Глава 11. Невротическая конкуренция

Способы достижения власти, престижа и обладания различны в разных культурах. Они могут получаться по наследству, или благодаря некоторым качествам индивида, ценимым в его культурной группе, таким, как храбрость, хитрость, способность лечить больных или общаться со сверхъестественными силами, психическая неустойчивость, и тому подобное. Они могут быть также приобретены необычайной или успешной деятельностью, основанной на имеющихся личных достоинствах, или происходящей от случайных обстоятельств. В нашей культуре наследование положения и богатства играет, конечно, свою роль. Но если власть, престиж и обладание должны быть приобретены собственными усилиями индивида, то он вынужден вступить в конкурентную борьбу с другими. Конкуренция, имеющая своим центральным пунктом экономическую жизнь, распространяется от этого центра на все виды деятельности, пронизывая любовь, общественные отношения и игры. Поэтому конкуренция – это насущная проблема для каждого человека нашей культуры, и не удивительно, что она неизменно оказывается в центре невротических конфликтов.

В нашей культуре невротическая конкуренция отличается от нормальной  в трех отношениях. Во-первых, невротик постоянно сопоставляет себя с другими, даже в ситуациях, вовсе этого не требующих. Хотя стремление превзойти других существенно во всех случаях конкуренции, невротик сравнивает себя с людьми, которые никоим образом не являются его возможными конкурентами и не имеют с ним общих целей. Он относит ко всем людям без различия вопрос, кто умнее, привлекательнее и популярнее. Его отношение к жизни можно сравнить с установкой жокея во время бегов, для которого важна только одна вещь – обгоняет ли он других. Чем бы ни занимался человек, такая установка неизбежно подрывает или нарушает его реальный интерес к делу. Для него важно не содержание того, что он сделает, а какой у него будет успех, какое впечатление он произведет, какой престиж он может приобрести. Невротик, все время сопоставляющий себя с другими, может отдавать себе отчет в этой установке, или может делать это автоматически, не замечая этого. Но вряд ли он понимает, в любом случае, какую роль эта установка играет в его жизни.

Второе отличие от нормальной конкуренции состоит в особом честолюбии невротика, не довольствующегося тем, что он достиг большего, чем другие, или имеет большие успехи, но желающего быть исключительным и единственным в своем роде. Он мыслит в сравнительной степени, а цели себе ставит в превосходной. Может случиться, что он вполне сознает подгоняющее его жгучее честолюбие. Но чаще он подавляет свое честолюбие, или частично прикрывает его. В последнем случае он может, например, думать, что заботится не об успехе, а о деле, для которого он работает; или он может думать, что не хочет быть на виду, а довольствуется тем, что управляет спектаклем, держа в своих руках все нити и приводя в движение марионетки; или он может признать, что был когда-то честолюбив – скажем, воображал себя в детстве Христом или Наполеоном, или спасителем мира от войны (если это женщина, она признается, что мечтала выйти замуж за Принца Уэльского) – но все это честолюбие давно исчезло. Он может даже сказать, что жалеет об этом и хотел бы в какой-то мере вновь обрести свое былое честолюбие. Если ему удалось полностью подавить честолюбие, он может быть убежден, что это качество всегда было ему чуждо. Лишь после того как аналитик снимет несколько защитных слоев, он припомнит, что у него были грандиозные фантазии, что в грезах, проходивших через его голову, он видел себя первым в своей профессии, или исключительно умным и красивым, или воображал, что все женщины будут влюбляться только в него, пренебрегая другими и даже досадуя на свои прошлые увлечения. Впрочем, в большинстве случаев невротик не понимает, какую важную роль в его реакциях играет честолюбие, и не придает таким мыслям никакого значения.

Честолюбие описываемого рода иногда сосредоточивается на какой-нибудь частной цели: это может быть ум, привлекательность, достижения в некоторой области, или нравственность. Впрочем, бывают случаи, когда честолюбие не сводится к определенной цели, а распространяется на всю деятельность человека. Он должен быть первым во всем, за что принимается. Он одновременно хочет быть великим изобретателем, выдающимся врачом и несравненным музыкантом. Женщина хочет быть не только первой в своей работе, но и совершенной домашней хозяйкой, и еще наилучшим образом одеваться. Подростки этого типа испытывают трудности при выборе профессии, меняют занятия, потому что выбрать одно из них значит отказаться от другого, или во всяком случае от части своих интересов. И в самом деле, для большинства людей было бы трудно совмещать архитектуру, хирургию и игру на скрипке. Часто такие молодые люди начинают свою работу с чрезмерными и фантастическими ожиданиями: они надеются писать картины, как Рембрандт, сочинять пьесы, как Шекспир, или точно считать кровяные частицы с первого дня работы в лаборатории. Поскольку их чрезмерное честолюбие производит у них слишком большие надежды, они легко разочаровываются в своих достижениях, впадают в уныние и склоняются к тому, чтобы отказаться от своих усилий и приняться за что-то другое. Многие одаренные люди рассеивают таким образом свою энергию в течение всей жизни. Такой человек может и в самом деле иметь большие способности в разных областях, но будучи заинтересован во всех сразу и связывая со всеми свое честолюбие, он не способен систематически преследовать одну цель; в конечном счете он ничего не достигает, зря растратив свои прекрасные дарования.

Независимо от того, сознается честолюбие или нет, любая фрустрация его вызывает острую чувствительность. Даже успех может быть воспринят как разочарование, поскольку он не соразмерен завышенным ожиданиям. Например, успех научной работы или книги может привести к разочарованию, потому что вместо ожидаемой сенсации возникает лишь ограниченный интерес. Сдав трудный экзамен, человек этого типа преуменьшает свой успех, заметив, что его сдали и другие. Из-за такой упорной тенденции к разочарованию, в частности, люди этого типа не способны получать удовольствие от успеха. Другие причины я рассмотрю дальше. Естественно, они также крайне чувствительны к любой критике. Многие из них никогда не идут дальше своей первой книги или картины, столь глубоко их обескураживает даже умеренная критика. Многие латентные неврозы впервые обнаруживаются вследствие критического замечания начальника или какой-нибудь неудачи, как. бы ни была тривиальна эта критика или неудача, во всяком случае не соразмерная возникшему психическому расстройству.

Третье отличие невротического честолюбия от нормальной конкуренции – это скрытая враждебность, заключенная в установке: «никто, кроме меня, не может быть прекрасен, талантлив и удачлив». Конечно, враждебность присуща любому виду напряженной конкуренции, поскольку победа одного из конкурентов означает поражение другого. В действительности индивидуалистическая культура содержит столько разрушительной конкуренции, что эту отдельную черту трудно назвать невротической. Это почти культурный шаблон. Однако, в невротической личности деструктивный аспект сильнее конструктивного: для нее неудача других важнее, чем собственный успех. Точнее, человек с невротическим честолюбием ведет себя так, как будто ему важнее нанести поражение другим, чем преуспеть самому. В действительности для него важнее всего собственный успех; но поскольку – как мы увидим дальше – этому успеху препятствует сильное торможение, то у него остается только один выход: быть, или по крайней мере казаться, выше всех, посрамить других, низвести их до своего уровня или ниже своего уровня.

В конкурентных битвах нашей культуры часто оказывается уместным причинить ущерб своему конкуренту, чтобы усилить собственное положение, увеличить свою славу или сдержать потенциального соперника. Но невротика подгоняет слепое, неразборчивое и компульсивное стремление унижать других. Часто он делает это, даже понимая, что другой человек ему в самом деле не вреден, или, более того, что поражение этого другого явно не в его интересах. Его позицию можно описать как отчетливое убеждение, что «победить может только один», а это означает, в сущности: «победить должен непременно я». За его деструктивными побуждениями может стоять сильнейшее эмоциональное напряжение. Например, человек, писавший пьесу, пришел в неописуемую ярость, узнав, что один из его друзей тоже работает над пьесой.

Побуждение расстраивать или фрустрировать усилия других проявляется во многих отношениях с людьми. Чрезмерно честолюбивый ребенок нередко стремится расстроить все относящиеся к нему усилия родителей. Если родители настаивают на приличиях и приятном поведении в обществе, он вырабатывает какой-нибудь скандальный образ действий. Если они сосредоточивают свои усилия на его умственном развитии, в нем развивается столь сильное торможение, что он не способен учиться и кажется слабоумным. Я помню двух приведенных ко мне молодых пациенток, которых считали слабоумными; впоследствии оказалось, что они очень способны и умны. Тот факт, что мотивом их поведения было стремление одержать верх над родителями, обнаружился при их попытках вести себя таким образом по отношению к психоаналитику. Одна из них делала вид, что не понимает меня, так что я некоторое время сомневалась в ее умственных способностях, пока я не поняла, что она играет со мной в ту же игру, что и с родителями и учителями. Обе девочки были весьма честолюбивы, но в начале лечения их честолюбие полностью маскировалось деструктивными побуждениями.

Та же установка может проявляться по отношению к урокам или к любой форме лечения. Когда человек берет уроки или подвергается лечению, то в его собственных интересах вести себя так, чтобы извлечь из этого пользу Но для невротика этого типа, или, точнее говоря, для конкурентной части его поведения важнее расстроить усилия и помешать возможному успеху учителя или врача. И если он может достигнуть этой цели, попросту демонстрируя на собственной личности, что приложенные усилия ни к чему не ведут, то он готов уплатить за это цену – остаться больным или невеждой, лишь бы доказать другому человеку, что тот никуда не годится. Сознательно же он убежден, что учитель или врач и в самом деле бездарен, или к нему не подходит.

Поэтому пациент этого типа чрезвычайно боится, что аналитик может добиться успеха в работе с ним. Он готов на все, чтобы расстроить усилия аналитика, даже если это очевидным образом вредит его собственным интересам. Он не только будет обманывать аналитика или скрывать от него важную информацию, но попытается, сколько возможно, оставаться в том же состоянии, или даже вызвать ухудшение своей болезни. Он будет скрывать от аналитика всякое улучшение или будет говорить об этом с неохотой, в жалобной манере, будет приписывать любое улучшение или лучшее понимание какому-нибудь внешнему фактору, например, изменению температуры, приему аспирина, прочитанной книге или статье. Он не будет следовать указаниям аналитика, пытаясь доказать, что тот заблуждается. Или же выдвинет как собственное открытие указание аналитика, которое раньше с негодованием отверг. Это последнее поведение часто встречается в повседневных делах; оно составляет динамику подсознательного плагиата, и многие сражения за приоритет имеют такую психологическую основу. Такой человек не способен вынести, чтобы кто-то кроме него додумался до какой-нибудь мысли. Он презрительно отвергает всякое указание, если это не его идея. Он может, например, отказаться прочесть книгу или посмотреть фильм, или переменить мнение о них, если их рекомендует человек, с которым он конкурирует в это время.

Когда все эти реакции в ходе анализа доводятся до сознания невротика, случается, что после удачной интерпретации он впадает в ярость, у него возникает побуждение сломать что-нибудь в кабинете, или выкрикнуть в лицо аналитику оскорбительное замечание. Когда выясняются какие-нибудь проблемы, он может тут же заявить, что осталось еще много нерешенных проблем. Если даже его состояние заметно улучшилось и он признает этот факт на интеллектуальном уровне, он сопротивляется всякому чувству благодарности. Явление неблагодарности содержит и другие факторы, например, страх навлечь на себя обязательства, но важным элементом является здесь чувство унижения, которое испытывает невротик оттого, что кому-то обязан.

Побуждения одержать верх над другими людьми вызывают у невротика много беспокойства, потому что он автоматически предполагает у других такую же ранимость и мстительность, какие испытывает при поражениях он сам. Поэтому обиды, наносимые другим, его тревожат, и общую тенденцию одерживать верх над людьми он держит вне своего сознания; если же она проявляется в частных случаях, он старается ее оправдать.

Невротик с сильно развитой презрительной установкой по отношению к людям испытывает трудности, когда ему надо выработать определенное мнение, занять определенную позицию или принять конструктивное решение. Его положи тельное мнение о каком-нибудь человеке или предмете может пошатнуть малейшее отрицательное замечание, сделанное кем угодно, потому что достаточно любой мелочи, чтобы возбудить его презрительную настроенность.

Все эти деструктивные побуждения, заключенные в невротическом стремлении к власти, престижу и обладанию, входят в конкурентную борьбу. В общей конкурентной борьбе, происходящей в нашей культуре, даже нормальный человек может проявлять такие тенденции, но у невротика эти побуждения становятся самоцелью, независимо от потерь или страданий, которые они ему могут принести. Способность унижать, эксплуатировать и обманывать других доставляет ему ощущение собственного превосходства или, в случае неудачи, ощущение поражения.

Именно это чувство поражения объясняет значительную долю ярости, когда невротику не удается одержать верх над кем-нибудь другим.

В каждом обществе, где преобладает дух индивидуальной конкуренции, он непременно воздействует на отношения между полами, если только нет строгого разделения сфер жизни, относящихся к мужчине и женщине. Но невротическая конкуренция, ввиду ее деструктивного характера, причиняет при этом еще больше вреда, чем в среднем.

В любовных отношениях невротические тенденции одерживать верх, подчинять и унижать партнера играют огромную роль. Половые отношения становятся средством подавления и унижения партнера, или подавления и унижения партнером, что безусловно чуждо их природе. Часто возникает ситуация, которую Фрейд описал как раскол в любовных отношениях мужчины: мужчина может испытывать половое влечение лишь к женщинам ниже его уровня, но не имеет ни желания, ни потенции в отношении женщин, вызывающих его любовь и восхищение. Для такого человека половой акт нераздельно связан с тенденцией к унижению, так что он немедленно подавляет половое стремление к. женщине, которую любит или может любить. Часто эта установка восходит к его матери, которая, как он чувствует, унижала его, и которую он хотел унизить в отместку, но из страха замаскировал это побуждение преувеличенной преданностью – ситуация, часто называемая фиксацией. В дальнейшей жизни он находит решение, разделив женщин на две группы; остаточная враждебность к женщинам, которых он любит, сводится к тому, что он их по существу фрустрирует.

Когда человек такого рода вступает в отношения с женщиной, равной или превосходящей его положением или личными качествами, он часто втайне стыдится этой женщины, вместо того, чтобы гордиться ею. Эта реакция может крайне поразить его, потому что в его сознании женщина не теряет своего достоинства, вступив в половую связь. Но у него есть, без его ведома, столь сильное побуждение унизить женщину половым актом, что она становится для него эмоционально отвратительной. Поэтому реакция стыда для него вполне логична. Женщина тоже может иррационально стыдиться своего любовника, обнаруживая это тем, что не хочет, чтобы ее видели с ним, или тем, что не замечает его положительных качеств и тем самым ценит его меньше, чем он заслуживает. Анализ открывает у нее ту же подсознательную потенцию унижать своего партнера * Дориан Фейгенбаум [Dorian Feigenbaum] описал случай этого рода в работе под названием «Morbid Shame» [«Болезненный стыд»], которая будет опубликована в Psychoanalytic Quarterly. Но его интерпретация отличается от моей, поскольку в конечном счете он сводит стыд к зависти по поводу пениса. Многое из того, что рассматривается в психоаналитической литературе как женская тенденция к кастрации, и что производится от зависти по поводу пениса, по моему мнению, является следствием стремления унижать мужчин. . Обычно у нее бывает та же тенденция и в отношении женщин, но по личным мотивам она сильнее выражена в ее отношениях с мужчинами. Личные причины могут быть здесь разного рода: раздражение против предпочитаемого брата, презрение к слабому отцу, убеждение в собственной непривлекательности и связанное с этим предчувствие, что мужчины будут ее отвергать. Кроме того, она может так сильно бояться женщин, что не позволяет себе выразить тенденцию унижать их.

Женщины, точно так же, как мужчины, могут и вполне сознавать свою тенденцию подчинять и унижать другой пол. Девушка может, вступить в любовную связь, откровенно мотивируя это желанием поработить мужчину. В других случаях она может привлекать мужчин, а затем бросать их , как только они ответят ей своей любовью. Но чаще всего стремление унижать остается неосознанным. Тогда оно может обнаружиться многими косвенными способами. Например, оно может проявиться в виде компульсивного смеха при ухаживании мужчины. Или оно может принять форму фригидности, которой она показывает мужчине, что он не способен ее удовлетворить, и тем самым успешно унижает его, особенно если он сам – невротик, боящийся унижения со стороны женщины. Оборотная сторона этой картины – часто наблюдаемая у того же лица – это ощущение оскорбления и унижения от половых сношений. В викторианскую эпоху для женщины было культурно обусловленным шаблоном ощущать половые сношения как унижение; это ощущение уменьшалось, если отношения были легализованы и благопристойно фригидны. За последние тридцать лет это воздействие культуры ослабело, но все еще достаточно сильно, так что женщины чаще мужчин ощущают, что половые сношения унижают их достоинство. Это также может вызвать у женщины фригидность, или вообще заставить ее сторониться мужчин, даже при желании общаться с ними. Женщина может найти в этой установке вторичное удовлетворение с помощью мазохистских фантазий или извращений, но в таком случае у нее развивается сильная враждебность к мужчинам, происходящая от предчувствия унижения.

Мужчина, глубоко не уверенный в своих мужских качествах, легко впадает в подозрение, что женщина принимает его лишь из потребности в сексуальном удовлетворении, даже если есть достаточные свидетельства, что она питает к нему подлинную привязанность; у него развивается чувство обиды, поскольку он считает, что им злоупотребляют. В других случаях мужчина воспринимает как невыносимое унижение холодную реакцию женщины, а потому прилагает чрезмерные усилия, чтобы ее удовлетворить. В его собственных глазах такая озабоченность может выглядеть как проявление внимания. Но в других отношениях он может быть груб и невнимателен, обнаруживая таким образом, что его старания удовлетворить женщину – всего лишь самозащита от чувства униженности.

Стремления презирать людей или одерживать верх над людьми маскируется, главным образом, двумя способами: либо установкой восхищения, либо интеллектуализацией посредством скептицизма. Конечно, скептицизм может быть подлинным выражением существующего интеллектуального разногласия. Лишь в случае, когда такие подлинные сомнения можно определенно исключить, мы вправе искать скрытые мотивы. Они могут быть у самой поверхности, так что простые вопросы о причинах сомнения могут спровоцировать приступ беспокойства. Один из моих пациентов выражал грубое презрение ко мне на каждом сеансе, не понимая, что он это делает. Когда я впоследствии спросила его, всерьез ли он сомневался в моей компетентности, он реагировал на этот вопрос глубоким беспокойством.

Процесс маскировки сложнее, когда те же стремления прикрываются установкой восхищения. Мужчина, втайне стремящийся обижать или отталкивать женщин, на сознательном уровне может возносить их на высокий пьедестал. Женщина, подсознательно пытающаяся при любой возможности одерживать верх над мужчинами и унижать их, может служить культу героев. Перед героями могут преклоняться и невротики, и здоровые люди; в обоих случаях это преклонение может содержать подлинное ощущение достоинства и величия. Но в установке невротика есть особая черта – она является компромиссом двух тенденций: с одной стороны, он преклоняется перед успехом, независимо от истинной ценности этого успеха, потому что собственные желания влекут его в том же направлении; с другой стороны, он маскирует свои деструктивные чувства к тому, кто добился успеха.

На этой основе можно понять некоторые типичные супружеские конфликты. В нашей культуре такие конфликты чаще касаются женщин, потому что мужчины имеют больше внешних стимулов к успеху и больше возможностей добиться его. Предположим, что женщина, преклоняющаяся перед героями, вышла замуж за мужчину, потому что на нее произвел впечатление его действительный или возможный успех. Поскольку в нашей культуре жена в известной степени разделяет успех своего мужа, это может доставлять ей некоторое удовлетворение, до тех пор, пока длится успех. Но она оказывается в конфликтной ситуации: с одной стороны, она любит своего мужа за его успех, а с другой ненавидит его, за тот же успех; она хочет уничтожить этот успех, но, в то же время, хочет разделять его с мужем, получая свою долю. Такая жена выдает свое желание уничтожить успех своего мужа, подрывая его финансовое положение крупными расходами, нарушая его равновесие скандалами и подтачивая его уверенность в себе вкрадчивой презрительной установкой. Или же она может обнаружить свои деструктивные стремления, безжалостно подталкивая его к новым и новым успехам, не считаясь с его благополучием. Эта неприязнь нередко становится более видимой при любом признаке неудачи; пока муж преуспевал, она во всех отношениях могла казаться любящей женой, а теперь, вместо того, чтобы помогать мужу и ободрять его, она обращается против него, поскольку ее мстительность, долго скрываемая, пока она могла участвовать в его успехе, при первых же признаках поражения выступает наружу. Все эти виды деструктивной деятельности могут скрываться под видом любви и восхищения.

Приведу другой, весьма обычный пример, показывающий, каким образом любовь служит компенсацией агрессивных стремлений, возникающих из честолюбия. Женщина была уверена в себе, способна и пользовалась успехом. После замужества она не только отказалась от своей работы, но развила в себе установку зависимости, по-видимому, вовсе отказавшись от честолюбия – все это чаще всего описывается выражением «стать вполне женственной». Муж обычно испытывает разочарование, потому что он наделся найти хорошую подругу, а вместо этого обрел жену, желающую не сотрудничать с ним, а повиноваться ему. Женщина, которая меняется таким образом, страдает невротической неуверенностью по поводу своих возможностей. Она смутно ощущает , что для достижения ее честолюбивых целей – или даже ее безопасности – надежнее будет выйти замуж за человека, пользующегося успехом, или в котором она чувствует способность к успеху. Если бы ситуация этим ограничивалась, это не обязательно привело бы к. расстройству, а могло бы завершиться удовлетворительным исходом. Но невротическая женщина втайне досадует на то, что отказалась от собственного честолюбия, чувствует враждебность к мужу и, согласно невротическому принципу «все или ничего», скатывается к ощущению собственного убожества и в конце концов становится ничтожеством.

Как я уже сказала, реакции этого типа чаще встречаются у женщин, вследствие нашей культурной ситуации, в которой успех приходится на долю мужчины. 'Подобная реакция не присуща женщине как таковой; это видно из того, что в обратной ситуации, когда женщина сильнее, умнее и лучше преуспевает, мужчина реагирует так же. Поскольку наша культура приписывает мужчине превосходство во всем, кроме любви, такая установка у мужчины реже прикрывается восхищением; обычно она проявляется вполне открыто, в виде прямого саботажа интересов женщины и ее труда.

Дух конкуренции не только воздействует на уже существующие отношения между мужчиной и женщиной, но влияет даже на выбор партнера. В этом отношении то, что наблюдается при неврозах, представляет собой лишь усиленное изображение явлений, часто встречающихся в конкурентной культуре и обычно рассматриваемых как нормальные. В нормальном случае выбор партнера часто определяется стремлением к престижу и обладанию, то есть мотивами, не относящимися к эротической сфере. У невротика эта зависимость может быть преобладающей – с одной стороны, потому что его стремления к доминированию, престижу и поддержке более компульсивны и жестки, чем у среднего человека, а с другой стороны, потому что его личные отношения с людьми, в том числе с противоположным полом, слишком нарушены, чтобы он мог сделать правильный выбор.

Деструктивная конкуренция может способствовать гомосексуальным тенденциям, и притом двумя способами: во-первых, она побуждает людей одного пола полностью уклоняться от другого, чтобы избежать конкуренции с равными; во-вторых, создаваемое ею беспокойство требует успокоения и, как отмечено выше, потребность в успокаивающей любви часто заставляет человека цепляться за партнера того же пола. Связь между деструктивным соперничеством, беспокойством и гомосексуальными стремлениями можно часто наблюдать в ходе анализа, если пациент и аналитик одного пола. Такой пациент может в течение определенного периода хвалиться собственными достижениями, презирая аналитика. Вначале он это делает в столь замаскированных формах, что не отдает себе в этом отчета. Затем он осознает свою установку, но она все еще отчуждена от его чувств, и он не понимает, сколь сильная эмоция питает ее. Затем, когда он постепенно начинает ощущать действие своей враждебности по отношению к аналитику, и в то же время начинает все сильнее чувствовать волнение – с беспокойными снами, дрожью, непоседливостью – у него вдруг случается сновидение, в котором аналитик его обнимает, и он осознает свои фантазии и желания, направленные к некоторому близкому контакту с аналитиком, обнаруживая таким образом свою потребность облегчить беспокойство. Эта последовательность реакций может повториться несколько раз, прежде чем пациент почувствует себя, наконец, способным встретиться с проблемой конкуренции, как она есть.

Итак, восхищение и любовь могут служить компенсацией агрессивных стремлений, что можно кратко описать следующим образом: деструктивные побуждения укрываются от сознания; конкуренция полностью устраняется путем создания непреодолимого расстояния между собой и конкурентом; находится замещающее наслаждение успехом, или участием в успехе; конкурент умиротворяется, и тем самым предотвращается его мстительность

Конечно, эти замечания, касающиеся влияния невротической конкуренции на сексуальные отношения, далеко не исчерпывают предмет, но они достаточно ясно демонстрируют, каким образом такая конкуренция наносит ущерб отношениям между полами. Это тем более серьезно, что та же конкуренция, подрывающая в нашей культуре самую возможность достижения хороших отношений между полами, является в то же время источником беспокойства, и тем самым делает хорошие отношения особенно желательными.

Страница 12 из 16 Все страницы