- 23 -

знать, где должен налагать запрет и наказание закон, а где следует пользоваться
лишь убеждением.

Если бы каждое как хорошее, так и дурное действие зрелого человека подлежало
наблюдению, приказанию и побуждению, то чем была бы тогда добродетель, как не
одним названием, какой ценой обладали бы тогда хорошие поступки, какой
благодарности заслуживали бы рассудительность, справедливость и воздержанность?

Многие сетуют на Божественное Провидение за то, что оно попустило Адама
согрешить. Безумные уста! Если Бог дал ему разум, то Он дал ему и свободу выбора,
ибо разум есть способность выбора; иначе он был бы просто автоматом, наподобие
Адама в кукольных комедиях. Мы сами не уважаем такой покорности, такой любви или
щедрости, которые совершаются по принуждению; поэтому Бог и оставил ему свободу,
поместив предмет соблазна почти перед глазами; в этом и состояла его заслуга,
его право на награду, на похвалу за воздержание. Ради чего Бог создал внутри нас
страсти и удовольствия вокруг нас, как не для того, чтобы они, надлежащим
образом умеренные, стали составными частями добродетели?

Плохим наблюдателем человеческих дел является тот, кто думает удалить грех,
удалив предмет греха; ибо, не говоря уже о том, что грех — огромная масса,
растущая во время самого ее уничтожения, если даже допустить, что часть его на
время может быть удалена от некоторых людей, то все же не от всех, когда дело
идет о такой универсальной вещи, как книги; если же это и будет сделано, то сам
грех останется неизменным. Отнимите у скупца все его сокровища и оставьте ему
один драгоценный камень, вы все же не избавите его от алчности. Изгоните все
предметы наслаждения, заприте юношей при строжайшей дисциплине в какой-нибудь
монастырь, вы все же не сделаете чистым того, кто не пришел таким: столь велики
должны быть осторожность и мудрость, необходимые для правильного решения этого
вопроса. Но предположим, что мы изгоним таким способом грех; тогда мы изгоним в
той же мере и добродетель, ибо предмет у них один и тот же: с уничтожением
последнего уничтожатся и они оба.

Это доказывает высокий промысел Господа, который хотя и повелевает нам
умеренность, справедливость и воздержанность, тем не менее, ставит перед нами,
даже в избытке, все возможные предметы для наших желаний и дает нам склонности,
могущие выйти из границ всякого удовлетворения. Зачем же нам в таком случае
стремиться к

- 24 -

строгости, противной порядку, установленному Богом и природой, сокращая и
ограничивая те средства, которые при свободном допущении книг послужат не только
к испытанию добродетели, но и к постижению истины? Закон, стремящийся наложить
ограничение на то, что, не поддаваясь точному учету, тем не менее, может
способствовать как добру, так и злу, было бы справедливо признать
несостоятельным законом. И если бы мне надо было сделать выбор, то я предпочел
бы самое незначительное доброе дело во много раз большему насильственному
стеснению зла. Ибо Бог, без сомнения, гораздо более ценит преуспеяние и
совершенствование одного добродетельного человека, чем обуздание десяти порочных.

И если все то, что мы слышим или видим, сидя, гуляя, путешествуя или
разговаривая, может быть по справедливости названо нашими книгами и оказывает
такое же действие, как и печатное слово, то, очевидно, запрещая одни лишь книги,
закон не достигает поставленной им себе цели. Разве мы не видим, как печатается
— и притом не раз или два, а каждую неделю, о чем свидетельствуют влажные листы
бумаги — и распространяется между нами, несмотря на существование цензуры,
непрерывный придворный пасквиль на парламент и наш город25? А между тем именно в
этом случае Постановление о цензуре и должно было бы, по-видимому, оправдать время у немалого числа надсмотрщиков, и притом людей не обычных. Существуют

себя. Если бы оно тут применялось, скажете вы. Но поистине, если применение
Постановления оказывается невозможным или беспомощным теперь, в этом частном
случае, то почему оно будет успешнее потом, по отношению к другим книгам? Таким
образом, если Постановление о цензуре не должно быть тщетным и бессильным, вам
предстоит новый труд, Лорды и Общины, — вы должны запретить и уничтожить все
безнравственные и нецензурные книги, которые уже были напечатаны и опубликованы;
вы должны составить их список, чтобы каждый мог знать, какие из них дозволены и
какие нет, а также должны отдать приказ, чтобы ни одна иностранная книга не
могла поступать в обращение, не пройдя через цензуру. Такое занятие возьмет все
также книги, которые отчасти полезны и хороши, отчасти вредны и пагубны; опять
потребуется немалое число чиновников для очищения книг и исключения из них
вредных мест, чтобы не пострадала Республика Наук.

25 Имеется в виду журнал «Mercurius aulicus» («Придворный Меркурий»),
издававшийся сторонником короля Биркенхедом.

Страница 15 из 30 Все страницы