Поездка в Италию

9 октября 2002 г.

Я только что вернулся из утомительной  поездки в Италию, давно задуманной и тщательно подготовленной, удовлетворив  в некоторой степени свою давнюю потребность в ознакомлении с основами европейского искусства.

Мы въехали в Европу через Германию, получив визы в имеющемся в Н-ске немецком консульстве, и пробыли в Италии три недели.

Мы прилетели в Мюнхен, после неприятной пересадки в Москве. При этом самолёт в Москву опоздал, и мы не поспели на связанный с ним рейс, потеряв сутки. В Мюнхене мы задержались всего на день, без ночёвки, и посмотрели очень интересную старую пинакотеку. Затем мы поехали ночным поездом в Милан, беспрепятственно миновав, по Шенгенскому соглашению, границы. Утром я увидел из окна Италию.

В Милане, как и везде, я видел только старые районы города, не интересуясь новой Италией. Главный интерес там представляла галерея Брера, с самыми лучшими работами Беллини. Там была потрясающая картина оплакивания Христа и лучшая из его мадонн с младенцем. Собственно, для них я и хотел посетить Милан, поскольку в России Беллини вообще нет. Ещё я видел внушительный замок Castello Sforzesco, c последней неоконченной Пьетой Ронданини Микельанджело, и  – главное – Тайную Вечерю Леонардо, куда трудно было попасть: пускают только на 20 минут по предварительной резервации. Эту картину долго реставрировали, но всё равно плохо видно, и говорят, что скоро она вся исчезнет. Как известно, Леонардо делал эксперименты с красками, но для таких опытов испытательный срок составляет пятьсот лет, которые как раз и прошли. Мы, впрочем, купили там альбом с детальным изображением всего, что можно увидеть при настоящем освещении и вблизи. Главное несчастье музеев и церквей и состоит в том, что картины плохо освещают, стекло отсвечивает, если они под стеклом, а статуи за стеклянной стеной и вообще нельзя рассмотреть с разных сторон. В некоторых случаях об этом, впрочем, заботятся. Задержавшись в не особенно интересной Амброзиане, мы приехали в Падую поздно вечером. В Италии все расстояния на два-три часа езды электричкой. Падуя нужна была, конечно, ради капеллы Скровеньи с главными фресками Джотто. Капелла оказалась в хорошей сохранности, с удивительно свежими красками семисотлетней давности. (Между тем, фрески в Ассизи, приписывемые Джотто или его ученикам, несколько лет назад почти разрушены землетрясением). Число туристов в Падуе было невелико, и притом почти все были итальянцы. Но пускали всего на двадцать минут, и только после выдержки в передней для выравнивания атмосферы. Я покупал билет трижды и всё увидел, что мог с моим плохим зрением, с помощью театрального бинокля, сопровождавшим меня во все музеи. Ещё мы видели в Падуе собор св. Антония (того самого Антония Падуанского, который проповедовал рыбам). Собор старый, но плохого смешанного стиля, и там было богослужение. Верующих везде немного, туристы их совсем вытесняют. Из Падуи в Венецию всего полчаса поездом, так что мы жили в Падуе и ездили в Венецию, три дня.

Венеция оказалась, как я и думал, не столь интересной в смысле искусства. Картины Джорджоне и Тициана, даже Беллини, разошлись по другим местам, так что венецианскую живопись в самой Венеции изучать трудно (у меня были заготовлены списки, где какие вещи находятся). Сан Марко очень своеобразен, но чудовищно эклектичен и причудлив. Дворец дожей снаружи неповторимо прекрасен и необъясним ни из какого другого искусства, но внутри пуст и расписан второсортными художниками. Главное, что я понял в Венеции, это Тинторетто, богато представленный в Скуола Сан Рокко. Там было плохое освещение, и сами картины потемнели (их в Италии не чистят, за исключением Вечери и Сикстинской капеллы). Но Благовещение и Бегство в Египет Тинторетто ни с чем не сравнимы в позднем Возрождении, кроме Караваджо. Я не мог оценить Карпаччо, но даже небольшое знакомство с Тьеполо показало, что это был великий художник – не просто «декоратор», а фантаст. Каналетто и Гварди я видел в Венеции мало. Неисчислимые дворцы Венеции бóльшей частью представляют ненавистное мне барокко. Интересны музей Коррер рядом с дворцом дожей и музей Академии. Венеция почти не поддаётся осмотру из-за туристов, даже в сентябре кишащих там повсюду по непонятным причинам. Старый город живописен и грязен.

Затем мы переехали во Флоренцию, за три часа езды с неожиданными туннелями. Флоренция, где мы были девять дней, занимала центральное место в моих планах. Даже этого времени было мало. Во Флоренции я увидел раннее Возрождение: архитектуру Брунеллески и Альберти, скульптуру Донателло, Гиберти и Микельанджело, всех живописцев, вплоть до особенно интересовавшего меня Понтормо, потрясающую картину которого «Положение во гроб» я разыскал в неизвестной туристам и не указанной на картах церкви св. Фелицита – и притом в прекрасном освещении! Скульптура находится, кроме церквей, в капелле Медичи с отдельным музеем, где я видел гробницы герцогов со статуями Микельанджело (День, Ночь, Утро, Вечер, и Мадонна с младенцем). К сожалению, освещение там плохое. В Академии я видел, при хорошем расположении и освещении, оригинал Давида, доступный для рассмотрения со всех сторон (на площади стоит копия), а также неоконченные работы  – рабы и Пьета Палестрина – которые ещё интереснее оконченных. В Уффици, куда трудно попасть, я резервировал посещение и был дважды, очень тщательно рассмотрев там флорентийских художников. Конечно, я видел главные церкви  – Дуомо с Баптистерием, Санта Кроче с Благовещением Донателло, где догадались поставить освещение за монетку. В галерее Питти картины хранятся беспорядочно, как висели в герцогском дворце, но сделано исключение для Рафаэля. Рафаэля я не люблю, у него много мастерства, но нет личности. Собор великолепен в своей простоте, его баптистерий  – восходящий к девятому веку – поражает византийской росписью. Палаццо Векьо великолепен снаружи, в своей суровости, но внутри испорчен росписями Вазари и его команды. В Барджелло всё великолепно, там я видел двух Давидов Донателло, мраморного и бронзового, его святого Георгия, образец положительного воина. Там же видел Тондо Питти Микельанджело, с разумной мадонной и младенцем, перелистывающим книгу, его Брута и юношеского Вакха. В музее Собора видел потрясающих пророков Донателло, снятых с кампанилы, и лучшую Пьету Микельанджело, с Никодимом, в которой усматривают его автопортрет.

Из Флоренции мы сделали поездки в Сиену и Пизу, каждую на день. Сиена потрясает, она почти не изменилась со средних веков и демонстрирует, каким образом красота могла быть стимулом человеческого поведения. Там дворцы стоят, как были в 14 веке. Собор  – фантастическая игрушка тринадцатого века, а Кампо – городская площадь с Палаццо Публико – едва ли не превосходит флорентийскую. В Пизе мы видели начало нового искусства, работы Николо Пизано и его римский источник на Кампосанто. Собор в Пизе  – чистейший образец итальянского романского стиля. Мы влезли даже на Падающую Башню, где нет лифта. На другие башни не лезли. Конечно, один день на Сиену или Пизу  – нелепость, но всё же я их видел.

В Риме меня не интересовали ни древности (на сей раз), ни папское барокко Бернини и компании. Я хотел там видеть живопись двух Микельанджело – Буонарротти и Караваджо. Нам повезло в том, что мы попали в гостиницу рядом с Ватиканом, в Трастевере, то есть по ту сторону Тибра. В семь утра я занимал очередь в ватиканские музеи, во второй раз я был даже первым. Оказалось, что Сикстинская капелла великолепно очищена и хорошо видна при естественном освещении – когда привыкают глаза, и с помощью моего бинокля. Я понял логику Страшного Суда и восхитился некоторыми из сцен потолка, особенно сотворением Адама и изгнанием из рая. О Тайной Вечере и о Сикстинской капелле, а также о капелле Скровеньи мы купили хорошие альбомы. Теперь искусство репродукции доведено до уровня, сопоставимого с творчеством былых времен: мы и живём в эпоху репродукции. Рафаэль с его Афинской школой фальшив до невозможности. Караваджо первый начал изображать виденное, то есть положил начало всякому натурализму, и хорошему, и плохому. Религиозные сюжеты были для него лишь предлогом.

Итальянцы приятнее всех виденных мною наций  – любезны и доброжелательны без всякого притворства. Но увы, в Италии всё ещё сильно влияние попов. Перед нашим отъездом мы видели бесконечное шествие к Ватикану. В самолёте я узнал из газет, что папа там произвёл в святые испанца Эскриву де Балагера, основателя организации Opus Dei. Это нечто вроде ордена духовных бизнесменов. Пришло слушать папу 300 тысяч человек! А вообще политическая жизнь Италии зашла в тупик: все партии равномерно проворовались. Впрочем, у них так вкусно едят, такой прекрасный хлеб, что революций у них не будет.

Итак, я видел, что хотел увидеть, хотя, конечно, не всё и не так, как хотел.

Страница 13 из 30 Все страницы