Глава 10. Стремление к власти, престижу и обладанию

Стремление к любви – это один из способов, используемых в нашей культуре для защиты от беспокойства. Другой способ – это стремление к власти, престижу и обладанию.

Вероятно, надо объяснить, почему я рассматриваю власть, престиж и обладание как аспекты одной проблемы. Конечно, для понимания отдельной личности далеко не все равно, какая из этих целей в ней преобладает. Какая из них преобладает в стремлении невротика к успокоению, зависит от внешних обстоятельств, а также от индивидуальных дарований и психической структуры. Я рассматриваю их совместно, потому что все они имеют нечто общее, отличающее их от потребности в любви. Стремление к любви означает получение успокоения от усиленных контактов с людьми, тогда как стремление к власти, престижу и обладанию означает получение успокоения от ослабления контактов с людьми и укрепления собственной позиции.

Желание господствовать, добиться престижа, приобрести богатство само по себе, конечно, не составляет невротической тенденции, точно так же, как желание быть любимым само по себе не есть невроз. Чтобы понять, чем отличается невротическое стремление в этом направлении, надо сравнить его с нормальным. Например, у нормального человека ощущение власти * В подлиннике здесь (и в названии главы) слово power, означающее «власть», «силу», «могущество». Прим. перев. может произойти от реализации его собственной силы, которая может проявиться в виде физической силы или способности, умственных способностей, зрелости или мудрости. Его стремление к власти может быть связано и с некоторым конкретным делом: семьей, политической или профессиональной группой, родиной, религиозной или научной идеей. Но невротическое стремление к власти происходит от беспокойства, ненависти и чувства неполноценности. Различие формулируется решительным образом: нормальное стремление к. власти происходит от силы, а невротическое – от слабости.

Здесь участвует и культурный фактор. Не во всех культурах играют роль индивидуальная сила, престиж и собственность. Например, у индейцев пуэбло * Земледельческие племена индейцев. Прим. перев. стремление к престижу определенно осуждается, и нет существенных различий в индивидуальной собственности; поэтому рассматриваемое стремление играет у них не слишком важную роль.. В этой культуре не имеет смысла стремиться к какому-либо способу доминирования для преодоления беспокойства. Если в нашей культуре выбирают такой путь, это объясняется тем, что в нашей социальной структуре власть, престиж и имущество могут доставить человеку ощущение большей безопасности.

При исследовании условий, порождающих стремление к этим целям, обнаруживается, что оно развивается обычно, когда оказалось невозможным облегчить лежащее в основе невроза беспокойство посредством любви. Приведу пример, показывающий, как такое стремление может развиться в форме честолюбия, когда фрустрируется потребность в любви.

Девочка была сильно привязана к своему брату, который был на четыре года старше ее. Они часто обменивались ласками более или менее сексуального характера, но когда девочке исполнилось восемь лет, ее брат внезапно отверг ее, заявив, что они теперь вышли из возраста, когда уместны такие игры. Вскоре после этого переживания девочка стала вдруг проявлять ревностное честолюбие в школе. Безусловно, оно было вызвано разочарованием ее потребности в любви, тем более болезненным, что у нее было не много возможностей к кому-нибудь привязаться. Отец ее был равнодушен к детям, а мать демонстративно предпочитала ей брата. Она испытывала не только разочарование; тяжело оскорблена была ее гордость. Она не понимала, что изменение поведения ее брата объяснялось попросту приближением половой зрелости. Поэтому она страдала от стыда и унижения, тем более, что ее уверенность в себе и без того была не очень твердой. Прежде всего, мать ее не любила, что вызывало у нее ощущение собственного ничтожества, поскольку мать ее была красивая женщина, которой все восхищались; сверх того, брат не только был любимцем матери, но и пользовался ее доверием. Брак ее родителей был несчастлив, и мать обсуждала с братом все свои огорчения. Таким образом, девочка была в полном пренебрежении. Она сделала еще одну попытку добиться нужной ей привязанности: влюбилась в мальчика, с которым встретилась на экскурсии вскоре после горестного эпизода с братом, пришла в сильное возбуждение и начала связывать с этим мальчиком радостные фантазии. Когда он исчез из поля зрения, она реагировала на это новое разочарование депрессией.

Как часто бывает в таких случаях, родители и домашний врач приписали ее состояние чрезмерной школьной нагрузке. Они забрали ее из школы, послали в летний оздоровительный санаторий, а затем перевели ее в младший класс. Именно тогда, в возрасте девяти лет, она проявила отчаянное честолюбие. Она должна была непременно быть первой в классе. И в то же время ее отношения с другими девочками, до того дружелюбные, стали явно портиться.

На этом примере видны типичные факторы, порождающие в совокупности невротическое честолюбие: сначала она чувствовала себя неуверенно, потому что была нелюбима; у нее возник значительный антагонизм, который она не могла выразить, потому что мать, доминирующая фигура в семье, требовала слепого восхищения; подавленная ненависть породила значительное беспокойство; ее самоуважение никогда не имело случая развиться, в нескольких случаях она была унижена, и переживание с братом наложило на нее тяжелый отпечаток; ее попытки добиться любви, как средства успокоения, не удались.

Невротические стремления к власти, престижу и обладанию служат не только защитой от беспокойства, но и каналом для разгрузки враждебности. Я рассмотрю сначала, каким образом каждое из этих стремлений доставляет особую защиту от беспокойства, а затем специфические пути, по которым оно высвобождает враждебность.

Стремление к власти служит прежде всего защитой от беспомощности, которая, как мы видели, является одним из основных элементов беспокойства. Даже отдаленная видимость беспомощности или собственной слабости вызывает у невротика столь тревожную реакцию, что он избегает ситуаций, вполне обычных для нормального человека, например, любого предложения руководства, совета или помощи, любого рода зависимости от лиц или обстоятельств, любой уступки другим людям или даже согласия с ними. Протест против беспомощности не проявляется сразу же со всей силой, а нарастает постепенно; чем больше невротик ощущает обессиливающее его торможение, тем меньше он способен к действительному самоутверждению. И чем слабее он становится в действительности, тем более беспокойно он старается избегать всего, что хоть отдаленно напоминает слабость.

Далее, стремление невротика к власти должно закатить его от опасности почувствовать себя незначительным, или показаться незначительным в глазах. других. У невротика развивается жесткий и иррациональный идеал силы, внушающий ему представление, что он должен быть способен справиться с любой, сколь угодно трудной ситуацией, и притом сразу же справиться с нею. Этот идеал связывается с гордостью, вследствие чего невротик считает слабость не только опасностью, но и несчастьем. Людей он классифицирует на «сильных» и «слабых», первыми восхищается, а вторых презирает. При этом он доходит до крайности в том, что считает слабостью. Он презирает в той или иной степени всех, кто с ним соглашается или уступает его желаниям, кто подвержен торможениям или не контролирует своих эмоций так внимательно, чтобы всегда сохранять бесстрастное выражение лица. Те же качества он презирает и в самом себе. Он чувствует себя униженным, если ему приходится признать беспокойство или торможение у самого себя; тем самым он презирает себя за то, что у него невроз, и старается держать это в тайне. Он презирает себя и за то, что не может сам справиться со своим неврозом.

Частные формы, которые принимает такое стремление к власти, зависят от того, какой недостаток силы вызывает у него больший страх или презрение. Я укажу несколько самых обычных выражений этого стремления.

В первом случае невротик хочет управлять и другими, и самим собой. Он хочет, чтобы происходило лишь то, что он сам затеял или одобрил. Это стремление к управлению может принимать смягченную форму, когда он на сознательном уровне предоставляет другим полную свободу, но настаивает, чтобы те сообщали ему все, что они делают, и негодует, если от него что-нибудь скрывают. Тенденция к управлению может быть настолько подавлена, что не только сам невротик, но и окружающие его люди могут быть убеждены, что он весьма великодушно предоставляет им свободу. Если человек столь полным образом подавляет свое стремление к власти, он может однако, испытывать депрессию, головные боли или расстройство желудка каждый раз, когда его партнер встречается с другими друзьями или слишком поздно возвращается домой. Не понимая причины расстройства, он может приписать его дурной погоде, неправильному питанию или другой несущественной причине. Многие виды поведения, принимаемые за любопытство, мотивируются тайным желанием управлять ситуацией.

Далее, люди этого типа хотят быть всегда правыми и раздражаются, когда обнаруживается, что они ошиблись хотя бы в какой-нибудь мелочи. Они претендуют, что знают все лучше других, и это иногда производит неловкое впечатление. Человек, в других случаях серьезный и надежный, столкнувшись с вопросом, на который не может ответить, начинает претендовать на знание или что-нибудь выдумывать, хотя в этом частном случае неведение нисколько не компрометирует его. Иногда он особенно настаивает на своем предвидении будущего, предчувствуя и предсказывая все возможности. Эта установка может сопровождаться отвращением к любой ситуации, включающей неконтролируемые факторы. Не допускается никакой риск. Подчеркнутое самообладание проявляется в неприязни к любому увлечению. Влечение невротической женщины к мужчине может внезапно превратиться в презрение, когда он влюбляется в нее. Пациенты этого типа с трудом позволяют себе погрузиться в свободные ассоциации, потому что это означает для них потерю власти над собой и движение в неизвестном направлении.

Другая установка, характерная для невротического стремления к власти, это желание всегда добиваться своего. Невротик может все время раздражаться, если другие не делают в точности то, что он хочет, или не точно в желательное для него время. С этим аспектом стремления к власти тесно связана установка нетерпения. Любая отсрочка, любое вынужденное промедление, даже из-за сигнала уличного движения, может стать причиной раздражения. Нередко невротик сам не отдает себе отчета в этой придирчивой установке, во всяком случае, в интенсивности ее проявления. И в самом деле, вовсе не в его интересах признать и изменить эту установку, потому что она имеет важные защитные функции. Ее не должны замечать и другие, поскольку он мог бы потерять в таком случае их привязанность.

Это непонимание имеет важные следствия в любовных отношениях. Если любовник или муж не вполне отвечает предъявляемым к нему требованиям, опаздывает, не звонит по телефону, уезжает из города, то невротическая женщина ощущает, что он ее не любит. Она не понимает, что это ощущение – просто реакция на неподчинение ее собственным желаниям, сплошь и рядом невысказанным, и истолковывает ситуацию как свидетельство своей ненужности. Это заблуждение, весьма распространенное в нашей культуре, в значительной мере способствует тому ощущению ненужности, которое часто оказывается решающим фактором невроза. Как правило, его перенимают у родителей. Доминирующая мать, негодующая на непослушание ребенка, уверена в том, что ребенок ее не любит, и заявляет об этом другим. На этой основе часто возникает странное противоречие, которое может серьезно фрустрировать все любовные отношения. Невротическая девушка не может любить «слабого» мужчину, поскольку она презирает любую слабость; но она не может поладить и с «сильным» мужчиной, так как рассчитывает, что партнер всегда будет ей уступать. Таким образом, она втайне ищет себе героя, сверхсильного мужчину, который будет в то же время настолько слаб, чтобы беспрекословно уступать всем ее желаниям.

Другая установка стремления к власти – никогда не уступать. Согласиться с каким-нибудь мнением или принять какой-нибудь совет, даже если их надо признать правильными, значит проявить слабость, и самая мысль об этом вызывает возмущение. Люди, у которых сильно развита эта установка, имеют склонность отшатываться от предложенного и компульсивно становиться на противоположную позицию, из одного только страха кому-нибудь уступить. В общем виде эту установку невротика можно выразить следующим образом: он втайне настаивает, чтобы весь мир приспособился к нему, не желая приспосабливаться к миру. Отсюда происходит одна из главных трудностей психоаналитической терапии. Конечная цель анализа не в том, чтобы приобрести знание или понимание пациента, а в том, чтобы изменить его установки. Невротик описанного типа может признать, что изменение пойдет ему на пользу, но перспектива изменения его страшит, потому что в конечном счете ему придется уступить. Неспособность к этому имеет влияние и на любовные отношения. Что бы еще ни означало слово «любить», оно всегда означает, что человек должен отдаться, пойти навстречу той (или тому), кого любит, и в то же время дать волю собственным чувствам. Чем больше мужчина или женщина неспособны к такой самоотдаче, тем менее удовлетворительны будут любовные отношения. Тот же фактор влияет на фригидность, поскольку оргазм предполагает именно эту способность отдаться до конца.

Влияние стремления к власти на любовные отношения, о котором шла речь, позволяет полнее уяснить себе многие последствия невротической потребности в любви. Многие установки, входящие в стремление к любви, нельзя до конца понять, не разобравшись, какую роль играет в них стремление к власти.

Как мы видели, стремление к власти является защитой от ощущения беспомощности и собственной незначительности. Ту же функцию имеет стремление к престижу.

У невротика, входящего в эту группу, развивается настоятельная потребность производить впечатление на других, добиваться их восхищения и уважения. Он воображает, что произведет на них впечатление своей красотой, умом, или каким-нибудь другим выдающимся качеством; ему надо щедро тратить деньги, чтобы это бросалось людям в глаза; он должен все знать о новейших книгах и пьесах, должен быть знаком с выдающимися людьми. Кто не восхищается им, не может быть ему женой, другом, подчиненным по службе. Все его самоуважение держится на том, что им восхищаются, и обращается в ничто, если ему отказывают в восхищении. Из-за его чрезмерной чувствительности, из-за постоянно переживаемых им унижений вся его жизнь – сплошное мучение. Часто он не сознает свое ощущение унижения, потому что оно было бы для него слишком болезненно; но сознает он его или нет, он реагирует на каждое такое переживание с яростью, соразмерной испытываемой боли. Таким образом его установка все время порождает новую враждебность и новое беспокойство.

В чисто описательных целях такой характер можно было бы назвать нарцистическим. Но при динамическом рассмотрении этот термин вводит в заблуждение: хотя такой человек все время занят раздуванием своего эго, он делает это, главным образом, не из любви к себе, а пытаясь защититься от ощущения собственной незначительности и униженности или, в положительных терминах, пытаясь восстановить разрушенное самоуважение.

Чем дальше его отношения с другими, тем более может быть интернализована его потребность в престиже; в таких случаях она проявляется как стремление быть безупречным и замечательным в собственных глазах. Он испытывает как унижение любой, даже не явно выраженный, а смутно ощущаемый промах.

В нашей культуре можно также получить защиту от беспомощности и ничтожности, стремясь к обладанию имуществом, поскольку оно доставляет и власть, и престиж. Иррациональное отношение к. обладанию столь широко распространено в нашей культуре, что лишь сравнение с другими культурами позволяет понять, что это не общечеловеческий инстинкт, ни в виде инстинкта приобретения, ни в виде сублимации каких-либо биологически обусловленных побуждений. Даже в нашей культуре невротическое стремление к обладанию исчезает, как только уменьшаются или устраняются вызывающие его беспокойства.

Специфический страх, от которого защищаются имуществом, это страх обеднеть, обнищать, впасть в зависимость от других. Страх обеднеть действует на человека как занесенный над ним бич, побуждая его непрерывно работать, не упуская никакого случая заработать деньги. Защитный характер этого стремления виден в том, что он не способен использовать эти деньги для собственного удовольствия. Жажда обладания может быть направлена не только на деньги и вещи; она проявляется и в виде собственнической установки по отношению к людям, а также служит защитой от потери любви. Явление собственничества хорошо известно, особенно по его проявлениям в браке, где закон доставляет юридическое основание таких притязаний; характеристики его те же, что описаны выше, при рассмотрении стремления к власти, и я не буду приводить здесь специальные примеры на этот счет.

Как я уже сказала, три описанных стремления служат не только для успокоения беспокойства, но и для высвобождения враждебности. В зависимости от того, какое стремление преобладает, враждебность принимает вид тенденции к доминированию над другими, к. унижению других или к причинению им лишений.

Преобладающая тенденция невротического стремления к власти не обязательно проявляется как открытая враждебность. Она может скрываться под какой-либо социально респектабельной или гуманной оболочкой, проявляясь, например, в виде склонности давать советы, заниматься чужими делами, брать на себя инициативу или руководство. Но если за этими установками скрывается враждебность, то другие люди – дети, партнеры по браку, служащие – чувствуют это и реагируют на это либо подчинением, либо сопротивлением. Обычно сам невротик не сознает, что в его поведении скрыта враждебность. Если даже он приходит в ярость от того, что дела идут не так, как ему хочется, все равно он остается при своем убеждении, что он, по существу, добродушен, а раздражается он лишь потому, что другие люди по неразумию его не слушаются. В действительности его невротическая враждебность, зажатая в цивилизованные формы, прорывается, когда ему не удается добиться своего. Поводом для раздражения может быть что-нибудь вовсе не воспринимаемое другими как противоречие, например, простое расхождение во мнениях или неисполнение его советов. Такие мелочи могут вызвать большую ярость. Можно рассматривать преобладающую установку как предохранительный клапан, выпускающий безопасным способом некоторое количество враждебности. Будучи ослабленным выражением враждебности, она доставляет средство сдерживания прямо разрушительных побуждений.

Ярость, возникающая при противоречии, может быть подавлена и, как мы видели, подавленная враждебность приводит к новому беспокойству. Это может проявиться как депрессия или усталость. Поскольку случаи, вызывающие такие реакции, столь незначительны, что ускользают от внимания, и поскольку невротик не сознает своих реакций, эти депрессии и состояния беспокойства не имеют, на первый взгляд, никакой внешней причины. Лишь внимательное наблюдение постепенно обнаруживает связь между стимулирующими событиями и последующими реакциями.

Дальнейшая черта, происходящая от компульсивного стремления доминировать, это неспособность к равноправным отношениям. Невротик этого рода должен руководить, иначе он чувствует себя растерянным, зависимым и беспомощным. Он столь властен, что любое положение, кроме полного доминирования, ощущает как угнетение. Если его раздражение подавляется, это может вызвать у него депрессию, упадок духа и усталость. Впрочем, то, что выглядит как. беспомощность, может оказаться окольным путем к достижению господства, или к выражению враждебности, вызванной неспособностью руководить. Например, представим себе, что женщина совершает прогулку по чужому городу со своим мужем. Изучив заранее план города, она указывает путь. Но когда они попадают на площади и улицы, не вошедшие в ее подготовку, она чувствует неуверенность и уступает все руководство мужу. До того она была весела и деятельна, но с этого момента ее одолевает усталость, она едва переставляет ноги. Всем известны отношения между супругами, братьями и сестрами, друзьями, в которых невротик ведет себя как погонщик рабов, используя свою беспомощность как бич, чтобы заставить других служить своей воле, оказывать ему бесконечное внимание и помощь. Для таких ситуаций характерно, что невротик никогда не извлекает пользы из всех этих усилий, а реагирует на них лишь новыми жалобами и требованиями или, что хуже, обвинением в том, что им пренебрегают и его обижают.

То же поведение можно наблюдать в ходе анализа. Пациенты этого рода отчаянно просят помощи, но не только уклоняются от выполнения указаний, а выражают при этом негодование, что им отказывают в помощи. Если они получают все-таки помощь, добившись понимания некоторого частного вопроса, то они сразу же возвращаются к своей раздраженной придирчивости, как будто ничего не произошло, ухитряются стереть в своем сознании результат тяжелой аналитической работы. А затем пациент вынуждает аналитика снова предпринимать усилия, обреченные на неудачу.

От такой ситуации пациент получает двойное удовлетворение. Выставляя на вид свою беспомощность, он добивается своеобразного триумфа – принуждает аналитика рабски служить ему. И в то же время он стремится вызвать с помощью этой стратегии ощущение беспомощности у аналитика; таким образом, при его собственных затруднениях, мешающих ему доминировать конструктивным способом, он находит возможность доминировать деструктивно. Вряд ли надо объяснять, что получаемое таким образом удовлетворение вполне бессознательно, точно так же, как и техника, применяемая для его получения. Сам пациент сознает лишь, что очень нуждается в помощи и не получает ее. Таким образом, пациент не только может оправдать в собственных глазах свое поведение, но и чувствует себя вправе сердиться на аналитика. В то же время он не может не ощущать, что играет в коварную игру, и поэтому боится разоблачения и наказания.

Чтобы защититься, он считает нужным усилить свою позицию и делает это, учиняя скандал. Оказывается, это не он тайно ведет свою деструктивную агрессию; это аналитик пренебрегает им, обманывает и оскорбляет его. Но он может занять и удерживать такую позицию с надлежащей убежденностью лишь в том случае, если в самом деле чувствует себя жертвой. В таких условиях человек не только не заинтересован в понимании истинного положения вещей, но, напротив, весьма заинтересован в поддержании своей версии. Настойчивость, с которой он указывает на свои обиды, производит впечатление, будто он хочет быть обиженным. В действительности он так же не хочет этого, как всякий другой человек, но убеждение, что его обижают, приобрело для него слишком важное значение, и ему трудно от него отказаться .

В установке доминирования может быть заключено столько враждебности, что она создает новое беспокойство. Это может привести к таким торможениям, как неспособность отдавать приказы, проявлять решительность, выражать определенное мнение, что нередко придает невротику чересчур угодливый вид. А это, в свою очередь, побуждает его принимать свои торможения за присущую ему мягкость характера.

У людей, у которых преобладает жажда престижа, враждебность проявляется обычно в виде стремления унижать других. Такое стремление непреодолимо у тех, чье самоуважение было ранено унижением, отчего у них развилась мстительность. Такие люди прошли обычно через ряд унизительных переживаний в детстве, которые могли быть связаны либо с их социальным положением – принадлежностью к дискриминируемому меньшинству, или бедностью и зависимостью от богатых родственников – или же с их личным положением, например, дискриминацией в пользу других детей, пренебрежением, или положением игрушки в руках родителей, то баловавших, то стыдивших и унижавших своего ребенка. Переживания этого рода часто забываются из-за их болезненности, но они вновь возникают в сознании, если выясняются проблемы, связанные с унижением. Но в неврозах взрослых никогда не удается наблюдать прямые результаты этих ситуаций детства, а наблюдаются лишь косвенные результаты, усиленные прохождением через «порочный круг»: ощущение униженности; стремление унижать других; повышенная чувствительность к унижению, усиленная страхом возмездия; усиленное стремлением унижать других.

Тенденция унижать других глубоко подавляется, обычно по той причине, что невротик, зная по собственной чувствительности, какие тяжелые и мстительные реакции вызывает у него унижение, инстинктивно боится подобных реакций со стороны других. Тем не менее, некоторые из этих реакций могут возникнуть у него бессознательно, например, он заставляет других ждать, неожиданно сталкивает их с Затруднительной ситуацией, или дает им почувствовать их зависимость. Если даже невротик вовсе не сознает, что он стремится унижать других или делает это, его отношения с людьми проникнуты рассеянным беспокойством, проявляющимся в постоянном предчувствии выговора или унижения для себя. К таким страхам я еще вернусь в дальнейшем, при обсуждении страха неудачи. Торможения, возникающие из этой чувствительности к унижению, часто проявляются в виде потребности избегать всего, что другим могло бы показаться унизительным; например, такой невротик может быть неспособен критиковать других, отказаться от предложения, уволить служащего, вследствие чего он производит впечатление чрезмерно внимательного и слишком вежливого человека.

Наконец, тенденция к унижению людей может быть замаскирована тенденцией восхищаться людьми. Поскольку унижение и восхищение диаметрально противоположны, второе представляет наилучшее средство стереть или скрыть тенденцию к первому. Поэтому обе эти крайности часто встречаются в одном лице. Две установки могут находиться в разном отношении и по-разному выражаться, в зависимости от индивида. Они могут проявляться отдельно в разные периоды жизни, так. что за периодом презрения к людям может наступить период преклонения перед героями; может быть слепое восхищение мужчинами и презрение к женщинам, или обратно; может быть слепое восхищение одной или двумя личностями, вместе со слепым презрением ко всему остальному миру. Что обе установки существуют совместно, можно наблюдать в ходе анализа. Пациент может одновременно слепо восхищаться аналитиком и презирать его, либо подавляя одно из этих чувств, либо колеблясь между ними.

В стремлении к обладанию враждебность принимает обычно форму тенденции к причинению ущерба другим. Само по себе желание обманывать, обкрадывать, эксплуатировать или фрустрировать других не является невротическим. Оно может быть характерной чертой культуры, может оправдываться данной ситуацией, или может рассматриваться нормальной личностью как ловкость. Но в невротической личности эти тенденции в высшей степени нагружены эмоциями. Даже если реальные преимущества, получаемые от них, мелки и незначительны, он возбуждается и воспринимает как триумф любой успех; например, он может торговаться, затратив на это время и энергию, совершенно не соответствующие достигнутой экономии. Его удовлетворение успехом имеет два источника: ощущение, что он перехитрил других, и ощущение, что он их унизил.

Такая тенденция причинять людям ущерб может принимать различные формы. Невротик может негодовать на врача за то, что тот не лечит его бесплатно, или за меньшую сумму, чем он в состоянии уплатить. Он может испытывать раздражение против своих служащих, если они не согласны бесплатно делать сверхурочную работу. В отношениях с друзьями и детьми эксплуататорская тенденция часто оправдывается тем, что они ему обязаны. Родители могут прямо изуродовать жизнь своих детей, требуя от них жертв на этом основании, и если даже такая тенденция не проявляется в столь разрушительной форме, каждая мать, убежденная, что ребенок существует для ее удовольствия, всегда эмоционально эксплуатирует этого ребенка. Невротик этого рода часто склонен отказывать в чем-нибудь другим людям: отказаться уплатить долг, отказаться предоставить информацию, отказать в сексуальном удовлетворении, на которое мог бы надеяться его партнер. Наличие воровских тенденций может проявляться в повторяющихся сновидениях, изображающих кражи, или в сознательных, хотя и контролируемых побуждениях что-нибудь украсть; в какое-то время такой человек мог и в самом деле быть клептоманом.

Люди, принадлежащие этому общему типу, часто не сознают, что они целенаправленно вредят другим. Беспокойство, связанное с желанием это делать, может приводить к торможению, когда от них что-нибудь требуется; например, они забывают купить подарок на день рождения, или становятся импотентными, когда женщина хочет им отдаться. Впрочем, такое беспокойство не всегда приводит к. подлинному торможению, а может проявиться как случайный страх, что они эксплуатируют людей или вредят им – что они в действительности и делают; сознательно же они с негодованием отрицают такие намерения. Такой страх может быть у невротика даже в отношении поступков, в которых этой тенденции нет, и в то же время он не сознает, что в других случаях он эксплуатирует людей или вредит им.

Эта склонность вредить людям сопровождается эмоциональной установкой досадливой зависти. Большинство людей испытывают некоторую зависть, когда у других есть преимущества, которые они хотели бы иметь сами. Но для нормального человека существенно желание иметь эти преимущества самому, для невротика же существенна досада, что они достаются другим, хотя бы он сам их вовсе не хотел. Матери этого рода завидуют веселости своих детей и говорят им: «Смеется тот, кто смеется последний» * В подлиннике английская поговорка: «Те, кто поют перед завтраком, заплачут после ужина». – Прим. перев. .

Чтобы замаскировать грубость своей досадливой установки, невротик пытается обосновать ее, как оправданную зависть. Преимущества других, состоящие в игрушке, в девушке, в свободном времени или в должности, кажутся ему столь великолепными и желанными, что его зависть представляется ему вполне оправданной. Это оправдание становится возможным лишь с помощью незаметной фальсификации фактов: недооценки собственного положения и иллюзии, будто преимущества других – именно то, чего следует желать. Самообман может доходить до того, что он в самом деле считает себя несчастным, потому что лишен единственного преимущества по сравнению с другим человеком, забывая, что во всех остальных отношениях он не хотел бы поменяться с ним местами. Цена, которую ему приходится платить за эту фальсификацию, – неспособность ценить и наслаждаться теми возможностями счастья, которые ему доступны. Впрочем, эта неспособность служит ему защитой от устрашающей его зависти других. Не следует думать, что он намеренно сдерживает удовлетворение тем, что у него есть, как это делают многие нормальные люди, имеющие серьезные причины опасаться зависти других и потому скрывающие свое подлинное положение; он устраивает все это всерьез, и в самом деле лишая себя всякого удовольствия. Таким образом он противодействует собственной цели: он хочет иметь все, но вследствие своих деструктивных стремлений и своего беспокойства остается в конце концов с пустыми руками.

Очевидно, что эта тенденция наносить ущерб и эксплуатировать людей, как и другие описанные выше враждебные тенденции, не только происходят от расстроенных личных отношений, но и приводят к их дальнейшему расстройству. Если такая тенденция более или менее бессознательна, как это обычно бывает, она неизбежно делает человека застенчивым или даже робким по отношению к другим. Он может непринужденно общаться и хорошо чувствовать себя с людьми, от которых ничего не ждет, но как только появляется возможность получить от кого-нибудь некоторое преимущество, он становится застенчив. Преимущество может относиться к реальным вещам, таким, как информация или рекомендация, или к чему-нибудь не столь реальному, например, к простой возможности будущих отношений. Это касается эротических отношений, как и всех других. Невротическая женщина этого типа может быть откровенна и естественна с мужчинами, не представляющими для нее интереса, но впадает в замешательство и скованность с мужчиной, которому хочет понравиться, потому что добиться его любви для нее означает нечто от него получить.

Люди этого типа могут иметь исключительные способности к приобретению, отведя таким образом свои побуждения в полезные для них каналы. Но чаще у них развиваются торможения, препятствующие им зарабатывать деньги, так что они не решаются потребовать оплату и готовы выполнять большую работу без надлежащего вознаграждения, производя этим впечатление более бескорыстных людей, чем они в самом деле являются. В таких случаях у них возникает недовольство их заработком, часто без понимания причин такого настроения. Если торможения у невротика настолько развиваются, что охватывают всю его личность, он оказывается не способным держаться на собственных ногах и нуждается в поддержке других. Тогда он ведет паразитическое существование, удовлетворяя этим свои эксплуататорские тенденции. Эта паразитическая установка не обязательно проявляется в грубой форме «весь мир должен на меня работать»; она может принять более утонченную форму, когда он ожидает, что другие люди будут оказывать ему одолжения, проявлять за него инициативу, доставлять ему идеи для его работы; короче говоря, он рассчитывает, что другие должны взять на себя ответственность за его жизнь. Все это порождает у него странную установку по отношению к жизни вообще: у него нет ясного представления, что это его собственная жизнь, из которой он может сделать лучшее или худшее употребление; он живет таким образом, как будто все происходящее с ним его не касается, как будто добро и зло сваливаются на него извне, независимо от его воли, как будто он вправе ожидать от других людей всего хорошего и винить их во всем дурном. Поскольку в этих обстоятельствах обычно случается больше дурного, чем хорошего, у него почти неизбежно нарастает озлобление против всего мира. Такая паразитическая установка обнаруживается и в невротическом стремлении к любви, особенно если потребность в любви принимает Форму жажды материальных услуг.

Невротическая тенденция наносить ущерб и эксплуатировать имеет еще один часто встречающийся результат – опасение обмана и эксплуатации со стороны других. Невротик может жить в непрерывном страхе, что кто-нибудь его надует, украдет у него деньги или идеи, и каждый встречный вызывает у него реакцию страха, как бы этот человек чего-то от него не потребовал. Если же кто-нибудь и в самом деле пытается его обмануть, например, водитель такси выбирает не самый короткий путь, или официант просит слишком много чаевых, он разряжается гневом, явно не отвечающим значению такого происшествия. Здесь очевидно проецирование на других своей собственной тенденции причинить вред. Гораздо приятнее изливать на других праведное негодование, чем столкнуться со своей собственной проблемой. Более того, истеричные люди часто используют обвинения как средство запугивания, вдалбливая в других чувство вины, позволяющее злоупотреблять ими. Блестящее описание такой стратегии дал Синклер Льюис в образе миссис Додсуорт.

Цели и функции невротика, стремящегося к власти, престижу и обладанию, можно грубо изобразить следующей схемой:

Цель                    успокоение от                     враждебность проявляется в виде

власть                  беспомощности                   тенденции доминировать

престиж              унижения                            тенденции унижать

обладание           нужды                                 тенденция лишать других

Заслуга Альфреда Адлера состоит в том, что он заметил и подчеркнул важность этих стремлений, их роль в невротических явлениях и маски, под которыми они выступают. Но Адлер предполагал, что эти стремления составляют главное побуждение в природе человека, и что они сами по себе не нуждаются ни в каком объяснении * То же одностороннее истолкование воли к власти содержится в книге Ницше Per Wille zur Macht [Воля к власти]. ; их усиление у невротиков он сводил к ощущению неполноценности и к физическим недостаткам.

Фрейд также видел многие последствия этих стремлений, но не рассматривал их как одно целое. Стремление к престижу он считал выражением нарцистических тенденций. Сначала он склонен был рассматривать стремления к власти и обладанию, с содержащейся в них враждебностью, как производные «анально-садистической стадии». Но потом он признал, что такие проявления враждебности не могут быть сведены к сексуальной основе, и предположил, что они выражают «инстинкт смерти», сохранив, таким образом, верность своей биологической ориентации. Ни Адлер, ни Фрейд не поняли, какую роль играет в порождении подобных стремлений беспокойство; они не усмотрели также в формах выражения этих стремлений влияния культурных условий.

Страница 11 из 16 Все страницы