6. Дурачок

Тезис. Тезис «Дурачка» в его мягкой форме таков: «Я смеюсь вместе с вами над собственной неловкостью и глупостью». Но люди с серьезными расстройствами могут разыгрывать эту игру угрюмо: «Я глуп, так уж я устроен, так помоги же мне». Обе формы разыгрываются с депрессивной позиции. «Дурачка» следует отличать от «Шлемиля», где позиция более агрессивна, а неловкость является заявкой на прощение. Его следует также отличать от «Клоуна», который является не игрой, а развлечением, укрепляющим позицию: «Я милый и безобидный». Критическое действие в «Дурачке» состоит для Уайта в том, чтобы заставить Блэка назвать его глупым или реагировать так, как если бы он был глуп. Для этого Уайт ведет себя как Шлемиль, но не просит прощения; напротив, прощение ему неприятно, поскольку ставит под угрозу его позицию. Или же он ведет себя как клоун, но без всякого намека, что он дурачится; он хочет, чтобы его поведение принималось всерьез, как доказательство подлинной глупости. Это дает значительный выигрыш: чем меньше Уайт учится, тем больше эффективность его игры. Таким образом, в школе ему не приходится учиться, а на работе незачем особенно стараться, раз он не добивается продвижения по службе. Еще с детства он знает из опыта, что пока он дурачок, все будут им довольны, что бы они там ни говорили. И вдруг, к удивлению людей, в случае стресса оказывается, что он вовсе не глуп: стоит ему только захотеть, он находит выход из положения, так что он не более глуп, чем «глупый» младший сын в волшебных сказках.

Антитезис. Антитезис к легкой форме очень прост. Не играя, не смеясь над неуклюжестью и не браня за глупость, игрок в анти-«Дурачка» тем самым приобретает себе друга на всю жизнь. Одна из тонкостей здесь состоит в том, что игра часто разыгрывается циклотимиками, или маниакально-депрессивными личностями. Когда такой человек находится в эйфории, можно подумать, что ему и в самом деле хочется, чтобы его товарищи присоединились к его насмешкам над самим собой. Часто от этого трудно удержаться, так как «Дурачок», по-видимому, обижается на отказ – в некотором смысле он и в самом деле обижается, поскольку ставится под угрозу его позиция и портится игра. Но когда наступает депрессия, при которой выходит наружу его обида на тех, кто смеялся вместе с ним или над ним, тогда и обнаруживается, что воздерживавшийся от смеха действовал правильно. Может случиться, что в состоянии замкнутости пациент только его может выносить и только с ним хочет говорить, а прежних «друзей», получавших удовольствие от игры, теперь считает врагами.

Бесполезно говорить Уайту, что он в действительности не глуп. Может быть, он и в самом деле умственно ограничен и хорошо это знает, из чего вначале и возникла игра. Но при этом он может обладать превосходством в какой-нибудь специальной области – часто в психологической проницательности. Не мешает проявить уважение к таким способностям, какого они заслуживают; это вовсе не то, что неуклюжие попытки «утешения». Такие попытки могут доставить ему лишь горькое удовлетворение от того, что другие люди еще глупее его, но это слабое утешение. Такое «утешение» заведомо не является самой разумной терапевтической процедурой; обычно оно служит ходом в игре «Я только стараюсь вам помочь». Антитезис к «Дурачку» состоит не в замене его другой игрой, а просто в воздержании от игры в «Дурачка».

Более трудной задачей является антитезис к угрюмой форме игры, поскольку угрюмый игрок пытается вызвать не хохот или насмешку, а беспомощность или раздражение, с которыми он хорошо умеет справляться под девизом «Так помоги же мне». Таким образом он выигрывает в любом случае. Если Блэк ничего не делает, то это от чувства беспомощности, а если что-нибудь делает, то от раздражения. Поэтому те же люди склонны разыгрывать игру «А почему бы вам не... Да, но...», доставляющую им то же удовлетворение в более мягкой форме. Здесь нет легкого решения и не видно, как его искать, пока не будет лучше понята психодинамика этой игры.

Страница 40 из 48 Все страницы