Глава 2. Причины, побуждающие изучать «невротическую личность нашего времени»

Поскольку нас интересуют преимущественно способы воздействия невроза на личность, объем нашего исследования будет ограничен в двух смыслах. Во-первых, невроз может развиться в индивиде, личность которого в других отношениях не нарушена и не искажена, в виде реакции на внешнюю ситуацию, наполненную конфликтами. Рассмотрев сначала природу некоторых основных психических процессов, мы вернемся к таким случаям и опишем вкратце структуру этих простых ситуационных неврозов * Ситуационные неврозы приблизительно совпадают с тем, что И.Г.Шульц [J.H.Schultz] назвал Exogene Fremdneurosen [Экзогенные сторонние неврозы]. . Мы интересуемся, главным образом, не ими, поскольку они не обнаруживают невротическую личность, а всего лишь свидетельствуют о временном отсутствии адаптации к данному трудному положению. Говоря о неврозах, я буду иметь в виду неврозы характера, то есть такие заболевания, при которых – хотя симптоматическая картина может в точности напоминать картину ситуационного невроза главное расстройство состоит в деформациях характера * Фриц Александер [Fritz Alexander] предложил термин «неврозы характера» для обозначения неврозов без клинических симптомов. Мне такая терминология не кажется удачной, поскольку наличие или отсутствие симптомов часто несущественно для природы невроза. . Они являются результатом незаметного хронического процесса, начинающегося, как правило, в детстве и затрагивающего, с большей или меньшей интенсивностью, большие или меньшие части личности. На первый взгляд, невроз характера также может показаться продуктом реального ситуационного конфликта, но тщательно собранные сведения о жизни человека показывают, что эти тяжелые черты характера существовали задолго до возникновения некоторой затруднительной ситуации, что и сама эта трудность в значительной степени вызвана ранее существовавшими личными проблемами, и более того, что этот человек невротически реагирует на такую жизненную ситуацию, которая не вызвала бы у здорового индивида вообще никакого конфликта. Ситуация попросту обнаруживает наличие невроза, который мог существовать уже давно.

Во-вторых, нас не так уж интересует симптоматическая картина невроза. Нас интересуют главным образом сами расстройства характера, поскольку деформации личности составляют неизменно встречающуюся картину в неврозах, между тем как симптомы в клиническом смысле могут варьировать, или вовсе отсутствовать. Также и с культурной точки зрения образование характера важнее, чем симптомы, потому что именно характер, а не симптомы, определяет поведение человека. По мере нарастания знаний о структуре неврозов и понимания, что излечение симптома не обязательно означает излечение невроза, психоаналитики, вообще говоря, переместили свои интересы, уделяя больше внимания не симптомам, а деформациям характера. Образно выражаясь, можно сказать, что невротические симптомы – это не сам вулкан, а лишь его извержение, тогда как патогенный конфликт, подобно вулкану, запрятан глубоко в личности индивида и не известен ему самому.

Оговорив эти ограничения, мы можем задать вопрос, есть ли у нынешних невротических личностей столь существенные общие черты, чтобы можно было говорить о невротической личности нашего времени.

Что касается деформаций характера, сопровождающих различные типы неврозов, то нас скорее поражает их разнообразие, чем сходство. Например, истерический характер решительно не похож на компульсивный * Связанный с внутренним принуждением. – Прим. перев. . Впрочем, различия, столь бросающиеся в глаза, суть различия в механизмах, или, в более общей терминологии, различия в путях проявления двух видов расстройства и в способах разрешения соответствующих конфликтов; сюда относится значительная роль проекции в истерическом типе, по сравнению с интеллектуализацией конфликта в компульсивном типе. С другой стороны, сходства, которые я имею в виду, относятся не к проявлениям и не к путям их возбуждения, а к содержанию самого конфликта. Точнее, сходства заключаются не столько в переживаниях, генетически вызвавших расстройство, а в конфликтах, реально движущих человека.

Чтобы обнаружить движущие силы и их видоизменения, необходимо одно предварительное допущение. Фрейд и большинство аналитиков подчеркивали как основной принцип, что задача анализа выполняется путем раскрытия либо сексуальных корней некоторого импульса (например, специфических эрогенных зон), либо инфантильных образцов, повторением которых считается этот импульс. Хотя я разделяю убеждение, что полное понимание невроза невозможно без восстановления истории, доведенного до условий раннего детства, я полагаю, что генетический подход, при его одностороннем применении, скорее запутывает, чем проясняет рассматриваемый вопрос, поскольку он ведет к пренебрежению реально существующими подсознательными стремлениями и их взаимодействием с иными наличными стремлениями, такими, как побуждения, страхи и защитные меры. Генетическое понимание полезно лишь в той мере, в какой оно содействует функциональному пониманию.

Исходя из такого убеждения, я обнаружила, что при анализе самых разнообразных видов личности, с различными типами неврозов, различающихся возрастом, темпераментом и интересами, происходящих из разных общественных слоев, содержание динамически центральных конфликтов и их взаимодействия были во всех случаях весьма сходны * Подчеркивание такого сходства никоим образом не означает пренебрежительного отношения к усилиям ученых, изучавших специальные типы неврозов. Напротив, я вполне признаю, что психопатология достигла значительных успехов в установлении отчетливых картин психических расстройств, описании их генезиса, их особых проявлений. . Мой опыт психоаналитической практики был подтвержден изучением людей вне этой практики и персонажей литературы. Если освободить повторяющиеся проблемы невротиков от фантастических или нелепых черт, которые эти проблемы нередко принимают, то трудно не заметить, что они лишь количественно отличаются от проблем, беспокоящих нормального человека нашей культуры. В подавляющем большинстве все мы сталкиваемся с проблемами соревнования, страхом неудачи, эмоциональной изоляцией, недоверием к людям и к самим себе; и все эти проблемы, как и многие другие, встречаются при неврозах .

Тот факт, что большинство индивидов некоторой культуры сталкиваются с одними и теми же проблемами, приводит к заключению, что эти проблемы создаются специфическими условиями жизни, присущими этой культуре. Поскольку в других культурах движущие силы и сами конфликты отличны от наших, представляется очевидным, что наши проблемы вовсе не относятся к «природе человека» вообще.

Таким образом, говоря о невротической личности нашего времени, я не только имею в виду, что имеются невротические личности с существенными общими чертами, но также и то, что эти основные черты сходства выработаны, главным образом, трудностями, свойственными нашему времени и нашей культуре. И насколько это позволяют мои познания в социологии, я покажу в дальнейшем, какие именно трудности нашей культуры ответственны за наши психические конфликты.

Справедливость моих предположений об отношениях между культурой и неврозом должна быть проверена совместными усилиями антропологов и психиатров. Психиатрам следовало бы изучить при этом не только способы проявления неврозов в различных культурах, как это уже делалось с точки зрения формальных критериев, таких, как. частота, интенсивность и типы неврозов; они должны были бы изучить их, в особенности, с точки зрения основных конфликтов, порождающих неврозы. Антропологам следовало бы изучить те же культуры с точки зрения психических трудностей, создаваемых ими для индивида. Один из способов, в которых проявляется сходство основных конфликтов, есть сходство установок, открытых для поверхностного наблюдения. Под поверхностным наблюдением я понимаю то, что хороший наблюдатель может обнаружить без использования психоаналитической техники, в применении к лицам, с которыми он хорошо знаком, – к самому себе, своим друзьям, членам своей семьи и своим коллегам. Я начну с краткого обзора таких возможных наблюдений.

Наблюдаемые при этом установки можно приблизительно классифицировать следующим образом: во-первых, это установки, относящиеся к способам давать и получать любовь * Переводчик отдает себе отчет в неуклюжести этого оборота, но при переводе научной литературы точность мысли важнее легкости стиля. Английское слово affection, переведенное здесь как «любовь», может означать «привязанность», «любовь», «расположение», «нежное чувство» (см. Большой англо-русский словарь, М., «Русский язык», 1979). Как. видно из книги К.Хорни, в ней имеются в виду все эти значения; кроме того, латинское слово affectus, от которого проиходит английское, означает также «душевное волнение», «страсть» (ср. русское слово «аффект»). Русское слово «любовь» имеет столь же широкий, хотя и отличный от английского, диапазон значений. Мы остановились на нем, за неимением другого выхода; заметим, что affection не означает по-английски сексуальности в узком смысле, о которой отдельно говорится ниже. Выражения give affection, get affection мы переводим неуклюже, но буквально: «давать любовь», «получать любовь». Во всех дальнейших контекстах «привязанность» была бы хуже «любви». – Прим. перев. ; во-вторых, установки, относящиеся к самооценке * Буквально: evaluation of the self, «оценке собственного Я». Прим. перев. ; в-третьих, установки, относящиеся к самоутверждению; в-четвертых, агрессивность; в-пятых, сексуальность.

Что касается первой из этих установок, то одной из преобладающих тенденций невротиков нашего времени является их чрезмерная зависимость от одобрения или от любви других людей. Все мы хотим нравиться людям, хотим, чтобы нас ценили; но у невротика зависимость от любви или одобрения других несоразмерна реальному значению этих других людей в его жизни. Все мы хотим нравиться тем, к кому испытываем симпатию; но невротик жаждет одобрения или привязанности, не делая различия между людьми, независимо от того, дорожит ли он этими людьми и ценит ли их мнение. Чаще всего он не отдает себе отчета в этом беспредельном стремлении нравиться, но выдает свою установку проявлением ранимости, когда ее не удается удовлетворить. Например, он может обидеться, если кто-нибудь не примет его приглашения, не позвонит ему по телефону в течение какого-то времени, или попросту разойдется с ним во мнениях по какому-нибудь вопросу. Такая повышенная чувствительность может прикрываться установкой «безразличия».

Далее, имеется заметное противоречие между потребностью невротика в любви и его собственной неспособностью любить. Чрезмерная требовательность в отношении собственных желаний может сопровождаться таким же недостатком внимания к желаниям других. Такое противоречие не всегда проявляется видимым образом. Может случиться, например, что невротик чрезмерно внимателен к людям и старается всем услужить, но в подобных случаях заметно, что он действует компульсивно, а вовсе не с теплотой спонтанного чувства.

Вторая черта невротика, бросающаяся в глаза при поверхностном наблюдении, – это его внутренняя неуверенность, выражающаяся в указанной уже зависимости от других. Во всех случаях неизменно проявляются ощущения неполноценности и неспособности. Они могут обнаружиться разными способами – как, например, убеждение в собственной некомпетентности, глупости или непривлекательности – и могут существовать без всякого реального основания. Представление о собственной глупости может быть у необычно умных людей, а представление о собственной непривлекательности – у самых красивых женщин. Такие ощущения неполноценности могут проявляться открыто в виде жалоб или озабоченности, или же предполагаемые недостатки считаются чем-то само собой разумеющимся, не заслуживающим размышления. С другой стороны, они могут прикрываться компенсирующей потребностью в самовозвеличении, компульсивным стремлением производить впечатление, воздействовать на других и на самого себя всевозможными атрибутами, доставляющими в нашей культуре престиж: деньгами, картинами старых мастеров, старинной мебелью, женщинами, связями с выдающимися людьми, путешествиями, или высокими познаниями. На переднем плане может оказаться та или другая из описанных тенденций, но, как правило, можно заметить присутствие обеих.

Третья группа установок относится к самоутверждению; они включают определенные виды заторможенности. Под самоутверждением я понимаю акт утверждения собственной личности или собственных притязаний; я применяю этот термин без часто связываемого с ним представления о неоправданном стремлении привлечь к себе внимание. В этом отношении невротики проявляют всевозможные виды заторможенности. Они испытывают торможение, когда выражают свои желания или о чем-то просят; когда делают что-то в собственных интересах; когда высказывают обоснованную критику; когда что-нибудь заказывают; когда выбирают себе знакомых, общаются с людьми, и так далее. Бывают также Формы заторможенности, относящиеся, так сказать, к поддержанию собственной позиции: невротик часто не способен защититься от нападения; или не способен сказать «нет», когда не хочет исполнить чье-нибудь желание – например, продавщице, желающей продать ему ненужный товар, человеку, приглашающему его на званый вечер, или женщине, предлагающей ему «заняться любовью» * Выражение «to make love» означает «совершить половой акт» и не имеет прямого отношения к термину affection, переведенному выше, как «любовь». В русском языке соответствующего приличного выражения нет. – Прим. перев. (то же касается, соответственно, сопротивления невротички аналогичному предложению мужчины). Бывают, наконец, торможения, относящиеся к знанию собственных желаний: трудность принять решение, составить собственное мнение, выразить стремление к собственной выгоде. Такие желания полагается скрывать: одна из моих знакомых в своих рассказах о себе помещает «кино» в раздел образования, а «выпивку» в категорию здоровья. В этой последней группе особенно важна неспособность к планированию * Шульц-Ханке [Schultz-Hancke] в своей книге Schicksal und Neurose [Судьба и невроз] – один из немногих авторов-психоаналитиков, уделивших должное внимание этому важному вопросу. независимо от того, имеется ли в виду план какой-нибудь поездки, или план всей жизни: невротик позволяет себе плыть по течению, даже в таких важных решениях, как выбор профессии или вступление в брак; у него нет ясного представления, чего он хочет от жизни. Его подгоняют лишь некоторые невротические страхи, как это можно видеть в случае человека, старающегося накопить деньги из страха обеднеть, или вступающего в бесконечные любовные связи из страха найти ceбе конструктивное занятие.

В четвертой группе установок речь идет об агрессивности, под которой я понимаю, в противоположность установкам на самоутверждение, стремление совершать действия, направленные против кого-то, нападать, унижать, вмешиваться не в свое дело, вообще склонность к враждебному поведению. Расстройства этого рода проявляются в двух совершенно различных Формах. Один из способов – быть агрессивным, доминирующим, сверхтребовательным, всем распоряжаться, всех высмеивать всех находить недостатки. Иногда люди с такими установками сознают, что они агрессивны; но чаще они ни в малейшей степени этого не подозревают, а субъективно убеждены, что они просто честные люди, всего лишь выражающие свое мнение, или даже скромны в своих требованиях, хотя в действительности они ведут себя оскорбительно и навязчиво. У других людей те же расстройства проявляются в противоположной форме. При поверхностном наблюдении у них заметна установка считать себя в любом случае осмеянным, угнетенным, оскорбленным, обманутым или униженным. Такие люди тоже нередко не подозревают, что это лишь их собственная установка, а исполнены горькой уверенности, что весь МИР против них и старается всячески им докучать .

Особенности, относящиеся к. пятому виду, то есть к сексуальной сфере, можно в общих чертах классифицировать в зависимости от того, наблюдается ли компульсивная потребность в половой деятельности, или заторможенность по отношению к ней. На каждом шаге, ведущем к половому удовлетворению, могут проявиться торможения. Они могут возникнуть от приближения лица другого пола, при ухаживании, в самом выполнении половых функций, или в получении удовольствия от них. Все особенности, описанные в предыдущих группах, относятся и к сексуальным установкам.

Описания установок, приведенные выше, можно было бы сделать гораздо подробнее. Впрочем, в дальнейшем мне придется еще вернуться к каждой из них, а теперь более исчерпывающее описание вряд ли много прибавило бы к нашему пониманию. Чтобы лучше их понять, надо рассмотреть вызывающие их динамические процессы. Зная лежащие в основе динамические процессы, мы убедимся, что все эти установки, на первый взгляд, не имеющие ничего общего, структурно связаны между собой.

Страница 3 из 16 Все страницы