Эрик Берн. Игры, в которые играют люди |
| Печать | |
СОДЕРЖАНИЕ
3. Зарождение игрС рассматриваемой точки зрения выращивание детей есть воспитательный процесс, в ходе которого ребенка учат, в какие игры играть и как в них играть. Его обучают также процедурам, ритуалам и развлечениям, соответствующим его положению в местной общественной ситуации, но все это не столь важно. Его знания и искусность в процедурах, ритуалах и развлечениях определяют, при прочих равных условиях, доступные ему возможности; но как он использует эти возможности и что он извлечет из возможных для него ситуаций, зависит от его игр. Его любимые игры как элементы его сценария, то есть бессознательного плана жизни, определяют (опять-таки при прочих равных условиях) его окончательную судьбу: итоги его брака и карьеры, а также обстоятельства, при которых он умрет. Добросовестные родители посвящают много времени обучению детей процедурам, ритуалам и развлечениям, соответствующим их общественному положению; столь же тщательно выбирают они школы, колледжи и церкви, где это обучение закрепляется. Но при этом обычно упускается из виду вопрос об играх, которые составляют основную структуру эмоциональной динамики каждой семьи и которым дети обучаются в важных переживаниях их повседневной жизни, начиная с первых месяцев. Относящиеся сюда вопросы в течение тысячелетий обсуждались, весьма общим, несистематическим образом. Некоторые попытки более методического подхода предпринимались в современной психиатрической литературе, но без концепции игры здесь почти невозможно содержательное исследование. Теории внутренней индивидуальной психодинамики до сих пор оказывались неспособными удовлетворительно решать проблемы человеческих отношений. Отношения между людьми представляют собой ситуации взаимодействия, изучение которых требует построения теорий общественной динамики, а такая теория не может быть выведена из одних только индивидуальных мотиваций. Так как пока еще мало опытных специалистов по детской психологии и детской психиатрии, практически владеющих анализом игр, имеющиеся наблюдения над зарождением игр довольно скудны. К счастью, следующий далее эпизод произошел в присутствии квалифицированного специалиста по теории взаимодействий. Тэнджи, семи лет, почувствовал за обедом боль в животе и попросил извинения по этому поводу. Родители посоветовали ему прилечь. Тогда его младший брат Майк, трех лет, заявил: «У меня тоже болит живот!», рассчитывая, очевидно, на такое же внимание. Отец, немного присмотревшись к нему, ответил: «Но ведь ты не хочешь играть в эту игру, не так ли?» Майк рассмеялся и сказал: «Нет!» Если бы у родителей Майка был «пунктик» в отношении питания или пищеварения, они перепугались бы и уложили бы в постель и его. Если бы он и его родители повторили такой спектакль несколько раз, то, как нетрудно предположить, эта игра стала бы у Майка частью его характера, что часто и случается, когда родители согласны «сотрудничать». Каждый раз, когда ребенок позавидует какой-нибудь привилегии соперника, он будет жаловаться на болезнь, чтобы вынудить некоторую привилегию и для себя. Скрытое взаимодействие будет иметь следующий вид: (общественный уровень): «Мне нехорошо!» + (психологический уровень): «Вы должны предоставить привилегию и мне!». Впрочем, Майку не грозит судьба ипохондрика. Он может, конечно, впасть и во что-нибудь похуже, но не в этом дело: дело в том, что игра была тут же разбита – in statu nascendi [В момент зарождения (лат.). (Прим. перев.)] – вопросом отца и откровенным признанием сына в том, что он предлагал игру. Это ясно показывает, что маленькие дети начинают игру вполне намеренно. Когда эти игры превращаются в фиксированные шаблоны стимулов и ответов, их происхождение теряется во мраке времени, а их скрытая природа погружается в общественный туман. То и другое может быть доведено до сознания лишь с помощью надлежащей процедуры: происхождение – некоторыми видами аналитической терапии, а скрытый аспект – антитезисом. Как видно из ряда клинических наблюдений, игры по своей природе подражательны. Первоначально они вводятся в действие Взрослым (неопсихическим) аспектом личности ребенка. Если удается оживить во взрослом игроке Детское состояние эго, то психологические способности этого сегмента (Взрослый аспект Детского состояния эго) оказываются столь поразительными, а его умение манипулировать людьми столь завидным, что в обиходе этот сегмент называют «Профессором» (психиатрии). Поэтому в психотерапевтических группах, занимающихся анализом игр, одна из самых изощренных процедур – это как раз поиск маленького «Профессора» в каждом пациенте. Его воспоминания о том, как он затевал игры между двумя и восемью годами, выслушиваются всеми присутствующими с захватывающим интересом, а часто – если эти игры не трагичны, – с удовольствием и даже веселостью, к которым, с оправданным самодовольством, часто присоединяется и сам пациент. Если он оказался к этому способным, он вступает тем самым на путь освобождения от некоторого злополучного шаблона в поведении, без которого ему будет гораздо лучше. Из сказанного ясно, почему при формальном описании игры всегда делается попытка описать ее прототип в младенческом или детском возрасте. Страница 10 из 48 Все страницы < Предыдущая Следующая > |
Комментарии
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать
Ответить | Ответить с цитатой | Цитировать