ИНСТИТУТ КАТАЛИЗА

№ 1

Протокол заседания партийного бюро, 4 апреля 1968 г.

Присутствовали: члены партбюро Колчин А. М. , Тапилин В. М. ,  Лахмостов В. С. , Буянов Р. А. , Тихов Ф. А. , Мамаева Е. К. , Букин Н. А. , Яблонский Г. С. ; партгрупорги: Мишин А. Т. , Ермаков Ю. М. , Корж В. Ф. и член КПСС Бесков В. С. ; член райкома КПСС Сомов В. П.

Председатель заседания Колчин А. М. , секретарь Мамаева Е. К.

Члены партбюро Олешко В. Ф. и Есин В. В. отсутствовали по уважительной причине, Авдеев В. И. по неизвестной причине.

ПОВЕСТКА ДНЯ:

Разбор персонального дела Яблонского Г. С.

Секретарь партийного бюро Колчин А. М. зачитал текст письма граждан г. Новосибирска, отправленного Верховному прокурору СССР Руденко, которое было передано 27 марта 1968 г. радиостанцией «Голос Америки». Под этим письмом подписались 46 человек, в том числе коммунист нашей парторганизации Яблонский. Колчин зачитал объяснительную записку Яблонского.

Слово предоставлено Яблонскому Г. С. Он повторил текст объяснительной записки, добавив, что не согласен со стилистикой письма. По возможности, изменил бы вторую часть письма – выражения сделал бы мягче. С духом письма согласен. Как письмо попало в «Голос Америки»  – неизвестно. Семь копий письма жена одного сотрудника отправила заказными письмами из Москвы (Яблонский предоставил квитанции на отправление этих писем). Уведомления об отправлении этих писем хранятся у Р. С. Берг. Думаю, что в «Голос Америки» эти письма попали другими путями. Считаю, что совершил ошибку, не поделившись с товарищами по работе, с коммунистами парторганизации, вступил в связь с людьми, не имеющими к партии никакого отношения.

ВОПРОСЫ К Г. С. ЯБЛОНСКОМУ И ОТВЕТЫ НА НИХ:

Где и кем составлено письмо? – Было известно, что письмо составлено двумя товарищами, приехавшими из Москвы.

Букин Н. Н. Назовите имя человека, давшего это письмо Вам. – Имя этого человека сообщу, если он даст на это разрешение. Ответить на это вопрос отказался.

Буянов Р. А. Я считаю, что Яблонский умышленно покрывает людей, которые совершают идеологическую диверсию. Мы можем потребовать правдивости.

Тихов Ф. А. Какие у Вас были основания верить слухам о процессе? – В английской коммунистической газете «Утренняя звезда» было написано о том, что людей, обвинявшихся по этому процессу, полтора года держали без обвинения. По делу обвиняемого выступал такой же обвиняемый, что неправильно.

Сомов В. А. Почему Вы сделали заключение, что эти люди 1,5 года сидели без обвинения? – Это написано в газетах.

Тапилин В. М. Считает ли Яблонский, что способ выражения такого протеста справедлив? Почему не предпринимал попытку послать этот протест через парторганизацию? Подписал ли это письмо в другой раз, в другой редакции? – В другой раз более тщательно подбирал людей и следил бы за путями, по каким идет письмо. Письмо составил бы в более мягких выражениях. Считаю, что член партии может апеллировать в любые партийные организации.

Ермаков Ю. И. Подписал бы письмо, зная что оно попадет в «Голос Америки»?      – Нет.

Тапилин В. М. Были сомнения, что обвинения, предъявленные этим людям, несправедливы? – Процесс политический. Но информации по ведению этого процесса почти не было. Такое положение недопустимо, т. к. может привести к повторению прежнего произвола и беззакония.

Корж В. Ф. Когда подписали это письмо (утром, вечером?). – Утром, на дому у товарища до работы.

Мамаева Е. К. Знали ли Вы о том, что ранее подобные письма, подписанные группами лиц, также попадали за границу? – Знал, но не думал, что это письмо будет передано в «Голос Америки».

Букин Н. Н. Сколько экземпляров этого письма подписали Вы? – Два экземпляра.

Сомов В. А. Много ли было перед Вами подписей? – Примерно половина всех подписей. Я считаю, что письмо, попавшее в Америку, было другим. Я знаю, что последним подписал Акилов, но его фамилия в передаче была названа первой.

Лахмостов В. С. Почему последняя фраза, написанная в объяснительной записке, написана другими чернилами? – Кончились чернила.

Буянов Р. А. Вина Яблонского не в том,  что письмо попало в Америку, – вина в том, что письмо враждебное по духу нашему строю, написано.

Корж В. Ф. Сразу ли Вы подписали письмо? – Не сразу.

Ермаков Ю. И. Считаете ли Вы, что это письмо является результатом побуждения совести и не является провокацией? – Не могу гарантировать, что это не провокация. Повторяю, что я со второй половиной письма не согласен. Если бы смог, написал  бы по-иному.

Мамаева Е. К. Почему при возникших у Вас сомнениях при чтении материалов по этому процессу Вы не написали сами  протест, письмо и т. д., а ждали этого  группового письма? – Я чувствовал несправедливость, но чувства не находили оформления. Когда же мне предложили подписать готовое письмо – подписал его.

Буянов Р. А. Думали ли Вы, что в коллективе института не найдете поддержки?        –  Я выражал свои личные чувства, свое мнение.

Букин Н. Н. С какого года Вы рождения? – С 1940 г.

Букин Н. Н. Откуда у Вас такое отношение к политике партии? Вы же по сути мало еще прожили и все, что имеете, Вам дала Советская власть? – Я не чувствую никакой ненависти к своей стране. Я полностью разделяю политику партии как во внутренних экономических вопросах, так и во внешней политике. Но считаю, что в области общественной жизни есть недостатки.

Сомов В. А. Почему родилось это письмо? – Я уже отвечал на подобные вопросы.

ВЫСТУПЛЕНИЯ:

Бесков В. С. Собрание коммунистов лаборатории обсудило этот вопрос. Охарактеризовал международную обстановку. Рассказал, что видел за границей массу изданий по «громким делам» в Советском Союзе: письмо Аллилуевой и т.д. Любой повод, который можно найти, используется для идеологической борьбы внутри страны, для идеологических диверсий. Письмо это было таким актом. Ясно, что составлено организованно. Хотя письмо подписали 46 человек из 40 тыс., живущих в Академгородке, оно наносит большой вред всем. Яблонский не понял, в чем вредность этого письма. То, что письмо составлено и подписано, говорит о политической близорукости. Известно, что даже иные коммунистические газеты выдают сенсационные факты. Такой является и газета «Утренняя звезда». Верить ей нельзя. Яблонский говорит, что сожалеет о том, что случилось, но вместе с тем назвать имя, с кем был связан, отказывается. Это говорит о его беспринципности.  Собрание коммунистов вынесло предложение Яблонского исключить из партии.  Увлеченность общественной работой задержала его основную научную работу. Ему нужно много работать. Исключение из партии не должно отразиться на его работе.  Яблонскому запретить заниматься общественной работой вне института.

Буянов Р. А. Я не считаю, что случившееся с Яблонским – ошибка и политическая близорукость. Это своя идеология, созревшее убеждение. Я присоединяюсь к предложению об исключении Яблонского из партии. Советские ученые оцениваются не только «по пуску реактора». Советскому ученому нужно показывать личный пример. Та идеология, которая привела к этому письму, чужда нам. Предлагаю написать от имени нашего коллектива письмо  во все организации, куда посылалось это позорное письмо, и выразить возмущение по поводу поведения одного из членов нашего коллектива.  Считаю, что информация о процессе была достаточной. Убежден, что эти 40 человек  подписали свое мнение, зная, чем это кончится, сознательно, а руководят этим делом люди, которые нам вредят. Главная вина не в том, что письмо попало в Америку. Главное в содержании письма, которое является плодом фракционной деятельности. В письме наносится оскорбление советскому государству.

Тапилин В. М. Яблонский вел себя неправильно. До конца не понял ошибки. В памяти – время, когда Гриша пришел в партию, – знали и верили, что он будет активным настоящим коммунистом. В последнее время общественной работой Яблонский занимался вне стен института. Нужно ограничить его работу вне института. Считаю, что в мере наказания нужно проявить осторожность. Предлагаю объявить строгое взыскание, но из партии не исключать.

Тихов Ф. А. То, что случилось с Яблонским – не заблуждение, а твердое убеждение. Я за исключение его из членов КПСС.

Мишин А. Т. Яблонский не отказывается от поступка. Он ясно сказал, что в другой раз будет делать все более осторожно.

Лахмостов В. С. Налицо политическая неблагонадежность. Я считаю, что пребывание этих сорока шести «товарищей» в Академгородке вредно. Предлагаю исключить из партии и выселить из городка.

Мамаева Е. К. Яблонский недавно в партии. Мы ему верили, молодежь брала  с него пример. В последнее время Яблонский мало работал в нашей парторганизации. Мы упустили его из виду. Вина наша тоже есть. Действия Яблонского несовместимы с пребыванием его в партии.

Ермаков Ю. И. Видно, какой вред нанесло это письмо. Беда не в том, что его передал «Голос Америки». Это письмо,  как провокационное, составлено людьми, играющими на чувствах интеллигенции, чтобы расколоть часть нашего общества. Такие письма, даже если они подписываются из хороших чувств, – не метод усовершенствования нашего общества. Вина Яблонского велика, но исключать его не нужно. Яблонский допустил близорукость и оторвался от коллектива. Авторы письма преследуют целью раскол нашей интеллигенции. Авторы письма рассчитывают на эти действия. Позиция, занятая Яблонским, к сожалению, типична для части интеллигенции. Что ведет к этим настроениям: 1. Неуверенность в том, что вновь не возвратится  культ личности. 2. Нет  достаточной информации и этот «вакуум»  заполняется из любых источников информации – «Голоса Америки» и т.д. 3. Недостаточная критика вышестоящих органов, догмат о непогрешимости партийных органов.

Такие разговоры ведутся всюду. Нужно разъяснять политику партии. Это  письмо могут подписать не 46 человек, а тысяча. Трещина существует, ее нужно ликвидировать. Известно, что совершенно нет притока в партию из среды интеллигенции, молодежи. Это характеризует плохую идеологическую работу. Яблонский пришел в партию сам. Сказался недостаток влияния нашей парторганизации.  Считаю, что нужно объявить самое строгое партийное взыскание и запретить заниматься общественной работой на стороне.

Букин Н. Н. Не согласен, что 1 000 человек подписали бы это письмо.

Бесков В. С. В университете подписали бы.

Букин Н. Н. Яблонский должен был сам проводить идеологическую работу среди коллектива. А что он сделал доброго? Я ему не верю. Если бы Яблонский раскаялся, он  рассказал бы все. Неискренность, нечестность перед партией

Корж В. Ф. Он не доверяет партии, доверяет человеку, которого больше уважает. Чувствуется, что он попал под влияние. Он еще молод.

Буянов Р. А. Двадцать восемь лет – это не очень молод. Высшая мера – административная, мы не должны к ней прибегать.  Мы должны считать, что экзамен по идеологической подготовке, по философии Яблонский сегодня сдал на «двойку». Значит защитить диссертацию он не сможет. Нужно обращаться с ходатайством на кафедру философии, чтобы ему аннулировали экзамен по философии.

Колчин А. М. Я считаю, что письмо является подготовленной диверсией. То, что Яблонский подписал его – наше крупное поражение. Перерождение члена КПСС Яблонского несовместимо со званием члена партии. Яблонский не совсем потерян для партии. Он может искупить свою вину работой и снова быть восстановлен в рядах партии.

Тапилин В. М. Чтобы нам еще раз не встречаться по такому поводу, необходимо усилить нашу идеологическую работу. Райкому КПСС нужно обратить внимание на это.

На голосование выдвигаются два предложения:

1. Исключить Яблонского из членов КПСС.

2. Объявить Яблонскому строгий выговор.

За первое предложение проголосовало 6 членов бюро. За второе предложение – один.

Таким образом, принято первое предложение: за участие в группе, направившей в директивные органы антипартийное оскорбительное письмо, нанесшее вред нашему государству, Академгородку и институту, и неискренность перед партийной организацией исключить Яблонского из рядов КПСС.

ГАНО. Ф. П-5424. Оп. 1. Д. 4. Л. 65–72

№ 2

Протокол закрытого партийного собрания, 9 апреля 1968 г.

На учете в партийной организации состоит: членов КПСС – 63, кандидатов в члены КПСС 2 чел. На собрании присутствовало: членов КПСС – 54 чел., кандидатов в члены КПСС – 2.

На собрании присутствовали: зав.  отделом пропаганды горкома КПСС т. Шкреба В. И. , зав. орготделом райкома КПСС – Баринова Л. К.

Председатель собрания Колчин А. М. , секретари Кузнецова А. С. , Мамаева Е. К.

ПОВЕСТКА ДНЯ:

Персональное дело Яблонского Г. С.

Секретарь партийной организации Колчин А. М. зачитал текст письма, переданного «Голосом Америки», под которым подписались 46 человек, живущих в Академгородке. В их числе подпись коммуниста Яблонского Г. С.   Колчин А. М. сообщил собранию о прошедшем заседании партийного бюро. Партбюро потребовало от Яблонского Г. С. объяснений о случившемся. На заседании партбюро Яблонский Г. С. вел себя неискренне. Он не понял всего вреда, который он нанес Советскому государству, Академгородку, институту. Для Яблонского интересы людей, с которыми он связан, оказались выше, чем интересы партии.     Колчин зачитывает решение партбюро об исключении Яблонского Г. С. из рядов членов КПСС и объяснительную записку Яблонского  Г. С.

Яблонский Г. С. Сообщил о процессе по делу Гинзбурга, Галанскова и Лашковой. Появившиеся в середине января сообщения были неточны в деталях, которые ставили под сомнение приговор. Говорилось,  что они не писатели, но мы не читали их, на этом основании можно сказать, что они и не антисоветчики. Информация была односторонней. Поэтому мы обратились к иностранным газетам («Морнинг Стар» и др.). Там говорилось, что обвиняемые сидели без предъявления обвинения, что противоречит законности. Имея такую противоречивую информацию, хотелось бы знать истину. Одной из главных задач всех людей является предупреждение незаконных действий в  отношении личности. Эти факты имеют и сейчас место. Случай с Вознесенским: вначале его обвинили  в сообществе с Аллилуевой, а затем появилась статья, где его называют певцом нашей эпохи. Где же правда?

Теперь мое поведение на партбюро. Я отказался назвать фамилию человека без его разрешения. Теперь он разрешил мне сделать. Это сделал Сергей Андреев, инженер Института ядерной физики.  Письмо было послано из Москвы. Квитанция у Рожновой, уведомление о получении писем у Берг.  Письма были получены канцелярией Генерального прокурора 7 марта. Однако 23 марта «Нью-Йорк Таймс» опубликовала, а 27 марта текст письма передала радиостанция «Голос Америки». Я обращаю внимание на этот разрыв. Я не знаю, по каким каналам письмо попало в Америку. Это письмо видели и люди, которые не подписали его.

Опубликование этого  письма нанесло объективный вред Академгородку, а может быть и всей науке. О таком акте использования я не подумал. Моя вина в том, что я не поделился своими сомнениями ни с товарищами, ни с парторганизацией. Этим я нарушил партийную этику. Готов за это понести наказание. Хочу прочитать письмо, которое мы посылаем на днях в газету «За науку в Сибири» (в тексте содержится протест против использования посланного письма американской газетой и радиостанцией). Некоторые директора институтов имели текст письма раньше, чем оно было подписано всеми, и советовали своим сотрудникам снять подписи.

ВОПРОСЫ К Г. С. ЯБЛОНСКОМУ И ЕГО ОТВЕТЫ:

Как нашли друг друга эти 46 человек, подписавших письмо? – Мне на подпись дал это письмо товарищ. Я с духом письма согласен, поэтому согласился поставить свою подпись. Об остальных не знаю. Знаю, что круг людей, которые смотрели это письмо, был шире.

Откуда информация о том, что круг лиц был шире, чем 46 человек?

В каком месте обсуждалось письмо?  – Я не знал, где обсуждалось письмо.

Сколько было подписей? – Двадцать.

Сколько экземпляров подписали? –  Два.

РЕПЛИКА. Оригинал попал в Америку.

Почему Вы не сняли свою подпись? Было время подумать и посоветоваться? – Раньше я не знал того, что некоторым людям советовали снять свои подписи и некоторые товарищи сделали это.

Почему Вы защищали Гинзбурга, Галанскова, Лашкову? А будете ли протестовать против расстрела негров  в Америке? – Я протестовал против войны во Вьетнаме и ареста М. Теодоракиса. В этом процессе нас интересовал сам ход процесса.

Письмо, зачитанное т. Колчиным, не искажено? – Почти, кроме одного слова «незаконным», а в письме «не доказанным».

С чувством гражданской ответственности требуете законности, но на какие факты опираетесь вы, требуя отмены приговора? – Мы не знаем, виновны ли они.

Я хотел бы знать факты, по которым вы считали Гинзбурга, Лашкову и др. виновными или невиновными. Вас не удовлетворила информация в наших газетах, но там было сказано, что процесс был проведен с соблюдением всех норм законности. Почему Вы поверили зарубежной информации? – Если написали, не значит, что так было. Информация была немного односторонней. Не было материалов защиты.

РЕПЛИКА. Известно, что при аресте этих людей у них найдены материалы, порочащие нашу страну. Этого достаточно для предъявления им обвинения.

По поводу опубликования письма Яблонский сожалеет, но согласен с духом письма. А сейчас что он думает?

Яблонский член партбюро? – Да.

Говорили  ли Вы с кем-то о письме, о своих сомнениях в нашем институте? – В институте я ни с кем не говорил об этом.

Вы  оставляете за собой право, будучи членом партии, подписывать такие письма?     – По моему мнению, это не нарушает Устава партии, но в какой-то мере – партийную этику.

Почему они только сейчас решили опубликовать письмо? Имею в виду письмо, зачитанное сейчас Яблонским. – Потому, что мы протестуем против использования таких писем.

Где подписали письмо? – На квартире у товарища.

Почему Яблонский не на все вопросы отвечает?

Если бы письмо не появилось в западной прессе, Вы не чувствовали бы вину? – Вина в том, что я не пришел в парторганизацию со своими сомнениями, Считаю, что во второй части письмо составлено нелояльно.

Если бы задумали прийти в парторганизацию и Вам не посоветовали делать этого, подписали бы Вы письмо? – Коллективный запрос я бы не подписал, а индивидуальный подписал.

Почему Вы, будучи членом партии, не верите нашим руководящим органам, нашей партийной печати, а ищете информацию в зарубежных газетах и верите им? – Что значит верить или не верить? Я просто читаю их и все. Марксизм – это не догма, а руководство  к действию. Считаю, что некоторые  вещи в печати освещаются неправильно и ошибочно

Почему Вас заинтересовал этот процесс? – Это процесс политический. А политические процессы следует проводить в условиях гласности.

Почему Вы однобоко освещаете информацию? – В ходе информации допущена несообразность. Поэтому мы просим разобраться. Обвинение может быть и справедливо.

Много ли среди подписчиков было членов партии? – Я не всех знал. Видел подписи людей, которых я уважал: Борисов, Берг, Акилов.

Не  зная, виновны эти люди или нет, Вы требуете отмены приговора и подписали письмо. Как так? – С духом первой половины письма я согласен, но некоторые формулировки неточны.

Доверяете ли Вы ЦК? – В целом с политикой ЦК я согласен, но в некоторых вопросах могли быть ошибки.

Почему объектом для подписи письма избраны Вы? – Не знаю.

Почему Вы считаете этот процесс политическим?  Это скорее уголовное дело. – Если людям инкриминирована связь с иностранной разведкой, это уже политика.

Были ли опасения, что это письмо попадет в руки разведки? – Из предыдущих публикаций я знал, что такие письма попадают за границу. Но в момент подписи письма я об этом не подумал.

Известно Вам имя составителя письма? – Нет.

Где и когда Вы беседовали о незаконности процесса? – Я беседовал с очень многими людьми о том, что печатали в газетах. Я думаю, что все беседуют, а если не беседуют, то очень плохо.

Вы блестяще знаете Устав партии, а знаете, что коммунист может задавать все вопросы, вплоть до ЦК. Этот канал Вас не устраивает? – В Уставе не написано, что коммунист не имеет права подписывать коллективное письмо.

Вас пугает отсутствие информации, но Вы говорили, что письмо спешили вручить адвокату Гинзбурга. – Да, мне сказали, что подобного рода письма могут иметь вес при защите Гинзбурга.

Вы подписали 2 экземпляра. Знали  ли Вы, куда они направляются? – Тогда знал.

Почему нужно было у кого-то спрашивать разрешения – назвать или не назвать имя организатора? – Организации никакой не было. Считаю, что разбирать меня можно с точки зрения партийной этики. А назвать или не назвать имя – это дело других организаций.

А что, «Голос Америки» огласил фамилии подписчиков? – Да, с названием должности и места работы.

ВЫСТУПЛЕНИЯ:

Слинько М. Г. Я  давал рекомендации Яблонскому при вступлении его в члены КПСС. Я заведующий лабораторией, где он работает. Я заместитель директора института, имя которого попало в газету не по научной деятельности. Мне выступать тяжело. Общая обстановка: использовали отдельные детали обвинения по делу Гинзбурга  и других в открытом процессе для поднятия общей шумихи и сталкивания интересов интеллигенции и рабочих, отцов и детей, людей разных национальностей. Эта шумиха поднята в различных местах. Это преследует отвлечь от работы, создать напряженную обстановку. Письмо по форме и содержанию не имеет целью выяснить детали  процесса, а его цель – вызвать недовольство. Письмо написано в первой части лояльно, чтобы не отпугнуть тех, кому предложено подписать.

Часть вторая написана в недопустимо грубом тоне по  отношению к нашим руководителям. Какое право они имеют с такой наглой грубостью обращаться к руководителям  нашей партии? Эта грубость недопустима. Разве можно обращаться с таким письмом к А. Н. Косыгину, который, будучи в Академгородке, был у нас в институте и детально знакомился с нашей работой, говорил с людьми.

Подписи продуманы очень тонко. Привлечены люди из всех институтов, чтобы создать видимость, что весь городок недоволен.  Использован высокий авторитет Академгородка. Конечно, для идеологической диверсии это выгодно. Подготовка ведется давно. Так, когда кончился процесс, были в городке измазаны афиши. Все это показывает систему. Ясно, что не все подписавшиеся хотели нанести вред. Подход должен быть индивидуальным.

Яблонский поступил в институт в благоприятных для него условиях. Создалась бригада из очень крупных ученых. Опираясь на хорошие кинетические данные, можно было сразу приступить к расчетам. Обстановка была товарищеская. И действительно, в первое время были успехи. Мы его поддерживали. Задолго до окончания аспирантуры Яблонский получил квартиру. Приняли в партию, избрали в партбюро. Потребность иметь помощников благоприятствовала его росту.

Но в последние 1,5 года он стал отходить от науки. Затянул сдачу кандидатской диссертации. Плохо сделал доклад на ученом совете, на семинаре. Я много раз беседовал с Яблонским. Создалось такое положение, что дисциплину и напряженный труд он перестал признавать. Значительную часть времени он тратил на эту квазиобщественную деятельность.

Яблонский при разговорах выискивает места, где он прав. После партбюро была беседа у директора. Видно, что Яблонский не определился. Яблонский совершенно четко говорит, что он согласен с духом письма. Сознательное искажение истины – утверждение, что человек пострадает за свои мнения, за свободу. Все это на руку нашим врагам. Непримиримость наступает там, где наносится вред стране. Я обращаюсь к молодым научным сотрудникам – разъяснить в коллективе всю вредность таких действий. Нужно сплотиться, Считаю, что бюро правильно решен вопрос, принципиально. Слух о его увольнении неправилен. Это нужно врагам. Нужно, чтобы Яблонский передал письмо, которое можно было бы опубликовать в стенной печати, чтобы он мог оправдаться по-настоящему. Нужно воспитывать молодежь. На кафедре НГУ работают не лучшие люди.

Котенко Г. А. Мы слушали Яблонского. Говорили много. Как бы он не говорил, он не сказал откровенно ничего. Дальнейшее пребывание его в рядах партии недопустимо. Я буду голосовать за его исключение.

Бесков В. С. Перед партбюро поведение Яблонского обсуждалось коммунистами нашей лаборатории. Мнение мое – подписание письма и действия вокруг письма несовместимы со званием коммуниста. Но я считаю, что ему нужно дать возможность работать в лаборатории.  По институту ходят слухи, – Яблонского начнут прижимать по работе. Не надо давать этим слухам пищи. Правда, за последнее время Яблонский в институте почти не работал. По-видимому, какой-то момент мы упустили. Сегодняшнее собрание очень резко осудило письмо. Все действия Яблонского несовместимы со званием коммуниста.

Чистяков В. Ф. Присоединяюсь к предложению об исключении Яблонского из рядов КПСС.

Олешко В. Ф. Я десять лет в партии, но впервые случилось, что присутствую при таком деле. Недавно был пленум горкома КПСС о подготовке кадров. В связи с этим ставили вопрос об идеологическом воспитании молодежи. Некоторые возмущаются несправедливым процессом над «писаками». «Известия» ясно писали, за что и как они были осуждены. Считаю, что грош цена заграничным слухам. Процесс правильный. Осуждены правильно. Весь коллектив наш возмущается поведением Яблонского, требует справедливого наказания. Обидно за городок. В Сибирь приезжают большие люди. Нельзя ученому ошибаться в политических делах. Необходимо провести разъяснение в  коллективе института.

Сазонов  Л. А. Очень многое, что я хотел сказать – сказано. Я напоминаю слова: там, где появляется щелка – туда лезет буржуазная идеология. Посмотрим обстановку: в ответ на встречу представителей коммунистических и рабочих партий начались идеологические диверсии в разных странах. В такой обстановке нашлись коммунисты, которые подписывают письмо с требованиями. Тот факт, что он не посоветовался со старшими товарищами, говорит о совершенно сознательном его участии в этом деле. Член партии не должен быть таким. Я поддерживаю предложение об исключении Яблонского из партии.

Штерн Н. И. Факт возмутительный, антисоветский. Кладет грязное пятно на нашу партийную организацию. Таких людей отправляли на лесосеки на 4 года. А ведь он грамотный, претендует на какую-то идеологию. И это член партбюро? А что творится в университете! По любому поводу выступают против  Советской власти, и вообще в городке не проводится воспитательная работа. В городке слушают «Голос Америки». И здесь очень культурно все сработано. У Яблонского что-то в своем плане. Он до конца остается согласен с духом письма. И в нашем коллективе не может быть другого мнения.  Зачем нам нужна такая антисоветчина? Гнать его из партии.

Ермаков Ю. И. Не могу согласиться с предыдущим докладчиком по вопросу об отношении к этим людям. Таких людей не нужно отправлять на лесосеки, а нужно воспитывать. Вред письма в том, что люди, подписавшие его из честных побуждений, не видят тот громадный урон, который они невольно нанесли государству. Ясно, что письмо составлено специально с целью расшатать наши устои, расколоть позиции научно-технической интеллигенции. Яблонский этого не видит. Я осуждаю Яблонского, но считаю, что исключение его из партии будет неправильным из следующих соображений: 1. Яблонский не организатор этой провокации, а жертва, но он находится в заблуждении и сейчас. 2. Позиция, занимаемая Яблонским, к сожалению, явно типична для значительной части нашей интеллигенции. Это письмо могло быть подписано и большим коллективом людей. Они политически близоруки, и наша задача – бороться с этой политической близорукостью.

Такая неустойчивость научно-технической интеллигенции обусловливается следующим:  1. Нет гарантии повторения культа личности. 2. Отсутствие достаточной информации. 3. Вступая в партию, человек теряет право критиковать партийные органы. Догма о непогрешимости партийных органов. Почему не вступают  в партию лучшие  люди нашего института?  Я могу назвать многие фамилии: Малахов, Тимошенко, Каракчиев, Андрушкевич и др. Возможно, они не вступают потому, что тогда они должны будут говорить и действовать как руководство? Считаю, что будет вред, если Яблонского исключить из партии. Мы не сможем строго доказать эту необходимость. Считаю, что тогда в ближайшие годы не примем в партию ни одного из наших ведущих сотрудников 1  Ю. И. Ермаков в то время являлся кандидатом хим. наук, зав. лабораторией каталитической полимеризации. Позднее стал доктором наук, зам. директора института (1970–1986). Как видим, его суждения на партбюро и собрании отличались, в сравнении с другими выступлениями, наибольшей толерантностью и стремлением глубоко разобраться в ситуации. Объясняя его позицию, в одном из своих факсов Г. С. Яблонский характеризует Юрия Ивановича как «в высшей степени порядочного человека». Можно также предположить, что на мировоззрение этого ученого повлияли некоторые моменты его биографии. Так, в личном деле Ю.  И. Ермакова, находящемся в фонде Советского райкома КПСС, отмечается, что его жена являлась гражданкой Венгрии (См.: ГАНО. Ф. П-269. Оп. 4. Д. 486. Л. 7).

Лысенко В. М. Первое предательство я видел в годы войны – предатель вешал людей. Поступок Яблонского – идеологическое предательство. За что Яблонский предал  народ? Чем ответил на труды народа? Я не могу согласиться с Ермаковым, который говорит, что если мы исключим Яблонского, в партию не придут научные сотрудники. Пусть не идут научные сотрудники. Мы никого не тащим. Мое мнение – исключить.

Рыжак И. А. Согласен с выступлением С. Г. Слинько. Яблонский необдуманно подписал письмо.  Такие действия несовместимы с пребыванием в рядах партии. Член партии  не должен  выступать с такими письмами.  Но люди могут ошибаться. Ошибаться могут и в высших партийных органах. Среди членов партии нельзя избегать этих вопросов. Многие люди полностью разделяют наши взгляды, но в партию боятся вступать из-за того, что думают, что после этого им запретят остро ставить и обсуждать вопросы. За то, что Яблонский подписал это письмо, партбюро осудило его правильно. Но нужно дать ему возможность работать, чтобы он своей работой исправил тот вред,  который он нанес стране, городку и институту.

Тапилин В. М. В нашей организации все относятся к поступку Яблонского  совершенно одинаково. Никаких слов оправдания. Какие выводы из этого факта нужно сделать? Это очень важно и серьезно. У нас много интеллигенции. Мы можем не обращать внимания на разговоры интеллигенции, но интеллигенция – это не враг нам. Она значительная сила. Нужно ее воспитывать – я не знаю как это делать, каким способом, какими формами. Знаю Яблонского давно, ничего плохого о нем сказать не могу. Думаю, что Яблонский будет с нами и поможет нам работать среди интеллигенции. Я не за исключение из партии.

Скоморохов В. Б. Меня тоже волнует идеологическая работа среди интеллигенции. Проступок Яблонского заслуживает наказания. Но правы ли мы будем, исключив его? Я за предложение Ермакова.

Авдеев В. И. Формулировка, что Яблонский не враг, поэтому не нужно исключать его из партии, звучит странно. Яблонский остается гражданином, если мы исключим его из партии. Если бы он был врагом, он был бы осужден. Мне понравилось выступление Ермакова в первой части. Во второй части Ермаков занимает определенную позицию. Если бы, слушая Яблонского, внутренне почувствовал, что Яблонский – жертва провокации, я бы отстаивал его пребывание в партии. Но Яблонский отстаивает свои убеждения, у него своя четкая идеология. Его неискренность убеждает меня в том, что он не должен быть в рядах партии.

Мишин А. Т. Процесс над Гинзбургом и другими самый рядовой. Считаю, что эти люди получили по заслугам. На партбюро Яблонский не раскаялся. Сказал, что в подобных случаях будет поступать так же,  но более осторожно. Почему у нас мало говорят о политике государства? Я недавно в институте. Вначале для меня было много странного. Политинформации не проводились с людьми. Мало занимались идеологической работой. Сейчас положение лучше. Нужно проводить больше лекций. Райком партии не отказывается в помощи. Я сам обращался часто туда. Рабочим нужно разъяснять политику нашей партии.

Калачевский В. Н. Два года назад я получил строгий выговор. Мне было больно и обидно, что мне дали выговор, не разобравшись в моей жизни.  Мне обидно за Яблонского. Мы его все ругаем. А ведь тоже виновны. Неужели мы не можем воспитать его? У нас такая сильная парторганизация.

Хасин А. В. Вина Яблонского велика и вина не осознана. Исключить из партии –это значит отбросить его как врага. Это значит, что человек не приносит больше пользы. Я считаю, что он предан партии. Я не согласен с Авдеевым, что надо исключать из партии.

Кузнецова А. С. Перед партсобранием я была несколько знакома с материалами. Я не определила меру  наказания Яблонского, за которую я бы проголосовала. На собрании было много выступлений, много вопросов, и сейчас я не знаю, за что проголосовать. Решать буду после окончательного выступления Яблонского. Яблонский не мог не знать, что вступая в партию, человек принимает на себя многие обязательства. Он обязан защищать линию ЦК среди беспартийных, даже если у него есть какие-то сомнения. Думаю, что Яблонский, подписывая письмо  с требованием отмены приговора, должен был или лично быть знакомым с этими людьми и  быть абсолютно уверенным в их невинности, или знать до тонкости все о процессе. Я не вижу, что он хочет остаться в партии.  Он может быть плохо читал Устав и не знает, что член КПСС обязан защищать линию партии. Не согласна с Ермаковым, что не вступают в партию, боясь потерять свое «Я».  Человек, будучи не  согласен с чем-то, должен об этом говорить, а член партии обязан это сделать. Виновны в какой-то мере все мы, коммунисты, которые работали рядом с Яблонским, его руководители. У нас слаба идеологическая работа. В Америке есть институты по подготовке идеологических агрессий. А у нас почему нет в противовес этому? Ведь идеологическая работа сейчас – это очень тонкая вещь, в которую должны включиться психологи. И член партии может рассчитывать на доверие масс только при наличии неограниченного авторитета. Вопрос к Яблонскому: дорожит ли партией или он сам хочет отойти от нее?

Кузнецов Ю. И. Почему высказать другое мнение считается чем-то неправильным? Я не согласен с т. Кузнецовой, что Яблонский является жертвой провокации. Он сознательно подписал это письмо. Теперь, что же привело его к подписанию этого письма? Яблонский – не идейный противник нашей партии. Он заслуживает строгого наказания. Исключив его из партии, мы сделаем из него героя.

Тихов Ф. А. Многие коммунисты знают, что вырос я за границей. У меня есть своя точка зрения. Живя за границей, мы, молодые люди, граждане Советского Союза, верили в правильность политики партии. Говорят, что Яблонский заблуждался. Человек кончил вуз, как его воспитывать? Я считаю, что это не заблуждение, ему не место в партии.

Вытнов Г. Ф. Я знаю Яблонского давно, хотя в институте я с прошлого года. Сам я из Дзержинска  и там работал с Яблонским. Я узнал о том, что в Новосибирске есть Слинько и Яблонский. О Яблонском могу сказать только хорошее. Нет повода сказать плохое. Вы его вырастили здесь. Верили ему много раз. Плохого в нем никто не чувствовал. Или он оступился? Если он хороший,  то зачем исключать из партии? Есть слухи, что райком партии знал об этом письме раньше. Почему тогда райком не провел соответствующей воспитательной работы? Мне кажется, нужно Яблонскому поверить и оставить его в партии. Я считаю, что вина не только его, но всей парторганизации. Я за то, чтобы оставить его в партии.

Шкреба И. В. Каждый должен отвечать за свой поступок. Коммунист должен информировать вышестоящие органы о политическом настроении масс. Ни один партийный орган не может полнокровно жить и функционировать, если он не имеет информации снизу. Вопрос о письме переживается всем районом, всем городом. Меня спрашивают на заводах: как относятся к письму в Академгородке. Мы отвечаем – осуждают. А рабочие относятся к таким вещам совершенно непримиримо. На одном из заводов рабочий Кныш «просился» за границу, так как здесь ему не дали квартиру. Рабочие на собрании так пропесочили Кныша, что он плакал и просил прощения. Один рабочий так объяснил свое поведение: «Я не знал, что это выльется в идеологическую борьбу». А Яблонский? Он включился в идеологическую борьбу. А ведь он  президент клуба «Под интегралом» 2 Президентом данного клуба был А. И. Бурштейн, Г.С. Яблонский являлся одним из его «министров», трое из которых (еще – В. Ф. Меньщиков и С. П. Рожнова) стали «подписантами». Вспомните выступление бардов. Там же видна антисоветская идеология. А песенка Яблонского – дешевая песенка, пропагандирует безразличие к международной жизни. Естественно,  средства буржуазной пропаганды огромны, и некоторые клюют на это.  В отношении заявления Ермакова. Он говорит: «Мало критикуют партийных работников». Это не то. Я скажу: очень много критикуют. Правильно, что коммунисты обеспокоены состоянием идеологической  работы среди интеллигенции. Сейчас этому вопросу нужно уделять максимум внимания.

Буянов Р. А. Не буду говорить о сложности международной обстановки. Хочется высказаться об истоках и возможностях. Имеется две свободы и две идеологии. Они противоречат друг другу. Выдумывание для научно-технической интеллигенции специфических особенностей – это барское высказывание, отрыв от реальности. Чем больше предоставляется свобода, тем с большей ответственностью нужно ею пользоваться. Некоторые считают, что свобода дает им право говорить обо всем по всякому. Эти 46 человек выступили от имени всего Академгородка. Легко стало делать идеологические диверсии, потому что стали путать эти идеологии. Попадаются на удочку особой свободы. Чтобы пользоваться свободой, нужно понять, что это такое. Когда кричат об этой особой свободе, начинают критиковать все содеянное Советским государством. О 37-м годе многие и не знают. Тридцать седьмой год – сложнейшая страница нашего государства. Не согласен с Ермаковым, что должны быть только два выхода – лесоповал или из партии. А тогда интеллигенцию беспартийную куда же девать? В партию принимаются люди, определяющие политику партии. Не нужно кичиться тем, что мы ученые. Если человек организован и понимает линию партии, он полезен нам. В партию придут те, которые будут организованно отстаивать политику нашей партии. Нужно качество, а не количество. Яблонский может снова вступить в партию, если снова покажет свою правильную идеологию. Неправильно, что некоторые товарищи изображают Яблонского заблудшим. На всех инстанциях он упорно отстаивает свои позиции. Яблонский не понял своих ошибок. Я был о нем           очень хорошего мнения. Лучше, если он, не будучи в партии, докажет, что может быть в партии. Всякие разговоры о том, что информация недостаточна – это демагогия. Такие, как эти 46 человек, будут недовольны любой информацией и завалят письмами даже самое идеальное правительство.

Слинько  М. Г. (Повторное выступление). Обеспокоен настроением коммунистов – младших научных сотрудников. Где критерий непримиримости? Мы работали вместе многие годы. Хотелось бы сказать, что Гриша с нами, но он ближе к тем, кто стремится расшатать наши устои. Яблонский написал объяснение только после многих разговоров с ним. Давайте предоставим ему место быть вместе с нами, но вне рядов партии.

Яблонский Г. С. Скажу о главном. Верю в те идеалы, которые поддерживает Коммунистическая партия, согласен с внешней и экономической политикой. Хочу жить в нашей стране. Но я не могу забыть, что погибли родители моих товарищей, которые были объявлены врагами народа. Я не жертва провокации. Я ощущаю вред, который нанесло письмо, подписанное мной. Свою вину хочу искупить работой в институте. Если партия сочтет, что я могу быть ее членом, я вступлю в ее ряды.

При разборе личного дела коммуниста Яблонского Г. С. на голосование поставлены два предложения:

1. За участие в группе, направившей в директивные органы антисоветское оскорбительное письмо, попавшее на страницы американской печати, и нанесение тем самым вреда нашему государству, Академгородку и институту, за неискренность перед партийной организацией исключить коммуниста Яблонского из рядов КПСС. За это предложение проголосовало 42 человека, против – 12.

2. За подписание антисоветского письма, направленного в директивные органы и использованного американской печатью в целях антисоветской пропаганды, коммунисту Яблонскому объявить строгий выговор, вывести из состава партийного бюро и ограничить его общественную деятельность рамками института. За это предложение голосовало 12 человек, против – 42.

Ермаков Ю. И. В ближайшие дни среди научных сотрудников нашего института нужно провести разъяснительную работу о вреде подобного рода писем. Следует, видимо, провести общее собрание с выступлением М. Г. Слинько.

ПАРТИЙНОЕ СОБРАНИЕ ПОСТАНОВЛЯЕТ:

1. За участие в группе, направившей в директивные органы антисоветское оскорбительное письмо, попавшее на страницы американской печати, и нанесение тем самым вреда нашему государству, Академгородку и институту, за неискренность перед партийной организацией коммуниста Яблонского из рядов КПСС ИСКЛЮЧИТЬ.

2. Партийное собрание осуждает деятельность сорока шести сотрудников Сибирского отделения, подписавших коллективное письмо, которое было использовано в целях антисоветской пропаганды.

3. В ближайшее время провести общее собрание сотрудников института с разъяснением вреда подобного рода писем.

4. Коммунистам на местах постоянно проводить разъяснительную работу среди сотрудников по всем вопросам внутренней и внешней политики нашего государства.

ГАНО. Ф. П-5424. Оп. 1. Д. 4. Л. 1–18

№ 3

СТАТЬЯ «ЛОГИКА ПАДЕНИЯ» 1 Под публикацией стояла подпись: «Ю. Шпаков (наш. корр.)». На следующий день (29 мая) данный текст перепечатал газета «Советская Сибирь»

Он уверенно, чуть небрежно вышел на сцену, объявил название своей песни: «Лекция о международном положении». В зале  оживились: заявка необычная. Забренчала гитара, зачастил негромкий тенорок.  Бодрая скороговорка сообщала о множестве больших и малых событий: «Смена власти в  ФРГ, в Конго новый президент, завезли “Спидолы” в ГУМ…» И  в конце каждого куплета – авторская реакция на происходящее в мире: «А я чешу, чешу ногу». Зрители  переглядывались, нарастал шум – «лекция» явно не нравилась. Молодой человек продолжал:

А мандарин не завезли,

А греки греков извели

А я чешу, чешу ногу

И начесаться не могу…

Мой сосед  обернулся, спросил у знакомого, как фамилия певца.

– Гриша Яблонский, из института катализа, – ответил тот. И, помолчав, добавил: – Вроде бы умный парень, а такую чушь порет…

В тот вечер выступление молодого ученого многие расценили как неудачную шутку. Не верилось, что глумливая песенка отражала действительные взгляды автора. К тому же она была не самой худшей среди других, исполненных на конкурсе бардов в новосибирском Академгородке – со сцены звучали под гитару не только хорошие туристские и лирические песни, но также полублатные, а то и откровенно злопыхательские. Поэтому голос Яблонского остался почти незамеченным. Никто не предполагал, что вскоре его имя получит известность в «международном масштабе». Не потому, что младший научный сотрудник совершил выдающееся открытие. Славу, которую он приобрел, с полным основанием можно назвать печальной, геростратовой…

Стало известно, что газета «Нью-Йорк таймс» опубликовала письмо, где выражались сомнения в справедливости решения, вынесенного московским городским судом по делу Гинзбурга, Добровольского, Галанскова и Лашковой. Впрочем, «сомнения» – не то слово. Звучало письмо прямо-таки ультимативно. «Мы настаиваем на отмене приговора и требуем пересмотра этого дела… Мы требуем также привлечения к ответственности лиц,  виновных в нарушении гласности и гарантированных норм судопроизводства». Вот так, ни больше и ни меньше: подсудимых реабилитировать, судей наказать!

Через четыре дня радиостанция «Голос Америки» повторила текст на русском языке. Диктор старательно перечислил всех подписавшихся, подчеркивая звания и должности.  В конце был назван Григорий Яблонский.

Попробуем разобраться, почему он, Яблонский (член КПСС, правда, теперь уже бывший), давший в свое время слово вести решительную борьбу с любыми проявлениями буржуазной идеологии, смог стать хотя и невольным, но прямым пособником наших идеологических противников.

Сам он отвечает на этот вопрос не очень убедительно. Говорит, что о процессе в нашей печати сообщали мало, а ему хотелось знать подробности. Что в письме увидел лишь требование исчерпывающей информации. Что он не совсем согласен с последней, ультимативной частью послания, но редактировать его не мог: текст писал неизвестный ему человек и было бы неэтичным вносить поправки…

Беседовали мы с Яблонским долго, обстоятельно. Он соглашался: да, сделал серьезную ошибку. Но в то же время расценивал свой шаг просто как необдуманный, случайный. Так ли это?

Известно, человек не рождается с готовыми убеждениями. Складываются они постепенно, в результате сложного и длительного процесса. Было бы наивным полагать, что идейную закалку можно приобрести из книг – само это слово напоминает о яростном противоборстве  разных стихий. О схватке воды и раскаленного металла, которая порождает несгибаемую твердость… И людям необходимо пройти через нелегкие испытания, чтобы стать подлинными борцами за высокие идеи. А Григорию Яблонскому все в жизни давалось слишком легко. Окончил киевский вуз, поступил в аспирантуру, потом стал научным сотрудником института. Его окружали крупные специалисты,  к его услугам было самое современное и дорогостоящее оборудование – только работай!  Ему помогали  в исследованиях, заботливо растили как ученого. И, казалось бы, со всеми своими мыслями Григорий должен был прежде всего обращаться к старшим наставникам, к товарищам по партии. Когда западные радиоголоса подняли неистовый шум вокруг заурядного в общем-то дела четырех антисоветчиков и Яблонский не мог не понять причины такого ажиотажа, ему нетрудно было найти умных и авторитетных людей, которые бы дали самые исчерпывающие разъяснения. К примеру, его бы могли познакомить с высказыванием одного из видных американских идеологов «психологической войны» Аларда фон Шика, который утверждал: «Если государство предпринимает какие-либо шаги против отщепенцев типа Синявского и Даниэля, необходимо широко афишировать эти меры как несправедливые, чтобы вызвать, с одной стороны, сочувствие к этим лицам, с другой – недовольство коммунистической системой». Могли на убедительных примерах доказать, что наши враги используют любой повод   для разжигания антикоммунистической истерии… И тогда, конечно, ему совсем нетрудно было бы разглядеть за строчками провокационного письма подлинных авторов и вдохновителей.

Впрочем, у Яблонского были и собственные политические знания: как любой аспирант, он сдавал экзамен по марксистско-ленинской подготовке. Такие понятия, как «классовая борьба», «капиталистическое окружение», никак не  могли пройти мимо его сознания. Но, видимо, мало усвоить тот или иной комплекс знаний, изучить первоисточники. Бывает, к сожалению, что порой идеи берутся лишь напрокат, словно сервиз или пылесос. А когда получена желанная  оценка, когда нет нужды листать книги и конспектировать, все зазубренное быстро выветривается из головы… Это и понятно: чтобы знания стали убеждениями, они должны пройти через сердце.

Мировоззрение складывается не только под влиянием прочитанного. Многое зависит и от того, с кем рядом живет и трудится человек, к чьему голосу он прислушивается. В своем институте Яблонский мог бы найти немало подлинных друзей, но он  предпочел искать их на стороне. Конечно, смешно советовать взрослому мужчине, с кем ему следует дружить. Можно лишь выразить сожаление по поводу того, что Григорий предпочитал проводить свободное время в узком кругу людей с путаными и ущербными взглядами.  При встречах они вели разговоры не  о том, чем живет страна, что действительно волнует сибирских ученых. Предметом обсуждения чаще всего становились слухи, пересуды сомнительного свойства.

Вот где мог Яблонский проявить качества бойца-коммуниста! Но случилось иначе. Он не только не стремился отстаивать партийные позиции – сам все больше попадал под чуждое влияние. Сначала с удовольствием слушал самодельные песенки двусмысленного содержания, а потом брался за сочинение куплетов про «чешу ногу». Сначала восторгался «критическим» творчеством заезжего барда, а затем организовал его концерт в Новосибирске. И незаметно для себя он созревал для серьезной политической ошибки…

Гегель называл скептицизм параличом души. Скепсис, привычка иронизировать над всем, неизбежно приводят к растрате лучших человеческих качеств. Так случилось и с Яблонским. Некогда старательный и энергичный, он и к своим прямым обязанностям стал относиться легкомысленно.

– Создалось впечатление, что Яблонский перестал уважать дисциплину, упорный труд, – говорит его научный руководитель член-корреспондент М. Г. Слинько. – Безответственность стала проявляться у него во всем. Вышел, к примеру, с совершенно неподготовленным докладом перед широкой аудиторией, и это выступление мы вынуждены были прервать.

Экзамены держат не только перед преподавателями. Когда классовая борьба обернулась перед Яблонским не книжной фразой, а реальной действительностью, он полностью провалился. Получил «двойку», потому что не понял простой истины: любой отход от партийных позиций неминуемо означает шаг в сторону вражеских. И третьего тут не дано!

Советская Россия. 1968. 28 мая

ДАННЫЕ О ВЫСТУПАВШИХ 1 Данные в основном получены в отделе кадров института. Часть сведений извлечена из публикации: Институт катализа им. Г. К. Борескова СО РАН. Хроника 1958–2000 гг. / Отв. ред. чл.-корр. Р. А. Буянов. Новосибирск, 2005:

Авдеев В. И.   – мл. науч. сотр., канд. хим. наук.

Баринова Л. К. – зав. орготделом райкома КПСС

Бесков В. С. – ст. науч. сотр., канд. хим. наук.

Букин Н. Н. – нач. I отдела.

Буянов Р. А. – зам. директора по науке (1961–1997), д-р хим. наук, проф., лауреат Ленинской премии (1960), позднее чл.-корр. (1981). См. его интервью в связи с 80-летием: Не поступаясь принципами // Наука в Сибири. 2007. № 7 (15 февр.).

Вытнов Г. Ф. – аспирант.

Ермаков Ю. И. – зав. лаб., канд., позднее д-р хим. наук, зам. директора института (1970–1986).

Калачевский В. Н. – слесарь.

Колчин А. М. – ст. науч. сотр., канд. наук.

Котенко Галина Александровна – ст. лаборант

Корж В. Ф. – рабочий, стеклодув.

Кузнецов Ю. И.   – мл. науч. сотр.

Кузнецова А. С. – мл. науч. сотр.

Лахмостов В. С. – начальник конструкторского бюро.

Лысенко В. М. – инженер.

Мамаева Е. К.   – мл. науч. сотр.

Мишин А. Т. – инженер.

Олешко В. Ф. – нач. опытной установки.

Рыжак И. А. – мл. науч. сотр.

Сазонов Л. А. (1923– 1998) – зав. радиохимической лаб., канд. хим. наук. Участник Великой Отечественной войны.

Скоморохов В. Б. – ст. науч. сотр., канд. хим. наук.

Слинько М. Г – зам. дир. института (1959–1976), зав. лаб., чл.-корр. (1966). В интервью Р. А.. Буянова говорится о нем: «Неоценимую роль в том, что Институт катализа построили в нашем городке, сыграл М. Г. Слинько. В пору решения судьбы института он работал в отделе химии ЦК КПСС. Это талантливый, увлеченный ученый. Сейчас он живет в Москве, ему уже 93 года, но он активен, пишет статьи, делает доклады, по-прежнему предан нашим (коммунистическим. – И. К.) идеалам». См.: Наука в Сибири. 2007. № 7 (15 февр.).

Сомов В. А. – инструктор райкома КПСС.

Тапилин В. М. – мл. науч. сотр., канд. наук. Позднее д-р физ.-мат. наук, ведущий науч. сотр.

Тихов Ф. А. – нач. опытно-технического цеха.

Чистяков В. Ф. – рабочий, стеклодув.

Хасин А. В. – ст. науч. сотр., канд. техн. наук.

Шкреба В. И. – зав. отделом пропаганды горкома КПСС.

Штерн Н. И. – начальник штаба гражданской обороны.

Страница 6 из 14 Все страницы