Глава третья

О чём недописал профессор А. Муров академику Г. Арбатову

Георгий Аркадьевич Арбатов – директор института США и Канады, а следовательно один из главных, референтов Правительства по внешней политике нашего государства. Так я предполагаю, хотя истинных полномочий и границы его деятельности знать не могу.

Но думаю, что не зря на XIX партийной конференции «посыпали пеплом его голову». За что же? Как догадаться? Может быть, за его гротескные диалоги с В. Зориным в девятой студии, рассчитанные разве что на полных идиотов? Вряд ли. Это ли грех?

Нет, очевидно, во внешней политике были «ляпы посерьезней, к которым Г. Арбатов имел прямое или косвенное отношение.

Наверняка знал Г. Арбатов, что после подписания Л. И. Брежневым Хельсинского Заключительного акта в1975 году в стране началась небывалая по размаху гонка ракетного оружия, секретно изматывающая нашу страну.

Одобрял, очевидно, он и «обмен американской пшеницы на советских евреев. Ну а уж такие «деликатные» формулировки, как доктрина «ограниченного суверенитета» Л. Брежнева или «выполнение интернационального долга», вряд ли академик Г. Арбатов отвергал и противостоял им. А вот после XIX партийной конференции он, видимо, почувствовал, что наступило время реабилитировать себя и свою внешнеполитическую деятельность критическим – самокритическим выступлением в газете. Кстати, почему он передал свою статью не в партийную «Правду», а в «Известия»? Этого мне не постигнуть никогда, хотя и здесь есть свой какой-то тайный «резон», мне неизвестный. Но реабилитирует себя он хоть и вполне прогрессивными посылами, но все-таки экономическими, то есть не по своему прямому департаменту. Потому что там подобной реабилитации было бы уже недостаточно. Там потребовалось бы раскаяние. Покаяние. Последует ли оно? Посмотрим...

МЕЖДУСЛОВЬЕ

К музыке, теперь к музыке, дорогой читатель! Здесь бушеваний не меньше, хотя они не кончаются кровопролитием, как в Афганистане, но инфарктами, инсультами и нервными истощениями – точно. А ведь это абсурд. Люди моей профессии, «выращивающие виноградник» для лучшей жизни других людей, от них же страдают, от них же и увядают... Ничего не поделаешь, этот крест нам нести суждено вечно.

Теперь вернемся действительно к музыке, но музыке сибирской. И в рамках моей замысленной книги к событию для сибирских музыкантов уникальному и показательному.

Произошло это в феврале 1987 года, когда, в Новосибирск съехались композиторы, музыковеды, фольклорные исполнители и артисты со всей, Сибири; от Урала до Тихого океана. Сюда же, в Новосибирск приехал в почти полном составе секретариат Союза композиторов РСФСР. Все это называлось «Панорама сибирской музыки». Были исполнены произведения тридцати авторов, состоялось также два заседания секретариата СK РСФСР.         Председатель Российского Союза композиторов Родион Щедрин приехать не смог по уважительной причине (зарубежные гастроли), а работу секретариата возглавлял его заместитель Ян Абрамович Френкель. Одно из заседаний секретариата было рабочим, закрытым. Второе было открытым, дискуссионным.

Обычно такие «парады» называются фестивалями, то есть, праздниками, но мы, новосибирцы, как устроители этого небывалого съезда посчитали это не праздником, а обозрением сибирской музыки, поэтому и назвали это скромнее – «Панорама».

Напомню, что это было время, когда только что состоявшийся съезд Союза композиторов СССР (в Москве) своей доперестроечной унылостью провалился; когда началась активная «кавалькадная» фаза перестройки, все заговорило. Естественно, новосибирские музыканты, любители музыки, да и «отцы города» ждали дискуссии больше, чем самой музыки. 3ал набился до отказа.

Основной доклад на открытом собрании секретариата было поручено сделать мне, как председателю Сибирского Союза композиторов, устроителю Панорамы.

Очевидно, в ту пору я настроен был довольно агрессивно, поэтому своим докладом не собирался ласкать и обласкивать. Впрочем, пусть об этом судит сам читатель, я же вставлю в следующую главу этой книги стенограмму своего выступления.

Страница 4 из 13 Все страницы