Я учитель математики, мугалим

Как известно из предыдущего изложения, тут же на молочной ферме жил ее заведующий, со своей семьей, казах, недавно вернувшийся из Германии после окончания войны. Знакомство мое с ним завязалось на деловой основе.

На его ферме не было ни одного целого ведра, используемого для дойки коров. Правда, все они ремонтировались прежде местным мудрецом. Техника ремонта была проще простой. К ведру в соответствии с его диаметром вырезался деревянный кружок. Потом он вставлялся на то место, где когда-то было жестяное дно, и кругом его, чтобы оно не выскочило в ту или иную сторону, прибивали гвоздиками, После такого ремонта оно годилось только для сыпучих веществ. Чтобы держалась жидкость, все имевшиеся щели плотно затыкались шерстью, но это мало помогало. В центре площадки, на которой доили коров, ставили обыкновенный бидон для слива туда молока. Доярка на высоком аллюре доила в дырявое ведро, а потом тем же аллюром мчалась к бидону и выливала туда остатки молока. Потери молока были большие, и разумеется, это был непорядок. Завфермой слезно меня просил починить для фермы несколько ведер. И я сделал это.

После этого обнаружились проблемы в его семье. Единственный сын Ермек, в котором он души не чаял, за неуспеваемость по математике в пятом классе казахской средней школы был оставлен на повторный год. Отец спросил меня, не могу ли я помочь его сыну.

Ермек совершенно не владел русским языком. Я казахским с пятое на десятое. Из прошлогодних тетрадок я выудил, что он неплохо владеет всеми четырьмя действиями, правильно решает задачи на десятичные дроби, а вот на простых он сел. Он не понял их с первых уроков. Он не понимал, что такое числитель и что такое знаменатель.

Продумав бессловесную методику преподавания простых дробей, вечерами я начал заниматься с Ермеком на его квартире.

Начали мы с ним с самого простого: разорвали обыкновенную тетрадь на ее составные части, пересчитали листы и записали их количество. Это целые числа. Потом я один лист разорвал пополам. Посчитали половинки, и количество их записали в знаменатель, один целый лист в числитель. Он понял, что значит одна вторая. Потом рвали тот же лист еще на две равные части, пересчитывали их, и записывали их количество в знаменатель. Он быстро убедился, почему показатель дроби с одинаковым числом в знаменателе и таким же числом в числителе равняется целому. Потом он и сам разрезал лист на куски и оперировал с ними.

Короче: Ермек понял, откуда берутся дроби и как с ними оперировать. Ему казалось целым открытием действия с неправильными дробями.

Каждый раз, когда мы с Ермеком начинали за круглым столом свои занятия, его мать готовила ужин. Когда она накрывала на стол, кончались занятия. За столом Ермек ухаживал за мной: он выбирал наиболее лакомые кусочки из тризны и подавал мне.

− Мугали, о мугалим,-говорил он по-своему – учитель.

Отец его сравнительно неплохо владел русским языком. Он недавно вернулся из Германии и все еще находился под впечатлением увиденного. Из Германии он, как завоеватель, привез мешочек разнообразных немецких пуговиц. Все они были разные по цвету и размеру. Обычно после ужина он высыпал все содержимое мешочка на стол, и семья начинала рассматривать эти трофеи. Привез он из Немечтины одну постромку, отрезанную им от немецкого хомута. Чем она поразила завоевателя, я не понял. Видимо толщиной кожи.

За месяц мы с Ермеком закончили программу, он сдал экзамен, и стал учиться в том же классе, где учились его товарищи. Однако Ермек по-прежнему ежедневно приглашал меня к ужину. За столом он был внимателен ко мне, как и раньше. Жаль, что нас разделял язык, но души наши были очень близки.

Страница 13 из 15 Все страницы