами на фанерном щите), он узнал бы, что каждый преподаватель обязан не реже чем раз в пять лет координально повысить свою квалификацию. Иной декан говорит "лаболатория" и выдает студенту бумагу о том, что он, декан, против чего-то "не возрожает"³⁵.

И добро бы только в наших провинциальных заведениях так было. Ведь наше доморощенное телевидение просто подражает центральному, показывающему те же подергивания с завываниями. Симфонический концерт, оперу, хороший драматический спектакль на экране телевизора редко увидишь. (А было ведь иначе, когда наше телевидение начиналось.) На радио все это сослано в четвертую программу, которую мало где можно принимать, и слушают ее только немногие чудаки, которые успели уже это полюбить. (А попробуй сказать слово против - попадешь в ретрограды, в реакционеры. Сейчас у нас едва ли не одни только "почвенники" громко изъявляют недовольство распространением "рока", "фильмов ужасов" и "эротических фильмов". Официальные журналисты, еще вчера дружным хором негодовавшие, что за океаном развращают молодежь, теперь, когда развращают наших детей, так же дружно набрали в рот воды. Положим, с этой убогой братии взять нечего, они люди служивые. Но почему молчат "прогрессивно мыслящие люди"? Боятся, как бы их не обвинили в отсталости? Или в самом деле им нравится вся эта гадость?) А что до грамотности, то примерно с начала 80-х годов в Центральных газетах стали попадаться такие перлы; что уши вянут: "Машина пришла с Витебска, "Являвшись одним из руководителей", "Энцелад (спутник Сатурна) всемерно меньше Луны", "опробированные методики... "³⁶ Зато печатаются кое-какие слова, считавшиеся раньше непечатными, и если так пойдет дальше, то, чего доброго, и весь лексикон моих соседей по общежитию будет взят да вооружение нашей печатью.

Все это вместе и многое похожее можно назвать двумя словами: деградация культуры. Одно из ее последствий - падение культурного уровня учительства, а это, в свою очередь, усиливает общую деградацию. И мы идем прямой дорогой к одичанию.

³² Это у нас на физмате. А, например, на филфаке, куда тоже много попадает таких, которым противопоказано преподавать русский язык и литературу (в том числе таких, которые не в состоянии научиться писать без орфографических ошибок), отсева почти нет. Да и не на всяком физмате он бывает. И еще: где есть заочное или вечернее отделение, очень часто переводят туда безнадежных двоечников вместо отчисления; а там уж дипломы получают все. Как-то один из моих друзей, поставив студентке окончательную двойку по анализу, в ответ на просьбу "пожалеть" сказал ей, что не хочет, чтобы у его детей были такие учителя. А когда через несколько лет его младшая дочь пошла в 4-й класс, учительницей математики у нее оказалась эта самая девушка, успевшая благополучно окончить заочное отделение.

³³ Сейчас вводится новый предмет - "мировая художественная культура", который наверняка привьет такое же отвращение к изобразительному искусству.

³⁴ Спешу напомнить, дабы избежать обвинения в "русофобии", что это цитата из Пушкина.

³⁵ Только что мне рассказали о ректоре университета, который говорит "шешнадцать" и "булгахтерия". В том же университете несколько лет назад выступал с докладом министр и рассказывал, как он работал в учреждении, где конструировали "летальные аппараты".

³⁶ Примеры из "Правды", "Известий" и "Учительской газеты".

POINT

XV

И вот пролетели пять лет, студенты сдают госэкзамены. Кто не видел их с первого курса, с трудом узнaет тогдашних девчонок в молодых дамах, чинно сидящих у дверей аудитории. Куда девались живость, непосредственность, блеск в глазах? Многие успели выйти замуж, обзавестись детьми, и им сейчас, в сущности, не до госэкзаменов, дома их ждут дела куда более нужные и осмысленные.

В качестве члена Государственной Комиссии, призванной оценить знания выпускников и их подготовленность к работе, я сижу на экзамене по физике. Студентка у доски что-то рассказывает - вернее, читает, не отрываясь от написанного, монотонно, без выражения. Прервать ее, чтобы выяснить степень истинного понимания, никто из членов комиссии не решается: всем ясно, что ничего хорошего это не сулит. За ней точно так же другая, третья... Наконец председатель (он, как положено, из другого вуза) не выдерживает и просит очередную студентку - после того, как она отбарабанила нечто чуть ли не из квантовой механики - сформулировать закон Архимеда. И это ставит ее в абсолютный тупик, никакие наводящие вопросы искусного экзаменатора не помогают. В конце концов ее отпускают без дальнейших вопросов, а когда приходит время выносить решение, большинством голосов ставят ей... четверку.

А вот госэкзамен по педагогике с методикой преподавания математики. Тут студенты к доске не выходят, а шпарят прямо по бумажке: "Урок - это ограниченная во времени часть учебного процесса, в ходе которой решаются определенные учебно-воспитательные задачи..."; "Важной частью учебного процесса является содержание..."; "Основой работы классного руководителя является инструктивное письмо Министерства просвещения СССР номер такой-то от такого-то числа такого-то месяца такого-то года..."; "Общее образование - это результат овладения учащимися основ наук...", "Мать и отец должны жить дружно между собой и детьми...", "Есть такие психологи, которые утверждают, что биологические факторы влияют на развитие человека... Маркс и Энгельс указывают, что развитие человека должно происходить именно в человеческом обществе, то есть в том обществе, в котором нет угнетения человека человеком... Также большое значение на развитие человека играют семья и учебно-воспитательные заведения..."

В каждом билете есть еще вопрос по методике. Эти вопросы чаще всего такие: методика изучения параллельности прямых и плоскостей в пространстве, или тригонометрических функций, или чего-нибудь еще. А ответы такие: формулируется несколько определений и теорем из стабильного школьного учебника, говорится, в каком классе их проходят - и все. В формулировках попадаются ошибки, иногда грубые. А вот вопрос более общий: "Математические понятия и методы их введения". Тут все, как в ответах по педагогике: "Понятие - это форма мышления, отражающая существующие признаки... Перечисление необходимых и достаточных признаков понятия, сведенных в связанные предложения, есть определение понятия... "³⁷ Все говорят "векторa", а некоторые даже "декартовые координаты".

А ведь есть среди них умные, есть способные, есть живые и энергичные. Но пять лет в институте всех усреднили, и сейчас почти все они выглядят одинаково тупыми, вялыми и равнодушными. И такими же тупыми, вялыми и равнодушными "училками" будут они выглядеть в глазах учеников. Система "эффективного управления" получила таких педагогов, какие ей нужны: идеально послушных, готовых выполнить любое указание, готовых внушать детям все, что велит начальство. Но неизбежная цена за это - невежество, некультурность, равнодушие не только к своему предмету, но и вообще к интеллектуальной и духовной сфере жизни. А это так же неизбежно сопровождается равнодушием к детям, которое у многих перейдет со временем в ненависть. Хотя бы уже потому, что заставлять детей изучить предмет, который не знаешь и не любишь - значит более или менее сознательно их мучить.

... А мы ведь старались научить их рассуждать, научить ничего не принимать на веру, научить понимать и любить красоту нашей науки. Неужели все наши труды пропали зря? Неужели мы тоже льем воду на эту беспощадную мельницу, которая перемалывает личности и характеры, превращая живых людей в педагогических роботов?

И все равно мы не имеем права опускать руки. Некоторым нашим воспитанникам удается все-таки не только не делать ошибок в пределах школьного курса, но и сохранить в душе любовь к детям и интерес к своему предмету - и в этом есть капля нашего меда. Как ни слаб огонь культуры и просвещения, он еще теплится, и мы должны делать все, что в наших силах, чтобы он не угас - даже если силы наши кажутся ничтожными, а сама задача безнадежной.

³⁷ "Связанные" - это, очевидно, вместо непонятного слова "связные". А почему "существующие"? Тоже можно догадаться: лектор когда-то продиктовал "существенные признаки", студентка записала "существ." и потом расшифровала, как умела, не заботясь о смысле (все равно ведь ничего не понять !)

Страница 11 из 11 Все страницы